Глава 8
Мы со Скоттом провели вместе незабываемую неделю в Гранд-Каньоне. За эти дни мы много говорили о жизни и обсуждали то, о чём раньше не решались говорить. Я узнала настоящую историю Бога Локи и его взгляды на жизнь. Оказалось, что он не такой беспечный и взбалмошный, каким казался на первый взгляд.
Скотт был рационален, и его взгляды на жизнь были мне близки. Конечно, в некоторых вещах я с ним не соглашалась, но никто не может быть полностью идентичен во взглядах. Мы все разные, со своими уникальными точками зрения.
Скотт считал, что только хитростью можно победить Одина и избавить Вселенную от его тирании. Я же думала, что в таком противостоянии не обойтись без открытого диалога. Нужно попытаться провести переговоры и найти компромисс между всеми сторонами конфликта.
Мои взгляды Скотт не поддерживал и пытался убедить меня в невозможности подобных действий. Мы даже немного повздорили, но быстро помирились и оставили наши разногласия в стороне.
В основном, мы наслаждались видами Аризоны. Скотт рассказывал мне смешные истории из своей жизни и жизни моих родителей, а я делилась с ним своими мыслями и важными моментами.
Однажды вечером мы сидели на краю каньона и наблюдали, как солнце медленно клонится за горизонт. Я была поражена этой картиной, и моё внимание было полностью сосредоточено на этом величественном виде.
— Док, ты всё-таки не обманула меня. Этот вид — одна из самых красивых вещей во вселенной.
— Ты так считаешь? Ты рассказывал мне о множестве миров с совершенно иными видами и невообразимой красоты картинами. Что же тебя могло поразить во всём этом?
— Меня поражаешь ты в эту самую минуту и твои глаза, сверкающие в закатном свете. — Голос Скотта перешёл на шёпот, и он сел вплотную ко мне. — Сейчас меня поражаешь ты, а не вид. И ты — самое прекрасное, что я видел во всей вселенной.
— Я до сих пор так и не научилась принимать от тебя комплименты. Мне всегда кажется, что ты сейчас обязательно отпустишь какую-нибудь шутку или добавишь очередной язвительный комментарий к своим словам.
— Не в этот раз. Я умею быть серьёзным, Оливия. Особенно когда вопрос касается тебя.
— Оливия? А как же док или доктор Уильямс?
— Оставлю это до лучших времён. А сейчас ты — именно Оливия. Любовь всей моей жизни и самое дорогое существо во вселенной.
— Скотт, я... — Я вновь растерялась, слушая столь неожиданное откровение со стороны своего собеседника.
— Не говори ничего. Я итак всё знаю и без слов, — Скотт прижал мою фигуру к себе и нежно коснулся губами моего виска. — Ты можешь мне сказать, что ты сейчас чувствуешь и что ощущаешь.
— Я не знаю. Я не могу этого понять.
— Можешь. Ты всё можешь, — Скотт провёл своей рукой по моей щеке, оставляя горячий след на ней. — Закрой глаза.
— Зачем?
— Закрой. Без лишних вопросов. Доверься мне.
Я закрыла глаза. Мир погрузился во тьму, и все эти невообразимые картины закатного солнца вмиг исчезли из моего поля зрения. Я не знала, зачем Скотт всё это затеял и чего он хотел от меня добиться. Я стала концентрироваться на своих чувствах и эмоциях, что бурлили у меня внутри. Через время я почувствовала неимоверную волну жара, исходившую неподалёку от меня. Я чувствовала огромную и неконтролируемую энергию, которая стала проникать в меня, словно лучи палящего солнца. В один момент мне показалось, что в таком состоянии я способна изменить целую вселенную и мне подвластно всё на свете. Тем временем Скотт оказался максимально близко ко мне и тихо прошептал:
— Что ты чувствуешь сейчас?
— Что я могу всё на свете. Во мне столько энергии, что я в состоянии изменить этот мир.
— Вот именно. Вся эта энергия сидит в тебе и ждёт своего выхода наружу.
— Но я чувствую её от тебя. Я сижу рядом с тобой и яростно ощущаю неимоверный жар, исходящий от тебя. Теперь я поняла, почему ты имеешь статус Бога огня. Ты буквально олицетворяешь огонь и он пронизывает тебя во всех отношениях. Ты практически сам состоишь из огня...
