13
Ада
Я просыпаюсь со странным ощущением стёртых границ между сном и явью, будто ночная гостья не была плодом деятельности моего воспалённого сознания. Будто она и правда была здесь. Женщина из прошлого. Она прошлась по комнате в одеяниях конца девятнадцатого века, худощавая, высокая, плавно вышагивая горделивой походкой от одного угла до другого. Длинное платье струилось в такт движениям, тонкие посеребренные сединой пряди у лица едва заметно покачивались.
Женщина остановилась у моей постели, строго посмотрела в глаза и, скрестив руки на груди, произнесла ледяным тоном:
- Не ведите себя, подобно малым детям. Не враждовать надо, а объединяться. Иначе дар утратите. Одна потеряет, другая – отдаст недобрым людям в пользование. До Нового года времени мало. Ответы – в шкатулке. Не гневите предков, не стирайте все их усилия по защите дара глупым противостоянием. Охотники близко...
После этих слов женщина растворилась в пространстве комнаты, словно её и не было.
Свешиваю ноги с кровати, ещё раз бегло оглядываю привычную обстановку, вспоминая неожиданный ночной визит, и направляюсь в ванную. Но не успеваю закрыть за собой дверь спальни, как тишину разбивает ритмичное жужжание. Кому приспичило звонить в восемь утра в выходной?
Увидев на экране смартфона до тошноты знакомые буквы, недовольно закатываю глаза. Ну конечно, кто же ещё...
- Чего тебе? – невежливо отвечаю на звонок.
- И тебе доброго утра. – бурчит Рая.
- Ближе к делу, у меня нет настроения с тобой общаться. – захожу в ванную и закрываю за собой дверь.
- Как будто я получаю от этого удовольствие. – сестра, как обычно, сама любезность. – Про шкатулку помнишь?
- Нет.
- Другого ответа я и не ждала. Ты можешь хоть на секунду придержать свой яд?
- Смотря для чего. – слышу нервное рычание в динамике, попутно разглядывая себя в зеркале.
- Ада! – рявкает сестра. – Давай сначала поговорим, а потом ты продолжишь практиковаться в колкостях.
- Так не интересно. Но, будь по-твоему.
- У меня ключ, у тебя шкатулка. Нам нужно выбрать время и открыть её, как сказала баба Лида. Понимаешь?
- Да где уж мне...
- Ада! Хватит! Сегодня в час дня будь дома, очень тебя прошу, и, заметь, вежливо. Я приду, и мы всё откроем и посмотрим. – приказным тоном заявляет святая Раиса, вызвав во мне острое желание послать её в самом неприличном направлении. Что я и делаю. – Ты совсем уже! – визжит сестра. – Но если тебе дар не нужен – вперёд! Посылай меня, оскорбляй, игнорируй. Потом будет поздно!
- Напугалась до мокрых штанов, - ровным тоном говорю я, ещё больше выбешивая мисс спокойствие. – Нормально попроси, и я, возможно, подумаю и дам ответ. Тебе не приходило в белобрысую голову, что у людей могут быть планы? Поразмышляй над этим, а потом обсудим.
Сбрасываю вызов прежде, чем Рая успевает ответить, и включаю воду. Настроение нулевое.
Приподнимаю чёлку и пытаюсь в отражении разглядеть на лбу надпись, что меня следует учить жизни при любом удобном случае. Как и ожидалось, она отсутствует. Тогда какого хрена все этим так яро занимаются? Говорят, куда мне идти и что делать, диктуют дурацкие правила. Больше нет свободных ушей, готовых принять килограммовые порции лапши? Нет уж, увольте. Я вообще-то терпеть не могу макароны.
Тут же перед глазами, как по заказу, вырисовывается лицо того, кто в последнее время слишком часто и нагло прогуливается по моим мыслям, со словами о большой Луне, и я обдаю щёки холодной водой из-под крана. Сгинь, видение. Прочь! Прочь!
