II. Глава 1
— Леннарт, я понимаю, какой стресс пришлось вам пережить. Десять дней блуждать по лесу, борясь за своё существование...
Пауза. Сведённые брови приподнялись, и мужчина, годящийся Ленни в отцы, сокрушённо покачал головой.
— Вы — обладатель поистине сильного и пробиваемого характера, — голос мягкий, вкрадчивый, поставленный, с чётко выверенными интонациями. Такому голосу доверяешь с полуслова. — Но вы должны понимать, что человека, с которым вы встретились в лесу, не существует.
Леннарт отчётливо услышал, как три раза тикнула секундная стрелка на настенных часах.
— Это яркий образ, который создало ваше подсознание.
Ленн молчал, не желая поднимать взгляда и стискивая пальцами подлокотники кресла. Кресла, между прочим, очень удобного. Ленн теперь часто обращал внимание на комфортность любой мебели. Вроде бы мелочь, но своеобразным шрамом на его памяти это напоминало недавние произошедшие события.
Снова пауза затянулась, и мужчина, будто аккуратно подбирающийся к жертве хищник, продолжил:
— Мы уже затрагивали эту тему, но давайте в этот раз остановимся и разберём её более подробно. Вы описывали своего «друга» как взрослого и вполне адекватного человека. Конечно, с небольшими странностями в общении, но в них нет абсолютно ничего плохого. С чего бы такому человеку оставаться в лесу и лишать себя всех благ цивилизации, в том числе и банально еды?
— Он не... — наконец подал голос Ленн, — не мог выйти из леса.
— Была ли какая-то веская причина, почему он не мог выйти?
— Сложно объяснить, — вздохнул Ленн, приподняв голову.
Мужчина с серебряной сединой в волосах, сидящий напротив в кресле, благосклонно улыбнулся.
— Что ещё раз доказывает, что он вымышленный. «Друг» сопровождал вас, когда вы находились в критической ситуации, но стал не нужен, когда ваше положение наладилось — вы нашли тропу и услышали звуки города.
Леннарт прикрыл глаза и потёр переносицу. Он не знал, что можно ответить и вообще не хотел что-либо отвечать. Он хотел убежать. Он хотел закричать. Или наоборот больше не ничего не рассказывать на этих сеансах.
Он открыл глаза, скользнул взглядом за спину мужчины в твидовом костюме, где на стене висел сертификат психотерапевта, выданный на имя Томаш Новак, и посмотрел в сторону большого окна, за которым вились крупные белые хлопья. Как там Тоби? Теперь, когда зима пришла и выпало так много снега...
— Вы ведь потеряли брата в автокатастрофе, — сказал психотерапевт сочувствующим и понимающим тоном. — Пережили клиническую смерть. Потерялись в лесу. Вам нужен был кто-нибудь. Кто-нибудь такой же, как вы. Такой же потерявшийся. Близкий вам по духу.
«Такой же потерявшийся», — пронеслось в голове голосом Тоби и перед мысленным взором сразу вспыхнула его грустная улыбка, когда, сидя перед камином, они откровенничали о прошлом. Могло ли это быть выдумкой? Галлюцинацией?..
Леннарт прокашлялся, и психотерапевт учтиво замолк, отдавая право голоса своему клиенту.
— Хотите сказать, — сбивчиво сказал Ленн, — что я психически нездоров?
— Нет. Вовсе нет, — спокойно заявил мужчина. — В подобных ситуациях психика часто делает нам во благо. Иногда это может показаться действительно страшным, но если это не повторяющееся явление, то есть оно не преследует вас вне критической ситуации, тогда беспокоиться не о чем. Вам ведь точно не являлся этот «друг» здесь, в городе?
Ленн помотал головой.
— Как я и сказал, — прохрипел он, с щемящим сердцем вспоминая, как они расстались с Тоби на том мостике, — он не мог выйти из леса.
Томаш Новак, психотерапевт с многолетним опытом, понимающе закивал. Снова тиканье секундной стрелки отмеряло время до окончания казавшегося бесконечным сеанса, а за окном вихрами вились снежные хлопья.