— Ты всё это чувствуешь?
— Да, чувствую. Как и чувствую то, как в тебе много силы и энергии. Эта энергия каким-то образом наполняет и меня и передаётся мне через тебя
— Она не передаётся тебе. Ты лишь чувствуешь мою энергию и тем самым пробуждаешь собственную. Я просто источник твоей силы, но сама сила. Твоя истинная сила сидит в тебе.
— И что это за сила?
— Сила, способная подчинить себе целые планеты и миры. Ты можешь добиться всего на свете и ты в состоянии переделать мир под себя.
— Сомневаюсь, что я способна на такое. Я лишь человек, с некоторыми силами внутри.
— Ты намного большее, чем человек и дочь своих родителей. Ты сама по себе уникальна, просто ты пытаешься отрицать это и ты боишься себя. Оливия, поверь в себя. В тебе сокрыт неимоверный потенциал, который при должном стимуле даст тебе огромные силы и возможности.
— Я не понимаю, о какой силе ты говоришь и что я должна со всем этим делать.
— Я тебе покажу, — Скотт взял меня за руку и тихо проговорил: — Подумай о том, что бы ты хотела сейчас больше всего на свете.
— Я бы хотела заморозить этот момент и остаться в этот самый миг на ещё большее время. Я хочу, как можно дольше чувствовать это неимоверное спокойствие и прожить этот момент ещё раз.
— В таком случае останови его.
— О чём ты? — Я открыла свои глаза и повернулась в сторону Скотта. — Что ты имеешь в виду?
— Что ты можешь остановить этот момент и продлить его. Просто сконцентрируй свои мысли и свои желания на этом и ты получишь желаемое.
Я посмотрела в горящие глаза Скотта. В свете заката они казались невероятно оранжевыми, словно языки пламени. Я смотрела в эти бездонные глаза и думала о том, как хочу, чтобы этот момент длился вечно.
Скотт смотрел на меня горящим взглядом. Он взял моё лицо своими обжигающими пальцами и поцеловал меня нежно и чувственно. Это был первый раз, когда я ощутила от него такой поцелуй. Обычно он был напористым и активным, но сейчас всё было иначе. Все мои чувства обострились, и я, как никогда, захотела остановить время и остаться в этом моменте навсегда.
Я не знаю, как долго длился наш поцелуй, но когда я медленно отстранилась от губ Скотта, солнце всё ещё было на прежнем месте, не сдвинувшись ни на дюйм. Я смотрела на горизонт огромными от удивления глазами и не могла поверить в происходящее.
— Но... Солнце должно было уже скрыться. Как это возможно?
— Всё просто. Ты воплотила своё желание в жизнь и смогла повлиять на реальность. Время остановилось, и мы остались в этом моменте, как ты того и хотела. Но советую быть осторожнее с такими желаниями и действиями.
— Я что-то нарушила в мире?
— Нет. Твои метаморфозы никто не заметит, кроме местного Бога и Люцифера, но ему точно нет дела до земных проблем. Так что тебе не о чем беспокоиться.
Тем временем солнце начало медленно склоняться за горизонт и вскоре скрылось за его бесконечной линией. Я смотрела на это безумным и ошеломлённым взглядом, боясь нарушить обычный ритм жизни. Когда солнце полностью скрылось из виду, Скотт подошёл ко мне и тихо произнёс:
— Тебе, Оливия Уильямс, даны безграничные возможности, и в тебе сокрыта просто неимоверная сила. Верь в себя и никогда ни перед чем не сдавайся.
После этого Скотт достал свой мобильный телефон и сделал несколько фотографий каньона, что меня удивило. Я долго поражалась этой простой манипуляции, но не стала комментировать его действия.
Скотт подошёл ко мне вплотную и попросил сделать пару кадров вместе с ним на фронтальную камеру его телефона. Я долго удивлялась этой просьбе, но в итоге решила поддаться на его уговоры. Это были наши первые совместные фотографии. За всё время нашего общения и знакомства мы ни разу не фотографировались вместе. Теперь, смотря на снимки наших довольных лиц, я была благодарна Скотту за эту идею. Я не страдаю сентиментальностью, но наши совместные фотографии вызвали во мне волну самых тёплых эмоций и оставили после себя дорогие сердцу воспоминания.
