Мэдисон
Бабушка всегда говорила, нужно слушать не призраков и не силы вокруг, а то, что находится внутри тебя. Тогда не собьешься с курса. Но это и самое сложное. Услышать верный голос.
Потом она шелестела картами Таро и делала расклады при скачущем огоньке свечи. Утверждала, что это ее инструмент услышать.
Может, моей проблемой всегда оставалось отсутствие необходимого инструмента.
Когда Мэдисон увидела индейца на пороге дома, она не удивилась. И сразу согласилась, едва он сказал, что хочет поговорить о местных легендах. Преданиях. О магии.
И только когда остальные ушли, а дом погрузился в вязкую тишину, Мэдисон подумала, это было не такой уж хорошей идеей. В конце концов, она ничего не знала о человеке, который назвался Джимом.
А теперь сидела с индейцем в комнате, которую разделяла с Эшем.
Тишину нарушила музыка, приглушенно донесшаяся снизу: видимо, Джей остался там. И звук невольно успокоил Мэдисон. Он был правильным, достраивал реальность до нужной. Даже делал присутствие Джима необходимым.
Мэдисон и не думала, что настолько привыкла к музыке за время общения с Эшем. Но наверное, иначе и быть не могло.
Джим занял единственный стул в комнате, так что Мэдисон устроилась на кровати, скрестив ноги.
- Так зачем ты здесь?
Пожалуй, это первый и самый прямой вопрос, который Мэдисон задала сегодня индейцу. Его невозмутимость даже не дрогнула – по крайней мере, внешне.
- Потому что ты маяк, - сказал он. – Все стремятся к маяку, чтобы выполнить свое предназначение. Иначе ждут только скалы и рифы.
- И в чем твое предназначение?
- Рассказать историю.
- Правдивую?
- Тебе решать.
Мэдисон не знала, что следующие минуты слушала тот же рассказ, который ранее Джим поведал Эшу.
- И что ты хочешь сказать? – Мэдисон скептически приподняла бровь. – Что здесь занимались черной магией?
- Те люди в нее верили.
- Одной веры маловато.
- Ошибаешься. Иногда вера – это всё, что необходимо.
Джим помолчал, задумчиво теребя кончик одной из своих черных кос.
- Мой отец родился в городе. А мать принадлежала к индейцам. Но они верили, что их совместная жизнь будет счастливой – так и случилось.
- Это называется любовью.
- Тоже волшебство, - не дрогнул Джим. – А еще мать верила, что нас окружают духи. Каждое дерево обладает собственным духом. Этот дом. И я верю, что те люди своими обрядами нарушили целостность места. Но главное, в это верят они.
Всю жизнь Мэдисон окружал магический салон бабушки. Именно из-за него она многое знала о магии – и еще к большему относилась скептически. Когда подбиваешь баланс за колдовские услуги, невольно воспитывается прагматизм.
Но последние слова индейца заставили Мэдисон встрепенуться. И судя по внимательному взгляду, Джим именно такой реакции и ожидал.
- Во что верят? И откуда ты знаешь?
- Отец рассказывал. Я был мальчишкой и заливал бензин, а отец частенько беседовал с Эстенвайсом, владельцем дома. Позже рассказал и мне. Они верили в свою магию. В то, что покоряют темные силы. Фотографировали их на полароид. Утверждали, что только так можно запечатлеть духов. Они показывали снимки отцу, но он говорит, там просто был дом, иногда смазанные кадры. Но это не уменьшало веры Эстенвайса и его друзей.
Индеец помолчал, а Мэдисон внезапно сделалось не по себе. Одно дело, смеяться над темной магией, и совсем другое – представлять, как эти люди ходили по лестнице в балахонах, сидели в этой же комнате и вычерчивали свои пентаграммы.
- Я не знаю, что произошло однажды, - продолжил индеец. – Может, им показалось, они что-то вызвали. Или Эстенвайсу всё это надоело, и он решил воспользоваться случаем. Или они действительно разбудили духов.
Если бы не мелодия снизу, Мэдисон точно стало бы не по себе. Но та приглушенно играла и успокаивала. Что бы ни творилось раньше, сейчас в доме царили только уют и музыка.
- Подруга Эстенвайса упала с лестницы, что-то сломала. И он продал дом. Уехал к себе и повесился спустя месяц после продажи.
- Дом купил Эш.
- Нет, это случилось лет пятнадцать назад. Но с тех пор дом кочевал от владельца к владельцу, никто здесь даже не жил. Пока его не купил твой друг. Но те люди, друзья Эстенвайса, они хотели вернуться. Они думают, что еще не закончили. Они мечтают подчинить силы, что они вызвали – как им кажется. Отец видел их в городе пару лет назад.
