Круг замкнулся
Повязка на глазах не давала понять, день сейчас или ночь, а растянутые в разные стороны руки и ноги заставляли почувствовать себя бабочкой, распятой энтомологом. Лука несколько раз дёрнул рукой, но почувствовал только боль в затёкших суставах.
- Очнулся? Вот и хорошо, - знакомый голос звучал слева от кровати. Оттуда, где стоял столик со всем, что он приготовил для сегодняшнего вечера и что теперь частично было использовано против него самого. - Может, расскажешь, зачем ты меня сюда притащил? А то у меня что-то не сходится в общей картинке.
- Развяжи, и расскажу, - чувство беспомощности вызывало дискомфорт, но страха Лука Сфорца не ощущал. Просто не знал, что это. Всю жизнь он чувствовал защиту отца, да и сам не был слабаком. И даже сейчас был уверен, что всё это не по-настоящему. И скоро его развяжут и отпустят.
- Развяжу. Может быть. Посмотрим на твоё поведение, - по позвоночнику провели чем-то твёрдым, и Лука вздрогнул, наконец-то осознавая, что находится в доме один на один с человеком, которого совсем не знает. Что тот, кого он когда-то обидел и кем мог вертеть как хотел, давно остался в прошлом. А на что способен новый Маттео Конти, предугадать невозможно. Он так стремился остаться наедине с этим человеком, что отпустил всю прислугу до понедельника, разработав, как ему в тот момент казалось, план идеального соблазнения и завоевания этого неприступного айсберга. Одного только не учёл, что одурманенное хлороформом тело может прийти в себя гораздо раньше, чем планировалось. И вырубить его одним точным ударом по шее. А ведь так всё хорошо начиналось. Подогнать тачку ко входу в лаборатории. Дождаться, пока профессор Конти закончит лекцию в ближайшей к этому крылу аудитории. Приложить платок, пропитанный всем известным составом, к чужому лицу. И донести тело до машины, даже не вспотев. А потом гнать на предельной скорости туда, где можно будет нежностью и лаской заставить поверить, что Лука больше не такой придурок, как раньше. - Но сначала ты мне всё расскажешь, - и снова давление на позвоночник, но уже в обратном направлении.
- Я же сказал, развяжи - и узнаешь, - Лука вновь дёрнул руками.
- Хм, плохой мальчик. Ты, наверное, не в курсе, но плохих мальчиков наказывают, - чуть ниже поясницы прилетел ощутимый удар, заставивший дёрнуться. Стек. Лука сам положил эту игрушку рядом с наручниками, лентой, презервативами и смазкой. Никогда не был поклонником БДСМ, но на всякий случай взял и его в том магазине, куда завернул за всем необходимым.
- Ты что делаешь, идиот? Немедленно меня развяжи.
- Нда... Никакого уважения к старшим. Ну что же, раз твоим родителям было некогда, то я помогу им восполнить пробелы воспитания, - стук деревянной ручки о поверхность стола возвестил о том, что его экзекуция пока откладывается, и Лука выдохнул с облегчением. Но уже через мгновение понял, что рано обрадовался. Рубашку на спине чуть потянули, и он услышал характерный треск разрезаемой материи, обнажённой спины коснулась прохлада, а мышцы сами напряглись в ожидании боли. Но её не последовало. За спиной последовали рукава, а за ними и брюки. С него методично и молча срезали одежду, заставляя почувствовать неприятный холодок ожидания неизвестно чего.
- Хватит! Я всё расскажу, - из ступора Луку вывели разрезанные и выдернутые из-под него брюки. Белья в этот раз на нём не было, поэтому и оказался слишком быстро совершенно обнажённым.
- Ну начинай, - кончик стека вновь заскользил по позвоночнику и обвёл по кругу ягодицы, в очередной раз заставляя напрячься.
- Я просто хотел попросить прощения.
- Хм, очень, очень странный способ, - задумчиво прозвучало в этот раз справа. - Но мне интересно. Продолжай.
- Я хотел привезти тебя сюда, и когда тебе некуда было бы деться, вымаливал бы твоё прощение.
- Ну вот. Мы оба здесь. Почему же ты не начинаешь молить? - стек гулял по спине нежными поглаживаниями, заставляя Луку каждый раз дёргаться.
