Точка невозврата

Саундтрек к первой сцене (до звёздочек): NЮ — Молитва

Саундтрек к сцене в гримёрке по время технической паузы: Sam Tinnesz, Yacht Money — Play with fire

-----------------------------------------

Влад просыпается ближе к вечеру. Сердце всё ещё болит, а в теле чувствуется слабость, но голова потихоньку начинает работать. Череватый, оглядываясь, сразу узнаёт чужую спальню, но понятия не имеет, как попал сюда из квартиры Краснова. Его взгляд останавливается на Олеге.

Шепс спит рядом, умещаясь на маленьком краю кровати и обнимая его руку, и Влад улыбается тому, как мило это выглядит. Он тянется свободной рукой, пытаясь обнять медиума, но плечо сводит, и он падает обратно на подушку, шипя от боли.

— Влад? — Олег тут же просыпается и приподнимается, обеспокоенно заглядывая в чёрные глаза.

— Всё нормально, — тихо успокаивает Череватый. — Прости, что разбудил.

— Перестань, — сонно хмурится Шепс. — Ты что-то хотел? Тебе что-то принести?

— Я просто хотел тебя обнять.

Олег вздыхает как-то жалостливо, наклоняясь ближе к его лицу, и пальцами касается щеки.

— Потом обнимешь, — с улыбкой говорит он.

Влад выглядит лучше, чем вчера, дышит почти ровно, и Шепс радуется тому, что снова слышит любимый голос. Он аккуратно опускает ладонь на грудь, стараясь, чтобы Череватый не почувствовал её веса, и после вчерашних событий с каким-то восторгом ощущает, как под раной бьётся чужое сердце. Олег чувствует себя уже полным сил после долгого сна, но всё ещё с трудом отходит от того, каким вчера увидел Влада.

— Что вчера случилось? — спрашивает Череватый, обрывками улавливая в голове медиума ужасные картинки.

— Ты ничего не помнишь?

— Только твой голос...

Влад так и не успел заметить летящий в него нож и больше всего испугался того, что, периодически приходя в себя, абсолютно не понимал, что происходит. Он не понимал, почему тело болит настолько, что невозможно ни шевелиться, ни даже дышать. Не понимал, что с Красновым и как рядом оказался Олег, чей шёпот отчаянно пробивался в остатки сознания сквозь противный шум в ушах.

Влад понимал только одно: ему впервые в жизни безумно не хотелось умирать. Хотелось открыть глаза, чтобы снова увидеть Шепса, хотелось не переставать слышать его голос и ужасно хотелось почувствовать его рядом хотя бы маленьким кусочком горящей кожи. Череватому никогда настолько не хотелось жить, как сейчас, когда у него наконец-то есть ради чего.

— У тебя серебряный порез на сердце, — Олег выговаривает это с трудом, но Влад реагирует спокойно, понимая, почему очаг всё ещё ноющей в теле боли — где-то под рёбрами.

— А что с Красновым?

— Да что с ним будет... — усмехается Шепс. — Я его ранил, но это заживёт. Ну и, может, ещё проклял пару раз.

Череватому смешно от его тона, но он морщится от боли, едва пытается засмеяться. Олег тут же извиняется, успокаивающе поглаживая его по волосам, и коротко, не вдаваясь в подробности, говорит о том, что со всеми всё в порядке, а Германа больше нет.

— Видишь, — улыбается Влад, — ты справился даже без меня.

— Я справился р а д и тебя, — поправляет его Шепс и, опуская взгляд, добавляет: — И я, честно, не знаю, что я сделал Артёму... Я просто хотел его остановить. Я очень боялся за тебя и не знал, что мне делать.

Олег выглядит слегка растерянно, а Череватый вздыхает с какой-то грустью, понимая, что вчера к тёмным силам Шепс обращался не раз.

— Раньше ты бы, наверное, молился, — он пытается вызвать у медиума улыбку дурацкой шуткой.

