То, что ты видишь

Вэл.

Кто бы мне сказал, что я сам, по своей воле, в костюме из итальянской шерсти и туфлях ручной работы буду бежать за незнакомым парнем, прорываясь сквозь кусты и перепрыгивая мусорки, — рассмеялся бы в голос. А вот сейчас бегу. Тонкая подошва туфель предательски скользит по молодой траве газонов, но я не сбавляю темпа, удерживая взглядом мотыляющийся впереди красный рюкзак как цель. На глаз определяю, что парень худее, чем я был в его возрасте, да и бежит как-то неуверенно, будто из последних сил, всё больше петляет, путаясь в собственных ногах. Пару раз чуть не падает, но восстанавливает равновесие прежде, чем я успеваю его настигнуть. Представляю, как это выглядит со стороны, но до общественного мнения мне сейчас нет никакого дела. Лишь бы патруль не встретился — вот это действительно может стать проблемой.

Фигура впереди меня в попытке перепрыгнуть небольшой заборчик палисадника цепляется носком кроссовка за перекладину, практически плашмя плюхается на землю и по инерции скользит на животе ещё метр. Я замедляюсь, понимая, что гонка окончена, пару раз глубоко вдыхаю-выдыхаю, поставив руки на талию, и медленно подхожу к лежащему на земле парню. Он переворачивается на спину, смотрит на меня затравленно и зло.

— Жив? — Присаживаюсь рядом с ним на корточки, добродушно улыбаюсь, рассматривая перепачканное грязью лицо.

— Смотря для чего... — настороженно отвечает он.

— Не догадываешься? — удивлённо вскидываю бровь я.

— За гаданиями — это не ко мне, — парирует парень, видимо, решив перейти от обороны к дерзости.

Думаю, наша дискуссия ещё долго продолжалась бы в таком же духе, но тут раздаётся громкое:

— Ироды!!! У меня же тут нарциссы посожены!

Синхронно поворачиваем головы на голос: около забора стоит бабуля, возрастом приближающаяся к сказочной Яге, и трясёт на нас высохшими кулачками, в одном из которых зажата палка для скандинавской ходьбы.

— Среди бела дня! — продолжает поддавать бабуля. — Устроили тут...

— Сударыня, — начинаю я свою попытку оправдать наше неприглядное поведение, — молодому человеку плохо стало. А вы за цветы переживаете больше, чем за человека.

Старушка на секунду замирает, осматривает меня, потом всё ещё лежащего на спине парня и безапелляционно заявляет:

— Развелось наркоманов! А ну выметайтесь отсюдова, пока милицию не вызвала!

Активность и непримиримость бабки мне только на руку. Помогаю парню подняться, чему тот даже не пытается сопротивляться, и мы ретируемся с места преступления в противоположную от грозной женщины сторону. Через десяток метров он всё-таки скидывает со своей талии мою руку, поправляет рюкзак и заявляет:

— Сам уж как-нибудь...

Я уступаю, стараюсь не усмехаться над его потугами скрыть свою хромоту и идти ровно. Знатно приложился всё-таки. Молчим, думая каждый о своём, но я почему-то уверен, что об одном и том же. Засовываю руки в карманы, чувствую, как на меня накатывает облегчение. Нашёл-таки. Значит, с психушкой пока можно повременить. Хотя наша встреча — это только начало пути. Теперь нужно разобраться, как мы связаны и почему эта херня происходит именно с нами.

До машины моей остаётся пара метров, когда парень спохватывается:

— Куда мы идём?

— В машину, — указываю я на припаркованное авто.

— На хрена? — вмиг ощетинивается он. — Хотел бы я сидеть в вашей машине, не убегал бы.

— Думаю, нам стоит поговорить, — игнорируя его выпад, я продолжаю говорить спокойно.

— Я с незнакомцами не разговариваю. — Поправляет на плече лямку рюкзака и демонстративно поворачивает в сторону, показывая, что на этом наша встреча окончена.

— Уверен? — Оборачивается. Подхожу ближе, почти вплотную к нему. — Уверен, что мы незнакомцы?

Тот растерянно хлопает глазами, а я залипаю на его лице, которое впервые вижу так близко вживую. Нет, я был не прав, этот парнишка, даже перепачканый и смурной, красивее меня. Что-то в нём есть такое, чему невозможно сопротивляться, какой-то необъяснимый магнетизм. Он смотрит в ответ так же, жадно, не отрываясь, будто хочет впитать в себя каждую клеточку моего лица. Я расправляю плечи, интуитивно стараясь выглядеть презентабельнее. И вдруг он облизывается. Зависаю, концентрируясь на медленно скользящем кончике языка по нижней губе, на смену которому приходят белые зубы, слегка прикусывающие её за угол. Всего пара секунд, но хватает, чтобы пересохло горло. Вдыхаю настолько глубоко, что ткань пиджака натягивается на груди. Парень резко отворачивается, снова поправляет рюкзак:

— Я не поеду.