Слишком уж часто по милости парня на букву «В» я стала чувствовать себя слабой и уязвимой, и это мне категорически не нравится. А больше всего злит, что я никак не могу повлиять на его внезапные появления в моей голове, при которых сердце – предатель начинает стучать в глупом, излишне быстром ритме, а мои мимические мышцы и вовсе принимаются жить своей жизнью, совершенно мне неподконтрольной.
Заканчиваю утренние процедуры и слышу за дверью знакомые голоса и приглушённую возню. Вероятно, отец вернулся с вахты, и мать, как идеальная жена, хранительница очага, понеслась встречать его хлебом-солью и красной ковровой дорожкой.
Я всегда рада его возвращениям, хотя между нами никогда не было тех самых близких отношений между папой и дочкой, когда его принцесса мечтает выйти замуж за такого же идеального мужчину, как отец. Он не водил меня в парки аттракционов, не катал на шее с воздушными шариками в руках, не рассказывал перед сном смешные истории. Мы не обнимаемся при встрече и перед отъездом. Но я знаю, что он открутит голову любому, кто посмеет меня обидеть, и до сих пор даже не подозревает, что я могу сделать это сама.
Выглядываю в коридор и улыбаюсь нелепости картинки. Мама кружится вокруг отца, словно наседка: и верхнюю одежду сама повесила, и дорожную сумку в спальню отнесла, на столе наверняка дымится горячая свежеприготовленная еда. Вроде бы – что такого? Обычное утро среднестатистической семьи. Но мне почему-то тошно.
- Ада, привет. Как жизнь молодая? – бодрым голосом спрашивает отец, увидев меня. – Двоек много успела получить?
- Привет, пап. Я уже не в школе, если что.
- Ты давай прекращай так быстро расти, - шутит отец, - а то я в следующие выходные могу и не узнать собственную дочь.
Я натянуто улыбаюсь, а мама старательно выдавливает из себя смех.
- Вы уже завтракали? – голубые глаза устремляют взор в сторону кухни.
- Нет, Олеж, тебя ждали. Я котлет куриных нажарила со спагетти и твоим любимым соусом. – по лицу матери скользнула тень предвкушения, а по моему – разочарования.
- Очень замечательно! – папа с энтузиазмом потирает руки, потом что-то достаёт из кармана брюк и протягивает мне безо всяких предисловий.
- Что это? – разглядываю бордовый бархатный мешочек с чёрной тесьмой.
- В поезде купил. Почему-то показалось, что тебе понравится. – подмигнув мне, отец размашисто шагает в сторону их с мамой комнаты, даже не дождавшись моей реакции. – Вы меня не ждите – завтракайте. Я хочу ванну принять. – сообщает по пути.
Проводив родителя озадаченным взглядом, бреду на кухню, наливаю себе чай, быстро делаю бутерброд и, сгрузив всё добро на деревянный не то поднос, не то разделочную доску, иду в свою спальню, не обращая внимания на просьбу матери позавтракать всей семьёй. Нет никакой семьи. Жалкое подобие, до жути фальшивое.
Усаживаюсь поудобнее в компьютерное кресло, и, отхлебнув горячего чая, высыпаю содержимое мешочка на ладонь. Глаза мои удивлённо расширяются. Не то, чтобы отец не дарил подарков, но это – просто десять из десяти. Тонкая серебряная цепочка и кулон в виде маленькой копии Луны – крошечный стеклянный шарик с полюсами, кратерами, пятнами. Даже представить себе не могла, что такое бывает.
Тут же надеваю украшение и, немного покрутив в руках подвеску, чтобы получше рассмотреть, прячу под футболку. Для меня подобные вещи – совсем не то, чем хочется хвастаться перед окружающими, это нечто личное и неприкосновенное.
Настроение уже не такое отвратное, и я достаю из ящика письменного стола свои записки сумасшедшего: короткие рассказы собственного сочинения о путешествиях маленького мальчика Паши по сказочным мирам. Когда-нибудь, возможно, в следующей жизни, я перенесу все эти творения на комп. А пока вот так: от руки на страницах в клеточку, скомкано, с узорами на полях.