— Я это и делал, — серьёзно отвечает Олег. — Только теперь мне похуй, кому за тебя молиться — богу или дьяволу.

Влад думает, что, наверное, стал слишком сентиментальным, потому что слова Шепса забираются куда-то слишком глубоко, но ему это нравится настолько, что от эмоций некуда деваться. Череватый морщится, но всё-таки сгребает Олега в объятия.

— Влад, тебе же больно! — тянет Шепс, но даже не думает сопротивляться, с улыбкой устраиваясь в его руках.

— Переживу, — выдыхает чернокнижник, прикрывая глаза.

От Олега веет спокойствием и уютом, и Влад почти абстрагируется от боли, концентрируясь на других чувствах. Внутри плещется безусловное счастье — одно на двоих — и Череватый думает, что обнимает для этого самого правильного человека. В них нет сомнений и обид, больше нет тревоги и грусти, и Влад теряется в переплетённых нежности и любви, которыми до краёв заполнены и Шепс, и он сам.

Череватый замечает, что внутри Олега не осталось ни капли даже былого страха перед бесами, который не отпускал медиума ни на минуту с момента заключения договора:

— Ты больше не боишься.

Он улыбается и не спрашивает, а говорит это как факт, но Шепс всё равно отвечает, понимая, о чём именно идёт речь:

— Нет. Вчера в зеркале я видел кое-что пострашнее своей новой силы.

Олег знает, что окончательно перестал бояться себя ровно в тот момент, когда понял, что навсегда потерять Влада боится гораздо сильнее.

— Больше никогда меня так не пугай, — уже шёпотом добавляет он, приподнимая голову.

Череватый смотрит в светлые глаза и замирает на несколько секунд. Он не знает определения слова «любовь», но Шепс ощущается именно так, и Влад, наверное, никогда не поймёт, почему. Он вспоминает то, что пару минут назад сказал медиум, и думает, что сам готов молиться за него кому угодно. Череватый не знает, у кого просить, но безумно хочет только одного: чтобы Олег был рядом до самого конца, если у их вечной жизни он всё-таки когда-нибудь будет.

Шепс думает о том же. Он помнит всё, что происходило вчера, но больше не считает значимым для себя ничего, кроме спасения Влада. Олег не знает, как словами выразить то, что чувствует сейчас, наконец-то лёжа в его объятиях, но уверен: он хочет, чтобы так было всегда. Череватый рядом, и это единственное, что нужно Шепсу, чтобы чувствовать себя счастливым.

***

Краснов пребывает в шоке, выслушивая рассказ Якубович этим же утром. Он с трудом осознаёт, на какой риск пошли и Саша, и Вика, и Влад с Олегом, пытаясь спасти его даже после того, что он сделал, ещё будучи самим собой, не говоря уже об остальном.

Артём помнит всё. Он помнит, как воспользовался способностью и приказал Герману сделать то, что тот хочет, и потом только через несколько секунд понял, что больше не контролирует своё тело. Помнит, как в панике пытался достучаться до чужого сознания с желанием понять, что задумал его друг.

Как умер Ворожцов, Краснов не знал. Он помнит свой ужас, когда из разговора Германа с Костей понял, что все эти годы доверял убийце. Артём отчаянно пытался сделать хоть что-то, но не мог. Он просто безвольно наблюдал за тем, как Гецати очнулся вампиром прямо в его квартире, и надеялся, что всё закончилось, когда тот потерял звание Хранителя и ушёл в полном шоке.

Краснов помнит убийство Кости и нападение на старшего Шепса, но ярче всего помнит, как испугался за Олю. Он так и не понял, как ему удалось обездвижить своё тело, чтобы дать ведьме уйти, но тогда почему-то подумал, что, если это был единственный такой шанс, то он воспользовался им в самый нужный момент.

