Глава 15
После очередного сеанса психотерапии я попрощалась с клиенткой и направилась к выходу. Прошло несколько дней с тех пор, как я встретилась с Норманом. Всё это время я с ужасом ожидала от него новостей. Мысль о возможной встрече с дьяволом пугала меня. Я не могла представить, что могло произойти на этой встрече и чем она могла закончиться.
Эти мысли заставляли меня мечтать о том, чтобы закрыться в доме с бесконечным запасом мороженого. Удивительно, но ни Том, ни моя мама в эти дни не беспокоили меня. Они звонили и писали, но их сообщения были максимально аккуратными и заботливыми. Оба моих биологических родителя давали мне максимальное количество свободного пространства и свободы действий, за что я им была искренне благодарна.
Сегодня меня вновь одолевало чувство тревоги и беспокойства. Я понимала, что мне остаётся только ждать новостей от Нормана. Я решила провести это свободное время с пользой и отвлечься. Вспомнив разговоры о моём отце и его странном поведении, я решила навестить его и убедиться, что с ним всё в порядке.
Быстро собравшись, я села в свой автомобиль и направилась по знакомому маршруту. Дом отца по-прежнему вызывал во мне тёплые чувства. Я вспомнила наш вечер вдвоём и свой недавний день рождения. В голове возник образ Скотта, который кружил меня в быстром танце и пел мягким и звонким голосом: «We could take over the world, one step at a time, just you and I». Я постаралась отогнать это видение, чтобы не накручивать себя ещё больше.
Зайдя в дом отца, я не обнаружила ни одной живой души. Отца нигде не было, как и служащих, работавших в доме. Я направилась к лестнице, ведущей на второй этаж, и неожиданно столкнулась с незнакомой женщиной.
— Боже! Вы меня напугали! — воскликнула незнакомка, вздрогнув на своём месте.
— Признаться, вы тоже меня напугали. Но я приехала к своему отцу. А вот кто вы такая, мне неизвестно.
— Вы дочь мистера Уильямса? Оливия, кажется.
— Да. Меня зовут Оливия Уильямс, и я его дочь. Не представитесь ли вы мне и не скажете ли, что вы делаете в доме моего отца?
— Прошу прощения, мисс Уильямс, — женщина мягко улыбнулась мне. — Меня зовут Эмма Либерман. Я медсестра и сиделка вашего отца.
— Сиделка? Зачем отцу сиделка?
— Вы не в курсе? — голос женщины стих и слегка дрогнул. — Я думала, он сообщил всем своим близким о своём состоянии.
— Состоянии? О чём вы? Что с отцом? — я перешла на крик, не в силах контролировать охватившую меня панику.
— Мисс Уильямс, мне очень жаль, и мне крайне тяжело осознавать, что именно я сообщаю вам эту новость, но у вашего отца обнаружили рак поджелудочной железы.
— Что? Рак? — меня затрясло с невероятной силой. — Какой ещё рак? Как давно?
— Его обнаружили несколько месяцев назад. Я удивлена, что мистер Уильямс вам не сообщил об этом. Его лечащий врач рекомендовал поговорить с близкими о его состоянии.
— Разве отца не должны прооперировать и назначить химиотерапию? Ведь рак в современном мире довольно часто успешно лечат.
— В некоторых случаях с раком действительно можно справиться, но только на начальных стадиях. К сожалению, в случае с вашим отцом все эти методы будут бесполезны. Мне очень жаль.
— Что вы хотите этим сказать? Отец может умереть?
— Оливия, вашему отцу осталось не так уж и много времени. Несколько месяцев, может быть, немного больше. Он обратился к нам уже в критическом состоянии, и мы не можем ему помочь.
— Нет. Я не верю. Он не может умереть. Только не папа!
— Все так реагируют, поверьте мне. Но ради отца вы должны быть сильной и не показывать ему своего отношения к этой ситуации. Мой вам совет. Постарайтесь при общении с отцом сдерживать свои эмоции и не показывать их ему. Это ухудшает состояние пациентов и иногда сокращает оставшееся им время.
