Детка из восемьдесят шестого

У тебя до рвоты дерьмовое чувство, будто все внутренности вывернули наизнанку, буквально распотрошили и вынули кусок за куском. Ещё чуть-чуть — и ты захлебнёшься смесью собственной крови, слёз и безмолвного крика, сдавливающего грудь настолько сильно, что лёгкие, кажется, через пару секунд разорвёт от вакуума.

Падаешь на колени, словно тряпичная кукла, внезапно оставшаяся без всех шарниров, отчаянно пытаешься не тронуться умом окончательно. Твой внутренний мир в голове летит прямо к чертям, пока Изнанка только издевательски грохочет вокруг, наполняясь отдалёнными визгами подыхающих тварей и апокалиптическими раскатами грома.

Грёбаная обратная реальность отнимает у тебя последнюю надежду на счастливую жизнь прямо сейчас.

Эдди лежит на коленях Дастина, и струйки алой человеческой крови сочатся из его рта, скривившегося в линии предсмертной улыбки. Ты готова содрать с себя заживо кожу, размозжить голову об асфальт ударами — что угодно, лишь бы не принимать очевидную правду: он умирает. Ты потеряешь его. Вообще всё.

Осознание разрывает на части.

В агонии ползёшь вперёд на четвереньках, ладони содраны до шматков плоти, игнорируешь острую боль. Внутри всё бурлит и клокочет, слёзы бегут по щекам, ты не можешь их контролировать, только чувствовать солёный вкус на губах, окрашенных тёмной засохшей кровью.

— Нет, нет, нет. — Не в силах поверить в положение дел, подползаешь и садишься рядом.

Встречаетесь взглядами с Дастином. Его лицо застывшее, как маска из гипса, там лишь скорбь, отчаяние и отрицание. Силясь не выть, словно зверь, попавший в капкан, смотришь на Эдди и касаешься его щеки.

— Детка, я знал, что ты осталась цела: ублюдок Векна над тобой не властен, — протягивает он, ухмыляясь.

— Ох, красавчик, — выдавливаешь улыбку в ответ, а у самой словно кол воткнут в груди, надо сдерживать подступающий к горлу комок. — Какой, блядь, от этого толк, если я не защитила тебя?

Дастин хрипит, готовый опять разрыдаться, крепче сжимает Эдди в руках.

— Хороший вопрос, — шепчет Мансон и осекается на полуслове. — Наверное, толк в том, чтобы начать всё с нуля, оставить прошлое в прошлом и жить наконец-таки дальше.

— Я не смогу отпустить тебя, — смотришь ему в глаза и чувствуешь, как леденеет кожа под твоей ладонью.

— По-другому нельзя, — ухмыляется с нежностью Эдди.

Поджимаешь губы, не отводя взгляд от его тёмных глаз. Столько важных слов нужно сказать прямо сейчас, иначе потом будет поздно. Эдди опережает тебя, хоть и давится кровью через каждое слово:

— Поезжай в Кали, радуйся, люби и никогда не возвращайся назад. Просто живи, а я присмотрю за тобой с другой стороны.

— Н-е-е-е-т, — по буквам одними губами произносишь беззвучно и кривишься в гримасе боли.

— Обещай, что будешь счастлива, детка.

Эдди улыбается из последних сил, смотрит прямо в глаза. Делаешь глубокий вдох и смазываешь кровь с уголков его рта, когда-то дарившего лучшие поцелуи на свете. Даёшь обещание и целуешь Эдди в последний раз, чувствуешь, как замедляется пульс в его венах.

— Не умирай! — кричит Дастин, но Мансон уже смотрит куда-то вперёд опустошённым, безжизненным взглядом.

Ты клянёшься, что в этот момент каждый атом твоего тела готов разорваться на части. Эдди мёртв, а мир вокруг трещит по швам, кажется тебе нереальным. Разум отбрасывает мысли назад, возвращает к эпизоду первого поцелуя на парковке салона проката.

Вот ты тянешься к Эдди всем телом, он кладёт тебе руки на талию. Мгновение стеснения — и ваши губы соприкасаются, сперва медленно и осторожно, затем требовательно и напряжённо. Тебе кажется, что Мансон — спаситель, охапкой вырывающий из лап прошлой жизни. Прикосновения его крепких рук на твоей талии навсегда отпечатывается на задворках сознания ещё в тот момент, ты знаешь: без него жизнь будет не та.

Сейчас ты возвращаешься к этому выводу.

Смотришь на бездыханного Эдди и не можешь поверить, что его больше нет. Трясущимися руками закрываешь ему глаза, чувствуя, как дёргается рядом плачущий Дастин.

— Похороним его у болота. Есть одно тихое место, там никто не потревожит останки.

Хендерсон молча кивает, но тут же всхлипывает в слезах. Бросаешь на друга взгляд, полный жалости, и помогаешь подняться. Вместе вы дотаскиваете тело общего близкого вам человека от трейлер-парка к топям болота и кладёте в углубление под хилым деревцем вместе с гитарой.