Артём осознавал, что Герман сделал всё, чтобы остаться в его теле, и в этом виноват он сам. Ворожцов всегда был закрытым, о себе рассказывал неохотно, ограничиваясь отдельными фактами, и Краснов, только потеряв себя, понял, что совершенно не знал этого человека. Он доверился по инерции, опираясь на поддержку, которую Герман оказывал ему после обращения, и жалел об этом каждую секунду, наблюдая за тем, что фантом творил его руками.

Артём помнит безысходность, которую почувствовал, увидев Олю на пороге во второй раз. Ему казалось, что он слабеет с каждым днём, и вампир совершенно не был уверен, что сможет сделать хоть что-то, если ей снова понадобится помощь.

За ту ночь, когда Якубович просто спала рядом после снотворного, Краснов обдумал слишком многое. Он вдруг понял, что, помимо обоснованного страха за ведьму, впервые в отношениях с ней почувствовал ревность, и это моментально сломало в нём эти дурацкие рамки дружбы, которые они так основательно выстраивали оба.

Артём безумно хотел вернуться и посмотреть на неё снова уже своими глазами, чтобы окончательно разобраться в себе, но для начала надеялся, что кто-то вытащит Олю из лап опасного фантома. Но вот то, что за ней придёт именно Влад, Краснов не подозревал вообще.

Он рассчитывал увидеть кого-то из Шепсов, но помнит, как в один момент обрадовался, что пришёл не кто-то из них. Как только его собственные клыки потянулись к ведьминской шее, Артём сам удивился своей мысли, но в ту секунду искренне понадеялся, что его убьют, наконец-то прекратив этот кошмар. И Череватый, по его мнению, был единственным, кто смог бы это сделать.

— Тём, ты меня слушаешь? — Оля вырывает его из размышлений, замечая, как вампир смотрит в одну точку и не реагирует на её слова.

Она сидит рядом с тех пор, как проснулся Артём, а в его квартире вообще находится со вчерашнего вечера. Илья с Сашей помогли Краснову добраться до кровати, и Якубович просто не смогла оставить раненого вампира одного.

Артём спал плохо, постоянно просыпаясь от кошмаров, но Оле удавалось успокаивать его буквально за несколько минут, позволяя снова уснуть. Ведьма ждала утро, чтобы Краснову стало легче, но почему-то совсем не хотела уходить даже после этого.

— Что ты почувствовала, когда поняла, что меня могут убить?

Артём задаёт вопрос неожиданно, и Якубович теряется, отводя глаза. Она знает ответ, потому что думала об этом не раз, но почему-то боится его озвучить.

— Оля, ты знаешь, что я люблю говорить прямо, — нарушает затянувшееся молчание Краснов. — И я понял, что больше не хочу вот так. Давай решим сейчас: либо мы остаёмся просто друзьями, либо...

Ведьма перебивает его поцелуем, не давая договорить, потому что в словах больше не видит смысла. Она боялась окончательно разрушить дружбу, если бы Артём выбрал первый вариант, но он целует в ответ так, что Оля понимает: они оба выбрали другое.

— Мне нравится такой ответ, — ухмыляется Краснов, отрываясь от её губ.

Они даже не думают говорить о любви, потому что для этого слишком рано, но в том, что всё произошедшее за последние дни изменило их обоих, больше не сомневаются ни он, ни она.

***

Оля всеми способами оттягивает съёмки готического зала, давая окончательно восстановиться и Владу, и Артёму. И хотя рана её вампира заживает быстрее, ведьма не может позволить себе не помочь Череватому после всего, что произошло.

Краснов предлагает приехать на место раньше, и до съёмок ещё целый час, когда Якубович паркует машину у ворот.

— Хочешь подождать их здесь? — спрашивает она.

— Я хочу поговорить сразу.

Артём хочет сказать слишком много каждому из компании, которую ещё недавно искренне недолюбливал, но совершенно не планирует делать это при всех.

Машина Вики паркуется ровно напротив них, и Краснов уже тянется к ручке двери, но из салона выходит старший Шепс, и Артём мешкает, вскидывая брови:

— Они всегда приезжают вместе?

— Они друзья, — пожимает плечами Оля.