Женщина посмотрела на меня с болью во взгляде и медленно пошла вглубь дома. Я же была в растерянности и не знала, что делать. Услышанное не укладывалось в моей голове. Для меня отец был и остаётся самым близким и родным человеком. Я не могла представить свою жизнь без него, даже в самых страшных снах.
Я быстро побежала вверх по лестнице и ворвалась в комнату отца. Он лежал на кровати с закрытыми глазами. Сразу бросились в глаза подключённые к его телу приборы, а также множество лекарств и медицинских приспособлений. Отец глубоко вздохнул, не открывая глаз, а затем я услышала его тихий голос:
— Эмма, не могли бы вы принести стакан холодной воды? У меня немного закружилась голова, и пересохло в горле.
— Папа... — ответила я.
— Лив? — отец открыл глаза и посмотрел на меня с паникой. — Что ты здесь делаешь? Почему не позвонила?
— Ты ещё спрашиваешь, что я здесь делаю? — я подбежала к кровати и прижалась к груди отца. — Папа, как ты мог скрыть это от меня?
— Тебе сейчас явно не до меня и моего здоровья, — отец попытался усмехнуться, но его лицо сразу же скривилось от боли. — Я не хотел ещё больше беспокоить тебя и вызывать у тебя жалость. Я должен быть сильным для тебя и быть тебе опорой.
— Папа, ты и так самый сильный мужчина в моей жизни, и ты всегда будешь моей главной опорой и поддержкой, — мой голос дрогнул, а из глаз полились слёзы. — Ты должен был мне сказать и не имел права хранить это в секрете!
— На счёт самого сильного мужчины я бы поспорил с тобой. Твой биологический отец явно сильнее меня. Да и твой возлюбленный недалеко от него ушёл.
— Прекрати так говорить. Ты был, есть и будешь самым главным мужчиной в моей жизни.
— Оливка, — рука отца легла поверх моего дрожащего тела, — мне очень жаль.
— Это мне жаль. Ты не заслужил такой участи, и ты не можешь уйти. Не сейчас.
— Я ещё немного побуду с тобой. Обещаю тебе, — отец прижал меня к себе, и я почувствовала, как дрожат его руки. — Я много раз говорил тебе об этом, но я повторюсь. Я ни о чём не жалею, Лив. Моя жизнь была яркой и радостной, и всё это благодаря тебе. Ты и только ты дарила и даришь мне эту радость и тепло, которое давало мне силы в жизни. Ты самое великое моё наследие и самое большое достижение моей жизни.
— Папа, — я вновь задрожала и крепче прижалась к отцу, — ты мне нужен. Я не справлюсь без тебя.
— Справишься, — тихий шёпот отца был едва различим в тишине. — Ты сильная. Понимаешь, в жизни наступает момент, когда родители должны отпустить своих детей и уйти. Это правильный ход жизни, так и должно быть.
— Но не так рано! Ты должен был вести меня к алтарю и нянчить моих детей.
— Лив, ты не останешься одна. Рядом с тобой будет твоя мама и твой настоящий отец.
— Ты мой настоящий отец и всегда им будешь. Я люблю тебя, папа, и буду любить всегда.
— И я люблю тебя, Оливка.
Между нами повисло тяжёлое молчание. Я не знала, что ещё сказать отцу. Все слова в один момент закончились. Мы долго лежали молча, рядом. Я старалась как можно ярче запомнить ощущение тепла и заботы, исходящее от отца. Это чувство я ощущала с первого дня своей жизни, и оно было самым лучшим для меня. Я не могла представить, как смогу лишиться этой близости и как буду жить без отца. В конце концов, я приподнялась, смотря на отца влажными глазами.
— Я буду рядом с тобой всё оставшееся нам время. Я хочу продлить этот момент как можно дольше и не отпущу тебя.
— Лив, мы оба знаем, что у тебя много дел и забот, которые важнее, чем просиживание рядом с умирающим от рака стариком.
— Не говори так, — прошептала я. — Сейчас для меня нет ничего важнее тебя.
— А как же поиски твоего парня и его спасение?
— Откуда ты знаешь об этом? — слова отца сильно удивили меня, как и его осведомлённость обо всём происходящем.
— Твоя мама поделилась со мной последними новостями. Она теперь слишком часто приезжает ко мне и пытается контролировать моё состояние, — впервые за наш разговор на лице отца появилась знакомая мне с детства усмешка.