Чувствую, что это не отказ, словно он просто боится высказать альтернативное предложение.

— И что предлагаешь?

Нерешительно мнётся, переступая с ноги на ногу, а затем выдаёт:

— Я живу недалеко... Да и идти в таком виде куда-то...

— Приглашаешь? — помогаю ему, видя, что так и не может до конца решиться.

Кидает на меня быстрый взгляд, снова отворачивается и так же, не глядя, просит:

— Могу увидеть ваши документы?

Резонная просьба. Мне приходится вернуться к машине, спешно ковыряюсь в отделениях своего портфеля, боясь, что парень может передумать и просто свалить. Но нет, стоит, ждёт. Раскрываю паспорт на нужной странице, подаю ему. Читает внимательно, даже губы шевелятся.

— Друзья зовут меня Вэл, — уточняю, когда парень возвращает мой документ.

— Окей. Лер.

Лер.

Никогда не знакомлюсь на улицах. Никогда не привожу первых встречных к себе домой. Никогда не западаю на мужика, которого знаю пару минут. Но всё когда-нибудь случается впервые.

Вэл на моей кухне смотрится инородным вкраплением. И дело даже не в его брендовых шмотках или дорогих часах. Всё моё нутро кричит, что его не должно здесь быть. Вэлу больше подходит быть фантомным видением в зеркале, чем вполне себе живым человеком, с интересом осматривающимся вокруг. В какой-то момент мне становится настолько пофиг, или всё-таки усталость достигает своего апогея, что я, неопределённо махнув рукой и выдав гостю запоздалое "Располагайся", скрываюсь в ванной, оставив малознакомого человека один на один с моей квартирой. Воровать у меня нечего, если только ноут, который навскидку в разы дешевле часов на руке у моего гостя. За бардак, правда, немного стыдно, но тут стоит учитывать спонтанность визита.

Стою под душем, опираясь на стену прямыми руками, наклоняюсь так, чтобы струи воды били прямо в затылок. Надо бы воспользоваться этой паузой по уму, прикинуть, что к чему, но единственное, на что соглашается мой мозг в тот момент, это сексуальные фантазии с участием меня и моего нового знакомого. Представляю, как он медленно снимает свой строгий костюм, не глядя разбрасывает вещи по дороге в ванную, голый становится позади меня, прижимает мою горячую спину к своей холодной груди, трётся возбуждённым членом о мои ягодицы, скользя ладонями по моей мокрой коже... Мне даже глаза открывать не надо, чтобы понять, кто действительно сейчас возбуждён. Попытка переключиться на боль в колене и вывихнутом голеностопе проваливается — рука сама тянется к члену, начинает его оглаживать, выбивая из груди протяжный стон. Плевать, что есть вероятность того, что Вэл так же, как и я, может "подключиться" к моей волне, закрываю глаза и дрочу. Кончаю быстро, потому что фантазии слишком горячи.

Прийти в себя помогает контрастный душ, иначе я вообще из ванны не выбрался бы. Вэл, сложив на столе руки в замок, терпеливо ждёт моего возвращения. На секунду становится стыдно за свои действия в ванной, прячу глаза, шаря по кухонным шкафам в попытках найти заварку.

— Или ты кофе будешь? — спохватываюсь я, вспоминая, что мнение гостя в таком вопросе всё-таки узнать стоит.

Вэл, не вставая с места, с интересом рассматривает мои скромные запасы и, стараясь оставаться тактичным, предлагает:

— Давай пока просто поговорим. А там — как пойдёт...

Сажусь напротив. Снова рассматриваем друг друга, не зная, с чего стоит начать этот разговор.

— Сколько раз ты меня видел? — первым решается Вэл.

— Именно чтобы тебя и чётко — один раз. В зеркале. — Последнее мы говорим вместе, и Вэл согласно качает головой. Я добавляю: — Ещё раз было... Лица не видел, отражение в панорамном окне...

Вспоминаем все случаи своих глюков. Оказывается, их не так уж и много было: я видел спарринг-партнёра Вэла, а он мою маму. Кажется, есть что-то ещё, но Вэл, с минуту разглядывая меня с хитрым прищуром, оставляет при себе. От этого становится неуютно, ёрзаю на стуле, прикидывая, что же такого он мог увидеть.