— Как мы?

Краснов усмехается, и ведьма заходится смехом, глядя на улыбающуюся Райдос, следом за Сашей выходящую из машины.

Якубович не слышит, о чём с ними говорит Артём, потому что остаётся сидеть в салоне по его просьбе. Она слегка напряжённо смотрит на то, как Саша с Викой молча слушают Краснова, и наконец-то выдыхает, когда старший Шепс сам протягивает ему руку. Оля думает о том, что следующий разговор для Артёма таким простым не будет.

— Всё в порядке? — она подходит к Краснову, когда Райдос с Шепсом уже уходят на курилку.

— Всё хорошо, малыш. — Артём притягивает её к себе за талию и целует в висок, всё ещё глядя вслед уходящим экстрасенсам. — Иди внутрь, не мёрзни. Я сам их подожду.

Оля вздыхает, но спорить не решается. Ей хочется поддержать Краснова, но, кажется, эти разговоры — что-то слишком личное, чем он с ней делиться пока не готов. Она уходит, негромко стуча каблуками, а Артём остаётся стоять на холодном ветру, в который раз прокручивая в голове нужные слова.

— Краснов стоит, — Олег издалека замечает фигуру в красном плаще.

Влад слегка хмурится, будто по инерции всё ещё чувствуя к вампиру недоверие. Он до сих пор помнит и тот ритуал, с которого всё началось, и то, что было после. Череватый своими глазами так и не увидел Германа, поэтому в своей голове с трудом отделяет все события от образа Артёма.

— Ты всё ещё злишься на него? — спрашивает Шепс.

— Я не знаю, — вздыхает Влад, заглушая мотор.

Он поворачивается к Олегу, сжимая его ладонь, и не хочет выходить из тёплой машины.

— Выслушаем его?

Череватый не понимает, предлагает Шепс или просит, но соглашается, даже не раздумывая, просто из-за формулировки. Влад давно привык считать их единым целым, но слова цепляют его каждый раз, когда Олег говорит или подразумевает это уже ставшее обыденным «мы».

Они выходят на улицу, и Череватый останавливается у капота, не сводя глаз с Краснова. Он ждёт, пока Шепс обойдёт машину, протягивает ему руку и, переплетая их пальцы, наконец-то идёт в сторону Артёма вместе с Олегом.

— Мы можем поговорить? — Краснов прячет руки в карманах, нервно переминаясь с ноги на ногу и будто боится смотреть им в глаза.

Шепс думает, что никогда не видел уверенного Краснова таким.

— Говори, — холодно отвечает Влад и тут же чувствует, как Олег слегка дёргает его за руку.

Они коротко переглядываются, и Череватый кивает, безмолвно обещая постараться быть чуть дружелюбнее.

— Я знаю, что я виноват, — Артём наконец-то поднимает глаза. — И в первую очередь перед тобой, Олег. Я, правда, не собирался забирать твои способности, но пошёл на принцип уже во время ритуала, — он бросает виноватый взгляд на Влада. — И то, что случилось потом... Я доверял не тому человеку и уже тысячу раз об этом пожалел. Простите меня. Я не хотел, чтобы всё получилось так...

— В следующий раз думай, что делаешь, — Шепс вздыхает, пожимая ему руку в примирительном жесте, и верит, что Краснов говорит искренне.

Артём коротко кивает и с нотками страха смотрит на Череватого, не решаясь протянуть ему ладонь, но тот отпускает руку Олега и сам тянет Краснову свою.

— Ещё один выпад в нашу сторону, — напоследок предупреждает Влад, — и я больше не буду предлагать варианты, в которых ты не пострадаешь.

— Спасибо, что не дали меня убить, — Краснов жмёт протянутую руку и надеется, что они окончательно зарывают топор войны.

Они входят в гримёрку втроём, и Оля улыбается, когда Артём еле заметно кивает ей, давая понять, что всё закончилось хорошо. Якубович знает, как он переживал все эти дни, и надеется, что сегодня ему наконец-то удалось избавиться от своего чувства вины.