— Так мама знает о тебе и твоей болезни? Как давно?
— Ей позвонил мой лечащий врач и всё сообщил. Я не хотел говорить твоей матери о своём недуге, но и врать ей не мог.
— И она мне ничего не сказала! Как она могла так поступить?
— Не злись на неё. Это я просил твою маму не говорить тебе ничего. Поэтому, если ты и хочешь злиться, то злись на меня.
— Я не могу злиться на тебя. У нас не так много времени, чтобы тратить его на злость и обиды.
— Лив, я прошу тебя, не зацикливайся на мне и не уходи в себя. Ты же психотерапевт и должна уметь справляться с такими ситуациями, как никто из нас.
— Кем бы я ни была, но справиться с потерей отца слишком сложно.
— Думай о том, что впереди тебя ждёт насыщенная и интересная жизнь. Я не знаю, что ждёт меня после смерти, но я буду верить, что даже после своего ухода из жизни смогу узнать, что у тебя всё хорошо.
— Я могу тебе сказать точно, что жизнь после смерти есть. Есть Ад и Рай. Я лично знакома с парнем, который является сыном самого Дьявола. Поэтому смерть — это не конец. Это начало нового пути.
— Ты успела познакомиться с сыном Дьявола? Хотя чему я удивляюсь. Ты ведь тоже являешься некоторым божеством.
— Я не считаю себя таковой. Я как была самым обычным человеком, так и осталась им.
— Ты никогда не была обычным человеком. Всю твою жизнь я видел в тебе нечто особенное и уникальное. Ты всегда была неповторима, и ты никогда не была обычной, — сказал отец и тихо прошептал: — Лив, можно поговорить с тобой?
— О чём?
— Я хочу рассказать тебе одну вещь, которая не давала мне покоя почти всю мою жизнь.
— Что это за вещь?
— В старшей школе я встречался с девушкой, у нас был бурный роман. Мы любили друг друга и были счастливы. Я старался проводить с ней всё своё время.
— Я не понимаю. И что в этом плохого? К чему ты клонишь?
— Перед выпускными экзаменами она сообщила мне, что беременна от меня. Я очень испугался этой ситуации и настоял на том, чтобы она сделала аборт и дала нам шанс устроить достойную жизнь.
— Ты настоял на аборте? Она его сделала?
— Честно говоря, я не знаю. После этого разговора она исчезла, и больше я её никогда не видел. Она забрала свои документы и уехала в неизвестном направлении. Я пытался найти Мэри и узнать о её судьбе и о судьбе нашего ребёнка, но так и не смог этого сделать. Она исчезла без следа.
— О, Боже, — прошептала я с ужасом. — И ты винишь себя за это?
— Да, виню. Я должен был поддержать её и сохранить этого ребёнка. Но я поступил как последний эгоист и лишил её семьи, а нашего ребёнка — будущего. Моя жизнь сложилась удачно, но мысль о том, что стало с Мэри и нашим общим ребёнком, не даёт мне покоя всю мою жизнь.
— Пап, а ты уверен, что она жива и что она не сделала аборт?
— Не знаю, Лив. Это чувство неизвестности разъедает меня. Мысль о том, что Мэри могла родить от меня, и мой ребёнок рос бы без отца и моего присутствия, убивает меня. Вдруг он или она нуждались во мне, а я был в стороне.
— Пап, ты хоть и поступил не совсем правильно, но тебе было шестнадцать! Чего ещё можно было ожидать от малолетнего подростка? Это вполне логичное решение в таком возрасте.
— Может быть. Но я всё равно виню себя из-за этого поступка. Мэри не заслужила мучиться из-за меня и моих решений.
— Это было ваше общее решение. Если она родила, то это был её выбор. Ты не должен винить себя.
— Но я виню. Я виноват перед ней и нашим ребёнком.
— Пап, даже если ты совершил эту ошибку, ты дал жизнь мне и воспитал меня как свою дочь. Я думаю, ты загладил свою вину этим поступком, дав другому ребёнку это семейное тепло и заботу.
