19
Звонок раздался глухо, пробивая тишину утренней квартиры. Турбо услышал его первым — осторожно, чтобы не разбудить тебя, выскользнул из-под одеяла и направился к телефону. Ты лишь чуть шевельнулась, укутываясь в тепло его оставленного места.
— Т/и? — раздался тревожный, еле проснувшийся голос.
— Айгуль? Нет, это Валера, — отозвался он, прижав трубку к уху.
— Валера... вчера с Маратом... — её голос дрогнул, а затем задохнулся в судорожном вздохе. — Он в больнице... говорит, что не видел, кто напал... Может, ты что-то знаешь?
Он застыл. Его глаза потемнели. Несколько секунд — тишина.
— Алло?.. — переспросила она, уже почти в слезах.
Ответа не последовало — он медленно повесил трубку. Не проронив ни слова, схватил куртку с вешалки, бросил на тебя последний взгляд — отчаянный, тяжёлый — и вышел в подъезд.Там, в полумраке лестничного пролёта, его уже ждали.
На ступеньках, не спеша затягиваясь сигаретой, сидел Адидас. Его взгляд был спокойным, но внимательным. Валера спустился, не оборачиваясь, остановился в шаге от него.
— Он пустил слухи про неё, — сказал тихо, почти глухо.
— Я знаю, — ровно ответил Адидас и, отбросив окурок, поднялся.
Встал рядом, плечо к плечу. Несколько секунд — напряжённая тишина.
— Это я его попросил, — добавил он, глядя перед собой.
Лицо Турбо изменилось. Черты заострились, в глазах метнулась тень — гнев, непонимание, разочарование.
— Я знал, какая у тебя будет реакция, — продолжал Адидас, голос всё такой же ровный. — Знал, что ты не оставишь. Но ты подумай... что она скажет, когда узнает, что ты чуть не убил её брата? До полусмерти.
Он развернулся к нему, глядя в лицо.— А если и со мной — поверь, она точно не обрадуется. Да и улица тоже.
Валера молчал. Челюсть напряглась. Сердце стучало как молот. Но руки остались опущенными. Он смотрел в темноту подъезда — туда, где тень стала глуше, чем мысли.
— Отец заявление собрался писать. Тебя же, первого с потрохами возьмут. Я тебя не сдам, — голос Адидаса был всё ещё спокойным, но в нём звенела сталь, — а вот униженный Колик... — Он сделал паузу, словно дав Валере переварить каждое слово.
Турбо не двигался. Глаза — всё в той же точке на стене, в которой теперь будто навсегда осталась его ярость. Он не знал, что сказать. Всё в груди было сжато в комок — обида, злость, бессилие.
— По-хорошему с тобой не получается, — тихо выдохнул Адидас. — Значит будет так.Он шагнул ближе.— Т/и — ни слова. Ни одного. Лучше молча собирай вещи и проваливай. — Его взгляд скользнул по Валере — от кроссовок до лица. Сухо, отстранённо. — Сделай это для неё. Пока хуже не стало.
Он отвернулся и ушёл, не оборачиваясь.Дверь подъезда глухо хлопнула, оставив Турбо в тишине и полумраке.Он стоял, не в силах пошевелиться. Не в силах дышать нормально. В голове гудело, в груди сжалось — и не отпускало. Всё было как в тумане.Он медленно облокотился о стену, закрыл глаза, в горле встал ком. И впервые за долгое время — он почувствовал, что проиграл.
Турбо вернулся в квартиру только ближе к вечеру. На площадке стояла звенящая тишина, а в груди — всё ещё гремел отголосок утреннего разговора. Он тихо открыл дверь, стараясь не шуметь. Но шуметь и не нужно было — в воздухе повисла другая тревога. Он услышал еле уловимые всхлипы. Знакомые. Режущие внутри.Он прошёл в комнату и застыл: ты сидела у окна, колени прижаты к груди, плечи дрожали. От твоего дыхания стекло запотело. Ты медленно подняла на него глаза — и сразу сорвалась с места, бросившись к нему, как будто в нём был весь воздух, которого тебе не хватало.
— Марат... — выдохнула ты. — Он же поправится, да?..
Он не ответил. Он просто прижал тебя к себе, как будто мог этим объятием закрыть от всего мира. Его пальцы вцепились в твою спину — будто боялся, что ты сейчас рассыплешься в его руках.
— Я ездила с Вовой в больницу... — твой голос дрожал. — Ему там... очень плохо... Валера... почему так! Почему всё вот так! — ты захлёбывалась слезами, и он почувствовал, как дрожь от твоего тела передаётся ему.
— Тише, милая... — он аккуратно отстранился и, сжав твой подбородок в ладони, заставил тебя посмотреть ему в глаза.— Всё будет хорошо. Я рядом. Слышишь? С тобой.
Он наклонился, поцеловал тебя в лоб, обнял снова — крепко, без остатка. В этот момент он готов был сделать всё, чтобы вернуть тебе спокойствие. Хотя бы ненадолго. Хотя бы на пару дыханий.