21
Влад
- А мы с мамой сделали по-своему, представляешь! И оказалось, что правы были мы, а не папа, - смеётся Рая, складывая тетради в сумку, а я понимаю, что давно потерял нить нашей беседы.
Киваю, натянуто улыбнувшись, и на секунду оглядываюсь на задний ряд. Там никого. И снова гнетущая пустота вползает в душу, запирается на крепкие засовы и сидит, сидит до победного.
Болтовня Раи слышится фоном, и не то, чтобы раздражает, но не вызывает прежних эмоций. Да и вообще в последнее время наше с ней общение стало каким-то пресным, бесцветным. С того самого дня, когда я познакомил её со своей семьёй. Я будто перешагнул невидимую черту, заходить за которую не особо и собирался, но странная неизвестная сила толкнула меня вперёд, и я перелетел через ту линию, запнувшись о собственные интересы. И вот, теперь я в точке, в которой то ли должен был оказаться, то ли нет. Но я – здесь, а моё сердце – где-то далеко, в той самой пустоте на заднем ряду.
- Ты какой-то задумчивый сегодня. – Рая окидывает меня внимательным взглядом и усаживается на переднее сидение автомобиля. Моего автомобиля, к которому я всё никак не могу привыкнуть.
- Разве?
- Да. Дома всё хорошо? – Её голубые глаза глядят пронзительно, будто в самую душу, которую в эту минуту мне совсем не хочется ни перед кем выворачивать.
- В порядке. – На моих губах снова растягивается неестественная улыбка.
Поворот ключа зажигания, и Мерс приглушённо гудит, привлекая к себе взгляды студентов и преподавателей.
- Ну хорошо, - Рая согласно кивает. – А что насчёт знакомства с моими родителями? Я бы хотела, чтобы вы узнали друг друга. Уверена, ты им понравишься.
Я на мгновение зависаю.
- Да в принципе, не против, - произношу, с напускным интересом изучая швы на кожаной оплётке рулевого колеса.
- Здорово! – Рая довольно подпрыгивает на сидении и хлопает в ладоши. – Я тогда с мамой поговорю, и с датой определимся.
- Угу.
Мы выезжаем с университетской парковки, всё мое внимание приковано к дороге. Опыт вождения у меня небольшой – отец иногда позволял брать его Вольво – поэтому я максимально осторожен.
- По поводу Нового года не думал ещё? – интересуется Рая. – Где будем встречать?
- Не думал. Готов рассмотреть любые варианты.
- Ну и отлично. Значит я сама займусь организацией и приготовлениями.
У подъезда, когда Рая привычно тянется ко мне за поцелуем, я вдруг чувствую, что не хочу всего этого: знакомства с родителями, совместной встречи Нового года, ночных свиданий и продолжения нашей с ней истории. Но не могу себе позволить оттолкнуть Раю. Не сам я, а какая-то сила внутри меня. Я словно в заложниках в своём собственном теле, и это бессилие вытягивает мне жилы.
И всё, что мне дозволено, - отказаться от сегодняшнего совместного вечера с Раей, придумав нелепую отмазку. Глупо, но... Даже слова о том, что у нас срочные дела с Артуром, о которых я внезапно и так «не вовремя» узнал, даются с трудом.
Рая недовольно вздыхает, коротко чмокает в губы, вызывая у меня виноватую улыбку, и нехотя выходит из машины. У подъезда разворачивается, посылает воздушный поцелуй, и скрывается за металлической дверью. А я испытываю неожиданное облегчение и ругаю себя последними словами за это. Она ведь ни в чём не виновата. В том, что я неправильно истолковал собственные чувства - уж точно.
Угораздило же вляпаться.
Выворачиваю руль в сторону выезда со двора и тут же резко нажимаю на тормоз. Тело по инерции подаётся вперёд, а взгляд устремляется в сторону автобусной остановки, где, прижимая голыми ладошками к груди черное нечто, обёрнутое в целлофан, стоит Ада. Сердце тут же заходится оглушительным стуком, а мир вокруг сужается до хрупкой девичьей фигурки.
