Однажды и ты поймёшь...

- Какого чёрта? Что значит больше не может иметь детей? – возмущению Сяо Вужоу не было предела. Глава клана Сяо был видным, крупным мужчиной, руки и ноги которого больше напоминали толстые ветви дерева, росшего издревле у них в саду, со смуглым, от постоянно жарившего солнца, лицом, цепкими колючими глазами и копной чёрных, чуть тронутых сединой волос – Не ты ли, братец, вечно твердишь мне, что целью брачного союза является продолжение рода? Я так и поступил, согласно воле нашего отца и заветам клана. У меня три дочери, но не осталось в живых ни одного сына!!! И ты заявляешь мне, – не на шутку разошёлся мужчина – чтобы я остановился на этом, так?

- Так, - спокойно подтвердил Сяо Минж – ты всё правильно услышал.

- К дьяволу тебя! - разъярился старший – Тогда я расторгну этот брак и найду женщину помоложе. Ту, которая в силах подарить мне крепкого мальца, чтобы он смог продолжить мой род. А от тебя и твоих нравоучений меня уже просто тошнит.

Оба брата выглядели почти как близнецы. Минж, правда, был не такой смуглый, как Вужоу, и уж точно не такой вспыльчивый. Он смотрел на старшего с сочувствием и пониманием, переживая, что вот в данный момент не в силах ему помочь. Его золовка больше не могла беременеть. Повивальная бабка, которая находилась подле измученной женщины, была абсолютно в этом уверена. Она втайне от главы клана поведала ему о том, что ещё один младенец отнимет жизнь госпожи Сяо, и если Вужоу всё-таки заставит её понести снова – это окажется настоящим убийством. Минж постарался взять себя в руки и как мог, спокойно попробовал достучаться до старшего, конечно, не особо рассчитывая на то, что ему это удастся.

- Вы в браке уже более пятнадцати лет, Ву, и за эти годы Лан шесть раз была на сносях. Три выкидыша, из которых последний едва не убил бедняжку. Помилуй!

При этих словах, казавшихся безжалостными и отдающими безысходностью, лицо главы клана исказила гримаса горечи и бескрайнего разочарования.

- Да, - вынужден был признать мужчина – всё так. Но посмотри с чем я остался. Три дочери, Минж, три!!!! Проклятье!!!

Сяо Вужоу, сердито сопя, расхаживал по комнате, нимало не считаясь с тем, что его несчастная, практически на грани смерти супруга, могла слышать все эти жестокие слова. Госпожа Сяо денно и нощно молила Будду послать ей сына. Соблюдала пост, раздавала милостыню нуждающимся, жгла палочки с благовониями, прося ниспослать ей наследника. И каков же результат её благочестия? Ещё одна дочь и невозможность больше подарить мужу сына.

Вужоу, нисколько не сдерживаясь и не обращая на женщину, лежащую за расписной ширмой, никакого внимания, закипал всё сильнее и больше.

- Ну почему, Минж, хоть ты мне скажи? Да по всей нашей округе у меня полно дочерей и сыновей, а собственная жена не может подарить мне наследника? Пусть тогда сгинет и она и новорождённая дочь, ей богу! - в сердцах воскликнул он.

- Ты что несёшь? – вскричал Минж, поражённый до глубины души, неверяще заглядывая в глаза старшего.

- А что я несу? - скривил губы в едкой полуулыбке Вужоу, пожимая плечами – По крайней мере, я бы смог начать всё с самого начала. Мне нужен законный сын и точка. Я всё сказал. И он у меня будет!

- Если Лан забеременеет и умрёт, я настою на том, чтобы тебя наказали, а после прокляну. Так и знай, Ву!

***

Госпожа Сяо постепенно приходила в себя, и уже спустя месяц вернулась к обыденным заботам о своей пополнившейся семье. Но радость от рождения дочери не продлилась долго. Малышка была очень слабенькой и часто болела, и, однажды, подхватив обычную простуду, не смогла оправиться, умерев от воспаления лёгких едва достигнув полугода.

Вужоу, в свою очередь, запив после смерти дитя, редко когда наведывался в покои супруги и та знала, что муж развлекается где-то на стороне, согреваясь в постели с обычными девками с окрестностей. Ревности не было, она давно смирилась с его повышенным либидо и неуёмной ненасытностью. Лан могла только втайне радоваться, что поползновений в её сторону он не делал, и посвящала себя целиком и полностью старшим дочерям, находя в них утешение после невосполнимой утраты. Но в один из дней, когда дверь в её покои распахнулась с хлёстким ударом о стену, она вскрикнула, испугавшись ввалившегося супруга, который был пьян и едва стоял на ногах. Женщина выставила перед собой руку, пробормотав.

- Нет, Вужоу, одумайся..

- Ты моя жена, - рыкнул тот, еле волоча ноги, но упорно двигаясь в сторону кровати – а мне нужен сын!

- Прошу тебя, - взмолилась несчастная – не так, не сейчас, когда ты выпил и не понимаешь..

- Цыц! – резко перебил он – Я ещё в своём уме и полон сил. Раздевайся и исполни свой супружеский долг, женщина.