- Где же они пропадали предыдущие пятнадцать?
- Возможно, искали своего дьявола в других местах. Но не нашли. И вернулись сюда, где, как им кажется, были к нему ближе всего.
Мэдисон вспомнила, Эш говорил, что у него хотели купить дом. А он отказался. Неужели он прав, и теперь кто-то просто пытался выкурить их из дома? Чтобы они испугались, уехали, продали, наконец. И в притихшие коридоры, поскрипывая досками, вернутся люди. Сменят деловые костюмы на черные балахоны, спрячут счета и возьмут в руки свечи. Чтобы попробовать вернуть то время, когда они находили своего дьявола.
Вопреки ожиданиям, Мэдисон вовсе не ужаснула картина. Это всего лишь живые люди, с которыми можно справиться. Их стоит бояться, но их живые оставляют пугающие отметки на стенах, а вовсе не духи.
Увы, Эш снова не найдет своих призраков.
- А девушка? – встрепенулась Мэдисон. – Которую мы нашли.
- Видели, как она общалась с теми людьми в городе. Возможно, они замешаны в ее смерти. Может, это их жертва? Или Мэдди слишком много знала. Полиция занимается расследованием.
Так и хотелось спросить, в курсе ли полиция рассказов индейца. Но наверное, да. Он говорил так, будто его рассказ ни для кого не был секретом.
- Это нехорошее место, - вздохнул Джим. – Издавна нехорошее. Местные верят, что не стоит его тревожить. А тут проливалась кровь. Тут обрывались жизни. Трижды.
Мэдисон вспомнила рассказы Эша о какой-то девушке, которую убил тут любовник, еще до того, как построили дом. И труп, который они нашли. И... Мия?
- Хорошо, - неожиданно сказала Мэдисон. – И что дальше?
- Я хотел вас предупредить. Рассказал твоему другу, но только начало истории. Он не готов слушать остальное. Он ищет другое. Он ищет.
Индеец неожиданно подался вперед, как будто хотел стать ближе к Мэдисон, но с места не сдвинулся.
- А ты ничего не ищешь, ты – притягиваешь. Возможно, и местных духов.
- Ты в них веришь?
- Моя мать – индеанка.
- И что ты предлагаешь?
- Позвать духов. Ты их маяк.
- Зачем же их призывать?
- Только у них есть ответы.
Мэдисон ничего не понимала. Она не видела смысла с кем-то там связываться. Бабушка всегда утверждала, что не стоит трогать те силы, которые тебя не звали.
Ты будешь их маяком.
Все стремятся к маяку, иначе их ждут рифы.
Возможно, и ей стоит податься к собственному свету, чтобы избежать скал.
- И как? – вздохнула Мэдисон.
- У тебя есть бубен?
У нее и правда лежал. Старенький, подаренный еще давно бабушкой. С привязанными выцветшими перьями и крупными деревянными бусинами, пришитыми по ободу. Джим легонько встряхнул бубен, а потом начал отстукивать подушечками пальцев простой ритм.
Музыка снизу как будто стала тише, хотя Мэдисон знала, это не так. Но теперь комнату заполняли ритмичные удары бубна, и они казались самым важным на свете. Единственным важным.
Заставлявшим слушать удары собственного сердца. И затихать мыслям, чтобы рассмотреть нечто большее. Услышать себя.
Но потом обволакивающий кокон, созданный бубном, прорвал звук выстрела.
Мэдисон вздрогнула и моргнула, прогоняя наваждение. Пальцы Джима еще разок ударили по бубну и тоже застыли.
А потом прозвучал еще один хлопок, и теперь Мэдисон уже не сомневалась, что это выстрелы. Она повернулась к маленькому окошку над кроватью, выглянула на лес, откуда раздавались звуки, как ей показалось. Но Мэдисон видела только молчаливые темнеющие стволы деревьев.
А потом девушка поняла, что еще казалось неправильным. Музыка внизу больше не играла. Вправду стояла тишина.
- Джей?
Они крикнула и тут же устремилась из комнаты. Сбежала по лестнице в гостиную, на ходу заглянула на кухню.
- Джей!
На ее призыв никто не откликнулся, а входная дверь оказалась чуть приоткрыта. В доме остались только Мэдисон и Джим.
- Иди к ним.
Индеец медленно спускался по лестнице. И Мэдисон показалось, на его спокойном лице наконец-то появились эмоции. Но совсем не те, каких хотелось бы: беспокойство.
- Они в лесу. Выведи их оттуда. Стань их маяком.
Мне всегда казалось, у меня нет подходящего инструмента, чтобы услышать мир.
Но возможно, лучший инструмент – это я сама.