Кто она такая? Почему так интересует меня? Ведь я не вспоминаю о её существовании, когда не вижу. Но стоит Аде появиться в поле моего зрения, и меня неудержимо тянет к ней, как наэлектризованного. Чертовщина какая-то!
Пока я, как ненормальный, таращусь на ничего не подозревающую девчонку, к остановке подъезжает автобус, и Ада исчезает в нём. Конечный пункт маршрута, крупными буквами выведенный на табличке, слегка напрягает. Но вряд ли она едет туда.
От желания разгадать её маленькую тайну сводит скулы, и я, вырулив на проезжую часть, незаметно пристраиваюсь за автобусом.
Маршрут длинный, остановки мелькают одна за другой, но ни на одной из них Ада не выходит. Сквозь замерзшее заднее стекло в салоне невозможно ничего разглядеть. Но я знаю, что она там. Ощущаю каким-то шестым или седьмым чувством странную нить, связывающую нас, тонкую, но прочную, способную вывести меня из дурацкого лабиринта, в котором я по собственной глупости заблудился.
Наконец, мы добираемся до конечной, и я непроизвольно хмурюсь. Серьёзно?! Она - здесь? Но все сомнения мгновенно испаряются, когда я вижу её, сжавшуюся в комок, печально следующую по заснеженной дорожке к высоким кованным воротам. И внутри что-то болезненно трескается.
Припарковав машину на безопасном расстоянии, провожаю глазами чёрную куртку с капюшоном, и, стараясь не привлекать внимание, ступаю на территорию кладбища.
Тут холодно и пусто. Высокие сугробы скрывают под собой чужие печальные истории, но Ада уверенно следует к своей. На секунду мне кажется, что я чувствую отголоски её боли, которая шлейфом тянется за худенькой фигуркой, превращая и без того пасмурный день в непроглядную черноту.
Ада тем временем подходит к одной из могил и на мгновение замирает, а я останавливаюсь, как вкопанный, ощущая, как колотится в груди внезапно взбесившееся сердце. На фото - малыш, совсем кроха. Кем он приходится Аде - не имею представления, возможно, родственник, но от вида склонившейся над безжизненным холмиком девушки в душе больно скребёт.
Она садится на корточки, кладёт к памятнику мягкую игрушку - теперь я вижу, что это мультяшный дракон - и сквозь приглушённые всхлипывания бормочет неразборчивые слова. Не без труда сдерживаю порыв подойти и утешить - наверняка ей сейчас не до меня. Так и стою поодаль, чтобы не напугать, хотя отчего-то кажется: подойди я в упор - Ада не заметит.
Время то тянется, то летит скачками, проглатывая минуты, вот уже и сумерки незаметно подкрались, и я не понимаю, почему с ней - так. Я не чувствую ни холода, ни усталости, хотя прошёл уже почти час, но чувствую её боль, как свою собственную. Она пробивается сквозь нежность, растёкшуюся по венам горячим потоком, сквозь невыносимое желание обнять, прижать к своей груди так крепко, чтобы стук наших сердец слился в единую звуковую дорожку. И при этом не в силах пошевелиться, словно парализованный. Стою, как последний идиот и не могу отвести глаз.
Ада всё так же неподвижно сидит у гранитного памятника, будто в эти бесконечные мгновения малыш с фото для неё - самое важное в жизни, и кажется такой беззащитной, одинокой, что я не выдерживаю - иду в её сторону. Она же наверняка замёрзла.
Как только я приближаюсь к сгорбленной спине, укрытой короткой чёрной курткой, Ада поднимается на ноги, и в мои лёгкие врывается тонкий запах лаванды, густо смешанный с морозной свежестью. Опускаю веки, чувствуя, как нежный аромат пробирается глубоко внутрь щекочущим вихрем и краем глаза успеваю заметить, как Ада вдруг начинает оседать.
***
Ада открывает свои невероятные глаза, и я снова зависаю, совершенно не понимая, как природа могла создать такой поразительный цвет. Это что-то нереальное!
В салоне автомобиля тепло, окна затянуты тонким слоем инея, а за стеклом - тьма, подсвеченная ксеноновыми лучами.
Ада ошарашенно оглядывается, и так похожа в этот момент на маленького взъерошенного воробышка, что я не могу сдержать улыбку.