В комнате начинается оживление, когда на съёмки приезжают остальные экстрасенсы. Саша раздаёт всем какие-то смешные обложки для паспортов, не обделив подарком даже Краснова, и Оле от этого становится ещё теплее.

Вика снимает очередные кадры для своего влога и просто не может не улыбаться. Она чувствует, как родная рука ложится на плечо, как только она усаживается на грим. Виктор вернулся в тот же момент, когда Герман окончательно превратился в пепел, и с тех пор Райдос снова чувствует себя спокойно даже в одиночестве.

На второе плечо ведьмы ложится ладонь старшего Шепса, и Вика тут же переводит взгляд, в отражении зеркала сталкиваясь с голубыми глазами. Саша смотрит с привычным теплом, и ведьме всё так же уютно, даже когда фантом, стоящий за спиной, пропадает из виду.

Экстрасенсы медленно перетекают из гримёрки в готический зал, и Артём замирает на пороге, увидев наконец-то переодевшуюся Олю. Якубович стоит перед зеркалом, расправляя длинную чёрную юбку с высокой талией, но Краснов смотрит только на ажурную блузку, абсолютно не скрывающую верхнюю часть тела ведьмы. Под тонкими нитями прекрасно видно чёрный бюстгальтер, и, учитывая точёную фигуру, это выглядит слишком сексуально.

Влад врезается в остановившегося в дверях Артёма и вскидывает брови, замечая, от чего тот так завис.

— Смело, — себе под нос удивляется Череватый, а затем поддерживающе хлопает Краснова по плечу, не в силах сдержать смех от его ошеломлённого лица. — Удачной съёмки.

Артём наконец-то проходит в зал, пропуская и Влада, но Оля не говорит ему ни слова, лишь хитро стреляя глазами. Краснов смотрит на выражение лица Саши, следом входящего в помещение, и думает, что ему сегодня придётся испытывать не только свою выдержку, но и свою ревнивость.

— Оля, — игриво тянет Олег, едва замечает ведьму на самом входе в зал. — Это что за саботаж «мотора»?

Якубович ярко улыбается, принимая очередной комплимент, но, как только Шепс подходит ближе, ведьму обдаёт жаром откуда-то сзади.

— Ты прекрасна, — добавляет медиум.

— На твоём месте я была бы аккуратнее со словами, — чуть тише отвечает ведьма.

— Боишься, что Артём услышит?

— По-моему, бояться здесь нужно не мне.

Оля всё ещё улыбается, снова бросая взгляд в зеркало, и тут же отходит в сторону, чувствуя, как горячая волна чужой ревности чуть слабеет. Якубович не нужно даже поворачиваться, чтобы понять, что эта волна исходит не от Краснова.

Влад стоит молча, медленно закипая внутри. Он прекрасно понимает, что глупо так реагировать на обычный комплимент, но всё равно бросает говорящий взгляд на подошедшего к нему Олега.

— Всё нормально? — тихо спрашивает Шепс.

Череватый кивает, не чувствуя подвоха в вопросе, и наивно полагает, что медиум не обратит внимания на его состояние. Олег незаметно ухмыляется и начинает отвлечённый разговор с Викой, стоящей рядом.

Подготовка к «мотору» затягивается из-за проблем с микрофонами, и звукорежиссёры просят сдать уже надетые петлички обратно. У Оли не получается снять свою, потому что аппаратура, кажется, запуталась в ажурных нитках, и Шепс делает пару шагов в её сторону, чтобы помочь, но останавливается, когда к ведьме подходит Артём.

Олег возвращается на место, поглядывая на Влада, но тот лишь молча облизывает губы и внешне никак не реагирует на его действие. Шепс разочаровывается в своей идее выбесить Череватого и больше не делает попыток вызвать ревность.