— Спасибо, Лив, — отец тяжело вздохнул. — Позовёшь Эмму? Мне что-то нехорошо.
— Конечно! — я подскочила на ноги и направилась к выходу. — Пап, я люблю тебя и буду любить всю свою жизнь.
— Я люблю тебя, Оливия, и я горжусь называть тебя своей дочерью. Помни об этом, Оливка. Ты моя дочь и будешь ею всегда.
Я поспешила в коридор в поисках медсестры. В кухне я увидела женщину, которую сразу же отправила к отцу. Всё время, пока её не было, я сидела в гостиной и нервно сжимала кулаки.
Когда Эмма вернулась, она сказала, что отцу стало хуже и ему нужно отдохнуть. Я не стала спорить с медсестрой, а лишь попросила её сообщать мне о состоянии отца. После этого я сразу же направилась домой.
Я была истощена и подавлена, как никогда раньше. Одно дело — узнать об измене матери, о богах, которые живут рядом с нами, и о своём не совсем обычном происхождении. Другое дело — узнать, что твой близкий человек умирает от рака. Эта новость потрясла меня до глубины души.
Я хотела верить, что отец продержится в своём нынешнем состоянии ещё долго и что врачам удастся продлить его жизнь. Я ехала домой в опустошённом состоянии, смотря на дорогу пустым взглядом. Огни встречных автомобилей слепили глаза, и видимость на дороге была отвратительной. Я двигалась вперёд по инерции, почти ничего не видя перед собой.
В какой-то момент мне показалось, что навстречу выезжает встречный автомобиль. Я резко крутанула руль вправо, чтобы избежать столкновения. Машину начало заносить, и я никак не могла выровнять её на дороге. Меня выбросило на обочину, и я на скорости вылетела куда-то вглубь тёмного леса. Последнее, что я помню перед тем, как потерять сознание, — это ствол дерева, в который я врезалась.
Голова сильно болела, боль была невыносимой. Из-за неё я не могла открыть глаза и собраться с силами. Когда я попыталась пошевелиться, тело пронзила сильная мышечная боль, а в голове запульсировал стук. Я застонала и начала тяжело дышать, пытаясь справиться с болью.
— Лив! Ты очнулась!
— Мама? Это ты? — моё горло жгло от сухости, поэтому моя речь была невнятной и слабой.
— Я. Лив, о чём ты думала? — голос мамы стал по обыкновению обвинительным и строгим. — Как можно было совершить подобное?
— О чём ты?
— Я о твоей аварии! Как ты могла попасть в автокатастрофу? С твоими силами и происхождением это невозможно! Это же абсурдно и невообразимо, чтобы потомок Всеотца, дочь Тора-громовержца, пострадала в какой-то автокатастрофе.
— Я всё ещё человек и могу быть иногда неаккуратной. И я, на самом деле, не знаю, как так получилось.
— Что с тобой происходит? Ты из-за Локи так рассеянна и не собрана?
— В этот раз он не причём, — я вспомнила все события, произошедшие перед аварией. — Я была у папы и всё узнала.
— Ты... Ты была у Ричарда? Он сказал тебе?
— Не он, а его сиделка, — собрав все свои силы, я открыла глаза и посмотрела прямо в глаза матери. — Как ты могла молчать об этом?
— Ричард просил меня молчать и не говорить тебе ничего. Я не могла спорить с ним и не выполнить его просьбу. Не в его нынешнем положении.
— Мам, но я имела право знать о том, что папа умирает от рака!
— Лив, хотя бы ты не поступай глупо и береги свои силы. Тебе надо восстановиться и беречь себя, как никогда.
— Давно я здесь нахожусь?
— Если ты о больнице, то ты здесь находишься второй день.
— Как ты узнала об аварии?
— А ты как думаешь? — мама сильно раскинула руки в приступе сильной злости. — Мне позвонили из полиции и сообщили о том, что тебя нашли без сознания на обочине среди обломков твоего автомобиля. Проезжающие мимо люди вызвали спасателей и полицию, которые вытащили тебя из-под обломков. Лив, что произошло? Почему ты оказалась на обочине? На тебя кто-то напал?
— В этот раз причина, на самом деле, банальна. Я всего лишь не справилась с управлением, и меня занесло на обочину, где я на скорости врезалась в дерево. Всё банально и просто.