— Послушайте, Леннарт, вы не единственный человек, попавший в такую ситуацию. С вами всё в порядке. Ваша психика таким образом старалась вас спасти, справиться с навалившимся стрессом. Здесь довольно лёгкий механизм, смотрите. Начнём с самого начала, — Новак сделал паузу, и так как Ленн не возразил, продолжил: — Возможно, вам попадалась какая-нибудь новость о пропавшем в лесу молодом человеке. Ваш мозг запомнил эту информацию, пусть и кажется, что она никак не отложилась у вас в памяти. Или, как это тоже бывает, психика наложила образ как бы задним числом и теперь вам кажется, что именно такой внешностью обладал тот ваш друг по несчастью. Спустя время вы потерялись, оказались в аналогичной ситуации, и мозг достал из картотеки памяти образ того потерявшегося человека. Всё это подпитывалось пережитой вами автокатастрофой и потерей брата. Чувство вины подстёгивало вас помочь, спасти, вывести потерявшегося человека, хотя помощь несомненно требовалась только вам — это вы потерялись. Вот, что пыталось сказать вам ваше подсознание — помоги себе.
«Исцелить себя — это главное», — произнёс голос Тоби в голове.
— Но из-за разрушающего чувства вины, чувства того, что вы будто бы недостойны спасения и жизни, вы не могли применить это к себе. И нужен был кто-то другой, потому что иногда заботиться о ком-то другом легче, чем о себе. Таким стал ваш вымышленный друг, соединивший в себе сразу несколько личностей: это вы прежде всего, ваш брат, которого не удалось спасти в аварии, и тот несчастный потерявшийся из случайно увиденной новости. Я понимаю, как это может быть сложно осознать, ведь образ «вымышленного друга» в критической ситуации вырисовывается довольно чётко. И возможно, вы в деталях сможете вспомнить его черты лица или тембр его голоса. Он даже может казаться вам живее всех людей, с которыми вы встречались по жизни... — Новак снова сделал паузу, почти кинематографичную для накала эмоций. — Но человека, с которым вы встретились в лесу, — не существует.
Леннарт с силой сжал подлокотники кресла. Незримо под его кожей кипели эмоции. Он испытывал дискомфорт и злился. На себя и на эти предположения, а не на психотерапевта. Новак просто выполнял свою работу. Леннарт уже общался с психотерапевтами после аварии, поэтому умел разделять понятия и не злиться на человека. Томаш Новак был в меру прямолинеен и мягок, при этом сильно не копался в прошлом. С первого сеанса расположил к себе. Справлялся со своими обязанностями мозгоправа пока неплохо. Не сказать, что хорошо (для этого прошло ещё мало времени), но по крайней мере Ленни открыл Новаку больше, чем предыдущим психотерапевтам, с кем он работал после автокатастрофы. Тем так и не удалось разобраться. То ли не хватило профессионализма, то ли Ленн загнал переживание трагедии слишком глубоко.
— Хорошо, — в итоге сухо сказал Ленн.
— Нам следует видеться как минимум один раз в две недели, чтобы понаблюдать за вашим состоянием. Потому что если ваш «друг» объявится, то это будет свидетельствовать о прогрессирующем расстройстве. Надеюсь, вы понимаете.
— Да, — кивнул Ленн. — понимаю.
— Проблема не в том, что вы очень хорошо его помните, это как раз-таки логично. Проблема в том, что вы вините себя, будто не смогли его спасти, как не смогли спасти брата, и только ухудшаете своё состояние.
Леннарт молча вздохнул.
— Для нас самое главное — избавить вас от чувства вины. Потому что эмоция эта слишком разрушительная.
— Я знаю, — просто ответил Ленн. — Он мне рассказывал.
— Он или ваше подсознание говорило с вами таким образом?
Ленн поднял взгляд и хмуро посмотрел на Новака.