В ухе фоном играет любимая песня, ручка быстро скользит по бумаге, и образы из моей головы обретают словесную форму. Сегодня Паша полетит на Луну на серебряном змее, познакомится с лунными троллями и их королевой – лунной бабочкой, побывает в глубоких норах, посетит огромный и невероятно красивый город, расположенный в Лунном ядре.
Музыка в наушнике резко обрывается, и на экране смартфона высвечивается крупными буквами надпись «нечистая сила». Что опять нужно этой святоше? Не договорила? По-моему, мы с ней с утра всё понятно и подробно обсудили.
- Ты уже соскучиться по мне успела? – мой сарказм готов выйти из берегов.
- Ада, давай уже по-человечески всё обсудим. До Нового года не так много времени. Нужно что-то решать. – совершенно спокойно говорит сестра. – Если тебя не устраивает назначенное мной время, предложи своё.
Это что-то новенькое. Она так боится утратить способности, что готова наступить на горло собственной неуёмной ревности? Чего это вдруг?
- Послушай, ты позвонила как всегда не вовремя. Я занята. А ты опять диктуешь условия. – отключив на время опцию отвечать на любое Раечкино слово грубостью, выдаю я.
- Не диктую, но окей, пусть для тебя это выглядит так. – сдаётся она, вызывая кучу подозрений. Её взяли в заложники?
- Если у твоего виска пистолет, скажи «я коза», - не удерживаюсь от едкого комментария.
- Очень смешно.
- Раньше было смешно, - внезапно выдаю я и прикусываю язык.
Времена, когда мы дружили и шутили, ушли безвозвратно. И я злюсь на себя за мимолётное и несвоевременное воспоминание.
- Давай уже откроем эту дурацкую шкатулку, и забудем о ней, - предлагает Рая.
- Забирай. – говорю после короткой паузы. - Приходи, забирай шкатулку и возись с ней сама. Ключ у тебя есть. Справишься.
- А ты её видела? Знаешь где она?
- Нет. Найду – напишу. А сейчас мне некогда. – сбрасываю вызов и швыряю телефон на стол.
Растерянно оглядываю тетрадь с рассказами и убираю в ящик стола. Писать больше не хочется. Спасибо, любезная сестрёнка. Как обычно всё испортила.
Мысль о шкатулке теперь не выходит из головы. Где-то я её видела, но где?
Обшарив все полки в своём шкафу, нахожу на самой верхней из них за стопкой старых футболок тяжёлый свёрток, закутанный в посеревшую от времени простыню. Не без труда спускаю вещь на пол. Кирпичей в неё что ли наложили?
Под несколькими слоями ткани обнаруживаю чёрную металлическую шкатулку с кованным орнаментом, среди изогнутых линий едва можно разглядеть отверстие для ключа. Встряхиваю находку несколько раз. В ней что-то гремит, но так глухо, будто внутрь коробки встроена шумоизоляция.
Тщетно пытаюсь поддеть крышку ножницами. Она прилегает так плотно, что почти не видно стыка. Толкание разных острых предметов в замочную скважину тоже нисколько не помогает. Видно, что её создатели изрядно постарались, чтобы до содержимого не смогли добраться посторонние. Неужели за столько поколений ни у кого не возникло желания её вскрыть? Взять хотя бы моего отца – ему же передалась эта загадочная вещь от бабушки, разве мог он даже не попытаться удовлетворить своё любопытство?
Взяв шкатулку подмышку, иду на кухню, и застаю папу за кружкой чая, пролистывающим ленту соцсетей в телефоне. Увидев меня, он коротко улыбается, и снова утыкается в светящийся экран.
- Пап, откуда у нас в доме это? – со стуком ставлю шкатулку на стол прямо перед ним.
- Что? А это мне мать-покойница отдала.
- И ты не открывал её?