Лан ничего не оставалось, как подчиниться. Спорить с мужем всегда было себе дороже, а уж когда он находился в таком невменяемом состоянии – и подавно. Уже спустя месяц после той ночи, в которую он брал её раз за разом, выдохнувшись только с рассветом, она поняла, что снова ждёт дитя. Лан видела, что её муж счастлив, сама же переживала о том, что лично ей была не судьба вырастить и воспитать очередного ребёнка.

И вот в один из пасмурных дождливых дней, холодной и промозглой осенью, покои супруги главы клана Сяо огласились звонким детским криком.

- Кто? – прохрипела роженица, истекая кровью.

- Госпожа, у вас родился сын.

- Слава Будде.. – прошептала изнурённая женщина и впала в забытьё.

Спешно прибывший в дом, Минж беспокойно расхаживал по тускло освещённой зале, с тревогой посматривая на побледневшего брата, который не выпускал из рук стакан с виски. Он прикладывался к нему с завидной регулярностью, становясь бледнее с каждым криком жены. Когда они, наконец, услышали детский плач, то оба подорвались с места, бросаясь в покои роженицы.

- Кто? – первым делом поинтересовался заплетающимся языком порядком поднабравшийся Вужоу у повитухи, кутающей малыша в мягкую белоснежную ткань.

- У вас родился сын, господин. Наследник!

Мужчина испустил облегчённый вздох и ничком осел на пол. Минж, не обращая внимания на брата, подошёл ближе к постели.

- Как она? – тихо спросил он, кивнув на бессознательную Лан.

- Ещё не понятно. – прошептала повитуха в ответ – Бедняжка потеряла много крови. Если переживёт ближайшие три дня, то..

- Понятно, – поджал губы мужчина и гневно взглянул на брата, на губах которого играла блаженная улыбка – ты добился того, чего хотел. Но учти, если она не выживет..

- Я помню.. – прошелестело откуда-то снизу.

Повитуха, осмотрев и перепеленав плачущего младенца, устало выдохнула и тихим голосом поведала, что малыш, на удивление, здоров и достаточно крепок.

Вужоу насмешливо ухмыльнулся, раздуваясь от гордости, но всё ещё не поднимался с пола, так как ноги совсем не держали. Он будто снова был опьянён, только в этот раз от невыразимого счастья.

- Как ты назовёшь сына? – Минж тронул брата за плечо, привлекая его внимание.

Несколько долгих минут стояла тишина, нарушаемая лишь треском плавящихся свечей в огромных подсвечниках, да шумным дыханием роженицы.

- Чжань! – гордо выговорил новоиспечённый отец – Я назову его Чжань.

- Подобный войне, - пробормотал Минж – ну что же, её он действительно выиграл. Посему, так тому и быть.

Он подошёл к навесной люльке, в которой мирно посапывал ребёнок и низко склонился над ней, пристально рассматривая маленькое личико своего племянника. Этот малыш совершенно отличался от своих старших сестёр. Девочки, по его личному мнению, не были наделены несравненной красотой, а, скорее, были обычными, с такой внешностью, за которую не цеплялся глаз. Этот же малыш походил на диковинную райскую птицу. Его кожа была чистой и бледно розовой, как жасмин, глаза отливали расплавленным янтарём, ещё слегка мутным, но это только дело времени, а на головке курчавились чёрные, как и у его отца волосики. Мужчина нежно улыбнулся младенцу, понимая, что красота Чжаня не оставит равнодушным ни одного человека.

***

Спустя год, когда малыш уже мог более или менее уверенно стоять на ножках, Сяо Вужоу решил отправиться в плавание. Он занимался торговлей сколько себя помнил, сколотив на этом приличное состояние, и сейчас путь мужчины лежал в западные моря.

К ярости и недовольству Лан, он забрал вместе с собой сына и его кормилицу Юань, пухлощёкую девицу из поселения.

Свои первые осмысленные шаги маленький Чжань сделал по уходящей из-под ног палубе отцовского корабля, а его острые зубки повсюду оставляли яркие отметины на корабельном штурвале. В то время, когда приставленная к нему кормилица страдала, лёжа на своей койке, от морской болезни, Чжань хлопал пухлыми ручками и смеялся, ничуть не боясь больших волн и качки. Постепенно ребёнок становился мальчиком, мальчик – юношей.

Находившиеся на борту моряки давно признали его наследником и он стал любимцем всех до единого. Его баловали и, к недовольству Вужоу, бессовестно портили. Чжань почти не знал ни в чём отказа и жил, не обременённый занудными занятиями и правильным распорядком дня. Он ел и спал, когда хотел, много читал, но только если желал сам, и радовался тому, что вёл не такую глупую и скучную жизнь, как его старшие сёстры.

Впервые это случилось с ним в шестнадцать. Она пришла неожиданно, под утро, когда ещё солнце не встало, лишь обозначило свои намерения, прогоняя ночную непроглядную тьму. Вошла тихо, осторожно, будто на пробу, расплываясь по комнате словно привидение, а единственным звуком, выдававшим её движение, был шорох тёмной, сливающейся с полутьмой накидкой, наброшенной на тело. Однако именно этот исчезающий, то появляющийся еле уловимый шелест разбудил его, вырвал из полудрёмы, в которой он мерно колыхался в такт волнам за маленьким окошком корабля, словно погружённый в бездонную топь, висящий между дном и поверхностью спокойного моря, среди легко извивающихся нитей зелёно-коричневых водорослей. Он не шевелился, даже не вздрогнул. Чжань давно привык ко всякого рода неожиданностям. Ведь бороздя моря на протяжении стольких лет, он и не такое видел.

