Антарес. Последний путь.

«Хорошим примером выражения звезды Антарес служит Жанна Дарк. В день, когда она родилась, звезда Антарес находилась на надире во время восхода Марса».

Они неторопливо возвращались в убежище, не говоря ни слова. На душе кипела буря из негативных эмоций. Одолевала слабость, недостаток сна. Мария с усердием протерла глаза, засыпая на ходу, но наземные толчки, и мысли о недалёком разрушении Антареса, не давали остановиться. Порой накатывало отчаяние, граничащее с безумием, и грудь сдавливали спазмы. Хотя, возможно, они как-то связаны с появлением чёрной пыли. Если жителей не убьёт пожар, приближающейся стены, то, скорее всего, они просто задохнутся от цветочного яда. И выхода пока, не было, так же как и плана по спасению.

- Черт, — выругался Киаран и подбежал к двери. Точнее, к тому, что осталось.

Груда обломков, погребённые под промозглой почвой книги и единственное место, где можно было укрыться и перевести дух, теперь выглядело как свалка. От этой кучи, взвивался ввысь пар из-за теплого воздуха. Порывы отчаянного ветра щипали кожу и больно резали глаза, вызывая слезы.

Мария села на мокрую от моросящего дождя, траву, и смотрела в пустоту. Наблюдала, как мужчина, в безнадёжных попытках роет землю. На покрасневшей коже, выступил пот, а одежда, потемнела от пыли и грунта. Казалось, что всё напрасного. Можно просто сдаться, в ожидании нескончаемых смертей на той стороне. Она смирилась с постепенно выгорающей долиной, разрушением замка, но мысль об утрате Хантера, заставляла прослезиться. Не нужно было позволять ему, уходить одному. А теперь, из-за её эгоизма, единственный друг может не выжить.

— Это бесполезно, — прохрипел её голос. Он был не узнаваем, наполнен тоской и безысходностью.

- Не говори так, — попросил Рани, продолжая раскапывать. - Давай просто подумаем. Почему вдруг стена могла начать движение?

- Я не знаю. Почти III века, она отделяла Тёмный лес и Долину Утопии, друг от друга. Всё существовало в спокойствии, до моего появления,— сглотнула она, ощущая, как тонет над не чувства вины.

- Нет. Всё началось задолго до тебя,— прервал он её самобичевания. -Тогда, когда я неверно произнёс заклинания, для открытия портала.

В глазах девушки загорелись слабые искорки надежды. Она подорвалась с земли, подбираясь к Рани.

- Что, если снова провести обряд?

- И зачем? Открыть портал, и уйти? А как же люди?

- Ты не понял, — покачала головой Мими. На белых щеках проявился румянец, выделяющийся на испачканном лице. - Нам не нужен портал, во всяком случае, сейчас. Необходим только обряд. Если, ты повторишь всё, как тогда, возможно, преграда исчезнет?

Мужчина задумался. Когда-то давно, он испытывал недовольство от прежней жизни. Законы матери душили его, ограничивали свободу. Хотелось сбежать. А сейчас, всё бы отдал, чтобы вновь обнять её, услышать слова любви, увидеть заботу. Он тосковал. И эту хандру, нельзя одолеть. Уныние сильнее, чем боязнь ограничений.

- Можно попробовать. Лучше, чем ничего.

- Что тебе нужно для обряда?

- Пару часов, чтобы вспомнить слова и начертить символы. Занятие малоприятное, сразу предупреждаю. И я бы не хотел ранить тебя.

- О чем ты? — не поняла Мария.

Он скривился.

- Мне нужна кровь союзника, родившегося в лесу.

— Значит, очень кстати, что я застряла здесь.

Он сконфузился, опуская голову. Сердце пропустило удар. Перед ним мелькали отрывки прошлого, самого обряда, море багровой крови, стоны. Руки тут же поймали его сомнения и отразились в нервозной дрожи.