Спустя несколько дней мы вернулись домой. Дорога до Пало-Альто прошла спокойно и без приключений. Мы смеялись и дурачились, подпевая песням, которые включал Скотт в машине. Я была приятно удивлена его музыкальными предпочтениями. Особенно мне понравилась песня «Bones», которую он включал мне ещё во время нашей поездки к каньону.
Прослушав эту песню в десятый раз за дорогу, я не выдержала и спросила:
— Тебя не напрягает слушать одну и ту же песню столько раз?
— Не напрягает. Она мне очень понравилась, а её мотив до невозможности заразителен.
— Чем тебя зацепила эта песня? Да, мотив действительно заразителен. Но что тебе так нравится в ней?
— Её слова. Ты вслушивалась в смысл этой песни? Она прекрасно передаёт мои внутренние ощущения и чувства.
— И о каких ощущениях идёт речь?
— Как о каких? «Магия в моих костях». Тебе разве это никого не напоминает?
— Так ты считаешь, что эта песня про тебя?
— Практически. Я тоже много раз смотрел в зеркало своей души, много раз гордо поднимался и начинал всё заново. Так что эта песня явно обо мне.
— Даже подумать не могла, что ты такой сентиментальный, — я звонко засмеялась. — Скандинавский бог обмана и коварства Локи и задушевные песни. Это что-то новое.
— Не будь такой стереотипной, — Скотт закатил глаза, а затем прибавил громкость в динамиках автомобиля и начал петь:
— Моё терпение убывает, док. Это должно быть весело? У меня такое чувство внутри. Да, ты знаешь его. Когда от меня уже ничего не зависит, потому что мои кости хранят магию...
— ХВАТИТ! Прошу тебя, остановись, — я с мольбой в голосе закричала, надеясь прервать этот бесконечный и действующий на нервы концерт одной песни.
— Потому что мои кости хранят магию, — Скотт громко запел припев песни, намеренно выводя меня из себя. Я резко нажала на кнопку приёмника и выключила его. Наконец-то салон автомобиля наполнился блаженной тишиной.
— Ещё раз ты включишь эту песню, я лично вышвырну тебя из своей машины, и ты пешком пойдёшь до Пало-Альто!
— Док, ты не забыла, что я перемещаюсь в пространстве в мгновения ока? — Скотт издевательски засмеялся. — Так что твои угрозы явно не действуют на меня.
— Какой же ты...
— Обворожительный, харизматичный и, что немаловажно, сексуальный?
— Да пошёл ты. До дома даже не думай затрагивать меня и ещё больше играть на моих нервах. Они итак ни к чёрту из-за тебя.
Я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Остаток пути прошёл спокойно. Вскоре я задремала и снова увидела кошмар с незнакомым мужчиной.
Когда я открыла глаза, то поняла, что нахожусь в своей спальне. Рядом на кровати спал Скотт, обнимая подушку. Я удивлённо огляделась и направилась в ванную. Мне хотелось смыть усталость и остатки кошмара.
В душевой кабине я стояла под прохладными струями воды, которые приносили долгожданное успокоение. Выйдя из душа, я обмоталась мягким полотенцем и хотела пойти за нижним бельём в гардеробную. Но тут услышала голос в темноте:
— Если ты решила устроить ночной сеанс стриптиза, то я не против.
Я громко взвизгнула от неожиданности.
— Господи! Я думала, ты спишь.
— Я спал, но твои стоны и нервные движения не давали мне уснуть.
— Тогда зачем ты делал вид, что спишь, когда я проснулась?
— Я же Бог обмана и коварства. Иногда я могу позволить себе небольшую ложь и вольность в поведении.
Я повернулась к Скотту и недовольно скривилась.
— Не хмурься, тебе не идёт. Я хотел дождаться твоего возвращения из душа, как раз в этом виде.
— В каком виде?
— В самом что ни на есть настоящем. Как говорят в Мидгарде, «в чём мать родила». Мне эта фраза очень понравилась.