Неясная бесплотная тень скользнула ближе и торопливо сбросила накидку на пол, которая чёрным дымком осела на деревянной поверхности, а после, медленно, будто всё ещё не решаясь на что-то, опёрлась коленом о край его койки. Чжань затаил дыхание, и терпеливо наблюдал за ней из-под опущенных ресниц, стараясь ничем не выдать себя. Расплывчатая фигура низко склонилась над его лицом, скользнув по щекам и носу волосами. Мальчишка едва не чихнул, но с трудом поборол возникшую потребность. Он принюхался. Волосы существа почему-то пахли приятно - ромашкой и ещё какой-то травой, названия которой он не знал. Не в силах больше оставаться безучастным, Чжань распахнул глаза, поймав ответный, немного растерянный взгляд. Глаза были невероятно огромными и тёмными, как сама бездна бушующего океана. Поёрзав, он почти утонул в опутавшем его тело ромашковом море, а то несдержанно взбурлило и зашумело, потеряв покой. Чжань потянулся рукой к чужому, такому прекрасному лицу, но то медленно потускнело, растворяясь в предрассветном мареве. Эта загадочная встреча оставила неизгладимый след в душе юноши, и странное чувство принадлежности к чему-то большему прочно поселилось в нём.

***

Спустя ещё полгода, Чжань узнал, что его мама внезапно покинула этот бренный мир. В то время, пока он с отцом бороздил моря и океаны, в их доме разразилась страшная хворь. Его ослабшая после многих беременностей мать слегла первой, да так и не оправилась, а вот сёстры и дядя, прибывший ухаживать за больными, но ожидаемо тоже подхвативший заразу, хоть и с трудом, но перенесли напасть.

Вернувшись с отцом из очередного плавания, они едва-едва успели на похороны. В душе юноши хоть и не было покоя, но и места отчаянной грусти тоже не нашлось. Признаться честно, свою маму Чжань знал плохо. Его растил отец и кормилица, которая, как он знал, грела постель главы клана по ночам. Он давно с этим смирился и старался не лезть во взаимоотношения старших. Хотя иногда, в силу возраста и импульсивной, взрывной натуры, особенно видя, как отец тискал у него на глазах грудастую Юань, которая мерзко хихикала и ластилась к рукам мужчины, ему хотелось сорваться и наговорить гадостей, а ещё отодрать эту прилипалу от родителя и скинуть её за борт. Но все самые страшные кары, которые мог придумать юный мозг, оставались только в его голове. Лёжа по ночам в своей каюте, Чжань развлекал себя такими фантазиями, приносящими небольшое, но облегчение, а вместе с тем и смирение, позволявшее не сорваться.

***

Когда Вужоу, достойно погребя жену, вновь собрался в плавание, дядя Минж неожиданно воспротивился тому, чтобы Чжань плыл с ним. Он намертво встал в позу, до хрипоты убеждая старшего брата одуматься. Глава клана отчаянно протестовал против этого, но когда Минж посетовал на то, что ребёнок неуч, что не могло его красить как будущего главу, Вужоу, скрепя сердцем, посчитал доводы разумными и согласился, отослав сына под присмотром младшего брата в родовое поместье.

Чжаню совсем не понравилось решение отца и то, что его оторвали от любимого моря, где он, по сути, и вырос. Юноша рвал и метал, истошно вопя и ругаясь, но когда отец пришёл к нему в покои и достаточно убедительно разъяснил, что расстаются они ненадолго, а также потребовав от сына прилежно учиться, тот успокоился. Ведь слова мужчины были для него непреложным законом.

Единственными, кто был против его нахождения в родовом гнезде, оказались старшие сёстры. Чжань был им чужд, и те чувствовали себя скованно и неуютно в присутствии почти что незнакомого парня. С первого же дня жизнь девушек стала буквально невыносимой. Они, привыкшие к вседозволенности и свободному перемещению, заставали брата везде где ни попадя. Чжань же, впервые оказавшись в огромном доме, с интересом и присущей ему любознательностью исследовал каждый закоулок, совал нос куда только мог. Его занятия фехтованием проходили в большой гостиной, в которой сёстры любили днём распивать чай за светской беседой, но теперь вынуждены были отказаться от этой привычки, тая злобу на младшего. Стоило им сунуться в библиотеку, Чжань уже тоже был тут как тут. Он и правда делал это не специально, хотя, если признаться честно, тоже не всегда. Иногда ему нравилось доводить старших до ручки, а после лицезреть их надутые от презрения и недовольства лица, после чего Чжань втайне посмеивался над ними. Совершенно беззлобно. Но когда ему надоедало проказничать, он затихал в библиотеке и взахлёб зачитывался книгами, коих было несметное количество, не то что на корабле, где приходилось перечитывать одну и ту же по несколько раз. И вот тут его действительно проняло. С тех самых пор чтение стало любимым занятием. Юноша жадно глотал истории о морских сражениях, о далёких неведомых странах, с усердием изучал науку и грамматику, зарывался с головой в математические расчёты, часами не поднимаясь с места. Его рвение ценил только дядя, на время поселившийся в поместье, который гордился умным и смышлёным племянником. Но хоть Чжань и обучился хорошим манерам, освоил этикет и прочее, характер у него остался прежним – необузданным и строптивым. О нет, послушным мог быть кто угодно, только не наследник клана Сяо.