— Как ты могла не справиться с управлением? Ты же за всю свою жизнь не попадала в аварии!
— Всё бывает в первый раз, мам, — я изобразила подобие улыбки на своём лице. — Что доказывает, что я всё ещё такой же обычный человек, как и все живущие на этой планете люди.
— Лив, — мама тяжело вздохнула и присела на край моей кровати, — я не могу понять, через что ты проходишь и что чувствуешь. Но я хочу знать, что ты всё ещё та сильная духом девушка, которая спорила со мной на протяжении всей своей жизни, желая отстоять своё мнение.
— Мам, скажи мне честно, ты любила папу хоть немного?
— Любила и до сих пор люблю. Но эта любовь не такая, какая у меня с Тором. Тор для меня всегда будет на первом месте, ведь он мой духовный супруг. Ричарда я люблю по-своему, и мне безумно больно осознавать, что он может уйти в любой момент. До этого момента я никогда не сталкивалась с потерей близкого человека. Мы живём тысячелетиями, и в основном умираем на поле битвы или когда сами решаем уйти на покой в Вальхаллу. В такие моменты прощаться не так больно и отчасти правильно. Но что касается Ричарда, то мне действительно страшно лишиться его, и я не могу осознать тот факт, что никогда его больше не увижу
— Мам, если все мы боги, разве нельзя как-то исправить его состояние и вылечить его?
— Не знаю, Лив. Я никак не могу влиять на такие аспекты жизни, как и твой настоящий отец. Локи тоже здесь бессилен, поскольку его отрасль немного иного формата.
— И что, ты не знаешь никого, кто мог бы нам помочь?
— Нет, Лив. Что касается жизни и смерти, даже боги не могут совладать с общевселенским ходом жизни. Он цикличен во всех существующих мирах. Поэтому его никак не изменить никому из существующих сущностей.
— Это нечестно. Папа не заслужил смерти, и я не могу его потерять. Он слишком дорог мне, и я люблю его!
— Я знаю, детка, — мама придвинулась ближе ко мне и взяла меня за руку, — и я, как и ты, не могу смириться с этой мыслью. Это слишком больно и тяжело.
— Ты знаешь, что для меня значит папа и как он мне необходим. Я не знаю, как я буду жить без него.
— Милая, я знаю, как вы с Ричардом любите друг друга. Он не меньше твоего любит тебя. Ричард всю жизнь посвящал тебе всё своё время и отдавал всю свою любовь только тебе.
— Мам, я не хочу мириться с тем, что папа умрёт. Мы должны помочь ему!
— Все люди по-разному реагируют на смерть. Твой разум был подобен смертным всю твою жизнь, и ты реагируешь соответственно. Но, Лив, иногда стоит быть сильнее, чем ты есть, и мужественно переживать все трудности.
— Я не знаю, как с таким можно смириться, — из моих глаз выступили слёзы, — я всё равно хочу постараться найти способ помочь отцу и спасти ему жизнь.
— Попробуй. Я не имею права запрещать тебе или отговаривать тебя от этой затеи. Если ты считаешь это правильным, то кто я такая, чтобы препятствовать тебе.
— Знаешь, одна моя подруга любит использовать в своей речи разнообразные выражения. И говоря её языком, надежда умирает последней.
— Лив, я попрошу тебя заняться этим после того, как ты восстановишься и придёшь в себя. Ты сильно пострадала, и у тебя несколько переломов по всему телу. Медики сказали, что ты чудом осталась жива и не стала инвалидом.
— Все мы знаем, что это не чудо, а всего лишь моя божественная генетика.
— Знаем. Но это не меняет того факта, что ты пострадала и довольно серьёзно. Поэтому постарайся заняться собой и лишний раз не подвергать себя излишним нагрузкам.
— А как же наши тренировки?
— Пока никак. Мы возьмём перерыв до того момента, пока ты полностью не встанешь на ноги и твои травмы не пройдут.
— Хорошо, — я обречённо вздохнула и откинулась на спинку своей кровати, — мам, я хочу есть. Принесёшь что-нибудь из еды?
