Глава 7.
Логово, утро 1 вересеня
- Ржач! Эй, Ржач, ты где?! - где-то в отдалении послышался голос Сереги. Похоже, уже давно ищет.
- Тут я! В библиотеке! - крикнул Гера, с наслаждением потянув отлежанные мышцы. Кошка, мирно спавшая у него на коленях, недовольно соскочила на стол прямо на страницы раскрытой книги.
Зевнул. Посмотрел в окно - уже давно день. Всю ночь просидел, не заметил, как заснул. Ни к одному экзамену в жизни так не готовился, с диссером так не мучился. А тут - столько книг по теории магии из коллекции Алекса - и все без толку. Никакого упоминания этого дурацкого буфера или чего-то подобного.
С самим Алексом бы поговорить было проще, но... понятно.
Все эти дурацкие книги рассматривали только внешнюю часть магии, много говорят о потоках. Но то, что искал Гера, не должно иметь какого-то осязаемого проявления. Это не внешнее, а что-то глубинно-внутреннее. Интуитивно он понимал, что все эти труды по теории и обоснованию с обилием формул и уравнений - совсем не то. Нужно что-то более близкое к метафизике.
Но вот беда, из волшебников почему-то редко получались философы. Созерцательности в их характерах было хоть отбавляй, но облекать свои мысли и размышления в книги почему-то решались единицы. Да и их творения были больше похожи на сочинения лентяя-школьника на тему "как я представляю устройство мира": сплошная контаминация учений неволшебников с притягиванием к ней за уши магический реалий. Не то.
Хоть самому основывай философию волшебства. Философ Ржач. Звучит сильно!
Но все это - только полбеды. Хуже то, что все эти труды писали волшебники, маги, колдуны, ведьмаки. Но не чародеи. А Гере все больше начинало казаться, что в такие глубины пользователям потоков добраться невозможно. Тут нужны другие способности. Но чародеи – черт их побери! – взяли и исчезли несколько веков назад. И, естественно, со столь бурной историей, их письменного наследия не сохранилось. Во всяком случае, Жорик его еще не встречал.
- