I. Оргазмы и клятвы
[ — Дисклеймер: любое употребление наркотических веществ ведёт к серьёзным последствиям со здоровьем и даже к летальному исходу, а изготовление и распространение запрещено законодательно. Строго 18+ ]
После пары месяцев отношений вы с Эдди завели привычку уединяться в его стоящем на отшибе Хоукинса трейлере и днями не вылезать из кровати, лишь изредка прерываясь на базовые человеческие потребности. Причём было не обязательным проводить это время, трахаясь без остановки под экспрессивное рычание вокалиста Metallica, или просматривать откровенно дебильные комедийные шоу до полуночи. Вам просто нравилось ощущать друг друга так близко, насколько возможно. Полностью. Двадцать четыре на семь. От и до.
Уже тогда ты понимала всю сумасбродность вашей внезапно вспыхнувшей связи и не рассчитывала на счастливый финал. В конце концов, Эдди Мансон никогда не скрывал своей тяги к свободе и всегда говорил, как страстно желал покинуть Хоукинс. Ты же, наоборот, не стремилась оставить город как минимум в ближайшие несколько лет. Потому что в прошлом году твои друзья победили настоящее потустороннее чудище — Истязателя разума, но ты вместе с Билли Харгроувом попала под его контроль.
Неудивительно, что как только с монстром было покончено, строгая мамочка – по совместительству главная местная нянька с идеальной укладкой, Стив, чтоб его, Харрингтон сразу же взял с тебя обещание не трепаться об обратной стороне Хоукинса и реальном положении дел. Это не стало проблемой — ты умела хранить некрасивые тайны, но с тех пор внутри что-то будто переключилось. С того дня, когда Стив осудил тебя за неуместную слабость перед хтонической тварью, ты упорно стремилась забыть о событиях в торговом центре.
Но как оказалось, во всём случившемся был большой плюс.
Кучерявый, кареглазый, очаровательный плюс по фамилии Мансон. Он подвернулся практически сразу — в вонючем пабе, в который ты забрела по ошибке в поисках пьяного Стива, — и почему-то разговорился, пытаясь указать верный путь. Так ты узнала, что он младше тебя лишь на год и не может окончить старшую школу, а через неделю вы целовались на парковке салона проката — твоего временного места работы. Была ли это просто удача или то, что люди называют судьбой?
Ты никогда не искала ответ.
***
— Я тогда так и не понял, что ты во мне нашла, — улыбается Эдди, перекатываясь по матрацу со спины на живот, и несколько мелких кудряшек лезут ему в глаза.
— Тебе бы подстричься, — с важным видом констатируешь ты, суёшь сэндвич с ветчиной себе в рот, а затем и ему.
Эдди хватает общий завтрак зубами, рычит, словно зверь на охоте за дичью:
— Я дикий лохматый зверюга!
Ты хлопаешь глазами в недоумении, а через пару секунд вы прыскаете со смеху, понимая, насколько глупую чушь выдал этот дурак. Крошки от хлеба катятся по широкой кровати в разные стороны, но вы замечаете лишь друг друга, смеющихся, полуголых, едва прикрытых мятым одеялом.
Тебе кажется, что впервые за долгое время ты по-настоящему счастлива. Если счастье и есть, оно ощущается именно так.
Эдди ловит промелькнувшую в твоих глазах тоску, переводит дыхание и немного погодя пододвигается ближе. Аккуратно касается кончиком носа щеки и целует без лишних расспросов. Тебе нравится, когда он такой обходительный и бережливый. Скромный Эдди нисколько не хуже Эдди, вытрахивающего из тебя дух по ночам.
— Детка, а ты знаешь, что дикие звери обычно делают с хорошенькой, милой добычей? — шепчет он, уже оставляя дорожку из кротких поцелуев на твоей шее, и, взглянув в лицо, расплывается в хитрой улыбке.
Ты изображаешь растерянность настолько, насколько позволяют твои актёрские способности, падаешь на спину, театрально зарываешься в одеяло поглубже, параллельно догадываясь, что будет дальше. Тугой узел скручивается внизу живота, стоит только представить нависшего над тобой Эдди, ритмично вдалбливающего всем своим весом в кровать, но сперва хочется поиграть в кошки-мышки.
Кажется, он видит твои мысли насквозь.
— Сопротивление бесполезно, — шепчет, по привычке накручивая кудрявую прядь пропахших табачным дымом волос, и медленно подползает на четвереньках.
— Я буду отбиваться, — пытаешься пискнуть в ответ, но тут же тонешь в глубине его томного взгляда, бесцеремонно изучающего линии твоих скрытых под куском одеяла бёдер.
— Конечно же, будешь, — его голос хрипит, чертовски заводит до дрожи.
Ты взвизгиваешь, когда Эдди вырывает одеяло и оставляет тебя лежать перед ним с широко расставленными, согнутыми в коленях ногами, в одних лишь узеньких трусиках, больше напоминающих нитки, впившиеся в припухшие складки твоего лона. Вдобавок к этому игриво сдавливаешь оголённые груди рукой, приплющивая их к телу, и ловишь ожидаемо животный взгляд Эдди.
Кажется, он снова трахнет тебя до искр в глазах у обоих.
— Дразнишь меня? — рычит Мансон, готовый накинуться в любой момент. Понимая, что не дождётся ответа, хватает тебя за лодыжку, облизывается, проводит ладонями по внутренней стороне бедра и с жадностью щипает нежную кожу пальцами. — Пожалуй, начну с самого лакомого кусочка.
Обволакивающая мешанина из запахов сигарет и алкоголя вынуждает захватить больше воздуха ртом. Ты впиваешься в простыни, словно пытаешься не сорваться с обрыва, шипишь, чувствуя нарастающую от щипка лёгкую боль, и понимаешь: ты готова отдаться в его полный контроль ещё тысячу раз.
— Увлёкся, — виновато улыбается Мансон, в поисках поцелуя подаётся вперёд, но ты решаешь довести игру до конца и отводишь голову в сторону.
Эдди на мгновение отстраняется и смотрит тебе в глаза в поисках ответа на заветный вопрос: не перегибает ли он сейчас палку? Нет. Видя победную ухмылку на твоём покрасневшем от возбуждения личике, ухмыляется уголками рта и предпринимает отчаянную попытку поймать твои губы своими. Ты вертишь головой в другую сторону, руша его грандиозные планы, чем вызываешь ещё больший азарт в глубине его естества.
— Со мной так нельзя.
Можно. Ты достаточно хорошо знаешь эту сторону Эдди. Его непокорную, проявляющуюся в моменты близости, задорную, практически животную суть.
Потому решаешь поднять градус накала выше и игриво переворачиваешься на живот, открывая вид на повиливающую круглую попку. Ты не видишь реакции Эдди, но чувствуешь отрывистый вздох, ощущаешь блуждающий по тебе взгляд карих глаз. Стринги впиваются в нежную кожу, ты тянешься поправить их, но тебя наглым образом прерывают.
Эдди хватает запястье и отводит твою руку подальше, а через пару секунд накрывает ягодицы руками и мнёт, словно пекарь во время работы над шедевром кулинарии. Ты хмыкаешь от осознания собственной привлекательности, легонько ёрзаешь на простынях, но Эдди обездвиживает весь низ, садясь верхом тебе на ноги.
— Теперь ты будешь послушней.
Он отодвигает в сторону кусочек ткани, пролегающий между твоих ягодиц, и запускает шершавые пальцы в горячие складки. Ты невольно стонешь, предвкушая умелые ласки: Эдди знает, как доставить тебе удовольствие. Его движения напористы, не лишены аккуратности, медленно растирая кожу под оставленной над своей рукой полоской ткани, он углубляется ниже, в тебя.
— Детка, — хрипло протягивает, дотрагиваясь до разгорячённой от возбуждения промежности, и с нежностью гладит влажную кожу половых губ, — когда ты успела намокнуть?
— Я всегда мокрая, когда рядом ты, — шепчешь в подушку, едва дыша, пока подлец Мансон растягивает момент ласк, не стремясь проникнуть вглубь.
Он ухмыляется, довольный собой, прикрывает глаза и аккуратно – едва касаясь кончиками шершавых пальцев – растирает влагу по направлению вверх, медленно подбираясь к набухшему клитору. Ты всхлипываешь от удовольствия, отдающего пульсацией в низ живота.
— Вот так, — мычит он под нос, аккуратно массируя твоё самое чувствительное место на теле.
Кровь приливает туда от теплоты его неторопливых движений вокруг. Эдди никогда не бывает груб с тобой настолько, чтобы осознанно причинить даже самую незначительную боль. Ты обожаешь сочетание нежности в самом начале и стремительного слияния в последующие минуты. Вы не трахаетесь, как марафонцы, часами: предпочитаете слегка нуждаться в добавке, ведь так сохраняется страсть. Небольшое воздержание только усиливает финал.
От воспоминаний о прошлых оргазмах становится мокро и вязко. Развратное хлюпанье вперемешку с тихими стонами, кажется, ещё больше заводит обоих. Жадно вдыхая, ты пытаешься вытереть рот от слюней и откидываешь промокшую от них подушку в сторону. Облокачиваешься так, чтобы было удобно, как вдруг Эдди разводит твои ноги широко в стороны и занимает пространство между.
Не успеваешь и пискнуть, когда он рвёт твои трусики, слышишь, как его боксеры летят на пол, замираешь, не смея пошелохнуться и обернуться.
— Я куплю тебе новые. — Эдди бросает порванные ниточки перед тобой и нависает сверху.