***

Неумолимо надвигался вечер, окутывая окрестности плотной тёмной вуалью. Чжань шёл неторопливо, ведя навьюченную лошадь под уздцы. Лавки местных торговцев уже давно закрылись, а улочка опустела и казалась в темноте настораживающей и опасной. Но юноша нисколько не боялся. Он уверенно шагал в одном ему ведомом направлении, втайне усмехаясь и радуясь тому, как он отлично провёл несколько торговых сделок. Его умениям позавидовал бы любой торговец. Его отличительной чертой была настойчивость и упорство, и надо признать, в этом ему не было равных. Поплотнее запахнув чёрный плащ, небрежно накинутый на плечи, Чжань остановился перед трактиром «Белый пион» и прислушался к гулу голосов, доносящихся из-за закрытых дверей. Трактир, впрочем, как и всегда в это время, был полон народу. Раздумывая несколько долгих минут, Чжань качнул головой и направился чуть ниже по улице, к другому заведению. Перед ним оказалось невзрачное одноэтажное здание с покосившейся вывеской «Пышногрудая Молли». Он прекрасно знал, что этот трактир имел не самую лучшую репутацию, но здесь было относительно тихо и не так многолюдно. То что надо, чтобы расслабиться после изнурительного дня и отметить удачную сделку.

Привязав лошадь, Чжань толкнул чуть скрипнувшие створки двери и уверенно прошёл внутрь, доходя до барной стойки. Трактирщик устало поднял голову и смерил гостя недовольным взглядом. Чжань стоял перед ним твёрдо, неподвижно и молчал.

- Что подать?

- Пива.

Трактирщик кривовато улыбнулся, вытер руки полотняным фартуком, а затем наполнил щербатую глиняную кружку. Чжань пристроился за стойкой, внимательно изучая окружавших его людей.

- Мне бы комнату на ночь, – проговорил он, отхлебнув и оставив на губах белые завитки хмельной пены.

- Нету, - буркнул мужчина, глядя на покрытый пылью плащ и грязную обувь – спросите где-нибудь ещё.

- Я здесь хочу, – упрямо настоял Чжань – я заплачу сколько скажете, – тише добавил он, склонившись ближе. До дома ещё оставалось больше полпути, а у него совершенно не было сил. Хотелось лечь и вытянуть ноги.

Но, по всей видимости, его голос прозвучал недостаточно тихо, чем и привлёк ненужное внимание. Чжань вдруг заметил, как за спиной какой-то верзила, лицо которого испещряли рваные шрамы, который с момента его появления на пороге не спускал с него угрюмого взгляда, встал со своего места и направился прямо к нему. Двое его дружков тоже поднялись из-за столика и остановились в двух шагах позади.

- Тебе разве непонятно, что сказали, шпана! – гаркнул мужчина, придвинувшись к Чжаню почти вплотную – Нету места тут.

Парень, понимая, что назревала стычка, невозмутимо взял свою кружку и отодвинулся от неприятного типа подальше. Скосив глаза на трактирщика, он усмехнулся, видя, как тот отвёл взгляд. Ну конечно же, его определённо точно не узнали и тем более защищать не будут. Ну что же, защита ему и не требовалась.

- Это приличное место, – продолжил напирать зачинщик – такому как ты, здесь не место. Слышь, что говорю, недоносок?

- Да не слышит он, - поддержал главаря один из его дружков – ты посмотри на него. У него же уши дерьмом забиты. – мерзко захохотал один из подельников, сплёвывая на покоцанный деревянный пол.

- Плати и вали нахрен отсюда! – потребовал тот, что со шрамами, угрожающе нависнув над парнем.

- Пиво допью и уйду, – Чжань холодно смерил прилипалу нечитаемым взглядом, и снова отпил, причмокнув от удовольствия.

- Нарываешься, шпана? Ну так мы тебе подмогнём, да, мужики? – прошипел дылда, под два метра ростом и с пожелтевшими передними зубами, вызвавшими у Чжаня отвращение.