Резкий звонок в дверь прерывают мои размышления на тему вариаций "Что за постыдная фигня могла со мной приключиться". От неожиданности подскакиваю на стуле, с удивлением смотрю сначала на дверь, потом на Вэла. Звонок повторяется, мой гость поднимается из-за стола:

— Я решил проявить инициативу, пока ты в ванной был. Это доставка.

Моя первая мысль: "Продуманный", вторая: "Видимо, он считает, что наша встреча затянется". Чтобы хоть как-то поддержать статус хозяина, иду вслед за Вэлом в коридор, наблюдаю, как он ловко управляется с замком входной двери, расплачивается с курьером. Интересно, это с возрастом становишься настолько уверенным и раскрепощённым в любой ситуации или просто у моего нового знакомого характер такой?

За едой разговор идёт веселее, точнее живее. Теперь всё происходящее с нами вызывает только улыбку, становится поводом для шуток. Замечаю, что Вэл всё больше задаёт личных вопросов, про семью, про детство, родителей...

— К чему такой интерес к моей семье? — настороженно спрашиваю я.

Вэл отодвигает от себя тарелку с едой, снова складывает руки в замок, опираясь предплечьями на край стола:

— А ты не думал, из-за чего это всё с нами происходит? — вопросом на вопрос отвечает он.

Задумываюсь на секунду, но, не улавливая связи, снова спрашиваю:

— При чём здесь семья, не пойму?

Вэл задумывается, будто что-то просчитывая у себя в голове, а я застываю. Появляется ощущение чего-то важного, волнительного, и приходит оно извне.

— Волнуешься? — спрашиваю я, чтобы подтвердить догадку.

— Есть немного, — честно признаётся он. А потом до него тоже доходит: — Ты чувствуешь?

— Ага.

Вот уж не знаю, стоит ли радоваться этому. Как-то не по себе становится, когда знаешь, что живёт человек, который может считывать твои ощущения и видеть то, что ты видишь. И что ещё он может? А я? Вэл тянется к своему пиджаку на спинке стула, достаёт из внутреннего кармана и кладёт передо мной на стол фотографию. Смотрю и не въезжаю. Вроде бы я на фото, но не я...

— Это я. — Вэл, видимо, считав мою растерянность, указывает пальцем на парня на фото, которого я принял за себя.

Я хватаю фотографию двумя руками, подношу ближе к глазам и выдыхаю:

— Охуеть просто! — эмоции просто зашкаливают.

— Вот и я так же подумал. — Он улыбается, согласный с моей реакцией. — Когда тебя в зеркале увидел, не мог отделаться от мысли, что лицо знакомое. Сначала вспоминал, где же мы пересечься могли... А потом нашёл фото... Вот поэтому и спрашивал, сколько тебе лет, где ты родился...

— Намекаешь на то, что двадцать три года назад ты активно тусил в Минске?..

— Двадцать три и в Минске точно нет... — Вэл даже немного расстроен такой нестыковкой. — Не то чтобы у меня были причины разыскивать... так скажем... неучтённых детей... Просто это хоть что-то могло объяснить...

Замолкает. Я тоже молчу. А что сказать, когда действительно нет нормального объяснения ни нашей схожести, ни тому, что между нами происходит.

— Ещё варианты есть? — спрашиваю я, когда молчание уж слишком затягивается.

— У меня — нет.

У меня тоже. Хотя я, честно признаться, даже не размышлял об этом. Не до того было.

Беседа нехотя возвращается в прежнее, спокойно-непринуждённое русло. Вместе с сытостью возвращается усталость, я всё больше теряю нить повествования, когда Вэл пространно излагает этапы своей жизни. Единственно, что понимаю: все факты выглядят поверхностно, не углубляются в подробности и не переходят на личное. Когда начинаю активно клевать носом, Вэл поднимается со своего места:

— Думаю, мне пора.

Даже протестовать не собираюсь, понимая, что собеседник из меня никакой. Зачем-то ляпаю:

— Можешь остаться, если хочешь.

На что получаю лишь снисходительную усмешку и отрицательный кивок головой. Вот-вот, закатай губу, мальчик. Но в моём теперешнем состоянии полусна и расслабухи, тяжело держать сокровенные желания при себе.

— Думаю, у нас ещё будут поводы для встреч, — говорит он прежде, чем скрыться за входной дверью.

Щёлкает замок, а я ловлю себя на мысли, что очень на это надеюсь...