— Я не прошу от вас принятия, — дипломатично заявил психотерапевт. — Вы вправе отказываться от этой мысли про вымышленного друга, потому что отказ — это тоже часть принятия. Вы можете злиться и не верить мне, но подумайте об этом. Вам станет намного легче, если вы примите, что друг вымышленный, а стало быть вы ни в чём не виноваты, что не смогли его вывести из леса.
Ленн закивал, но опустил взгляд, потому что готов был расплакаться. В груди словно бы осел ледяной комок. Тоби не мог быть иллюзией или галлюцинацией, потому что иначе в этом мире Леннарт чувствовал бы себя дико одиноким.
Психотерапевт, видимо, ощутил, что Ленни нужно время, чтобы совладать со своими чувствами, поэтому не стал копать дальше. Они и так несколько сеансов подходили к этому, а на первые попытки Новака поведать, что Тоби вымышленный, Ленн едва не послал мужчину к чёртовой матери.
Остаток времени ушёл на типичный опрос о состоянии: есть ли проблемы со сном, нормальный ли аппетит, часто ли Ленн раздражался в последние дни или наоборот испытывал апатию, и так далее.
Когда Леннарт почти отвлёкся и расслабился, Томаш вдруг спросил (наверное, это была ещё одна проверка):
— Вы ведь хотели бы его спасти? Своего друга?
— Я...
— Отвечайте честно и искренне, как перед самим собой. И нет, сейчас я не буду доказывать вам вымышленный он или нет.
— Хотел бы, — честно признался Ленн, чувствуя при этом невообразимую тоску, но и какую-то толику надежды. — Если бы была такая возможность. И если она вдруг появится, то я постараюсь его спасти.
Томаш улыбнулся. Ленн не стал отвечать тем же, потому что такая улыбка психотерапевта словно бы говорила: «Всё с вами ясно. Кажется, нужна другая стратегия, так что со следующего сеанса мы постепенно начнём её менять». Ленни уже было всё равно. Он, как от него и требовалось, ответил искренне и честно, как перед собой. Да, он хотел бы спасти Тоби. Или хотя бы увидеть его ещё раз.
— Я знаю, что вы мне не верите, — сказал Томаш Новак. — И вряд ли поверите.
Ленн сглотнул и посмотрел психотерапевту в глаза. Этот мужчина, лет уже под шестьдесят, обладал величайшим опытом в психотерапии и взгляд его забирался под черепную коробку ловко и умело. Ленн выдержал этот тяжёлый взгляд, потому что знал, что таких людей сложно обмануть и отрицать этого он не планировал. Всё равно бессмысленно. Если из-за этого его отстранят от работы в детском реабилитационном центре — это станет для Ленни ударом. Но на его вакантное место придёт другой человек и дети не останутся без сопровождения. А вот Тоби в лесу один. И наступать самому себе на горло, врать самому себе, Ленн не собирался.
— Но мы продолжим обсуждать эту тему, потому что так надо, — Новак откинулся в кресле и зажал явно дорогую ручку между узловатыми пальцами. — И кто знает, может, у вас появится шанс спасти вашего друга.
Сперва Ленн нахмурился, но потом понял, что эта фраза, скорее всего, аналог того, что изображала улыбка психотерапевта ранее — намёк на смену стратегии. Возможно, они будут работать с образами, или даже дело дойдёт до гипноза, где в видении Леннарт выведет Тоби из Леса и таким образом станет свободен от чувства вины. Неважно.
Когда по окончании сеанса Ленни был уже около двери, Томаш Новак вдруг сказал:
— Часто люди не достигают чего-то лишь потому, что сдаются перед самой победой.
Леннарт обернулся. Ему показалось, что он ослышался.
— Простите?
Мужчина всплеснул рукой, указывая на свои сертификаты, лицензии и дипломы, висевшие в рамочках на стене.
— Когда-то по молодости я потерял близкого человека, долго не мог с этим справиться, но с тех пор я понял, что должен помогать другим справляться с аналогичными трудностями. Поэтому я понимаю вас и ваше желание помогать. Мы похожи. У вас есть очень хорошая черта — упорство. Но и на ней может пойти трещина. И когда вы будете чувствовать себя бессильным, вспомните, чего эта черта характера вам стоила, и даже не думайте сдаваться.
«А ты не из тех, кто теряет надежду, да?» — снова голос Тоби.
Нет, это не слуховые галлюцинации, а яркие образы в памяти, и вряд ли они быстро выцветут. И пока Ленн помнил, он сдаваться не планировал.
***
Ленн вышел из автобуса и прислонил ладонь к лицу, защищаясь от яркого солнца. Город шумел, сигналил, говорил разными голосами. И на Ленни снова накатило странное ощущение, будто вокруг всё искусственное, похожее на настоящее, но немного неправильное. Чего-то не хватало, впрочем, он знал, чего.
Прошло почти полгода с того момента как Ленн выбрался из Леса, а Тоби остался там. И это неумолимо напоминало об аварии и погибшем брате. Для чего Ленни дана жизнь? Зачем сердце его продолжало биться? Почему он чувствует, будто что-то неправильно, отчего окружающий мир тоже казался неправильным?
Томаш Новак, на сеансы к которому Ленн продолжал приходить, но уже значительно реже, утверждал, что это всё отголоски пережитого стресса. Дереализация. После Леса в Ленни укрепилось нечто вроде синдрома выжившего, поэтому периодическое появление подобных вопросов вполне нормально. Главное, чтобы они не переходили в навязчивые мысли, а с этим Ленн и Томаш проработали достаточно.
По прошествии нескольких месяцев общее состояние Ленни нормализовалось, никаких серьёзных противопоказаний при работе с детьми в реабилитационном центре не выявили. Новак подписал документы психического освидетельствования, хотя Ленни до последнего казалось, что ему откажут. Ведь он до сих пор не мог поверить в то, что Тобиас был порождением его фантазии, а психотерапевт прямо говорил, что знает об этом. Но оба сделали вид, будто так и надо.
Подождав пока отъедет автобус, Ленн пошёл по пустынному тротуару в сторону едва заметной среди листвы церкви, постепенно отдаляясь от громких звуков города.
Он сбился со счёта, сколько раз возвращался сюда и уходил в чащу в поисках бревенчатого мостика — тропинки духов — портала в Костяной Лес. Он пробирался под поваленными шлагбаумами деревьями, натыкался на паутину и отряхивался от насекомых. Ворошил ногами листву, иногда вдалеке видел диких животных, вроде лис и зайцев. Пару раз даже натыкался на парочек, которые уходили в чащу на окраине города, чтобы уединиться. Иногда Ленн бродил по лесу не больше получаса, порой часа полтора или два. И каждый раз тропинка выводила его обратно к городу. Леннарт хотел потеряться, но не терялся...
Лес его отпустил.
Лес не пускал его обратно.
Однако, стискивая в ладони камень Тоби, Ленн не переставал пытаться. Приезжал сюда снова и снова. И в этот солнечный летний день он здесь, а два ворона, пристроившиеся на шпиле церкви, следили за тем, как он, потерпев неудачу, вышел из чащи.
Прячась от палящего солнца, Ленни уселся недалеко от церкви и кладбища в тени дерева с массивными раскидистыми кронами и достал бутылку содовой. Сладкая с привкусом груши вода не утоляла жажду, но помогала немного упорядочить мысли.
Сложно не отчаиваться после очередной неудачной попытки. В такие моменты словно извне приходили противные мысли, что всё произошедшее с Ленни было сном или галлюцинацией, порождённой шоковым состоянием от десяти дней блуждания по лесу. Он ничего не мог поделать с этими мыслями, но чтобы утихомирить внутреннего скептика, доставал распечатку объявления о пропавшем Тоби, смотрел на него и надеялся, что в следующий раз у него получится.
Когда Ленн почти полгода назад, уставший, голодный и морально разбитый, выбрался из Леса, первым делом он заявился в полицию (где между делом увидел объявление о пропаже со своей фотографией) и рассказал, что видел парня в лесу, но выбраться вместе не удалось, так как они разминулись из-за нападения волков.
Ложь, конечно же. Но не мог же он поведать о мифическом лесе, существующем в альтернативной реальности, и о том, что потерявшийся парень — уже не совсем человек, и именно поэтому он не смог выйти из леса. Ленни бы сразу назначили психиатра, а возможно даже долго выясняли, как он может быть причастен к исчезновению Тоби.
Так или иначе, а в течение двух недель полиция тщательно обследовала лес (Ленн приходил к церкви и видел полицейские машины с поисковыми собаками), но никаких следов Тобиаса они не нашли. В конце концов, видимо, полицейские посчитали, что Леннарт сообщил о пропаже, будучи в состоянии шока, и никакого пропавшего парня в лесу нет. Не предъявили никаких претензий и на том спасибо.
Какое-то время (около месяца) Ленни буквально разрывало снова заявиться в полицию и попросить обследовать лес ещё раз, но он и сам понимал, что результат окажется аналогичным. Полицейские не попадут в альтернативный Костяной Лес, а только потратят силы и время. Да и нутром Леннарт чувствовал, что ни полиция, ни психотерапевты здесь не помогут, однако просто так сидеть без дела не мог. Лучше пытаться и знать, что из этого ничего не вышло, чем не пытаться вовсе.
Ленн обзванивал социальные центры Ньют-Крика и соседних городов, штудировал списки пропавших без вести и нашёл-таки старое объявление двухлетней давности. Фотография была очень плохого качества, но черты лица угадывались: бледная кожа, тёмные чуть вьющиеся волосы, светлые голубые глаза. И одежда, в которой Тоби пропал, по описанию подходила: парка цвета хаки и сумка через плечо. А фамилия у Тоби оказалась говорящая — Вуд. Лес — буквально. Больнее всего было осознать, что о Тоби словно бы все забыли и никто не шевелил даже пальцем, чтобы его найти. Телефоны родственников для связи либо не отвечали, либо уже принадлежали другим людям. И Ленн так и не нашёл никаких контактов.
«Ты не можешь спасти всех».
Ленн прекрасно помнил последние слова Тоби, и он понимал, что действительно не всесилен. Но если человек жив, то ещё ничто не потеряно, а значит, можно и даже нужно продолжать бороться. Именно с такой целью Ленн и нанялся в реабилитационный центр. И именно поэтому он сегодня здесь, около церкви. Если бы все опускали руки — человечество давно вымерло бы.
Сидя под деревом, Ленн вложил распечатку с объявлением о пропаже Тоби в книгу, из которой её достал, и посмотрел в сторону леса.
— Привет, — произнёс знакомый женский голос.
Ленн вздрогнул от неожиданности, поднял голову и увидел коллегу по работе в реабилитационном центре. Амелию. Девушка улыбнулась, поправляя ремень от сумки. Тень от листвы ложилась на её оголённые плечи, топик и короткие джинсовые шорты ажурными узорами.
— Привет, — ответил Ленн, совсем не ожидая встретить здесь её. Он смотрел на неё снизу вверх и непонимающе хлопал глазами. Разве она не должна сейчас быть на работе?
Амелия откинула длинные тёмные волосы с плеча, и её серёжка в виде маленького рыбьего скелета поймала солнечный блик. Бряцнуло огромное количество браслетов на запястье. Ленн не разбирался в аксессуарах, но иногда ему казалось, что Амелия надевает их слишком много.
— Не ожидала тебя здесь увидеть, — повторила она его мысли вслух.
Леннарт дружелюбно улыбнулся.
— Я часто здесь бываю.
— Правда? А мне это место не нравится, — Амелия демонстративно поморщилась. — Поэтому стараюсь его избегать.
— Почему не нравится?
Амелия обернулась на церковь, которая даже в такую жаркую погоду выглядела мрачно, и повела плечами, словно на неё подул холодный ветер, хотя воздух был тяжёлым и душным.
— Не знаю. Все эти кладбища и лес совсем рядом... портят настроение. Стараюсь держаться ближе к городу, — её губы вытянулись в улыбку. Глаза цвета морских волн вновь обратились к Ленни и засияли искорками интереса.
— Как же тебя тогда сюда занесло? — спросил Леннарт.