Тот выбил у него кружку и, одновременно схватив одной рукой плечо, впился пальцами другой в ремень, пересекающий грудь Чжаня наискосок. Один из стоявших позади подельников размахнулся, собираясь нанести удар. Чжань, нахмурившись, но сохраняя ледяное спокойствие, резко развернулся на месте, и одним точным ударом вывел главаря из равновесия. Меч свистнул в ножнах и коротко блеснул лезвием в тусклом свете горевших свечей. Вокруг поднялся невообразимый шум, кто-то из гостей, видя назревающую заварушку, кинулся к выходу. С грохотом упал стол, глухо шмякнулась об пол глиняная посуда, разбиваясь и разлетаясь осколками. Трактирщик – губы которого тряслись, смотрел на чудовищно рассечённое лицо главаря банды, залитое кровью, а тот, вцепившись пальцами в край стойки, плавно оседал на пол, будто исчезая из глаз. Двое других уже тоже лежали. Один из них, больше напоминавший собой огромного медведя, не двигался, второй же извивался словно червь и дёргался в конвульсиях в быстро расплывающейся под ним тёмной луже. В воздухе дрожал, ввинчиваясь в мозг тонкий, истошный крик женщины, которая до этого обслуживала посетителя прямо в углу трактира. Сам же трактирщик трясся, хватая воздух открытым ртом, а после, от сладковатого железистого запаха, поплывшего по помещению, склонился пополам и его вырвало.

Чжань торопливо отступил к стене, сжавшись в тугую пружину, собранный как никогда. Меч он держал обеими руками, водя остриём по сгустившемуся вокруг него воздуху. Никто не шевелился. Дикий страх, как холодная налипшая грязь, читался на побелевших лицах. Неожиданно в трактир с шумом ворвались стражники, совершавшие ежедневный обход и как раз вовремя проходившие мимо заведения. Увидев трупы, раскинутые на полу в луже собственной крови, они тут же выхватили мечи, наставляя их на юношу. Чжань прильнул спиной к стене, а затем извлёк из голенища кинжал, держа его наготове.

- Брось сейчас же! – рявкнул один из стражников дрожащим голосом – Брось, кому сказал! Ты арестован. Пойдешь с нами!

- Уберите оружие, – спокойно проговорил парень, опуская меч и разжимая побелевшие пальцы, держащие кинжал – я сам пойду. Добровольно.

- Пойдёшь, пойдёшь! Куда ты денешься! – заорал один из мужчин – Кидай оружие, а не то башку раскрою.

Чжань выпрямился во весь свой немаленький рост, быстро перехватил меч под левую руку, а правой, выставив её в сторону напрягшихся стражей, начертил в воздухе сложный знак, загоревшийся красным. Стражники моментально отступили, заслоняя растерянные лица предплечьями. Кто-то из замешкавшихся гостей прошмыгнул в сторону выхода, резво мелькнув перед глазами, а женщина, которая всё ещё истошно вопила, перешла на отчаянный визг.

Чжань рывком стащил с головы капюшон и откинул с лица длинные волосы. Он медленно подошёл ближе и увидел в застывших и будто стеклянных глазах стражников огонёк узнавания, который постепенно сменялся на дикий, всепоглощающий ужас.

- Ну ведите, – хмыкнув, повторил Чжань звучным, наполненным металла голосом.

- Д-д-да, господин.. – пробормотал один из мужчин, опустив голову вниз, и робко озираясь, двинулся к выходу.

Двое других, пятясь, вышли следом. Чжань, облегчённо выдохнув, убрал меч в ножны, а кинжал за голенище, направляясь к стойке и оставляя на щербатой деревянной поверхности несколько медных монет, а после пошёл вслед за стражей. «Отлично провёл вечер» мелькнула мысль «Впрочем, ничего нового» Уже на улице, его вновь окружила стража, но одним только взмахом руки, из которой потянулся витиеватый чёрный дымок, и потемневшим взглядом, он заставил их отступить. Тяжело вздохнув, юноша отвязал своего коня и, взобравшись в седло, пришпорил скакуна, направляясь в сторону поместья.

***

- А где Чжань? Кто-нибудь видел нашего неугомонного и неуловимого братца сегодня? – Шу, старшая из сестёр, выжидательно уставилась на двух других девушек, перебиравших клавиши роскошного рояля.

- Должно быть, катается с юным господином Тао. Не могу понять, чего добивается отец этой крайне странной помолвкой. Чжань ведь парень и Тао этот тоже.. Неслыханно!

- Да и они совсем не подходят друг другу, – поддакнула Юн, являясь младшей из троицы.

- Отец сказал мне, что у него какие-то свои интересы с семейством Ван. – терпеливо объяснила Шу – Союз Чжаня со старшим наследником очень выгоден папе. Ему виднее..

- Но почему он не посватал кого-либо из нас? – невинно хлопая глазами, поинтересовалась средняя. Ян казалась самой отстранённой из всех сестёр, да и умом не блистала. Старшая и младшая снисходительно взглянули в её сторону и поспешили объяснить.

- Ты дурында! Мы же с самой колыбели давно обещаны женихам. Или ты уже забыла об этом?

- Ах, да! Точно. Что это я? - беспечно отозвалась та и покраснела.

- Хотя отец мог бы найти брату и жёнушку. Милую и симпатичную. Мужик то зачем? – пустилась в размышления Юн.

- В наших краях нет более влиятельного рода, чем Ван. – пояснила старшая.

- Но, - снова подала голос Ян – у брата ведь тогда не будет детей и род нашего отца на этом прервётся.

- Ты не переживай за это! – фыркнула Шу – Папенька быстренько подложит под братца какую-нибудь дамочку, которая и понесёт от него. Ведь сейчас для отца главное породниться с семейством Ван и не важно каким образом. Отец – глава клана и увидишь, никто и слова не посмеет возразить против этого неестественного и идущего против природы брака. Да даже после того, как у нашего братца появится потомство, никто и вопросов не задаст – откуда? Все примут это за данность, как будто между мужчинами это вообще возможно..