Он продолжает разговаривать с Викой, не замечая, как его взгляд то и дело сам соскальзывает на слишком громко смеющуюся Олю. Олег отвлекается и на возгласы Саши, и на Соню, снимающую сторис, но на эти взгляды Влад почему-то не реагирует.

Он дожидается, пока медиум закончит диалог с Райдос, не выдерживает, наклоняется к нему и еле слышно задаёт вопрос:

— Ты специально делаешь всё, чтобы я трахнул тебя прямо в готзале?

Олег резко поднимает на него взгляд и в дьявольских глазах напротив ясно видит то, о чём сейчас думать совершенно не хотел. У Шепса в голове самая дикая картинка, какую только можно представить в этом зале: он ягодицами чувствует жёсткий подоконник, выгибается от властных движений Влада, который каждым толчком напоминает медиуму о том, что он — его, а прямо за Череватым, спиной к ним, на своих местах стоят все экстрасенсы, слыша каждый его громкий стон.

Олег теряется в пространстве, выныривая из видения, а Влад расплывается в ухмылке, замечая, как медиум закусывает губу и активно пытается проморгаться, чтобы вернуть светлый цвет своим глазам. Шепса трясёт, его дыхание сбито, и ему безумно хочется просто убить Череватого за то, что тот стоит рядом до ужаса довольным и продолжает смотреть на него горящим взглядом.

На площадке до сих пор продолжается техническая заминка, и Олег почти бегом срывается из зала, едва слышит о вынужденной задержке «мотора». Он залетает в гримёрку, хлопая дверью, и руками закрывает лицо, пытаясь избавиться от возбуждения, которое волной накрыло его из-за пошлых фантазий Влада. Шепс не слышит, как за спиной снова открывается дверь, и от неожиданности чуть не вскрикивает, когда сильные руки грудью бросают его в стену.

Череватый прижимается сзади, за шею разворачивая его лицо к себе, и жёстким поцелуем впечатывается в губы. Влад не знает, от чего так вспыхнул в готическом зале, но он и правда с огромным трудом сдержался, чтобы не сотворить того, от чего до невозможности завёлся Олег.

— Мы на съёмках, — Шепс не понимает, кого пытается убедить остановиться — Череватого или самого себя.

— Я хочу тебя сейчас, и мне похуй.

Влад целует снова, ещё глубже, и Олег отрывается буквально на секунду, сдаваясь окончательно:

— Дверь закрой.

— Не хочу, — Череватый ухмыляется прямо в губы.

Шепса прошибает током. Он дёргается и пытается вырваться из рук, упирающихся в стену по обе стороны от него, потому что хочет лично повернуть чёртов замок на ручке, но чернокнижник решительно не отпускает, будто предлагая поиграть с огнём.

— Влад, ты с ума сошёл!

— Да, — губами касаясь его уха, шепчет Череватый. — И тебе это нравится.

Олег не может спорить, потому что ему и правда до безумия нравится то, что происходит. В коридоре слышатся знакомые голоса, и адреналин ещё сильнее разгоняет кровь, которая и так закипает от чужих рук под одеждой.

Влад до боли прикусывает кожу на шее, стараясь не задеть клыками, но Шепс уже не думает о том, в каком виде они вернутся в готический зал. Он откидывает голову назад, роняя её на плечо чернокнижника, и открывает ещё больше горящей кожи для его губ.

Череватый издевается, чередуя влажные поцелуи с лёгкими укусами, пока его руки ногтями царапают где-то чуть ниже рёбер, заставляя Олега вздрагивать от каждого касания. Влада плавит от того, как тяжело дышит Шепс и как чужие руки бездумно портят его укладку, пальцами цепляясь за волосы. Он видит в зеркале сбоку, как Олег нетерпеливо закусывает губу, когда широкие брюки бесшумно падают на пол, и снова наклоняется к его уху.

— Если будешь стонать — нас спалят, — сбивчиво говорит Череватый.

У Шепса мурашки от этого хриплого голоса и от того, что именно ему говорят. Медиум боится даже представить, что будет, если в гримёрку зайдёт кто-то не из своих, но останавливаться уже не хочет.

