Глава 3
Но я всё ещё здесь, увы. Нина смотрит на меня, в карих глазах мерцают золотистые искорки, как от солнца, волосы шевелит ветерок. Ветерок? Я отвожу взгляд - и не вижу ничего вокруг, со всех сторон клубится мгла. Нет ни школы, ни пустого класса, ни таблицы Менделеева на бледно-жёлтой, выкрашенной масляной краской стене. Только тьма и змеящиеся в ней тени; они даже под ногами, так что я невольно отступаю назад, и мне кажется, что я падаю, а над головой раздаётся смех, и болезненная тоска напополам с ужасом с новой силой скручивают меня изнутри.
Может быть, я кричу, а может быть это внутренний голос, корчащееся сознание на дне бездонного колодца страха. Мне кажется, это длится вечность, но затем со звонким щелчком и гудением вокруг разливается болезненно-яркий белый свет. Нина где-то надо мной кричит, как тогда - тонко и жалобно, так, что ей хочется помочь, даже вопреки логике и разуму. Я поднимаю голову, щуря слезящиеся глаза: класс залит светом от включенных сразу всех люминесцентных ламп на потолке. Только в дальней части класса, где шкафы и стойка с обучающими плакатами, змеится тьма, и Нина жмётся в затенённый угол, и красивое лицо кривится в чудовищных гримасах.
Кто-то хватает меня за шиворот, вздёргивает на ноги и тащит за собой. Я, едва отметив рукав синего реглана и потёртые кожаные ремешки, на которых болтаются несколько фляжек и бутылочек, разворачиваюсь и бегу за своим спасителем.
- Отпусти это место! - рявкает он, чёрные волосы взметаются, когда он оглядывается через плечо. Мы сворачиваем по коридору в левое крыло, там темно, и я толком не помню, что где и куда бежать, к тому же мышцы всё ещё ноют, помня нагрузки, полученные в спортзале.
- Давай! - он останавливается резко, толкая меня об стену, и я непонимающе силюсь что-то сказать, но в глазах темнеет, мысли спутываются, а в следующий миг пространство вокруг словно изменяется, двоится, наполняется густым белым туманом, плавится и стекает вниз, но стоит мне моргнуть, и мы оказываемся в каком-то лесу. Душно, знойно, как бывает летом перед дождём, от земли поднимается вязкий запах прелой листвы, папоротники покачивают длинными ладонями на едва ощутимом ветерке.
- Фух, - мой спутник разворачивается и идёт в сторону, а мне остаётся только плестись следом. Сосны и мелкий лиственный подлесок сменяются открытой поляной, здесь стоит палатка, два бревна у потухшего костра, разбросанная тут и там утварь, словно люди просто отошли ненадолго. Он садится на одно из брёвен, отводит назад чёрные волосы, смотрит сердито. - В последний раз тебя вытаскиваю. Учись, раз повадился лазить в Простор.
- А я вообще не понимаю, что происходит, - я опускаюсь на бревно напротив, - Но я знаю, что это мой кошмар.
- Ерунда, - он тянется и достаёт из-за бревна початую пластиковую бутылку с водой, делает несколько жадных глотков и протягивает мне. - Сейчас ты здесь, и это также, ммм, физически, как если б ты был дома. Или в супермаркете. В том мире.
- В том мире, - непонимающе повторяю я, закручивая крышку. Вода оказалась довольно тёплой, но газированной, отчего духота стала казаться чуть менее навязчивой.
- Простор - это тоже мир. Он состоит из образов, кем-то созданных. Если ты можешь - то создаёшь их сам. Если нет - они чьи-то.
Он замолчал и не нарушал тишину, пока я обдумывал это. В лесу пели птицы, постукивал дятел, жужжала над ухом какая-то мошка.
- Чей это лес? Твой?
- Нет, - неохотно ответил черноволосый, - Но я его знаю, бывал тут, и он просто в памяти всплыл. Всё перемешивается здесь. Даже когда не твоё место, когда ты его запоминаешь, становится и твоим - но с изменениями. Дублируется, может быть. Я не настолько хорошо знаю все механизмы. - Он приподнял брови: - Меня зовут Саим. А тебя?
- Тимофей. Тим. - я вяло подумал о рукопожатии, но вставать с бревна не хотелось. Саиму, видимо, тоже, потому что он только кивнул.
- Это не сон, Тим. Ты научился сюда приходить. Лучше бы тебе этого не делать, потому что если ты не управляешь ситуацией, то становишься просто безвольной игрушкой чужих мест. И сущностей.
- Я не по своей воле. Это Нина... - я осёкся, вдруг подумав, что меня сейчас снова выкинет из сна. Ну или откуда там.
- Это не Нина, - Саим сморщил длинный, с горбинкой, нос и потряс головой, - Это сущность. Они охотятся за людьми, вернее - за их эмоциями, болью, страхом, вожделением.
- Поэтому она заставляла меня вспоминать её в деталях, - кивнул я, с содроганием припоминая подробности наших "встреч".
- Да, - Саим поднялся, отряхнулся, поднял бутылку с остатками воды, - Давай пойдём в другое место. Смотри, - он остановил меня, когда я встал и собрался шагать за ним, - Вот лес, трава, все дела... Ты постоянно ожидаешь, что дальше тоже самое. Додумываешь. А нужно перестать. Не ожидать того, что впереди. Потом сможешь выбирать, может быть, но пока просто не думай, не ожидай.
Мы сделали несколько шагов вперёд, но ничего не изменилось. Я примерно понял, что хотел сказать Саим, но... Как перестать знать, что впереди, если ты это видишь? Мой спутник нетерпеливо фыркнул, остановил меня движением ладони.
- Давай иначе. - Стоя передо мной, он развернулся спиной, так что перед моими глазами теперь маячила синяя ткань реглана и чёрные, немного вьющиеся и оттого спутанные пряди, рассыпавшиеся по плечам и спине, да капюшон, сбившийся немного на одну сторону. Саим был на полголовы выше меня, потому закрыл собой всю картину впереди. А я упрямо подумал, что всё равно видел лес впереди и - знаю, что он там.
- Эй, не думай о том, что видел вокруг, - сказал он, словно читая мои мысли, - Подумай о ткани, например, о текстуре, не знаю, о чём-то... И, давай, пошли.
Ткань, которую я послушно стал рассматривать, качнулась перед моими глазами и поплыла вперёд, мне пришлось тоже сделать шаг, и другой, постаравшись не наступать на пятки своему проводнику, я сощурился, считая едва заметные бороздки трикотажной ткани, и так увлёкся, что едва не вписался носом ему в спину, когда Саим остановился.