Ян покачала головой.

- Я что-то боюсь этого союза. Чжань слишком независим, да и молод ещё. Ему только месяц как стукнуло двадцать один. Да и брак с мужчиной, - краснея щеками добавила девушка – это же позор...

- Да перестань! – фыркнула Шу – О каком позоре речь? Оглянись, сестра. Да вокруг нас этим уже никого не удивишь.

- Я знаю, – покорно согласилась та – но там всё со взаимного согласия. А наш брат..

- На самом деле, это всё папина вина. Он уж очень сильно распустил братца. – вставила Ян – Ему он всегда позволял слишком многое.

- Это не так, - упрекнула Юн сестру – но ты права, утверждая, что Чжань и Тао не подходят друг другу. Кому понравится своенравный, чересчур активный и вспыльчивый нрав нашего младшенького. Для него Тао, как по мне, слишком слаб и недостаточно чувствителен, что ли.

- Скажи-ка мне, сестра, - едко проговорила старшая – когда это ты так хорошо научилась разбираться в человеческой натуре, м?

- Ещё скажи, что наш Чжань не бунтарь? – вспылила та.

- Эх, твоя правда, - вынуждена была согласиться Шу, тяжело вздыхая.

Девушки примирительно улыбнулись друг другу, и в их глазах мелькнули любовь и взаимопонимание. Если по-первости они воспринимали Чжаня в штыки, то постепенно свыклись с его нахождением в доме, а со временем и полюбили его, взяв над ним опеку.

Внезапно все насторожились. Из холла внизу донеслись громкие крики. Они стали отчётливее и сёстры удивлённо переглянулись, различив голоса Чжаня и Ван Тао. Те вихрем ворвались в залу и трое красавиц ахнули, поразившись юному очарованию парней.

Чжань бросил перчатки для верховой езды на стол и кинулся к сестрицам, оставляя по одному звонкому поцелую на каждой подставленной щеке. Тао лишь учтиво поклонился и мягко растянул губы в улыбке.

- Дамы..

Тао едва стукнуло двадцать три. Наследник семейства Ван был определённо хорош собой. Среднего роста, что по сравнению с их братом, который был на голову выше, смотрелось немного странно, но изящно сложен, а непривычный для азиатов цвет его коротко стриженных русых волос и тёмно-зелёных глаз, как они знали, тот унаследовал от бабушки француженки. Но вот характер будущего зятя оставался для них загадкой. С виду он был кроток, улыбчив, тих, но как казалось девушкам, в тихом омуте черти водятся. Хотелось лишь, чтобы эта поговорка в данном случае не стала правдой. Неожиданно Тао резко развернулся в сторону Чжаня и девушки заметили, что юноша был зол, отчего на его чистой, светлой коже проступили красные пятна, постепенно заливая и длинную шею, что совсем его не красило в их глазах. Красивое лицо с тонким прямым носом и небольшим ртом исказил гнев.

- Это просто неслыханно! – запричитал он – Совершенно неприлично! Что ты там выделывал со своей лошадью, я тебя спрашиваю, а? Мы ещё не в браке, а ты уже вознамерился сделать меня вдовцом? Первым делом, после свадьбы, я распоряжусь запретить тебе такие скачки.

- Просто признай, Тао, - прозвучал выводящий из себя холодный ответ – ты проиграл наш забег. И теперь, как и всегда, пытаешься криками показать свою значимость. Хочешь, я тебе скажу, что ты можешь сделать со своими запретами?

- Чжань! – голос Шу прозвучал достаточно резко и предупреждающе.

- Ты можешь засунуть их в свой распрекрасный зад, – закончил мысль Чжань и кривовато усмехнулся, видя побагровевшее лицо жениха – Послушай меня хорошенько, господин Ван, – Чжань подошёл максимально близко, заставив того напрячься – я не собираюсь менять свой уклад жизни, привычки и характер, только потому, что мы с тобой, вроде как, - презрительно скривил он губы, будто сама мысль об этом союзе была ему противна - собираемся пожениться. Ах да, и ещё потому, - вызывающе хохотнул Чжань – чтобы удовлетворить твоё всратое мужское самолюбие.

И пока жених кипел от злости, Чжань распорядился принести ему вина у мимо проходящей прислуги. И как будто запоздало вспомнив о правилах приличия и этикета, приказал подать и Тао. Он бросился в кресло и сверкнул тёмным взглядом в сторону женишка, который наравне с яростью, с восхищением следил за ним глазами.

***

Как только отец рассказал ему об идее женитьбы на Чжане, Тао яро воспротивился. Он, будучи ещё подростком, волочился за каждой юбкой и, возможно, в окрестностях уже бегало с пяток его отпрысков. Мужчины не привлекали его от слова совсем. Он равнодушно взирал на них и считал тех, в лучшем случае, своими соперниками за женское внимание. Но когда он был официально представлен сыну главы клана Сяо, то пропал.