- Это не то, чего я хотел, - Лука вновь дёрнулся, а цепи, прикреплённые к изголовью, звякнули.
- Не то? Но ты же сам всё это приготовил? Может быть, я что-то не так делаю? - стек скользнул к ложбинке между ягодицами, а потом с лёгким свистом приложился к упругой плоти.
- А-а-а! - Удар был быстрым, не слишком сильным, но кожа тут же загорелась горячим покалыванием, словно тысячи мелких иголок разом вонзились в место соприкосновения. Лука тяжело задышал, стараясь не начать ругаться.
- Неужели больно? Странно, а интернет говорит, что это должна быть горячая прелюдия. Может, нужно как-то по-другому? - Кончик стека заскользил между ягодиц, коснулся мошонки и начал поглаживать.
- Не нужно, пожалуйста, - голос парня дрогнул.
- Хочешь без прелюдий? - Лука почувствовал на щеке горячее дыхание. - Расскажите мне, студент, что же вы собирались делась с вашим профессором в этом пустом доме. Не молчи. Я не люблю, когда маленькие испорченные мальчики не слушаются, - ещё один неожиданный удар обжёг вторую ягодицу.
- Я хотел любить тебя, - затараторил Лука. - Хотел привязать к кровати и покрывать поцелуями до тех пор, пока ты бы меня не простил.
- Просто поцелуями? - по обнажённой коже заскользили пальцы, а затылка коснулись губы. Кровать прогнулась под чужим весом.
- Не просто - я бы целовал твою шею, спускался губами по животу, обводил языком вершины сосков и головку. Ласкал бы пальцами до тех пор, пока бы ты не начал просить о большем, - Лука сжал зубы, когда почувствовал, как по коже заскользили чужие губы, между ягодицами потекла смазка, а вслед за ней и длинные тонкие пальцы закружились вокруг плотно сжатой звёздочки ануса.
- Мне нравится, продолжай, - чужой палец чуть надавил, проникая на одну фалангу, а Лука замер, совершенно не готовый примерять на себя пассивную роль.
- Не надо!
- Почему? Ты же был уверен, что мне понравится? - чужой палец проникал глубже, обводя стенки по кругу, легонько надавливая, будто что-то выискивая.
- Я, я... Я грязный, - наконец-то почти выкрикнул парень.
- А я?
- Я не думал об этом. Мне всё равно. Ты для меня самый лучший! - Голос Луки срывался с крика на хрип и обратно, пальцы сжимались в кулаки, а колени непроизвольно пытались сдвинуться, чтобы прекратить эту пытку. Ему не было больно. Он даже начинал ощущать возбуждение. Но чувствовал, что если его сейчас возьмут именно так, то о чём-то большем можно забыть. Это он, как дурак, влюбился в эту ледяную глыбу и готов целовать следы ног Маттео Конти. Но он ведь не нужен своему профессору. - Отпусти. Дай мне полчаса, а потом делай что хочешь.
- Я и так делаю что хочу, - снова полушёпот в самое ухо и иглы мурашек по плечам. Чужая ладонь, коснувшаяся волос. Стянутая с глаз повязка. Звон цепей, возвестивший, что Лука свободен. Ночной полумрак собственной спальни, разбавленный лишь тусклым светом ночника и резанувший по долго зажмуренным глазам. Чужой изучающе-голодный взгляд. Идеальное обнажённое тело рядом. И тишина густая, как пудинг, настороженная. Чужие руки, вмиг притянувшие к груди, чужие губы, впивающиеся в рот, чужой язык, с жаром ласкающий, казалось, каждую клеточку тела.
Лука скатился с кровати и со скоростью мыши скрылся в ванной, закрыв за собой дверь на щеколду. Долго выравнивал дыхание, вглядываясь в собственное отражение. Растрёпанные волосы, пятна лихорадочного румянца на щеках, искусанные губы и предвкушение во взгляде. Он сам удивился тому, что сейчас чувствовал. Ещё утром он собирался разложить Маттео Конти на своей кровати и трахать до тех пор, пока тот не забудет своё имя. А сейчас собирается подготовить себя, чтобы этому мужчине не стало противно, занимаясь с ним любовью? Что с ним? Любовь так действует на всех? Поэтому никогда не летавший на самолётах отец несколько месяцев назад купил билет и сорвался в Америку за своим Сандро? Поэтому гуманист Тони вчера в кафе пожирал глазами спутника профессора и готов был убивать, когда они ушли? Поэтому он сейчас не прочь подставить собственную задницу только за призрачную надежду на совместное будущее?
