Глава 9. Хранитель
Саундтрек к поцелую в машине: Шура Кузнецова — Молчи и обнимай меня крепче
-----------------------------------------
За год Илья уже свыкся с мыслью, что рано или поздно ему придётся стать Хранителем. Его мир перевернулся в тот день, когда на пороге объявился Гецати и без предисловий обрушил на него реальный факт существования вампиров.
Ларионов за это время прошёл все стадии — от отрицания до принятия, но сегодня растерялся снова. Он проснулся утром и сразу понял, что с Костей что-то случилось.
Внутри что-то изменилось, а в голове калейдоскопом пронеслись лица новых подопечных, среди которых Илья с огромным удивлением увидел почти половину родного состава «Битвы сильнейших».
Менталист не был шокирован, узнав, что Краснов оказался настоящим вампиром. Его даже не смутили уже привычные клыки старшего Шепса, да и лицо Олега, которое он увидел следом, показалось вполне логичным, учитывая сущность его брата.
Ларионова основательно выбило из колеи только одно: до боли знакомые чёрные глаза Череватого, в которые он снова и снова вглядывался в своём сознании, почему-то отказываясь принимать тот факт, что Влад тоже является вампиром. Илья доверял ему всегда, больше всех общался на съёмках именно с ним, и сейчас абсолютно не понимал, того ли человека он вообще знал все эти годы.
Именно этот внутренний диссонанс первым делом и привёл Ларионова сюда, в квартиру Череватого, где он окончательно перестал что-либо понимать, поздним вечером обнаружив здесь Олега в очевидно домашней одежде:
— Я думал, ты живёшь с братом...
Шепс всё ещё отходит от шока, потому что Илья — последний человек, которого он ожидал увидеть вовлечённым в их магические круги. Медиум не успевает ответить, а Влад решает сразу расставить все точки над «i». Он подходит к Олегу и уверенно берёт его за руку, переплетая пальцы:
— Нет, Илья. Он живёт со мной.
Ларионов вскидывает брови и в первую секунду считает это шуткой, но Череватый смотрит на него серьёзно, а Шепс, хоть и молчит, спокойно сжимает чужую руку в ответ.
— Сколько ещё нового я сегодня узнаю о своих знакомых? — ошеломлённо выдыхает Илья.
— Садись, Илюш, — Влад кивает на диван. — Нам предстоит долгий разговор...
У Ларионова взрывается голова от истории, которую он слышит. То, что Влад был ещё и охотником вместе с Райдос, окончательно убеждает менталиста в том, что он совсем не знал этих людей.
Илья медленно приходит в себя, когда Олег переходит к рассказу об Артёме. Он выслушивает собранные экстрасенсами факты и их рассуждения касательно убийства Гецати, и Влад замечает, как Ларионов меняется в лице. Хранитель уже не знает, насколько может доверять этим вампирам, но Череватый описал смерть Кости именно так, как Илья сегодня видел её в своей голове сам, и это заставляет его продолжать с ними диалог.
— Я не понимаю, почему вы решили ждать Сашу, — Ларионов говорит уже твёрдо, окончательно взяв себя в руки.
— Разве тебе не нужны подробности от самого Кости? — с небольшим удивлением спрашивает Олег.
— Краснов убил человека. Мне достаточно этого для того, чтобы заставить его отвечать по закону.
— Краснов убил вампира, — поправляет его Влад. — Остальное — лишь наши догадки.
Череватому совсем не хочется защищать Артёма, но он не знает, что будет с Ильёй, если тот ошибётся в своём решении.
Ларионов понимает, что Влад отчасти прав. Кажется, за столько лет он настолько привык доверять экстрасенсам, что с трудом отделяет озвученные ими версии от реальности. Но то, что Гецати умер вампиром, Илья знает только с их слов и опираться на это тоже не может. Он соглашается подождать возвращения старшего Шепса, но уходит абсолютно раздавленным морально.
Хранитель совершенно не знает, что делать и кому доверять, но просьбу Череватого, сказанную уже в дверях, всё-таки решает выполнить. Он решает не ехать к Краснову с разговором, чтобы пока не выдавать себя в целях своей же безопасности.
Влад в эту ночь спит плохо. Он считает Илью слишком хорошим человеком, который не заслужил всего этого ада, и Череватого добивает осознание того, что Хранителем Ларионова сделал он сам.
Тот чёртов ритуал на испытании около двух лет назад, впоследствии невольно сделавший Влада охотником, снова дал о себе знать. И сейчас чернокнижник уже не уверен, спас он тогда душу Ильи или всё-таки похоронил, обрекая менталиста на совершенно другую жизнь.
Ларионов старался держаться, но Череватый уверен, что тот безумно растерян и испуган тем, что обрушилось на него прошлым утром. Влад понимает, что в список тех, за кого он боится, теперь добавляется ещё и Илья, и ему кажется, что найти выход из сложившейся ситуации становится ещё сложнее.
Череватый просыпается разбитым и тут же встречается взглядом с обеспокоенными светлыми глазами:
— Ты проснулся раньше меня? — слегка удивляется он.
— Тебе снилось что-то плохое? — вместо ответа спрашивает Олег.
Шепс сам не знает, почему вдруг проснулся около часа назад. От чернокнижника тянуло беспокойством, и снова уснуть медиум уже так и не смог.
Он лежал рядом, подпирая голову рукой, и просто бездумно смотрел на Влада. Время от времени Олег замечал, как подрагивают чужие ресницы и Череватый слегка хмурится, но, едва он ласково касался напряжённого лица подушечками пальцев, Влад успокаивался сразу же, не успевая проснуться.
