3
Нечёткие цифры: 9:27. Питер спрятал лицо в подушку, задержал дыхание, чтобы не закричать, и тяжело выдохнул. Да, он застрял в этом чёртовом дне! Хоть с чем-то вчера угадал, молодец. А вот что касается суицида — то, что во второй раз Питер не наложил на себя руки, ничего не изменило. «Зря отказал себе в удовольствии», — язвительность сегодня была с ним с самого пробуждения. «А что если я совсем не буду вставать?» — Подросток поморщил нос и забрался глубже под одеяло. — Питер?! Почему ты ещё дома?! — Мэй... Как он мог забыть.
Мальчишка с недовольным рыком поднялся на кровати и, протерев глаза, равнодушно уставился на женщину. — Быстро одевайся, завтракать, и никаких «но», пять минут на завтрак найдутся в твоём плотном графике, раз уж ты всё равно проспал. Питер горько усмехнулся внутри: конечно, пять минут на завтрак найдутся. У него в запасе чёртова вечность. Вечность на жизнь, которую он не хочет жить. Всё не так уж и романтично, да? Очень смешно, судьба, вселенная, кто угодно, браво! Через несколько минут мальчишка снова сидел на кухне. По телевизору опять шёл репортаж с детского праздника, и Мэй уже в третий раз говорила про свой отъезд.
Питер ненавидящим взглядом смотрел на спину одногруппника, сидящего перед ним, и крутил в руках карандаш. Все мысли — хотел он того или нет — вращались вокруг хаоса, в который вдруг превратилась его, и без того не радужная, жизнь. Она сейчас была похожа на дикий поток, и мальчишку, кажется, постепенно сносило им. — Питер, что ты предложишь для того, чтобы закрепить эту деталь? Чёрт, мистер Старк, как вы не вовремя! Внутри Питера что-то злобно клокотало: вскройте грудную клетку, и из неё польётся кипящая смола. Так, нет, никаких вскрытий, хватит, доигрался уже. Вот только ответить все равно было будто бы невозможно: казалось, что бурлящая злоба польётся изо рта, стоит только открыть его. — Я не знаю, мистер Старк. — Одному богу известно, скольких сил Питеру стоила эта фраза. Ну вот, опять. Мужчина приближается, улыбается, говорит. Так же, как и вчера. С каждой знакомой фразой Питер начинает дышать всё чаще. Его уже воротит от этой однообразности. Старк повторяет всё те же приёмы: настойчивость, игра, изменение тона голоса. Подросток упрямо старается не реагировать ни на один из них. — Питер? — Тони на мгновение меняется в лице, чуть приподнимая бровь и склоняя голову. Что, неужели заметил, что не до него сейчас?! — Я все ещё жду ответ. — Не заметил. — Можете не ждать. — Выплёвывает Питер. Как же его всё раздражает. — Могу. — Подбородок мужчины задирается чуть выше, чем обычно. Как ты умудряешься так умело всё портить? Старк вернулся на своё место. Он продолжил занятие, а Питер — самокопание. Подросток искренне верил, что его резкость не могла сильно разозлить Старка. Агрессия — признак низкой самооценки, а его преподаватель был не из таких людей. Только все равно хотелось выйти из класса — в дверь или в окно, но смелость Питера закончилась на его последней фразе. Мысли неприятно жужжали и роились в голове, а конец пары все никак не хотел приближаться. Ещё и Старк больше не спрашивал. Да, Питер, может, и не хотел ни с кем контактировать, но... Ладно, он противоречил сам себе и ничего не мог с этим поделать. Наконец (Питер сам не верил, что думает так) мистер Старк поблагодарил всех за занятие и отпустил, но сразу же, как бы между делом и в то же время категорично, добавил: — Мистер Паркер, задержитесь на пару минут. Сердце ушло в пятки, и за ним по телу прокатилась волна адреналина. Неужели мистера Старка настолько задели те слова? Зачем он попросил остаться? Что сейчас будет? Пока Питер неслушающимися руками пытался запихнуть тетради в свой рюкзак, преподаватель подошёл к нему и присел на край стола на соседнем ряду, запустив руки в карманы и изучающе рассматривая Питера. Чёртовы парты стояли слишком близко, потому что Питер спиной буквально чувствовал тепло крепкого тела, находящегося позади. — Питер, у тебя что-то случилось. — Бархатный голос Старка