19.
Утро началось с неожиданного стука.
Тихого, почти нерешительного — будто ветер забылся и постучал в окно. Но Мирэ, лёжа на кровати с открытым блокнотом, точно знала: это был не ветер. Её сердце сжалось в предвкушении, и пальцы на секунду застыли в воздухе. Она медленно подошла к двери, открыла — и мир вдруг стал тише.
На пороге стоял Минхо.
В его глазах не было привычной дерзости, только едва заметное напряжение в челюсти и... волнение. Да, настоящее, будто он сам не до конца понимал, что сейчас делает.
— Ты пойдёшь со мной на бал? — коротко спросил он, прямо, без игры, без усмешек.
Словно каждое его слово весило тонну. Словно он вложил в этот вопрос больше, чем позволительно.
Мирэ застыла, как будто время вокруг на мгновение остановилось.
— Я... подумаю, — выдохнула она, стараясь скрыть, как вспыхнули щёки.
Минхо кивнул, не настаивая.
— Хорошо. Я буду ждать.
И ушёл, оставив за собой тонкий шлейф волнения, который расползался по комнате, как дым от свечи.
— Ты должна сказать "да"! — Карина смотрела на неё с округлившимися глазами. — Он сам пришёл! Лично! Этот Минхо, который всегда делает вид, будто ему никто не нужен!
— Я... я просто не ожидала, — призналась Мирэ, всё ещё не до конца веря в произошедшее. — Но я хочу. Очень.
— Тогда вперёд! — Карина захлопнула ноутбук. — Мы идём за платьем.
Магазин был полон сияющих нарядов — шёлк, бархат, атлас, фатин. Блёстки сверкали на вешалках, как звёзды в витринах.
Но Мирэ остановилась, когда её пальцы коснулись одного платья.
Оно было чёрным, как ночь, гладким, как тень. Обтягивающий силуэт подчёркивал изгибы, тонкие бретели оставляли плечи обнажёнными, а небольшой разрез сбоку добавлял дерзости.
— В этом ты будешь не просто красивой, — прошептала Карина. — Ты будешь незабываемой.
Мирэ посмотрела на себя в зеркало и впервые за долгое время увидела — не просто девочку, пытающуюся быть сильной. А женщину, в глазах которой прятался огонь.
Бал был как сон.
В зале с высокими потолками, увитыми гирляндами огней, вальсировали тени и свет. Хрустальные люстры отражались в полу, зеркала множили блеск, а музыка, словно вода, обволакивала каждого гостя. Все были в масках — загадочных, прячащих настоящие лица.
Мирэ вошла — и зал замер.
В её чёрном платье было что-то магическое: простота, застывшая в величии. Её маска скрывала взгляд, но губы дрожали в лёгкой улыбке. Она искала его глазами — и он нашёлся.
Минхо, в чёрном костюме, с маской в форме тонкой серебряной линии, стоял у колонны, неотрывно глядя на неё. Его сердце на мгновение перестало биться.
Именно она.
Именно такой он и представлял её во сне.
— Ты пришла, — тихо сказал он, подходя и протягивая руку.
— Ты ждал, — ответила она, вложив свою ладонь в его.
Они закружились в танце. Под звуки оркестра, под взгляды, под шёпоты. Словно весь мир сузился до этих шагов, до её дыхания, до его руки на её талии.
Где-то в стороне, затаившиеся у фонтана, завистливо шептались:
— Как она вообще попала на бал?
— Минхо танцует с ней, будто она — королева.
— Он ведь раньше ни на кого так не смотрел...
Но Мирэ не слышала. И Минхо не слышал. Они танцевали, как будто вокруг никого не было. Как будто их тела говорили то, что не решались сказать сердца.
— Внимание! — голос ведущего разнёсся по залу. — Настал момент, которого мы все ждали! Мы объявляем Короля и Королеву Бала Академии!
Зал стих.
— Сегодня титулы получают... Минхо и Мирэ!
Вспышки камер, аплодисменты, шепот.
Мирэ смотрела на него, ошеломлённая.
— Кажется, у нас нет выбора, — шепнул он, протягивая руку.
— Совсем не возражаю, — улыбнулась она, и они снова закружились в медленном танце — уже не как просто пара, а как те, кого выбрали.
И в этот момент — под аккорды медленной мелодии, среди свечей и лепестков роз, среди сотен глаз, пронзённых эмоциями — они остановились.
Он посмотрел на неё.
Она — на него.
И маски, наконец, спали.
Минхо склонился, и Мирэ не отстранилась. Их губы встретились в поцелуе — не спешном, не робком, а страстном, полном всего, что они прятали за словами, за ссорами, за насмешками.
Это был поцелуй, который нельзя было остановить.
Поцелуй, в котором рассыпалась вся их оборона.
Поцелуй, после которого ничто уже не могло быть прежним.
И в этом вихре чувств, под музыку, под свет, под завистливые и восхищённые взгляды, Минхо и Мирэ, наконец, позволили себе быть настоящими.
Без масок.
Без страха.
В любви.