— Иногда захожу в гости к своей знакомой. Она... живёт в этом районе.
Леннарт понимающе закивал. Он здесь тоже отчасти потому, что хотел бы зайти в гости к своему знакомому. Только к тому никак не попасть.
— Я шла по дороге и заметила парня в красной футболке, — рассказывала Амелия. — Сразу подумала о тебе. Подошла ближе, а это и правда ты.
— Что ж, вот как интересно получилось, — сказал Ленн, чувствуя, что разговор их становится натянутым.
— Что читаешь? — радостно спросила Амелия. Уходить она как будто и не планировала. — Ого, мифы и легенды! Как интересно.
Леннарт лишь улыбнулся и положил книгу поверх рюкзака, валявшегося рядом на земле.
Амелия вдруг застыла и переменилась в лице, зрачки её расширились. Поначалу Ленн подумал, что она увидела что-то за деревом. Он обернулся, но ничего не заметил. Он поёжился, потому что это не впервые, когда девушка вела себя подобным образом. И каждый раз становилось неуютно и непонятно. Леннарт считал, что это просто могло быть следствием какого-нибудь расстройства или болезни. Он никогда не спрашивал. Они с Амелией были недостаточно близки, чтобы разговаривать на такие личные темы.
Помотав головой, словно скидывая морок, девушка улыбнулась.
— Ты же в отпуске? — спросила она.
— Да. Сегодня первый день.
— Есть какие-то планы?
— Пока не знаю.
— Только начало лета, а уже так жарко, — вздохнула Амелия, демонстративно обмахиваясь ладонью. Снова зазвенели и забренчали её браслеты. — Не хотел бы как-нибудь съездить искупаться? Недалеко есть отличное озеро...
— Можно было бы... — неуверенно ответил Леннарт. Он не горел желанием купаться, хотя в жару это неплохая идея. А ещё могло немного отвлечь от мыслей о Лесе. Потому что бывали периоды, когда он думал только о том, как же ему найти тропу.
— Тогда спишемся, — быстро выговорила Амелия и замахала рукой. — Прости, мне надо идти.
Она ушла так поспешно, словно вспомнила, что оставила дома включённый утюг, но постеснялась об этом сообщить. Леннарт проводил её взглядом, надеясь, что всё-таки причина крылась не в этом, и у Амелии всё будет хорошо. Он посмотрел на книгу мифов, перевёл взгляд на церковь. Два ворона куда-то улетели. Наверное, и ему тоже следовало идти. Сегодня Лес его не впустил. Как и вчера, как и неделю назад, как и месяц. Однако это не повод бросать затею.
Когда Ленн поднялся, камень Тоби едва не выпал у него из кармана.
— Эй, не убегай от меня, — сказал Ленни и, повесив себе его на шею, спрятал под тканью футболки.
Он ужасно боялся потерять этот особенный подарок, поэтому всегда старался, чтобы камень был рядом. Ленн не очень любил носить его на шее, потому что шершавая поверхность неприятно тёрлась об кожу и оставляла зацепки на ткани, да и в целом неудобно, однако порой это его успокаивало.
Несмотря на то, что из-за жары от раскалённого асфальта воздух будто бы плавился, Ленн всё равно решил пройтись до дома пешком. Заодно хотел забежать в магазин и купить продуктов на ужин. Планов на вечер, кроме как посидеть за компьютером и поваляться на кровати, у него не было.
Ленн так ждал отпуска, но когда тот начался, совершенно не понимал, что делать со свободными днями. Может, стоит поехать навестить родителей? За последние полгода он их не видел, но раз в неделю они стабильно созванивались. Или... или принять предложение Амелии и поехать куда-нибудь на природу. Отвлечься, забыться, возможно, искупаться. Иными словами, просто проводить время как все обычные молодые люди — в развлечениях.
Предаваясь размышлениям по поводу отпуска, он остановился у пешеходного перехода рядом с девушкой в больших тёмных очках, держащей перед собой тонкую трость.
«Такая молодая, — с грустью подумал Ленн, осматривая её, — и инвалид».