нарушил тишину и заставил Питера повернуться. — У меня всё в порядке, мистер Старк. — Эти слова были привычны, и ложь не составила труда. — А это был не вопрос. — Интонация мужчины была игривой, будто бы он что-то знал. Питер повёлся на эту манипуляцию и испуганно посмотрел на мистера Старка. Их взгляды встретились. Мальчишке даже немного польстило то, как внимательно его изучали карие глаза напротив. Да, взгляд мистера Старка был очень выразительным. И невозможно притягательным. Питер, не выдержав долгого контакта, оглядел мужчину сверху до кончиков итальянских ботинок и заметил, что тот слегка переминается с ноги на ногу. Старк понял, что Питер закрыт для него. Ничего неожиданного, конечно, но надежда была. Не желая давить на подростка ещё больше, Тони решил подобраться с другой стороны: — Просто ты сегодня вроде как не в настроении делиться мыслями, а я как раз хотел пригласить тебя обсудить кое-что. — Старк легкомысленно пожал плечами, посмотрел вбок, повернувшись в профиль, и снова метнул взгляд на Питера. На губах мужчины сейчас играла одна из лучших его улыбок: лёгкая, выдающая предвкушение победы. — Что? — Питер даже подумать не успел, прежде чем сказать. Старка это неудержимое любопытство позабавило, но ничто не выдало его внутреннего ликования, и он пояснил: — Одна крупная корпорация объявила конкурс проектов. Победители получают право на стажировку. Мне, как понимаешь, поздновато, а кому-нибудь молодому и с мозгами я бы с радостью помог. — Старк был мастером коммуникации и буквально уложил парня на лопатки парой приёмов, несмотря на то, что сначала избрал неверную тактику. — Оу. То есть... вау. — Питер не мог решить, что его удивило больше: новость про конкурс, доброжелательность Старка или его комплимент. Тони тихо усмехнулся, наблюдая за смутившимся пареньком. Потом оторвался от парты, сделал небольшой уверенный шаг вперёд и, смотря сверху вниз, сказал: — Ты, наверное, не с той ноги встал сегодня? — Теперь, победив, мужчина должен был благородно открыть «оппоненту» путь к бегству. Интонация Старка была «понимающей», но тон голоса всё же более походил на ту, которая была у змеи в «Маугли».
Да, есть немного. — Мальчишка старался вести себя уверено, но чрезмерное поправление непослушных каштановых прядей выдавало его. — Надеюсь, к трём придёшь в себя. Буду ждать тебя в этой аудитории. — Старк похлопал мальчишку по плечу напоследок и пошёл к своему столу.
Паркер вышел и с грохотом захлопнул дверь, скорее всего, смущённо краснея в коридоре из-за своей неловкости. Тони не мог этого видеть. Он остался в пустой аудитории и развалился на стуле. Мужчина вытянул ноги и скрестил руки на груди, но через пару секунд подтянул ноги обратно, согнув в коленях, и почесал щетинистый подбородок одной рукой. Что-то заставляло его чувствовать себя некомфортно. «Тревога», — довольно быстро определил Старк и продолжил наблюдать за потоком своих мыслей. Его беспокоило поведение Питера, и, нет, не только сегодня. С пацаном давно уже творилось что-то неладное, да и то, что его отношения с одногруппниками складывались так себе, мог не заметить только слепой и глухой человек. Тони изо всех сил притворялся ещё и немым, но сегодня не выдержал. Интуиция капризно дёргала Старка за нервы — звучит отвратно, а чувствуется ещё хуже — и он обязан был что-то предпринять.
Хотя, может, не интуиция, а опыт, личный опыт. Старк с малых лет обладал большим интеллектом и прошёл с этой ношей и через подростковый шторм, и через скитающееся юношество. Благо самооценка всегда была на уровне, но несколько раз и его ладный кораблик страдал от пробоин. Питер был не глупее его в свои годы. Но Питер не был нахальным и твёрдым настолько, что даже слегка железным, как Тони. Питер был утончённым внешне и чувствительным внутри, хоть и подавлял это. Мужчина с силой провёл ладонями по лицу, разгоняя нахлынувшую тоску и неудобные мысли. Тони давно бы уже протянул Питеру руку помощи. Если бы был уверен, что потом с лёгкостью сможет её разжать.