Тао хоть и был послушным сыном своего отца, чуть ли не в рот заглядывая родителю, но нет-нет нарывался на приключения, которые, по его мнению, почему-то всегда находили его сами. Хотя не мог спорить, что был слишком любвеобилен и стоило на горизонте показаться мало-мальски симпатичной мордашке, немедленно затаскивал чаровницу в свою кровать, напрочь забывая об осторожности и строгих наказах отца. Ван Сяолун, тяжело вздыхая, спускал сыну эти незначительные грешки. Всё-таки Тао являлся наследником рода и мужчина считал, что лучше уж пусть сын нагуляется вдоволь сейчас, чем потом его упрекнут в неверности.

Сяолун со своей первой женой, с которой он вступил в ранний брак, очень долго не могли зачать ребёнка. Это чрезвычайно расстраивало мужчину и укореняло в мысли, что он в этом плане несостоятелен. Ну как же.. ведь у его собственного отца было аж восемь законных детей, а он.. не мог и одного сделать. Но однажды, женщина, сияя улыбкой, сообщила, что у них наконец-то получилось, и радости Сяолуна не было предела. Тао был желанным, долгожданным и всеми любимым ребёнком. Единственное, что омрачило его рождение, это смерть жены, не перенёсшей родовых мук. Но глава Ван не привык унывать, и уже через несколько лет женился вновь.

Его младший сын, которому только-только исполнилось восемнадцать, интереса у него не вызывал. Ибо с самого раннего детства был замкнутым, отстранённым и Сяолуну казалось, что мальчишка будто и вовсе не от мира сего. Его младший сын часто запирался в своих покоях и мог часами просиживать за игрой на выпрошенном им музыкальном инструменте. Вместо того, чтобы где-то резвиться с местными детьми, тот предпочитал быть один. Ибо даже с братом не находил общего языка. Он сторонился Тао и, по всей видимости, не очень то и любил. Мужчину всегда интересовало - почему. И однажды, придя к младшему с разговором, он узнал причину. Ибо поведал, что как-то раз, возвращаясь после занятий из учебной комнаты, застал Тао в коридоре, в тёмном углу спешно трахающим новенькую служанку. Полы задранной юбки открывали вид на белоснежные бёдра девушки, сотрясающиеся при каждом движении брата. Тот, заметив младшего, только улыбнулся ему и, не смотря на чужое присутствие, продолжил начатое. Ибо тогда чуть не стошнило. Он ничего не ведал об этом, но увиденное почему-то отложилось в голове навсегда. Сяолун тогда по-доброму усмехнулся и честно поведал сыну об интимной жизни, объяснив, что для молодого, импульсивного человека с определёнными потребностями это нормально, а вскоре и сам Ибо познает эту сторону, но мальчишка яро воспротивился, а потом стал намеренно избегать старшего брата.

***

Чжань же, после их знакомства, волновал Тао как никто другой. Девушки, с их невзрачной красотой, не могли и близко сравниться с прекраснейшим юношей, так сильно запавшем в сердце. Но к симпатии приписывалось и крайнее раздражение, потому что он сам как будто совсем не интересовал Чжаня. Тот, вместо того, чтобы проводить как можно больше времени вместе, предпочитал галопом скакать на своей лошади по окрестным полям или пускаться в плавания с отцом, либо же пропадал куда-то, а потом возвращался как ни в чём не бывало. Тао этого не понимал, отчего сильно страдало его мужское самолюбие. Обычно он не привык к пренебрежению со стороны слабого пола: женщины сходили по нему с ума, и он этим гордился. Ему оставалось только утешать себя мыслью о том, что Чжань - парень и, видимо, поэтому у них всё иначе. Юноша думал, что уложив в постель суженого, сумеет укротить его бунтарский и вспыльчивый норов. Хоть он и не представлял всех аспектов интимной стороны вопроса с мужчинами, но эгоистично решил, что опыта у него хватает и уж он как-нибудь разберётся с этим.

***

В предвкушении облизнув тонкие губы, Тао пригубил вино. Он и не подозревал, что в этот самый момент Чжань смотрел на него поверх собственного бокала и корчился от отвращения. Его совершенно не смущал союз с мужчиной, потому как он уже давно понял, что девушки ему не нравятся. Чжань всегда смотрел на прелестниц ровным, безучастным взглядом, но стоило на горизонте появиться какому-нибудь очаровательному юноше, его глаза загорались восторгом.

О его же ночных вылазках не знала ни единая душа. Та тьма, то чёрное, что затаилось в нём, скрывалось им с особой тщательностью. Он давно знал, что не такой, как все. Чжань мог видеть, чувствовать, как плотная дымка струилась из-под пальцев, текла чёрным витиеватым дымком под ногами, стелясь под подошвой сапог. Она не мешала жить и быть как другие, но ему хотелось понять, почему именно он, определить, что это могло дать ему и как помочь в будущем. Ответов на вопросы, мучившие его, он не знал, просто принял это как данность. В ту самую ночь на корабле тьма выбрала его, и парень смирился. И сейчас эта дурацкая, никому ненужная женитьба рушила все его тщательно выстроенные планы.