Так Эдди Мансон обретает покой там, где ты родилась — на Изнанке.

«Ты понимала всю сумасбродность вашей внезапно вспыхнувшей связи и не рассчитывала на счастливый финал».

Но чтобы настолько?

***

Когда с момента битвы и появления разлома в Хоукинсе прошло несколько дней, ты вместе с Дастином, Стивом и Робин собрала пожертвования для пострадавших. Бросая в коробку ненужные вещи, наткнулась на второй «Полтергейст», так и не посмотренный в тот уютный вечер, и аккуратно убрала его обратно в ящик, понимая, что никогда не вставишь кассету в проигрыватель. В тот день ребята забрали тебя из дома семьи с печальной историей.

Всё, что так или иначе напоминало тебе о событиях восемьдесят шестого и предшествующих ему годов, ты оставила в ещё больше осевших и накренившихся после «землетрясения» стенах. По совету друзей решила покинуть свою былую обитель и переселиться к Джиму и Оди, живущим в лесной глуши. В конце концов, им всегда не хватало компании.

Стив помог перевезти остатки вещей, ты была ему благодарна. Впервые за год вы улыбнулись друг другу, пока Робин и Дастин таскали коробки в дом Хопперов, остались в машине и слово за слово разговорились.

— Мне жаль, что так вышло с Эдди, — прошептал он, глядя тебе в глаза.

— Это несправедливо, — сделав небольшую паузу, бросила ты и поджала губы.

— С этим ничего не поделаешь, — протянул Стив в ответ, окинув тебя задумчивым взглядом, — иногда мы вынуждены наблюдать, как всё происходит против наших желаний и принципов, но это тоже часть жизни, как и то, что доставляет нам радость.

— Знаешь, когда я ползала по болоту в поисках дичи ещё до прихода Векны, жизнь вокруг казалась ничем. Я едва осознавала себя и обстановку вокруг, следовала одним лишь инстинктам. Придя в человеческий мир, я уже ощущала себя чем-то большим, чем просто тварью, и была рада быть среди людей, а потом, как назло, случилась та битва в торговом центре, и я поняла, что всё ещё находилась под властью Изнанки. Эдди же был одним из тех, кто научил меня быть человеком со всеми слабостями и несовершенствами. Он показал одну простую, но ранее недоступную для меня вещь: необязательно доказывать кому-то, что я заслуживаю любви. Каждый имеет право на счастье.

Ты замолчала, как только произнесла последнюю фразу, и почувствовала подступающий к горлу комок. Стив накрыл твои руки ладонью, вынуждая чуть вздрогнуть от неожиданности.

— Прости меня за последний год, — не без горечи в голосе прошептал он, — я был полным кретином, винил всех вокруг, проецировал свои неудачи. Я не злюсь на тебя, хочу, чтобы мы снова были друзьями, как раньше: без косых взглядов и с доверием друг к другу на сто процентов.

— Мне нравится этот вариант, — едва сдержав слёзы, процедила ты сквозь улыбку.

Стив сжал твои пальцы сильнее и рассмеялся в ответ.

— Ты такая забавная, когда улыбаешься, — после короткой паузы выдал с задором в глазах: — Выберемся с ребятами отдохнуть?

— С теми, кого мы сейчас бессовестно припахали разгружать вещи, пока сами сидим тут и просто болтаем?

— Да, с ними, — хмыкнул Стив без зазрения совести.

— Вообще-то, Эдди хотел увезти меня в Калифорнию. Быть может, съездим все вместе туда, когда покончим с Изнанкой?

— Кали? Идея что надо! Ребятам понравится валяться под солнцем и пить коктейли.

Перспектива наконец отдохнуть после стольких лет изнуряющей битвы с обратным миром заставила тебя и Стива не на шутку воодушевиться на время. Планы пришлось отложить, когда огромный портал в Хоукинсе стал активнее прежнего и все, кто когда-то участвовал в связанных с этим событиях, собрались, чтобы снова попытаться остановить катастрофу.

Память об Эдди придала тебе сил — теперь ты не боялась потерпеть неудачу. Просто жила, вспоминая аромат его кудрявых волос и умелые прикосновения к телу в моменты близости. Иногда тебе снилось, как он с грустью в глазах жаждал встречи с тобой на Изнанке под деревом, где был упокоен, и на утро ты просыпалась разбитая вдребезги.

Ваша история началась и закончилась так хаотично, но в ней было всё, что свойственно людям: опьяняющий секс, приключения и чёртов трагизм. Ты бы всё отдала, чтобы Мансон вернулся, но помнила про своё обещание — жить дальше и оставить прошлое в прошлом.

Когда в одном из сновидений он снова пришёл к тебе у болот и молча стоял вдалеке, теребя испачканные в крови кудряшки, ты с тяжестью в сердце произнесла:

— Я люблю тебя, Эдди, но мне надо идти.

И он исчез навсегда.

А ты осталась.