— Конечно! — мама подскочила на ноги и направилась в сторону выхода из палаты. — И мне надо сообщить Тору о том, что ты пришла в себя и ты в порядке. Он там с ума сходит и слишком сильно нервничает, что на моей памяти происходит впервые.
— Том нервничает? Это что-то новое. Чтоб бог грома и сильнейший воитель во вселенной истерил? Нас случайно не ждёт конец света?
— Лив, не стоит копировать Локи в поведении. Это немного раздражает.
— Ладно, ладно. Но я пользовалась сарказмом задолго до его появления в моей жизни.
Мать принесла мне еду, которая была отвратительной на вкус. Мне было тяжело есть больничную пищу, но выбора у меня не было – приходилось есть то, что есть.
Когда мама позвонила Тому, он захотел приехать ко мне, но врачи сказали, что не стоит лишний раз меня беспокоить. Мама заверила Тома, что мне уже ничего не угрожает, но мне нужен покой и отдых. Том нехотя согласился с мамой и пообещал приехать при первой возможности.
Впервые за долгое время я лежала и ничего не делала. Обезболивающее лишило меня умственной деятельности, поэтому я могла позволить себе бесцельно существовать и отдохнуть от своих планов и тревожных мыслей.
Через неделю мне наконец разрешили покинуть клинику. Моя сломанная рука всё ещё болела и была зафиксирована протезом, что создавало мне неудобства. Врачи сказали, что через три недели всё должно пройти, и я снова буду в хорошей форме. Этот факт злил меня и вызывал ярость. Мама пыталась успокоить меня и убедить, что я поправлюсь раньше назначенного срока.
Когда я собрала свои немногочисленные вещи, мы с мамой направились к выходу из клиники. Как только мы вышли на улицу, к нам подбежал Том и крепко обнял меня.
— Лив, скажи, глядя мне в глаза, как ты могла попасть в такую ситуацию?
— Прекрати давить на неё, — мама с обвинением посмотрела на Тома. — Она всё ещё восстанавливается, ей нужно набираться сил. А твои нападки точно не помогут ей в восстановлении.
— Мам, я в порядке, — я улыбнулась, впервые видя, как мама защищает меня перед Томом. — Том, я уже говорила, это была случайность, не более.
— Случайность? Которая за малым не стоила тебе жизни?
— Том, я жива, и мне ничего не угрожало. Врачи сказали, что я легко отделалась. За что я должна благодарить свою генетику, — я засмеялась, желая снять напряжение. — Я в порядке. Тебе не за что волноваться и не стоит так бурно реагировать.
— А как я ещё должен реагировать на новости о том, что моя дочь попала в автокатастрофу? Лив, я же теперь с ума сойду, когда ты будешь ездить самостоятельно, — сказал Том.
— То есть, ты был готов отпустить меня в бой с твоим отцом и всемогущим Богом, а за руль не пустишь? — я засмеялась ещё громче, наслаждаясь возможностью поддеть Тома.
— В бою с отцом я был бы рядом с тобой и прикрывал тебя. А за рулём ты, как я мог заметить, не совсем контролируешь ситуацию
— Прекрати. Она не так и слаба, — снова властный голос мамы вызвал у меня радость и приятное чувство тепла в душе. — Лив, но я буду настаивать на том, чтобы ты пожила у нас дома.
— Зачем? Я хочу домой. Мне не нужны няньки, и я в состоянии справиться самостоятельно.
— Давай ты побудешь у нас, пока твоя рука полностью не восстановится. С одной рукой будет неудобно обеспечивать себя нормальной жизнедеятельностью, — голубые глаза Тома прожигали меня, и я не решилась перечить ему.
— Хорошо. Но я думаю, что мне хватит недели на восстановление.
— В таком случае предлагаю закончить все разговоры и отправиться домой. Тебе явно захочется нормально поесть и отдохнуть в нормальных условиях.
— Даже спорить с этим не буду, — я взяла маму под руку. — Но я попрошу вас заехать в какой-нибудь ресторан с хорошей кухней. Сейчас я готова продать душу кому угодно за стейк и бокал красного вина под него.
— Моя школа, — улыбка Тома стала ещё шире. — Дамы, прошу вас следовать за мной.