Влад входит медленно, сильнее вжимая Олега в стену, и тот жмурится с протяжным выдохом, стараясь не потерять контроль. Чернокнижник знает, что Шепс не умеет молчать во время секса, и сейчас упивается тем, что тот сходит с ума от каждого движения внутри, пытаясь себя сдерживать.

— А где Олег? Курить пошёл?

За дверью слышится голос Оли, и у Влада сильнее загораются глаза. Он ускоряет темп, рукой придерживая Олега за живот, потому что у того уже подкашиваются ноги, и отчаянно надеется выбить из него хотя бы один случайный стон.

Череватый думает, что чёртов «Реванш» точно оставил на нём отпечаток, потому что он понимает, что ревновать к Якубович глупо, но ничего не может с собой поделать:

— Ответь ей.

Шепс не сразу понимает смысл сказанных слов. Он распахивает затуманенные, потемневшие глаза и надеется, что Влад пошутил.

— Ты ёбнулся? — еле слышно спрашивает он.

— Ответь, я сказал.

Череватый почти рычит, толкается резче, и Олег разрывается между паникой и запредельным возбуждением, до которого Влад доводит его своими выходками. Он так и не произносит ни звука, а Череватый с разочарованием слышит, как стук каблуков удаляется от гримёрки, затихая вместе с чужими голосами.

— Ты меня не послушал.

Он перестаёт двигать бёдрами, и Шепс дрожит от предвкушения, совершенно не представляя, что Влад придумает в качестве наказания на этот раз. Череватый отстраняется, разворачивает Олега лицом к себе, встречаясь с почти обезумевшим взглядом, и ухмыляется слишком дьявольски.

— Закрой глаза, — говорит он.

Шепс подчиняется, предусмотрительно закусывая губу, и уже не видит, как Влад опускается на колени. Чужие губы смыкаются на члене, и Олег от ощущений в ту же секунду до крови прокусывает свою.

Медиум не понимает, в чём подвох. Он жмётся спиной к прохладной стене, пока Череватый активно работает ртом, но затем едва не взрывается от злости, когда тот пальцами пережимает основание в самый нужный момент.

— Блять, Влад!!!

Шепс шипит, открывая глаза, с яростью смотрит в довольные чёрные, но Череватый всё равно отрывается, а через несколько секунд крепко хватает его за оба запястья, не давая себе помочь.

Влад видит, что с наказанием справился блестяще, доведя Олега до натуральной истерики, и это окончательно лишает его остатков самообладания. Он рывком разворачивает Шепса обратно к стене, входит резко, сразу срываясь на бешеный темп, и их обоих буквально разрывает адреналин, когда прямо за дверью снова слышатся голоса.

— Зажми мне рот, — почти умоляет Олег, понимая, что сейчас его точно услышат.

Ладонь ложится на его губы буквально за секунду до нужного момента, но Саша всё равно слышит приглушённый стон и замирает в коридоре, не успев повернуть ручку.

Они быстро пытаются привести себя в порядок, пока Саша продолжает тактично, но настойчиво стучать в дверь, и не могут сдержать смех.

— Ты точно сумасшедший, — тихо говорит Олег, спешно натягивая брюки.

— По-моему, мы друг друга стоим, — громче смеётся Влад, бросая на него хитрый взгляд.

— Да заходи уже! — повышает голос медиум, понимая, что назойливый стук брата начинает бесить.

Череватый стоит у зеркала, отчаянно пытаясь придать испорченной причёске хоть какой-то адекватный вид, а Олег влажными салфетками усердно оттирает со своих губ уже почти запёкшуюся кровь.

— Вы даже дверь не закрыли? — Саша в шоке оглядывает их обоих. — Вы совсем уже?

Влад с Олегом переглядываются и снова прыскают от смеха, не отвечая ни на это, ни на последующие возмущения старшего Шепса. Олег даже успевает сходить покурить, прежде чем вовремя возвращается на площадку. «Мотор» проходит нормально, и только Вика всю съёмку с трудом прячет улыбку, сразу замечая распухшие губы Череватого.