- Я знаю, что ты готова помочь,— приблизившись и ласково коснувшись ее щеки, начал Рани. - Но болезненность процесса, риск, что ты останешься на грани жизни и смерти.

- Начинай.

***

Эти несколько часов оказались невыносимы. Ожидание и сама подготовка к ритуалу, завладевала остатками энергии, и Мария сглотнула очередной ком, подступающей тошноты. Повсюду чудилась опасность, и она вместе с воздухом проникала в организм, распространялась вирусом, беспрестанно гоняла в голове одни и те же мысли о приближающейся смерти. Наверное, она и есть её лучший друг. Единственный товарищ, не оставляющий одну на протяжении стольких событий. Друг, шагающий с ней от самого рождения и до последнего вздоха.

Голова девушки трещала и вскоре обессиленно упала на кору старого дуба. Промчались мурашки от легкого удара, но она не двигалась. Тело ослабело, пропускало ритмы сердца. Веки медленно закрывались, погружая в темноту.

- Мария, — шептал и убаюкивал чей-то голос. Он как колыбель, помогал засыпать, успокаивал. Доносился откуда-то справа, обжигал горячим дыханием. Существовал самостоятельно от человека. - Я почти закончил. Прости меня. Я не должен был соглашаться на это безумие.

Из-под опущенных ресниц, мелькал силуэт мужчины, который что-то долго и бурно рассказывал, но смысл никак не доходил. Ни слова невозможно различить, и она изредка моргала, помогая восстановить сухость. Она знала этот силуэт, хотела дотронуться, признаться в любви. Эмоции переливали через край, но никак не отображались от бессилия.

Рани присел на корточки, внимательно оглядев девушку. Так, тяжело и громко дышал, что в ушах зазвенело.

- Прости, ещё раз.

Мужчина корил себя. Теперь приходилось наблюдать, за пытками Мими от потери крови. Губы её совсем высохли, и он, сдерживая злость, оставил беглый поцелуй, ощущая шершавость. Оторвав очередной кусочек ткани от своей туники, перевязал последнюю открытую рану на белой коже у основания руки. Раскаяние сдавливало лёгкие. Было так страшно, что тряслись коленки. Вдруг всё напрасно? Вместо того чтобы коротать последнюю ночь вместе, любить друг друга, он пытает её, оставляет без сознания и вкуса к жизни. Желтизна её платья совсем померкла в падающей пыли и сырости травы. Кожа поблёкла, словно первый снег, не оставляя места даже для румянца на щеках. Повсюду то и дело выделялись капельки крови, блестящие на листьях, как утренняя роса.

Киаран привалился к её лбу, а Мими поддалась вперёд, еле-еле сжимая ткань его одежды.

- Всё хорошо, — одобрительно сказала Мария, пробуя подбодрить.

Сердцебиение её малость замедлилось, и парень в панике вгляделся в разрезы, затем прощупал пульс. Совсем слабый. Девушка доверила ему собственную жизнь, и теперь всё зависит от него. Больше никаких ошибок. Никакого страха. Нужно закончить то, что начал, так давно.

Киаран встал, и решительной поступью устремился в центр круга. Мелкий дождь усиливался, словно в подтверждение действий. Изо рта исходил пар, а холодок превращался в мороз. Очертания капельку размывались, и он в очередной раз проверил остальные символы. Четыре дерева возвышались вокруг него, замыкая цепочку. На каждом из них начертан: квадрат, круг, треугольник и спираль. Рисунки тускнели вместе с тем, как быстро высыхала кровь. Мужчина провёл пальцами по татуировке на своей коже, подавляя тревогу. Вдохнув больше кислорода, начал что-то читать. До Марии донеслись некоторые фразы на латыни, но сознание ещё затуманивалось.