Одногруппники шептались, переглядываясь и кивая друг другу на Паркера, но сам он этого, к счастью, не замечал. Подросток возил ручкой по листку, вырисовывая какие-то каракули, и едва улыбался. Выглядело странно, особенно для Питера Паркера, который обычно сидел хмурой вихрастой тучей за столом и напряжённо работал над заданиями. Но сейчас, пока остальные строили догадки о том, какой выговор сделал преподаватель Паркеру за его слова и почему он сейчас находится в прострации, сам парень раз за разом прокручивал в голове их разговор. Он буквально хотел выгравировать каждое слово, взгляд и прикосновение на подкорке мозга. А ещё он думал о том, как пройдёт обсуждение проекта. Точнее о том, где они будут сидеть или какой свет будет гореть в аудитории... Питер почувствовал, как к щекам прилила кровь. Надо останавливаться, пока она не прилила ещё куда-нибудь. Но перестать думать о том, что его преподаватель, да не просто преподаватель, а сам мистер Старк, предложил вместе поработать над проектом, который мог ему, невзрачному мальчишке, открыть двери мира корпораций, сделанного из голубоватого стекла, учёных с важными лицами и миллиардеров в пиджаках стоимостью с небольшую квартиру в Квинсе. Когда его жизнь успела так повернуться? Питер вспомнил про то, как на самом деле повернулась его жизнь, и вздрогнул. «Ты третий раз проживаешь один и тот же день, но переживаешь о встрече со своим Старком настолько, что на время даже забыл об этом. Всё ясно, пациент больной», — но возгласы здравого смысла потонули в следующей же волне вопросов: «Неужели он считает меня умным? О чём мы будем говорить? Что я буду говорить? Будет ли там кто-то ещё кроме нас? Так-так-так...» После третьей пары Паркер буквально вылетел из аудитории, не заметив пару людей и столкнувшись с ними. Он быстро зашагал в другое крыло, пробежался по лестнице, но потом нарочно сбавил шаг и через пару минут остановился посреди коридора, заметив, что вокруг совсем нет людей: видимо, пятиминутный перерыв закончился и следующая пара уже началась. Он сверился с наручными часами. До назначенного времени оставалось ещё около сорока минут, а до аудитории — всего лишь пара других кабинетов. Лучше было бы прийти позже, конечно. Поэтому Питер три раза прошёл коридор взад и вперёд, прочитал стенд «Скажи нет вредным привычкам», а сейчас стоял у нужной аудитории в нерешительности. Он уже трижды усомнился в своей памяти и уже дважды заносил руку для того, чтобы постучать, но каждый раз одёргивал себя. И вот, собрав всю решительность в кулак и уже даже поднеся этот самый кулак к двери, Питер услышал из-за спины: — О, Паркер, ты уже тут. А я за кофе решил сходить. Ты же пьёшь кофе? — Мужчина отдал один из двух стаканчиков Питеру и достал ключ из кармана брюк. — Больше, чем хотелось бы. Мужчина тихо посмеялся, и Питер пожалел, что не может записать этот смех на что-нибудь и слушать его примерно следующую вечность. Они зашли в аудиторию, и парень нервно огляделся, не зная куда ему деться, но Тони легко подцепил свободной рукой стул, стоящий около первой парты и поставил рядом со своим.