- Смотри, на завтра мороз обещают почти тридцать. Обалдеть! – проигнорировав мой вопрос, отец продолжает впихивать в свой мозг информацию из интернета.
- Пап! Открывал или нет? – громче повторяю я, но отец не реагирует. – Давай сейчас откроем!
В ответ – тишина.
- Смотри, какое видео смешное, мне коллега прислал. – папа поворачивает телефон экраном ко мне. - Это наш пёс местный – Джек - ворону гоняет. Хотя, кто кого ещё гоняет. – он тихонько хихикает.
- Пап, шкатулка. – не глядя на наверняка уморительный ролик, хлопаю ладонью по металлической крышке. – Помоги открыть. Очень надо. Пожалуйста.
- А вот ещё один, - внезапная глухота и слепота отца заметно напрягают меня. – Тоже про Джека. Забавный пёсель.
Я ошарашенно смотрю на отца, на шкатулку и снова на отца, совершенно не понимая, что происходит. Заколдованная она что ли? Кому не дозволено – не увидят и не откроют? Странно это всё. Дико и странно.
Забираю тяжелый предмет и возвращаюсь в комнату.
- Что ты такое? – некоторое время пялюсь на чёрные завитки, потом делаю несколько фото с разных ракурсов и отправляю Рае.
«Вот она, забирай.»
***
Женщина в длинном бордовом платье тенью приближается ко мне. Она снова заявилась в мою комнату нежданно, как к себе домой, и явно чувствует себя здесь полноправной хозяйкой. Я тихонько лежу в постели, укрывшись одеялом по самую переносицу, и наблюдаю за её бесшумными передвижениями.
- Так дела не делаются! – грозно произносит она, остановившись у края кровати, и от звука её голоса по спине бежит холодок. – Вы должны вместе открыть шкатулку. Только вам двоим дано право сделать это. Не разочаровывайте меня. Эти игры до добра не доведут.
Тонкий силуэт медленно растворяется в тусклом свете ночника, и я, закрыв глаза, несусь на карусели с лошадками куда-то ввысь, не по замкнутому кругу, а по спирали, поднимаясь всё выше и выше. Слова ночной гостьи остаются далеко позади и теряют всякий смысл.
Я парю птицей. Внизу мокрая от дождя земля, серый город, залитый мутными лужами, и две фигуры – мужская и женская - бредут под тяжёлыми каплями, взявшись за руки. Я резко опускаюсь на сырую траву недалеко от них. Наблюдаю из-за густых ветвей сирени, пытаясь узнать в них кого-то. Они меня не видят, улыбаются друг другу, о чём-то мило беседуют. И вдруг парень поворачивает голову в мою сторону, и наши взгляды встречаются. Моё сердце мгновенно срывается и улетает в бездну. Влад. Он идёт под шумными струями дождевой воды не со мной... Его пальцы переплетены с тонкими пальчиками Раи. Это их дождь. Их странная прогулка. От вида счастливого лица сестры рядом с Владом, душу пронзает острая боль. Будто украли что-то, принадлежащее только мне. Нагло, дерзко, прямо при свете дня и у всех на виду. Рая украла. Покусилась на то, что я тщательно скрывала от самой себя.
Я стою среди мокрых тёмно-зелёных листьев сирени, с которых грязными потоками стекает дождевая вода, раздавленная и опустошённая. По моим щекам, оставляя горячие дорожки, текут слезы, а внутри всё переворачивается от щемящего чувства несправедливости. Так не честно! Не честно! С досадой смотрю в серые глаза, больше не в силах сдерживать рвущиеся наружу всхлипы, и... просыпаюсь.
Вокруг темнота, и я не помню, как и когда успела отключить ночник. В голове туман, а в груди болит так, словно кто-то сдавил сердце тяжёлыми зазубренными клешнями, и я совершенно не понимаю, что со мной. Почему мне так плохо, и выть хочется от бессилия? Почему слёзы теперь уже в реальности готовы сорваться с моих ресниц?
Ведь это всего лишь сон...