Прошлые воспоминания возвращались к Рани. Его память наполнялась добрыми и злыми людьми, жаром поцелуев и холодом взглядов, материнской любовью. Знаки начали слабо сиять красным цветом, будто невидимый человек, включил ночную лампу, спасаясь от жутких грёз. Свет становился сильнее, горячее, пока не сошёлся в единой точке. На нём. Тату накалялась, причиняла невыносимую тягу покончить с обрядом, но он неподвижно стоял, скривившись в агонии. Все чувства смешивались между собой, кололи в грудь, острыми кинжалами. Они невидимыми лапами, сжимали горло, и насильно изображали жизни народа Антареса. Это чужие воспоминания. Рождения детей, появление замка, предательства, убийства, о которых никто не знает. Чьи-то тайники, детские забавы, первый синяк на ноге. Секс, страсть, губы неизвестных женщин, и множество слов, повторяющихся вновь и вновь. Киаран больше не принадлежал себе. Кто-то запер его в клетке из эмоций, умеющих с увлечением, изводить.

Когда стало невозможно терпеть, и Рани уже забыл своё имя, осталось только воспоминание о Марии, также неподвижно лежащей, боясь шевельнуться. О том, что она жива, говорила лишь с трудом вздымающаяся грудь, и широко раскрытые пустые глаза. Этот индиговый цвет, никогда не оставляющий равнодушным. Ещё в детстве, бегая по Долине Утопии и гладя лепестки, сердце наполнялось радостью, которую хотелось дарить окружающим. Оттенок внушал мир, осознанность, умиротворение.

Так и сейчас, он утопал в этом сиянии. Плескался в безоблачном небе, напоминающем, ради чего они здесь. Собрав последние силы в кулак, негромко, но чётко проговорил:

- «Porta! Aperiam!». (Дверь! Откройся!)

В этот момент время замерло. Капельки крови и воды поднялись в воздух, содрогаясь от напряжения. Исчез ветер. А напротив Рани зависла одинокая голубая искра. Он зажмурился, когда та издала несколько звуков, походящих на сломанное радио. Тогда пятнышко начало увеличиваться в размерах, и крутится. Это спираль, пытающаяся втянуть в себя растения и землю, как чёрная дыра, но тут же отпускала и начинала вертеться вновь.

Мария с надеждой протянула руку, хоть и находилась далеко. Слёзы сами текли по щекам от счастья. Захотелось шагнуть вперёд, прямо сейчас, чтобы снова испытать объятия сестры. Мысль о побеге прокралась на несколько секунд. Она предоставила дом, в полном одиночестве. Открытую бутылку вина, оглушительную музыку. Хохот сестры из трубки телефона. Та жизнь, перестала иметь значение, потускнела, будто и не существовала.

- Что-то не так, — обернулся Киаран, хмуря брови.

Свет постепенно потух, лишился яркости, словно в черно-белом кино. Она встала, раскачиваясь, но направилась к мужчине. Портал потемнел, пестрые краски растворились, уступая серости. Звуки шипения усилились, а преграда вдалеке ускорилась. Раздались трески и грохот из нахлынувших туч. В одну минуту они пополнили небо своей копотью, угрожающе нависнув, намекая на скорое падение.

- Думала, я так просто дам тебе уйти.

По телу пробежала волна отвращения и обнажённого страха. Этот голос слишком знаком. Вопреки тому, что говорил Киаран, в нем появились нотки безумия, чёрствости и притяжения. Хотелось убежать, провалиться сквозь землю, но невидимая сила, уже схватила за плечи. Она то ласкала покрасневшую кожу, то жадно сжимала, с интересом касаясь разрезов.

- Киаран?

Мужчина повернулся, но уже не был собой. Мягкие черты лица заострились, исказились наслаждением и агрессивностью. Из-за длинных ресниц на неё смотрела тьма, в которой отображался её предсмертный вздох. Она вспомнила голос.

«Эту можете убирать».

Мария дёрнулась, норовя убежать, забыв обо всем на свете, но молниеносные тени, уже прижали обратно к дереву. Тот самый силуэт из снов, появился и в реальности, но она будто давно его ждала, позволяла отнимать последние мгновения, давить тоненькую шею, оставляя отпечатки.

- Киарана здесь больше нет. А я так долго ждал нашей встречи, Антарес.