Первое время Питер чувствовал себя до жути скованно и неуютно, но то ли умение мистера Старка располагать к себе всё живое и увлекательная работа, то ли освещение, состоящее из пары настольных ламп с тёплым светом, помогли парню немного расслабиться. Да и преподаватель вёл себя очень и очень вальяжно. Нет, он и на обычных занятиях чувствовал себя королём ситуации, но всегда был как-то собраннее что ли. Сейчас же он сидел, задрав ногу и уперевшись стопой в один из ящиков стола. Взгляд Питера то и дело падал на натянутую из-за этого (жаль, только из-за этого) в области ширинки ткань брюк. Они просидели где-то час, выбирая из огромного множества то, что можно было бы исследовать, и попутно делая пометки, которые должны были помочь в последующей работе. Тони повёл плечом, разминая затёкшую спину, и Питер проследил за этим круговыми движением крепкого бицепса, обтянутого уже помятой белой тканью — хорошо, хоть не повторил головой, как заворожённый. Старк откинулся на спинку стула и потянулся так, что рубашка задралась и оголила небольшой участок подтянутого смуглого живота. Питер жадно сглотнул, но, хвала небесам, преподаватель не заметил этого. Или сделал вид, что не заметил. В любом случае, Тони снова ссутулился и уткнулся взглядом в бумажку. Старк над чем-то задумался и выронил карандаш, который все время крутил в руке. Паркер, не задумываясь, потянулся, чтобы поднять его, и Тони сделал то же самое. Они наклонились, как в самых дурацких романтических комедиях, и так же одновременно решили отстраниться. Их лица были так близко, что кончик носа Питера очень-очень легко задел кожу за ухом Тони, когда они поднимали головы. Паркер и до этого был на взводе, но это... Это просто снесло ему крышу. На мгновение воздух превратился в вуаль парфюма и геля после бритья, который ударил по рецепторам Питера, когда Тони был максимально близко, и в эту секунду мальчишка не видел ни одного более правильного развития событий, чем наконец сказать: — Мистер Старк... — Что-то не получается? — Напряжённая, озадаченная, рабочая интонация вернула Питера с небес на землю. — Э... Да. Тут... — Промямлил мальчишка, окончательно отказываясь от своих прежних намерений. — У меня, если честно, кое-что тоже не сходится, но давай посмотрю. — Мужчина встал, несмотря на то что ему достаточно было просто повернуться. Долгое сидение за столом заставляло мышцы деревенеть. Он забрал у Питера листы и через пару секунд внимательного изучения довольно усмехнулся. Старк подошёл к Питеру, положил расчёты перед ним и склонился над подростком, опираясь руками о стол. Его голова оказалась прямо сбоку от макушки Питера и каждое слово утопало где-то в прядях, падало за воротник и спускалось мурашками вниз по его позвоночнику. Мальчишка на миллисекунду позволил себе выпасть из этой реальности и отправиться в другую, где Тони так же стоял сзади и что-то говорил, но при несколько других обстоятельствах. Старк закончил говорить, дописал ещё одну цифру после запятой в коэффициенте и отстранился. — Славный ученый был этот Больцман...
— Сказал, вновь вернувшись на свой стул, Тони: — Жаль только, закончил плохо.
У Питера в горле пересохло. Упоминание учёного, который покончил с собой, повесившись на оконном шнуре, больно укололо его. Это было вдвойне неприятно, ведь в компании Тони он впервые за последние дни смог хоть на немного ослабить судорожную внутреннюю работу: сначала надо было держать себя в руках из-за возрастающего стресса, потом анализировать ситуацию, точнее все повторяющиеся ситуации, сегодня — пытаться принять случившееся, а в идеале — придумать, как из этого всего выбраться. Парень переключился на умственный труд, что не раз его спасало, но его состояние было таким шатким, что эта мельчайшая деталь стала той самой «каплей» в его чаше. Парень мог бы промолчать, но что-то у него внутри всколыхнулось из-за слов Старка, и он, прочистив горло, коротко ответил: — Это был его выбор. — Питер постарался как можно более непринуждённо пожать плечами. — Это была его слабость. — К удивлению, эти слова Старка не прозвучали жёстко и категорично, но в этом скорее угадывалось хорошее владение собой, чем искренность. — Вы же знаете, ну, что его никто не понимал, не принимал его теорию, не верил... Разговор об учёном из девятнадцатого столетия резко стал для Питера глубоко личным. Слова Старка о слабости больно полоснули по не успевшей зажить коже и выпустили наружу ядовитые чувства. — Надо верить в себя. Да как же у вас всё просто, мистер Старк! — А что если люди иногда устают верить в себя? — Питер уже чувствовал, как начинает закипать, но не мог заставить себя замолчать. Кажется, голос всё же дрогнул, потому что Старк отложил бумаги и посмотрел на подростка. Между ними повисла очень и очень неловкая тишина, заставившая внутренности Паркера танцевать ламбаду от волнения. Мужчина начал очень тихим голосом, в котором Паркер даже мог бы заметить страх, если бы не был так занят своими мыслями: — Питер, ты же не... — Мне пора. — Парень схватил рюкзак и выбежал из аудитории.
Представление окончено, зритель сбежал», — подумал Старк, который так и не понял, что побег Питера был вызван вовсе не его настойчивыми провокациями.
Паркер сидел, прижавшись спиной к двери в их с Мэй квартире, и утирал рукавом толстовки слёзы, бесконтрольно льющиеся из глаз. Он не хотел плакать, он не хотел быть слабым. «Но ты всё равно выглядел бы так в глазах Старка». Питер ненавидел жизнь.
Нечёткие цифры: 9:27.