Луке понадобилось больше получаса, и он мысленно настраивался вернуться в спальню и не застать в ней никого.
Но Маттео продолжал лежать на его кровати. Закинутые за голову руки, закрытые глаза, ровное дыхание. Даже забравшийся на кровать Лука не заставил его пошевелиться.
- Ты спишь? - спросил парень тихо. Ответом ему было молчание. - Вот так всегда: на самом интересном месте, - Лука улыбнулся и встал, чтобы взяв из шкафа одеяло, укрыть их обоих, обвивая чужой торс рукой. Он немного жалел, что в итоге у них с профессором ничего не было. И понимал, что утром всё будет по-другому, а Маттео просто уйдёт. Но сейчас мог помечтать и представить, что они пара, всё у них хорошо, а эта ночь одна из многих совместных ночей и они просто спят.
Сам не заметил, как заснул, нежно касаясь губами чужого плеча.
- Ну вот и что мне с тобой таким делать? - Маттео рассматривал беззащитное лицо тихо спящего на его плече Луки. И сам не замечал, что говорит вслух. - Ведь всё же было просто и понятно: ты самовлюблённый мажор и тебя не жалко. А теперь что?
- Не знаю, - Лука, не открывая глаз, уткнулся носом в основание шеи Маттео. - Я всё тот же эгоист, только люблю уже не только себя.
- И что мы будем с этим делать? - тот осторожно убрал упавшую на глаза Луки чёлку.
- Наверное, сначала нужно умыться.
- А потом?
- А потом можем продолжить с того места, на котором вчера закончили, - на щеках парня вспыхнули красные пятна.
- Ты всегда такой чистюля?
- Нет. Только с тобой.
- Мне расстроиться или обрадоваться?
- Не знаю, - вновь ответил Лука и осторожно выскользнул из кровати, тут же скрываясь за дверью ванной. Он вернулся в комнату почти счастливым и полностью готовым отдать себя Маттео. Но делать этого не пришлось. Спальня была пуста. И вещей профессора, которые ещё недавно лежали на кресле, не было. А за окном слышался удаляющийся звук мотора.
- Эй! Лука, ты здесь? Ты живой? - знакомый насмешливый голос прозвучал из прихожей.
- Да. Сейчас приду. Свари пока кофе, - крикнул Лука в ответ, извлекая из шкафа свитер и джинсы взамен изрезанных на клочки.
В большой кухне, залитой утренним солнечным светом, его ждали Тони и молодой мужчина, которого они видели вместе с Маттео в кафе.
- Ты в порядке? - друг с тревогой пытался что-то высмотреть на лице Луки.
- Вроде да. На чём он уехал?
- Его Лучиано увёз на моей машине, - вступил в разговор мужчина.
- Лучиано - это тот блондин, что забирал его от университета?
- Да. Кстати, я Карло. Друг Маттео.
- И мой парень, - Тони с гордостью на лице сплёл их пальцы.
- Поздравляю. Это его ты три года назад искал в Неаполе, да? - Лука знал эту грустную историю и даже в какой-то степени сочувствовал другу, до последнего времени совершенно при этом не понимая, как можно так зацикливаться на одном-единственном человеке.
- Ага.
- Рад за вас.
- А у вас что?
- Час назад я думал, что и у нас всё может быть хорошо. Но вот я здесь, а он уехал с вашим Лучиано, - Лука сделал глоток ароматной тёмной жидкости, поставленной перед ним Тони, совершенно не чувствуя вкуса.
- Ты к Лучи не ревнуй. Они просто друзья. А Мати просто нужно время. Я никогда не видел его таким растерянным, как сегодня.
- Время, - Лука задумчиво посмотрел в большое стрельчатое окно. - Время - это, наверное, хорошо. Оно нужно всем.