Каштановые с рыжеватым оттенком волосы были стянуты в низкий хвостик. На худых плечах, как на вешалке, висела потёртая джинсовая рубашка. Девушка вдруг повернулась к нему и улыбнулась.
— На этом светофоре сломался чёртов сигнал для слепых, не мог бы ты мне помочь перейти на другую сторону?
— Конечно.
Он аккуратно взял девушку под локоть и, когда загорелся зелёный сигнал для пешеходов, повёл её через дорогу. Она была очень бледной и худой. Ленн видел похожих детей в реабилитационном центре и каждый раз сердце его обливалось кровью за их покалеченные судьбы.
Когда они почти добрались до другой стороны, из-за угла внезапно выскочил велосипедист и, даже не попытавшись затормозить, помчался прямо на них. Ленн обхватил девушку и дёрнулся к тротуару, трость её выпала и глухо застучала по асфальту.
— Вот же урод! — крикнул Ленн вслед сумасшедшему велосипедисту, который гнал с такой скоростью, словно «скорая» опаздывающая на вызов.
От негодования Ленн даже не сразу ощутил неприятный дискомфорт. Что-то больно впивалось ему в грудину, под самыми ключицами.
— Каменное сердце, — прошептала девушка.
Ленн перевёл на неё взгляд и понял, что она, должно быть, на интуитивном порыве выставила руку, когда они дёрнулись к тротуару, и случайно надавила ему прямо на висевший на шее камень.
— Извини и спасибо за спасение, — сказала она и поспешно отдалилась. Схватилась пальцами за воздух. — Ты не мог бы...
— Да, конечно, — Леннарт поднял трость и протянул ей.
— Спасибо, — ещё раз поблагодарила она. Девушка приподняла подбородок, будто хотела рассмотреть Ленни, однако её лицо двигалось не так, как у обычных людей. Она не видела его, но возможно, как-то реагировала на яркие солнечные блики. — Чем герой опечален?
— Тем, что не удалось врезать тому уроду, — пробубнил Ленн и посмотрел в сторону, куда уехал велосипедист, но того, конечно, уже давно не было видно.
Девушка усмехнулась и постучала тростью об асфальт.
— Есть что-то и ещё.
— С чего вы взяли?
— Лишения иногда дают другие возможности, — загадочно сказала она и указала на свои очки. — Я слепая, но хорошо улавливаю чужие эмоции. Что тебя гнетёт?
Леннарт коснулся камня на груди, скрытого под тканью футболки. Он ещё чувствовал слабый дискомфорт и боль.
— Жаль, что я никак не могу увидеться с важным для меня человеком, — сказал он, не понимая, зачем рассказывает всё это незнакомке. Наверное, сыграл эффект попутчика. — Чтобы хотя бы просто узнать, что он жив и здоров.
Девушка грустно улыбнулась и снова постучала тростью.
— Поговаривают, что истинные желания сбываются.
— Да, наверное, — вздохнул Леннарт.
— Не отчаивайся, каменное сердце. Возможно, судьба тебя просто проверяет.
Леннарт нахмурился, не зная что можно ответить. Эти слова зацепили, хотя казалось бы, были сущими банальностями. Девушка невозмутимо попрощалась и ушла.
«Может, и правда проверяет», — подумал Ленн и тоже пошёл по своим делам.
***
Он лежал в кровати, наблюдая за лёгкой занавеской, подобно привидению колышущейся в воздухе. С улицы дул прохладный ветер и через открытое почти настежь окно вливались звуки ночного города — разговоры, шаги, проезжающие машины.
В квартире тёти Оливии была хорошая отделка в светлых оттенках и удобная мебель.
Из-за аварии и последующей реабилитации Ленн давно не общался с родственницей, поэтому даже не знал, что у неё в городе есть небольшой, но стабильный бизнес — пара цветочных магазинов. Он предполагал, что на первое время, пока не найдёт съёмное жильё, Оливия предоставит ему комнату. Но она отдала в его распоряжение целую квартиру под минимальную плату за аренду. Сама она жила на другом конце города в частном секторе в двухэтажном доме, а квартиру изначально планировала сдавать, но переменила свои планы в угоду племянника. Ленн был очень благодарен за такой гостеприимный жест, ведь уже который месяц не беспокоился о жилье, хоть и предполагал, что Оливия таким образом просто пыталась залатать дыру в сердце после ссоры с сыном, который уехал жить в другую страну.