- Ты?! - хриплым голосом выдаёт она, резко подскакивает и чуть не ударяется головой о потолок. - Что...? Как...?
- Спокойно, это всего лишь я. - Поднимаю ладони вверх в попытке успокоить мечущуюся на сидении недотрогу. - Я не кусаюсь.
Ада выглядит бледной, измождённой, до смерти напуганной, но чертовски недовольной. Она безуспешно несколько раз дёргает ручку на двери, разворачивается ко мне и нервно цедит:
- Выпусти меня!
- Куда?
- Подальше отсюда! – она снова нервно тянет дверную ручку и отчаянно стучит по стеклу. Кажется, вот-вот начнёт звать на помощь.
- Ада! – говорю тихо и замечаю, как она вздрагивает, услышав своё имя. – Не нужно так реагировать. Я ничего плохого не сделаю.
- Да? А как я здесь оказалась? Что это вообще за тачка?
- Моя.
- Что?! – Её и без того большие глаза распахиваются ещё шире. – В смысле – твоя?
Я с трудом подавляю усмешку. Да, я и сам в шоке, если честно, но не думаю, что ей следует об этом знать.
- Вот так! Подарок богатого дядюшки.
- Охренеть, у вас родня... - бормочет Ада себе под нос, и, пристально глядя на меня, добавляет: - Поздравляю! Это на день рождения?
- Нет.
- На Новый год?
- Будем считать, что так.
- Чёрт...
Ада хмурится, что-то прокручивая в голове, затем натягивает глубже на лоб чёрную вязаную шапку и, прикусив нижнюю губу, задаёт вполне логичный вопрос:
- И почему я в твоей тачке?
Я некоторое время молчу, позволяя себе полюбоваться её колючками. Кто же тебя так обидел, девочка моя, что ты выпускаешь шипы при каждом шаге в твою сторону?
- Ты упала в обморок. Там, на кладбище.
- Врёшь!
Из моего рта вырывается сдавленный смешок.
- Ну, значит, ты телепортировалась.
Фиолетовые радужки тут же вспыхивают злобными огнями, аккуратные губы еле заметно шевелятся в немом укоре, я задерживаю на них свой взгляд дольше, чем следовало бы, нервно сглатываю и отворачиваюсь, мысленно ругая себя за неуместные желания.
- Да ты! Ты! – Ада кривится, резко разворачивается к двери в новой попытке открыть её. Но на этот раз замок на самом деле заблокирован. – Открой! Сейчас же!
- На остановку пойдёшь?
- Проницательный какой! – сквозь зубы шипит эта колючка, не оставляя попыток разнести к хренам двери моего Мерса. – Давай, это вообще-то уголовно наказуемо!
- Что именно!
- Ты меня незаконно удерживаешь! – Наконец, перестав терзать ни в чем неповинную дверную ручку, Ада фыркает и скрещивает руки на груди. – Я жду!
Громко вздыхаю и отрицательно качаю головой.
- Автобусы редко ходят здесь, - стараюсь подобрать подходящие аргументы, чтобы она не пыталась сбежать от меня во что бы то ни стало. - На улице темно и холодно, а у тебя ногти на руках до сих пор синие, не смотря на работающую печку.
Ада ещё сильнее сводит брови к переносице и сжимает руки в кулаки.
- Это не твоё дело!
- Я вообще то... - осекаюсь, опасаясь раздраконить недотрогу ещё больше.
Вот что мне с ней делать? Что? Ей ведь не скажешь, что я не хочу её отпускать. Не хочу – и всё! Не могу в себе это изменить! И сам не понимаю, как до этого докатился! А хочу... смотреть на неё, открыто, не стесняясь, вдыхать тонкий аромат лаванды, говорить с ней неважно о чём, лишь бы слышать голос, хочу уже согреть эти маленькие посиневшие ладошки своим дыханием, и безумно, просто до жжения на губах хочу её поцеловать, вот прямо сейчас в эту самую минуту, когда она глядит на меня, как на врага всего человечества. Но вместо всего этого я опускаю голову и тихо говорю:
- Нам всё равно ехать в одну сторону. Я тебя отвезу.