— Тебя надо было назвать Богом не обмана, а извращений! Ты же постоянно об этом говоришь. И даже когда мы жили как друзья, ты рассказывал мне, с кем спал на съёмках!
— И что? Хочешь сказать, что тебе не нравится моя активная позиция в этом вопросе и мой опыт в сексе тебя не устраивает? — спросил Скотт с самодовольной улыбкой.
Я устало вздохнула и обречённо откинулась на кровать.
— А ведь Том предупреждал меня, что мне будет тжело вытерпеть тебя и твои выходки. Почему я никогда не слушаю своих родителей?
— Потому что ты такой же бунтарь, как и я. И ты стремишься к независимости. Поэтому ты смогла меня понять в клинике и вытащить оттуда. Ты знала, что мне нужно, и чувствовала, что мы похожи и поймём друг друга.
— Не могу понять, как за один разговор ты можешь вызвать у меня противоречивые чувства.
— Я фигура с двойственной природой. Я сам по себе двойственен и вызываю противоречивые чувства к себе.
— Ты не...
Я не успела договорить, как Скотт притянул меня к себе и впился в мои губы. Его губы обожгли моё лицо, а объятья прожигали кожу. Я пыталась сопротивляться, но вскоре сдалась и отдалась этому чувственному порыву.
Через неделю отец пригласил меня на ужин в свой загородный дом. Это было неожиданно, ведь обычно он не предлагал мне провести время вдвоём. Но отец объяснил, что хочет поговорить со мной как с дочерью, без посторонних.
После того, что произошло с Томом и моей мамой, я боялась, что отец отдалится от меня. Я чувствовала себя не родной дочерью, и он мог в любой момент прекратить наше общение. Но мои страхи были напрасными. Отец всегда звонил мне и интересовался моей жизнью. Он спрашивал, нужна ли мне его помощь или финансовая поддержка. Я была очень рада каждому его звонку. Услышать мягкий и заботливый голос отца было для меня самым ценным.
Недавно отец позвонил и пригласил меня в свой загородный дом. Он восстановил и продал дом, который когда-то поджёг Один, и купил себе более комфортабельную виллу. Скотт спокойно отреагировал на то, что я буду ужинать с отцом наедине. Он попросил передать отцу низкий поклон и большой привет от него лично.
Я снова удивилась, как легко и обыденно ведёт себя многотысячное Божество. Но я не показала, что думаю об этом.
Уже несколько часов я ехала к новому дому отца и нервно сжимала руль. Не знаю почему, но меня охватила нервозность и беспокойство. «Почему отец попросил меня приехать одну? Что могло случиться, чтобы вызвать такое желание? Надеюсь, с отцом всё в порядке, и я не узнаю никаких шокирующих новостей».
Подъехав к большим воротам, я позвонила отцу и сообщила о своём прибытии. Ворота медленно открылись, и я въехала во двор. Всё вокруг было невероятно красивым: аккуратно подстриженные кусты и деревья, разнообразные клумбы с цветами, фонтаны и огромные пальмы, возвышающиеся над виллой.
Я оставила автомобиль на подъездной дорожке и прошла к входным дверям. Они были не заперты, поэтому я без труда вошла в дом. Внутри дом был не менее красив, чем снаружи: богато обставленные комнаты, дорогая и массивная мебель, живые растения и картины невероятной красоты.
В коридоре показалась знакомая мне с детства фигура. Отец раскинул руки и крепко обнял меня, заключив в тёплые объятия.
— Оливка, я так рад тебя видеть! — сказал отец.
— И я тебя, пап, — я прижалась к нему и вдохнула запах его парфюма. — Я безумно соскучилась.
— Как и я, — отец снова крепко обнял меня. — Как доехала?
— Без проблем и относительно быстро, — я отстранилась от него и посмотрела в его серые глаза. — А как ты поживаешь?
— Как видишь, неплохо. Мой новый дом мне нравится больше, чем предыдущий, — я заметила, что отец немного фальшивил и усмехался, но не стала показывать ему свои догадки. — Предлагаю тебе не стоять в коридоре, а пройти на задний двор.