Первое время Ленни подолгу ворочался, было неуютно спать на широкой двуспальной кровати, но сейчас уже привык. Часто лёжа без сна, он вспоминал, как в преддверии зимы ночевал в лесу и им с Тоби приходилось спать вместе на неудобных, пыльных, узких и едва ли не разваливающихся кроватях.
Как это контрастировало с тем, что происходило сейчас. Ленн мог спокойно сходить в круглосуточную закусочную на углу и заказать себе целый поднос еды. Да даже банально в туалет сходить не возникало сложностей. И можно принимать ванну хоть каждый день (хотя потом придётся с тяжёлым сердцем платить по счетам).
Сон не шёл. В который раз. Такое уже с ним бывало, когда ураган мыслей о Лесе не утихал. В такие моменты Ленни хотелось уйти из дома и отправиться к церкви, найти тропинку духов, встретится с Тоби и вывести его. Но сколько бы он туда не приезжал, всё равно лес был просто лесом. И неважно в какое время суток это всё происходило.
Он приподнял руку, коротко на неё посмотрел и коснулся запястья, на котором некогда повязывал верёвку, чтобы Тоби в приступе лунатизма не убежал. Как он там сейчас? Лунатит ли? Просыпается ли на улице непонятно где и бродит потом по Лесу в поисках хижины? Или приступы прошли и ему действительно ничего не угрожает?
Незнание и невозможность узнать — ранили Ленни сильнее всего. Сколько от него осталось? Сколько осталось до того, как по сердцу не проляжет новая трещина? Или вернее сказать, она там уже есть, но Ленн отчаянно пытался её залатать, живя своей обычной жизнью, в которой нет ни мифов, ни легенд, ни мистики, ни сказок.
Взяв камень на шнурке, он посмотрел через отверстие в нём на комнату.
Ничего не менялось.
Ни снаружи, ни внутри него.
— Разве я многого прошу? — спросил Ленн, осознавая, что вновь обращается к камню.
Да уж, в последнее время он начал с ним как будто разговаривать, зато теперь понимал Тоби.
Ленн положил камень на прикроватную тумбу под лампу и ещё долго смотрел на колышущуюся тень от занавески на стене, слушал отдалённые звуки города, который не замолкал ни на минуту. Где-то далеко кто-то резко затормозил, потом с сигналами пронеслась скорая помощь. Наверное, это произошло в нескольких кварталах отсюда. Это напоминало...
Ленн коснулся одного из своих шрамов на руке, потом погладил крупный шрам на боку.
Нестираемый след времени.
Нестираемый след трагедии.
На самом деле Ленн хотел бы, чтобы нечто аналогичное осталось у него и после Леса. У него имелся камень, но это всё же немного не то. Нужно что-то, что должно быть на теле. Что-то, что всегда будет с собой. Они ходили по Лесу десять дней. И эти десять дней изменили его жизнь.
Только... а была ли у него вообще жизнь до попадания в Лес? То, что произошло в Лесу, оказалось куда ярче событий его прежней жизни, за исключением, конечно, аварии, которая алела в памяти кровавым пятном и на ощупь походила на глубокий шрам.
Он вновь мысленно возвращался к тропике духов и их расставанию. Ленн прекрасно понимал, что Тоби хотел как лучше, как правильнее. Но вот понимал ли сам Тоби, что залечив Ленни одну сердечную рану, нанёс другую? Или Ленн такими размышлениями сам делал себе больно? Может, чтобы не чувствовать боль от старой раны, он просто наносил себе новую?
На улице послышались ещё отдалённые звуки сигналов скорой помощи, и Ленни за мгновение до падения в сон показалось, будто от камня Тоби исходит слабое голубоватое свечение...