Чувствуешь жар его прижимающейся к твоей спине грудной клетки, видишь взбухшие на руках вены и смеешь только представить, насколько он должен быть сейчас твёрд. Мансон двигает пахом в сторону твоих покрасневших, намятых ягодиц, подтверждая догадки о степени своего возбуждения.
Каменный и горячий член слегка касается внутренней стороны бедра. Ты чувствуешь блуждающую по губам плоть, в бесконечной сладостной пытке он размазывает твою естественную смазку головкой.
— Эдди, умоляю... — в нетерпении просишь ты.
Громкий стон, сорвавшийся с ваших губ в унисон, — и Эдди проникает внутрь одним плавным, но рваным толчком. Каждый раз, когда его внушительного размера член заполняет тебя изнутри, все неприятные воспоминания исчезают на время. Вытесняются эйфорией единения с тем, кто не чает в тебе души.
Эдди движется плавно, давая возможность привыкнуть к своим габаритам, его руки напряжены, дыхание сбивчиво, но он обожает быть сверху. Наращивает темп, буквально вколачивая тебя в кровать. Тебе нравится, когда он не сдерживается. Трейлер наполняется вашими стонами, кажется, их слышно на всю округу. Плевать. Пусть каждый житель в Хоукинсе знает, как вам мало друг друга.
Когда ты с наслаждением задыхаешься от нового толчка Эдди, он внезапно выходит и тянет тебя за бёдра, подталкивая встать на колени. Ты повинуешься, прогибаешься вниз, но оставляешь зад поднятым кверху. Вы ещё не успели опробовать этот вариант, он кажется крайне развратным, и пусть. С Эдди Мансоном тебе не до скромностей.
Остаётся только представить, что сейчас видит Эдди перед собой, но ты точно уверена, что реакция на твои растрепанные на изогнутой спине волосы и поднятые округлые ягодицы последует незамедлительно. Он жадно хватается за твою поясницу, громко выдыхает и размашисто входит по самое основание. Вы стонете вместе, как часто бывает, и ты практически переходишь на крик.
Эдди трахается, будто творит. Отдаётся процессу с открытой душой. Его инструмент не гитара, а ты, сцена — кровать, но без зрителей. Он часто предлагает записать ваши игры на камеру и посмотреть, уверяет: на видео твои «классные сиськи» будут смотреться отпадно. Возможно, когда-нибудь ты согласишься. Ты даже думаешь об этом сейчас.
Эдди выбивает из тебя эти мысли, ритмично вколачивая член и попутно держась за твою ягодицу. Кладёт два пальца свободной руки на клитор, попадая в сплетение нервов, в то самое место, откуда берёт начало оргазм. Он внимателен к твоим реакциям, улавливает вибрации женского тела под стать искусному музыканту, звуки вашего секса — произведение, читаемое как партитура. Ему не составит труда настроиться на нужный лад, привести к наслаждению и пройти этот путь, будучи единым с тобой.
Хлопки ваших тел, стоны Эдди. Ты слышишь, как смачно он бьётся об твою промежность и буквально впиваешься в простынь ногтями. Голова отключается, все чувства сосредотачиваются в маленькой точке под напористыми мужскими пальцами, ты на пороге оргазма. Мансон старается довести тебя первой, выдерживая комфортный темп. Когда оргазм накрывает тебя до ярких всполохов в глазах, Эдди чувствует, как сжимаются мышцы вокруг его жаждущего разрядки члена.
— Матерь божья! — кричишь что есть сил, не выдерживая сладостно яркого импульса, поражающего каждую клеточку тела.
— Какая ты умница. — Эдди гладит тебя по пояснице, начиная наращивать темп. — А теперь моя очередь.
Вдалбливается так, что с каждым движением члена внутри твоё нутро отзывается распирающим чувством ещё не прошедшей после оргазма истомы. Ты мычишь, ощущая пульсацию отвердевшей перед извержением плоти, ловишь громкий стон Эдди и замираешь, когда он обильно кончает на твою поясницу.
— Охуеть. — Мансон падает рядом с тобой, потный и покрасневший.
— Красноречивей не скажешь, — шепчешь в ответ, распластавшись на животе, не в состоянии пошевелиться.
Вы смотрите друг другу в глаза и видите там нечто большее, чем просто животную страсть. Уставшие и взъерошенные, улыбаетесь, не отрывая взгляд. Ты понятия не имеешь, что «завтра» привнесёт в вашу жизнь, но точно уверена, что рада быть здесь и сейчас. Дрожащими руками Эдди гладит тебя по щеке и наконец-то целует в губы. Ты клянёшься, что готова отпустить боль и страх, пережитые в прошлом году при битве с Истязателем разума. Свято веришь в надежду на лучшее.
Плевать на всё.
Плевать на обиды Стива.