- Это да. Но ему нужнее. Всё-таки ты Сфорца. А для него это почти непреодолимый порог.
- Почему? - Тони успел задать вопрос первым и пытливо посмотрел на Карло.
- Это не моя тайна. Но, поверь, если у твоего друга была надежда, то в душе Маттео сейчас полный раздрай, с которым он должен справиться сам.
- И что мне делать?
- Лучше ничего.
- Ничего? Ну что же, пусть будет так. Вы на машине или со мной поедете?
- Дорогой, а что происходит с твоим младшим внуком? - Два призрака уже несколько дней наблюдали за парнем, не выходившим из своей комнаты.
- По-моему, он собирается сменить место учёбы.
- Зачем?
- Да если бы я знал. Но он уже не первый день смотрит в этой своей коробке университеты из разных концов мира.
- Думаешь, ещё одна безответная любовь?
- Похоже на то. И самое печальное, что мы даже помочь в этот раз не можем. Мы даже не знаем, кто предмет его страданий.
- Ну да. Если бы это был кто-то из нашей родни, всё было бы гораздо проще. А так... Быстрее бы его отец вернулся, - два призрака, взявшись за руки, растворились в стене, оставив после себя лишь лёгкое колебание воздуха.
- Сфорца, ты вообще собираешься на учёбу ходить? - голос друга выдернул Луку из сна. Казалось, он только закрыл глаза, а за окном уже было светло. - Тебя почти две недели нет. И если ты сегодня опять не придёшь на его лекцию, боюсь, он нас сожрёт в прямом смысле слова. Так что быстро вытаскивай свою задницу из кровати и тащи её сюда. У тебя на всё про всё час.
- Зачем? - Лука потёр уставшие за несколько дней ползания в сети глаза.
- Лука, ты меня вообще слышишь?
- Слышу. И что?
- Короче, долго объяснять. Дуй сюда. Я тебе всё наглядно покажу, - связь оборвалась, и он опустил ноги с кровати, действительно не понимая, зачем ему идти на занятия. Тем более на те, которые ведёт Маттео.
После злополучной поездки на виллу он долго думал обо всём, что произошло, и ещё больше о том, что не произошло. И в итоге вынужден был признать, что ничего у них с Маттео Конти не получится. Не сбегают от тех, с кем хотят быть. Не оставляют в одиночестве в пустом доме. И, наверное, он должен быть благодарен, что его слабостью не воспользовались, жестоко бросив сразу после того, как всё бы случилось. Ведь Лука Сфорца сам во всём виноват и просто ловит последствия собственных поступков. Но легче от таких выводов не становилось. А осознание того, что по выбранной специальности лекции по предмету, который вёл у них Маттео, проходят три раза в неделю, заставило задуматься о переходе в другой университет. Возможно, в другом городе. А лучше в другой стране.
- Ну? - он стоял на крыльце университета ровно через пятьдесят пять минут после звонка Тони. И с недоумением смотрел на взъерошенного и какого-то перепуганного друга.
- Что ну?
- Почему я должен был приехать?
- А ты не понимаешь?
- Не очень.
- Ты знаешь, что он почти отчислил десять человек? Если бы не личное вмешательство декана, вообще непонятно, что было бы.
- Откуда я могу это знать? Меня здесь даже не было.
- Во-о-от! И что-то мне подсказывает, что именно в этом причина всех наших бед.
- С чего бы? - Они уже почти дошли до аудитории и чуть задержались на пороге, хотя звонок уже прозвенел.
- А я знаю? Карло сказал, что к нему даже Лучиано не рискует лезть. Ему, правда, сейчас не до этого, но он пытался.
- Ничего не понимаю, но не суть. Всё равно сегодня собирался зайти, - Лука толкнул дверь и замер, переступив порог. Натыкаясь на полыхающий яростью взгляд, который не смог выдержать, опустив глаза и разглядывая носки ботинок. - Прошу прощения, профессор. Можно занять своё место?
Гробовая тишина, нарушаемая ритмичным звуком шагов, и холодные тонкие пальцы на запястье были ему ответом.
Луку протащили по коридору и впихнули в такой знакомый кабинет. И пока он пытался удержать равновесие, дверь с грохотом захлопнулась, щёлкнув провернувшимся ключом. Его тут же дёрнули назад, чтобы, жёстко прихватив волосы на затылке, зафиксировать и впиться в губы злым, голодным поцелуем.
Сердце стучало где-то в горле, в голове шумело, а руки блуждали по чужому телу, словно боясь остановиться на одном месте.
Всё кончилось так же резко, как и началось. Маттео отпустил его и даже сделал шаг назад.
Так уже однажды было, только сегодня они поменялись ролями. Оставалось лишь дождаться насмешливого взгляда, и всё будет так же, как в тот дождливый осенний вечер. Оставалось лишь дождаться насмешливого взгляда и резких слов - и попадание будет стопроцентное.
- Я пойду, профессор? - он не хотел этого видеть. Проще уйти самому. И сразу в деканат забирать документы, чтобы больше не мучать Маттео своим присутствием.
- А не хочешь объяснить, где тебя носило почти половину месяца и что вообще происходит? - тихий, вкрадчиво-опасный голос приблизился, и его опущенную голову резко вздёрнули за подбородок. - Это опять какая-то игра? Ты хочешь повторить осенний сценарий?
- А?
- Где, чёрт возьми, ты был всё это время? - вдруг заорал на него Маттео, резко встряхнув за плечи. - Что, по-твоему, я должен был думать?
- Но ты же сам?
- Я сам что?
- Уехал. И Карло сказал, что тебе нужно время. И вот.
- И вот что? Ты можешь мне внятно сказать, чего ты от меня хочешь?
- Сейчас?
- Сейчас я прекрасно вижу, чего ты хочешь, - чужая рука легла на вставший в момент поцелуя член. - Меня интересует, чего ты вообще от меня ждёшь. Сегодня, завтра, через год. Чего?
- Не знаю. Я не успел об этом подумать. Сначала хотел извиниться и убедить в своих чувствах, а потом думать о будущем стало бессмысленно.
- Пресвятая Дева, дай мне терпения в общении с этим идиотом. Сил не давай, иначе убью его на хрен, - Маттео закатил глаза.
- А ты? - Лука вдруг тоже сорвался на крик. - Ты сам что, лучше? Сам-то знаешь, чего хочешь? Сначала смотрел на меня с презрением, как на червяка какого-то, потом игнорил, потом целовал, как последний раз, а в итоге сбежал. Чего хочешь ты?
- Тш-ш-ш! - Маттео обнял его и нежно прижал к груди, гладя по волосам. - Со мной проще. Я точно знаю, что хочу, чтобы ты был моим. Но мне так много придётся тебе рассказать, что я совершенно не знаю, как это сделать, чтобы ты не вызвал мне бригаду из дома скорби.
- Ну за это не переживай. После того, что недавно устроил мой старик, я уже ко всему готов, - рассмеялся Лука. Но, тут же посерьёзнев, спросил: - Так ты простил меня?
- Ну вот и как мне объяснить, что лично мне тебя прощать не за что?
- Это как?
- Дай мне ещё немного времени, и я всё тебе объясню. - Маттео потянул парня к стоявшим у окна креслам. Усевшись в одно и умостив Луку в соседнее, он взял его ладони в свои и нежно их погладил. - Пригласишь меня к себе?
- Когда?
- Через пару дней. Я слышал, ваша семья сохранила множество родовых реликвий. Мне буде позволено посмотреть?
- Конечно. Думаю, отец не откажет. В крайнем случае попрошу его мужа.
- Мужа?
- Ну да. Я же говорю, что у нас в доме свой цирк с конями.
- Расскажешь?
- Папе много лет снился один и тот же сон. Именно из-за него он увлёкся историей семьи и всем, что с ней связано. В итоге выяснил, что один из наших предков был последним инквизитором Милана, влюбившимся в брата своей жены. И самолично приговорившим родственника, который отвечал ему взаимностью, к сожжению. Массимо, так звали пра-пра-прадеда, уложив в гроб этого Сандро свой медальон инквизитора, умер через месяц после похорон шурина. И вот отцу снился этот Массимо, требующий найти медальон. Поэтому папа и обратился к известному в узких кругах американскому специалисту по розыску древних ценностей. Алессандро Висконти сначала совершенно не хотел участвовать в папиной авантюре. А в итоге всё закончилось свадьбой ярого гомофоба Максимилиана Сфорца и активного гея Алессандро Висконти, который оказался потомком того самого Сандро, которого сжёг наш предок. Ты чего? Думаешь, я вру? - Лука не мог понять выражения, вдруг появившегося на лице Маттео Конти.
- Сфорца-Висконти?
- Ну да. Кстати, в нашем фамильном склепе они оба и похоронены. Сначала гроб Сандро был вмурован в стену и о нём никто не знал. Но Алекс его нашёл, и прадедушек похоронили вместе. И иногда мне кажется, что два их призрака до сих пор таскаются по нашему дому. Так что древняя война Висконти-Сфорца закончилась свадьбой моего отца.
- Не закончилась.
- Что, прости?
- Ты сейчас иди. У меня ещё пара лекций сегодня, а потом нужно перед Карло и Лучиано извиниться. Только ты мне адрес напиши, я послезавтра заеду, если, конечно, твои будут не против.
- А можно я тебя сегодня подожду? Просто провожу до дома.
- Зачем? - профессор в недоумении посмотрел на парня. А потом понял, что тот просто боится. Боится, что если они сейчас расстанутся, то за два дня Маттео может и передумать. - Хорошо. Я закончу где-то около семи.
Маттео сидел у окна, смотря на закат, который медленно утопал в багровых тонах. Его лицо было омрачено тревогой, а глаза отражали глубинные сомнения, которые терзали его почти всё время с тех пор, как за Лукой закрылась дверь. Он знал, что момент откровения приближается, но страх перед неизбежным заставлял его колебаться.
Ему предстояло рассказать Луке правду - ту правду, которая жгла его изнутри и о которой знали всего два человека. Он должен был признаться, что он совсем не тот, за кого его принимают. Что его душа, по неведомой прихоти судьбы, нашла себе новое пристанище в этом теле, когда его прежний владелец умер, ударившись виском о старое надгробие на забытом кладбище.
Он не знал, как Лука воспримет эту правду, как сможет понять, что перед ним стоит человек с другой жизнью, другим прошлым. Собственный страх перед тем, что Лука отвергнет его, был почти невыносим.
Но Маттео понимал, что не может жить во лжи, что Лука заслуживает знать, кто он на самом деле. Это был вопрос честности и любви. Той самой любви, которая так внезапно и неожиданно поселилась в его собственной душе. Но именно она, да ещё рассказ Луки о семейном склепе давали ему силы сделать шаг вперёд.
Маттео глубоко вздохнул, пытаясь собрать все свои мысли и обрести уверенность. Знал, что совсем скоро придётся раскрыть своё сердце и надеяться, что Лука сможет принять его таким, какой он есть - с его прошлым, тайнами и болью.
- Ну вот вроде и всё, - Маттео закончил свой рассказ, не решаясь поднять взгляд на парня напротив. И вздрогнул, когда его сцепленных на столе пальцев коснулась чужая рука.
Они сидели в том самом кафе, куда когда-то Лука приводил настоящего Маттео Конти. Здесь было немноголюдно и можно было спокойно поговорить, не опасаясь быть услышанными.
- Именно поэтому Карло сказал, что моя фамилия для тебя непреодолимый порог?
- Да. Только он не знал, что порога никакого нет, - грустно сказал Маттео, нежно погладив чужие ладони.
- Мати, ты же сейчас не думаешь, что я откажусь от тебя? - тихо спросил Лука. - Думаешь, да? Зря. Да, профессор Конти был добрым и хорошим человеком. Мне ужасно стыдно за то, как я поступил с ним. И я жалею, что, возможно, стал косвенной причиной его гибели. Но влюбился я именно в тебя. В резкого, злого, уверенного. В того, кто когда-то носил гордое имя Матиа Висконти. Именно ты стал моим наваждением. Моим проклятием. Наверное, это неправильно, но именно с тобой я хочу восполнить то, что не смог дать профессору, и то, что ты не получил от той, кого когда-то любил. Я никогда не смогу от тебя отказаться. И обязательно помогу тебе найти твой родовой кинжал, чтобы наконец-то замкнуть круг вражды и несчастной любви наших родов. Веришь?