20
Прошло три дня.
Валера не выходил из квартиры. Будто растворился в тишине, отгородился от всего — от мира, от улицы, от тебя. В нём не осталось ни искры, ни привычного дерзкого огня в глазах. Он сидел в кресле, молча, уставившись в пустоту, как будто искал в ней ответы. Ты подошла ближе, остановившись в полуметре, словно всё ещё надеялась, что он поднимет голову первым.
— Я так не могу, — сказала ты, голос дрогнул, но ты старалась держаться. — Давай уже поговорим. Что с тобой?
Он не сразу ответил. Только слегка склонил голову вбок, опираясь затылком о спинку кресла, будто каждое движение давалось ему с усилием.
— Всё нормально... правда, — глухо сказал он, и в этих двух словах было всё, кроме правды.Ты села рядом, заглянув в его лицо, которое стало тебе чужим за эти дни.
— Ты мне так уже несколько дней говоришь. А сам даже не улыбаешься. Не выходишь никуда. Даже мусор не вынес, Валера. — Ты покачала головой. — Почему ты не захотел поехать со мной к Марату? Почему ты вообще будто исчез?
Он вдруг схватил тебя за руку, резко, но не грубо — будто испугался, что ты уйдёшь. Его пальцы были тёплыми, чуть дрожащими.
— Т/и... — голос его стал мягким, почти рассыпался в воздухе. — Ты права. Я просто... очень устал. Всё навалилось сразу. Мне кажется, я... не справляюсь. Мне нужно немного побыть одному. Прости.
Он поднялся с кресла, и ты встала вместе с ним, не отпуская его взгляд.Стоял перед тобой — не тот Турбо, которого знали все на улице. Не уверенный в себе, опасный, резкий парень. Перед тобой стоял просто Валера. Ранимый, уставший, честный до боли. Его руки всё ещё лежали на твоей талии, но в этом прикосновении не было силы — только мольба.
— Милая... — он посмотрел в глаза, как будто в последний раз, — я хочу тебе сказать...
Он замолчал. Губы дрогнули, пальцы мягко обхватили твою талию. Что-то важное, щемящее застряло у него в горле, и ты поняла — сейчас он скажет не просто слова. Он выдохнет то, что носил в себе всё это время.
— Знаешь, я помню первый раз, когда тебя увидел.Он тихо усмехнулся, как будто этот момент был самым тёплым воспоминанием в его жизни.— Ты тогда стояла возле дома, у тебя волосы путал ветер, и ты смеялась, что-то рассказывала Вове... и всё. Я, пацан, который считал, что знает, что такое улица, кто есть кто, — я просто встал. И всё. Как дурак. Сердце как будто в ребра ударилось. Я тебя не знал, но уже тогда... как будто знал, что ты будешь важна.
Он провёл пальцами по твоей щеке, задержавшись у виска.
— Я столько лет прятал всё это... прятал, потому что боялся. Потому что ты была — настоящая, чистая, не моя. А я был грязный, весь из улицы, весь из боли. Я думал — не имею права. И каждый раз, когда ты смотрела на меня — я проваливался. Мне хотелось схватить тебя и утащить с собой, а потом — отпустить, потому что считал, что так правильно. Что я тебя только испорчу.
Он выдохнул и чуть покачал головой.
— А теперь, когда ты здесь, когда ты рядом... я не понимаю, как мне жить, если тебя не станет. Каждое твое движение, каждый смешок, даже твоя злость — всё это моё. Это — моя жизнь. Ты... моя жизнь, Т/и.
Он заглянул тебе в глаза. В его взгляде было столько боли и любви, что у тебя защемило в груди.
— Ты подарила мне то, чего у меня никогда не было. Дом. Не место, а чувство. Я тебя люблю. До безумия. До страха. До последнего дыхания.
Из твоих глаз, как будто внезапно открывшийся источник, побежали слёзы. Тихо, беззвучно, горячо. Он сразу заметил — его лицо дрогнуло.
— Нет, милая, только не плачь, — прошептал он, стараясь улыбнуться, но в уголках его глаз уже блестело то же самое, что сейчас текло по твоим щекам. Он выдохнул, будто сдерживал что-то внутри.Ты шагнула к нему и обняла — сильно, крепко, так, будто хотела спрятаться в нём, раствориться, стать частью его дыхания. В его сердце.
— Валера... я очень люблю тебя... — слова сорвались почти шёпотом, но он услышал. Услышал — и будто замиранием сердца ответил.Он обнял тебя так бережно, как держат в руках самое ценное. А потом аккуратно отстранился, не отпуская.
— Я тоже люблю тебя, милая, — сказал он, глядя тебе в глаза, — именно поэтому... надеюсь, ты не расстроишься, если мы два дня с тобой не будем видеться?
Ты чуть нахмурилась, но он мягко улыбнулся, ладонью обвёл твоё лицо и продолжил:
— Мне нужно немного прийти в себя. Просто... немного тишины, чтобы всё уложилось в голове. Поживи пока с Вовой, хорошо?
Ты вздохнула, но слабо кивнула, стараясь понять.
— Хорошо! Без проблем, — ты тоже улыбнулась, вытирая слёзы, — но только два дня! Потом я тебя обратно заберу, ясно?
— Ясно, милая, — он тихо рассмеялся и заправил прядь твоих волос за ухо. — Я соскучусь уже к вечеру.