Чжань планировал отправиться в длительное плавание, возможно, разыскать ответы на то, что гложило так давно, но и пойти наперекор решению отца он тоже не мог. Никогда не мог, если быть точнее. Если отец сказал, что этот союз важен, то он сделает так, как положено. А потом всё остальное. Чжань снова взглянул на Тао, который не сводил с него вожделеющих глаз. Этот взгляд казался липким, отвратительным и юноше захотелось немедленно забраться в бочку с горячей водой и помыться. Он почти явственно ощущал, как по коже носятся полчища невидимых глазу насекомых, вызывая будоражущую щекотку.

Вдруг снизу послышался какой-то шум, вырвавший Чжаня из мыслей. По-видимому, вновь кто-то пожаловал. Шу с улыбкой поднялась с места и, выглянув в окно, радостно всплеснула руками.

- Отец приехал, – сообщила она – и похоже, привёз с собой гостей.

Неожиданно по лестнице пронёсся громкий топот, а за ним послышался тихий рык и грозное сопение. Два волкодава, несколько сеттеров и огромный терьер вихрем ворвались в зал. Один из волкодавов тут же потрусил к Чжаню и послушно положил у его ног два бархатных мешочка. Наклонившись, парень подобрал их и, потрепав своего любимца по холке, развязал шнурки, высыпая содержимое себе на ладонь.

- Ничего себе! – воскликнул он, восхищённо цокнув.

С порога послышался раскатистый смех и зычный голос отца.

- Нравится, сын мой?

- Ещё бы... - протянул тот, во все глаза рассматривая россыпь драгоценных камней, переливающихся в свете полуденного солнца, заливавшего гостиную – но где ты..?

- Португальский корабль сбился с курса и разбился неподалёку от нашего побережья. Мы подоспели как раз вовремя, чтобы спасти их капитана из обломков. Это его, кхм... благодарность.

Чжань едва заметно ухмыльнулся. Он прекрасно знал взрывной нрав своего отца и что тот, судя по всему, вместе с командой схватился в ожесточённой битве с терпящими бедствие матросами. Без сомнения, капитана несчастного корабля и оставшихся в живых моряков отец заключил в тёмном подвале, где те будут томиться несколько долгих месяцев в ожидании выкупа. Чжань поёжился, никогда не поддерживая таких методов родителя, считая их варварскими, но благоразумно решил, что его это никак не касается.

Вужоу, улыбаясь во весь рот, пристально оглядел наряд сына, остановив свой взор на изорванной и запачканной грязью штанине, после чего хмыкнул.

- Всё упражняешься в верховой езде?

- Пап, не начинай, - протянул Чжань, закатывая глаза – что ты со мной как с маленьким.. ну...

- Так, ладно, - прогремел голос главы. Он нашёл взглядом притихшего Тао, который, если честно, всегда побаивался господина Сяо, и мягко улыбнулся ему. - Молодой господин Ван, сынок, - он посмотрел на обоих парней сразу – для вас, Тао, это не будет сюрпризом, для тебя же Чжань сейчас имеется возможность познакомиться с твоей будущей роднёй поближе.

- Что это значит? - нахмурился тот, коротко взглянув на безучастного жениха.

- Это значит, что у нас гости.

Только после этого в гостиную вслед за Вужоу вошёл высокий, статный мужчина, крепко держащий за руку юношу, который недовольно поджимал губы и настороженно смотрел по сторонам, в любой момент готовый дать дёру.

- Господин Ван, - обратился к нему глава клана почтительно – это мой младший сын и ваш будущий зять - Сяо Чжань. Чжань – это, Ван Сяолун и его младший сын - Ибо.

Чжань учтиво поклонился, лишь скользнув незаинтересованным взглядом по старшему, потому что всё его внимание привлёк к себе младший. Чжань точно не мог сказать, что его так озадачило, но остановившись взглядом на юном, самом красивом лице, которое ему когда-либо доводилось видеть, он завис. Мальчишка выбивался из общего мнения о внешности азиатов и был похож, скорее, на ангела своими белокурыми волосами и тёмными, как вересковый мёд, глазами. Вокруг него будто бы образовался ореол солнечного сияния, подсвечивая длинные до плеч волосы, перевязанные голубой лентой, и отражаясь от смотрящих исподлобья глаз. Губы мальчишки были плотно сжаты, как и кулаки, прячущиеся в тяжёлых складках его одеяния. Чжань вязко сглотнул и едва удержался от желания помотать головой, чтобы прогнать из собственных глаз это ангельское видение. Необъяснимо хотелось коснуться этой поистине невиданной красоты, ощутить мягкость прядей, которые наверняка проскользнули бы словно шёлк сквозь пальцы. Чжань не успел отвести взгляда, как Ибо вдруг вскинул голову и посмотрел на него так пристально, что парень неожиданно покраснел.

- Ибо, поздоровайся с господами, – повелел его отец, выставив сына чуть впереди себя.

- Здравствуйте, - поклонился тот и снова поймал удивлённый взгляд Чжаня.

Голос мальчишки, несмотря на юный возраст, был достаточно глубоким и уверенным, но в тоже время мягким, как тонкий бархат. Чжань почувствовал озноб во всём теле, не в силах отвести взгляда от прекрасного создания. Эти глаза настойчиво изучали его, проникая в самое сердце, которое разогнало свой бег и от своего оглушительного стука заставило невольно поёжиться. Похоже он крупно влип.