Мы с отцом прошли через весь дом к дверям, ведущим на задний двор. Выйдя на улицу, я увидела невероятной красоты двор с дорогой мебелью и огромным бассейном. Мы с отцом устроились в шатре, где был накрыт стол на две персоны. К моему удивлению, отец сам приготовил ужин и пожарил для нас двоих мясо на барбекю.
Мы расселись за большим столом, и отец начал рассказывать историю о том, как он впервые готовил мясо на костре и как ребёнком любил ходить в походы. Мы с отцом вспомнили моё детство и ещё долго смеялись над некоторыми событиями из него.
К ночи, когда мы с отцом сидели с бокалом вина около бассейна, наши разговоры перешли на личные темы. Отец сидел и смотрел на воду, не поднимая глаз в мою сторону.
— Лив, могу я задать тебе личный вопрос?
— Конечно, пап. Что за вопрос?
— Как ты планируешь жить дальше и как видишь свою дальнейшую жизнь?
Вопрос отца застал меня врасплох. Я не ожидала услышать его сегодня, но где-то глубоко внутри предполагала, что он может прозвучать. Самое ужасное, что у меня не было ответа. Я не знала, как строить свою жизнь и какой она будет с учётом всей сложившейся ситуации. Моё неземное происхождение, родители-боги и полоумный дед, стремящийся захватить власть во всей Вселенной — всё это не давало мне представления о том, что ждёт меня впереди и чего мне ждать от жизни дальше.
Между мной и отцом повисло тяжёлое молчание, которое продлилось довольно долго на мой взгляд. Всё это время отец смотрел на воду, и его глаза были полны печали и горечи. Я подвинула своё кресло поближе к отцу и склонила голову на его плечо.
— Я не знаю. Я окончательно запуталась в жизни и в том, как мне жить дальше. Раньше я знала, что как только окончу Стэнфорд, то буду заниматься психотерапией и стану неплохим психотерапевтом. Теперь же я не знаю, кем мне быть и как жить.
— Что мешает тебе продолжать путь, который ты выбрала ранее?
— Ты знаешь, что. На мне теперь лежит ответственность за целые миры, и я должна помочь родителям в этой борьбе.
— Но это же не мешает тебе заниматься своей жизнью и жить так, как ты того хочешь.
— Пап, ответь честно. Твоя жизнь стала такой, какой ты её видел в молодости?
— Отчасти, — отец замолчал, а затем тяжело вздохнул и тихо добавил: — Я добился успеха и заработал неплохое состояние, но что касается семьи, то в этом стремлении я явно оплошал.
— Ты жалеешь, что связался с мамой, и мы нарушили твою жизнь...? — мой голос дрожал и был практически неразличим.
— Нет. Я ни разу не пожалел о своём выборе. Особенно я рад, что в моей жизни была ты, — отец обнял меня рукой и погладил по голове, как он делал это с самого моего раннего детства. — Я уже говорил тебе, что независимо от того, кто твои биологические родители и откуда вы все, ты всегда будешь моей законной дочерью.
— Пап... — из моих глаз вновь выступили слёзы. — Спасибо тебе за это. Я люблю тебя и благодарю за всё, что ты делал и делаешь для меня.
— Ради тебя, Оливка, я готов на всё, — отец ещё крепче прижал меня к себе. — И я, как и прежде, буду рядом, несмотря ни на что.
— Я не знаю, как бы я пережила потерю тебя.
— Ты не потеряешь меня, — отец отстранился от меня и, посмотрев мне в глаза, строго спросил: — Так что у тебя с этим Скоттом? Как я понимаю, он вернулся к тебе, и вы теперь вместе.
— Да... — я замялась, смутившись подобному разговору. — Он уже несколько месяцев как вернулся ко мне, и мы живём вместе. Сейчас он ведёт себя точно так же, как и до всей этой истории. Меня это немного пугает и напрягает.
— И что тебя в этом пугает?
— Он же Бог. Он старше мамы и Тома. А ведёт себя как беспечный парень!
— И что в этом плохого? Если парень не заморачивается по этому поводу, почему ты это делаешь?
— Я не знаю. Мне кажется, ему стоит быть иногда серьёзнее и соответствовать своему статусу.
— Статусу?