— Поехали сегодня куда-нибудь, — неожиданно предлагает Череватый, игнорируя предыдущий вопрос.
— Что? — Шепс вскидывает брови от удивления.
— Я устал, — тихо признаётся Влад. — Я хочу куда-нибудь, где есть только ты и я и нет никаких проблем.
Олег с трудом понимает, как они могут просто сбежать от всего, что происходит вокруг, но чёрные глаза смотрят почти с мольбой, и он вдруг задумывается, почему для этого вообще нужны причины.
Саша приедет только завтра. До этого в сложившейся ситуации они не могут ничего не то что сделать, а даже понять.
Есть ли смысл просто сидеть и ждать того, что случится? Ответ очевиден. Шепс вдруг понимает, что тоже безумно устал. Устал от загадок, от страха, от своих бесов, с которыми постепенно пытается найти контакт, от чувства вины и даже от самого себя, потому что ни на секунду не может перестать обо всём этом думать. Олег устал от всего, кроме Влада.
— И куда мы поедем? — соглашаясь, спрашивает он.
Череватый расплывается в благодарной улыбке и оживает буквально на глазах:
— В лес хочешь?
— Хочу, — Шепс улыбается в ответ и первым отправляется собираться.
Уже на лестничной клетке вместе с щелчком замка у обоих внутри будто срабатывает переключатель. Они не говорят об этом вслух, но вместе оставляют все плохие мысли в квартире, за только что закрытой Владом дверью. И уже спускаясь по ступенькам, Череватый думает только о том, не подморозило ли асфальт на дороге, по которой им предстоит ехать пару часов, а Олег — о том, что они будут готовить на ужин.
Они заезжают в магазин, набирая в корзину немного продуктов, и Шепс снисходительно смеётся, когда Влад молча сгребает с полки несколько шоколадок.
— Ты не выдержишь без сладкого даже один день?
— Отстань, — даже не оборачиваясь, хмурится Череватый, заставляя Олега рассмеяться ещё сильнее.
Шепсу безумно нравится, когда Влад позволяет себе быть таким. Чернокнижник всегда старается быть ответственным, серьёзным, хочет быть надёжной опорой, и Олег очень редко и с большим трудом вытаскивает из него этого маленького искреннего и доверчивого ребёнка.
Они едут по трассе, привычно держась за руки, и негромко подпевают песням из колонок. Медиум курит в приоткрытое окно и вдруг задумывается, почему Череватый никогда не разрешал ему делать это в старой машине, но с самого начала отменил запрет в новой.
— Почему ты разрешил мне курить в машине?
— Привык, — пожимает плечами Влад.
— Ты врёшь, — спокойно улыбается Шепс.
— С чего ты взял?
— Потому что знаю, что Вике и Саше в салоне курить нельзя.
— Они курят другие сигареты, — поясняет Череватый и вроде не врёт, но договаривать не хочет.
— Все сигареты воняют одинаково противно для некурящего, — продолжает намекать Олег.
Он чувствует, что Влад не произносит чего-то важного, но почему-то уверен, что это должно прозвучать.
Череватый громко вздыхает и наконец-то, не без труда, отвечает на вопрос:
— Когда ты ушёл, я скучал даже по запаху твоих сигарет. И теперь я хочу, чтобы он был везде.
— Останови машину, — тут же просит Олег, выбрасывая недокуренную сигарету в окно.
Влад сворачивает на обочину и едва успевает нажать на тормоз, как Шепс отстёгивает свой ремень и впечатывается своими губами в его. Череватый за шею притягивает его ближе, отвечает с полной отдачей и буквально растворяется в своих ощущениях.
В нос бьют любимые духи вперемешку с дымом и запахом чужой кожи, а поцелуй на вкус горький от сигарет, но Влада ведёт так, словно губы Олега кровоточат каждой клеткой. Чернокнижник не знает, виноваты ли нахлынувшие воспоминания или у него просто сдали нервы, но чувствует, что сходит с ума всё больше с каждой секундой и просто не может разорвать, казалось бы, обычный поцелуй.
Шепс слегка хмурится, потому что Влад целуется как-то слишком отчаянно, и от этого даже немного страшно.
— Ты чего? — еле слышно шепчет Олег, пытаясь отстраниться и заглянуть в глаза, но Череватый целует снова, сильнее прижимая его к себе.
— Молчи... — прямо в губы между поцелуями просит Влад. — Пожалуйста... молчи...
Медиум жалеет, что задал тот чёртов вопрос про сигареты, потому что Череватого почти трясёт. Он поднимает подлокотник, придвигаясь ближе, и пальцами зарывается в волосы, пытаясь хоть как-то успокоить Влада, потому что, кажется, первый раз видит его таким.
Череватый целует снова и снова, не отрываясь от губ и не пытаясь свести это к сексу. У него сбито дыхание, но Олег больше не пытается отстраняться, чувствуя, что сейчас нужен Владу сильнее, чем воздух.
Шепс не знает, сколько прошло времени, потому что он и сам утонул в этом моменте. Он возвращается в реальность, когда чернокнижник постепенно превращает поцелуй в нежный и под конец уже еле касается губами, всё ещё не открывая глаз.
— Ты в порядке? — аккуратно спрашивает Олег.
— Теперь да, — Влад улыбается, крепко обнимая Шепса обеими руками.
Череватый не до конца понимает, что это было, но мысленно благодарит Олега, потому что сейчас наконец-то чувствует себя абсолютно спокойно и свободно. Влад не знает, от какого груза только что избавился, но точно уверен, что Шепс задал тот вопрос не зря.