***

— Я так и не спросил самого главного, — уже перед сном вдруг вспоминает Влад. — Что оказалось твоей точкой невозврата?

Олег приподнимается, складывая руки на его груди и устраивая на них подбородок. Он улыбается, глядя в чёрные глаза, и Череватый понимает, что то самое воспоминание Шепса явно светлее, чем его собственное.

— Твоё имя, — просто отвечает Олег.

— Что? — непонимающе переспрашивает Влад.

— Я пришёл к своему дьяволу, сказав твоё имя, — Шепс заканчивает фразу уже в его губы, коротко целует и укладывается обратно, добавляя с лёгкой усмешкой: — Правда, в чужой постели.

Череватый не обращает внимания на последние слова, потому что сразу улавливает двойной смысл ещё в начале фразы. Он прекрасно помнит тот момент, после которого больше так и не смог выкинуть Олега из своей головы, и сейчас абсолютно искренне удивляется тому, что этот же момент стал точкой невозврата и для самого Шепса.

— Я уже так привык произносить его, — поясняет медиум, — что даже не думал, что это может оказаться настолько важным.

— Почему ты всё-таки сказал его тогда?

— Я не знаю.

Олег отвечает честно. Он до сих пор не имеет ни малейшего понятия, почему это произошло. Шепс абсолютно уверен в том, что не думал о Владе ни до того момента, ни тем более во время того, как был с Димой. Он мог бы списать это на приворот, но они оба знают, что тот ритуал Череватого так и не сработал.

У Шепса вдруг загораются глаза, и он садится, хитро глядя на Влада:

— Давай спросим у них.

Череватый вскидывает брови и тоже отрывается от подушки, не веря тому, что только что услышал.

— Сам Олег Шепс предлагает просто так обратиться к бесам? — Влад поддевает его с нескрываемым сарказмом. — Молодой человек, что вы сделали с моим медиумом?

Олег смеётся молча, потому что не хочет вешать на Череватого очередное дурацкое чувство вины, но сам уверен: всё, что произошло, Влад со своим медиумом сделал сам. И Шепс знает, что Череватый с его самокопанием никогда не поверит в то, что он счастлив от каждой мелочи, которую тот в нём изменил.

Олег принял даже своих бесов, окончательно осознав, что это стало частью него гораздо раньше, чем он отдал свою душу. Нечисть была с Владом задолго до их знакомства, и Шепс с самого начала принял его целиком, впустив в свою жизнь вместе с пресловутыми бесами. Олег уверен, что, будучи с Череватым, он рано или поздно стал бы чернокнижником, а о другом варианте своей судьбы Шепс уже никогда не захочет думать.

Они усаживаются на полу у большого зеркала, поджигая пару свечей, и Влад впервые видит глаза Олега настолько чёрными, а начитку впервые слышит такой уверенной. Это выглядит слишком мощно, но вместо страха вызывает у Череватого какую-то гордость. Влад чувствует от него бешеную энергетику и не говорит этого вслух, но с радостью признаёт — Шепс теперь сильнее него самого.

Они видят в зеркале разный образ, но одного и того же беса, которого Олег просит отвечать им обоим, задавая свой вопрос.

— Вы хотите знать правду? — как-то снисходительно уточняет нечисть. — Она вам не поможет.

— Отвечай, — настаивает Шепс.

— У этого не было причины, — усмехается бес, обращаясь к Олегу. — Ты просто должен был это сказать, — он переводит взгляд на Череватого. — А ты просто должен был это услышать.

Влад смотрит на Шепса, встречаясь с ним взглядом, и не понимает ровным счётом ничего. Кажется, они никогда не узнают, кому это было нужно, но, даже если сам дьявол и его бесы свели их вместе, то и Влад, и Олег будут благодарны этому всю свою теперь уже точно счастливую жизнь.