— Папа, Скотт, мать его, Локи! Персонаж мифических рассказов и Бог коварства и обмана. Он должен... Не знаю. Быть немного другим. А он напоминает мне любого парня, который чересчур самоуверен в себе.
— Я ещё больше теперь уважаю этого Скотта, — отец откашлялся и добавил: — Локи. Я уважаю этого Локи.
— Мне кажется, он слишком беспечен. Он говорил, что Один не остановится, пока не добьётся своего. Но он ведёт себя так, будто никакой угрозы нет, и нам ничего не грозит.
— Может, стоит взять с него пример и попытаться не думать об этом? Ты слишком зациклилась на всём этом, и это не даёт тебе жить дальше.
— Ты мне сейчас проводишь психотерапию? Это что-то новое.
— А кто, как не я, её тебе проведёт? — отец улыбнулся мягкой и искренней улыбкой. — Но, Оливия, у меня будет к тебе просьба.
— Просьба?
— Да. Не забывай, кем ты была до всего этого, и какой ты была. Ты сильная и волевая девушка, которая знает, чего хочет от жизни и как этого добиться. Этим ты явно пошла в меня. Мне неважно, что твой отец Тор и что он бог. Ты многое взяла от меня, и я всегда видел в тебе сильный и волевой характер. Так следуй этому пути и никогда не сдавайся.
— Я постараюсь
— Кстати, ты уже решила, как будешь праздновать свой двадцать девятый день рождения?
— Что? — я дёрнулась на своём месте. — О чём ты?
— У тебя скоро день рождения, как ты можешь помнить. Или ты думала, что я могу забыть о таком событии? Даже не надейся на это. Этот день — лучший день в моей жизни.
— Я сама уже забыла об этом, — я виновато опустила взгляд на пол. — И я не думала как-то праздновать день рождения в этом году.
— Оливка, прекрати хоть ненадолго хандрить и позволь себе простых человеческих радостей. Позови друзей и устрой хорошую вечеринку с близкими тебе людьми.
— Не знаю, пап. Стоит ли в нашем положении устраивать подобные мероприятия?
— Ты неисправима, — отец тяжело вздохнул, но на его лице играла лёгкая улыбка. — И пусть твой папаша даже не смеет говорить, что ты не похожа на меня. Я такой же упёртый был.
— Пап, Том всегда с уважением говорит о тебе, и он не претендует на роль моего отца. Он, скорее... — я замялась, пытаясь сообразить наиболее правильное описание своих отношений с Томом. — Он скорее, как старший брат, который, вроде как, и родитель тебе, но в большей степени он близкий друг.
— Хорош брат. Который вначале заводит отношения с твоей дочерью, уводит твою жену, а затем оказывается её настоящим мужем и отцом твоей дочери.
— Пап, а можно встречный вопрос?
— Вопрос? — отец удивлённо поднял брови и покосился на меня с напряжением. — И что это за вопрос?
— Ты не думал о том, чтоб завести новую семью? Найти себе женщину, с которой ты был бы счастлив, как мама с Томом?
— Нет, Лив, я об этом не думал. Мне уже поздно искать кого-то. А жить просто с кем попало я не намерен.
— Но почему ты думаешь, что у тебя всё потеряно? Какие твои годы? У тебя вся жизнь впереди.
— Лив, мне уже почти пятьдесят семь. Я давно вышел из возраста, где требуется присутствие кого-то рядом. Одному спокойнее.
Говоря эти слова, отец смотрел куда-то в сторону от меня. Его глаза немного затуманились, и мне показалось, что они стали влажными. Я не могла понять, что могло вызвать у отца подобную реакцию, но мне стало почему-то не по себе. В итоге я решила прекратить тяжёлую для него тему и перевести её на более дружественный лад.
Мы ещё долго общались с отцом обо всём на свете, и я покинула его дом уже на рассвете. Слова отца и его реакция меня не могли не озадачить. Мне показалось, что он что-то скрывал, и за весь наш разговор так и не решился сказать мне о чём-то важном. Что-то в его поведении говорило мне об этом, но что конкретно он мог скрывать, я не могла понять. Обратиться со своими догадками я могла лишь к одному специалисту, чья отрасль была связана с ложью и обманом.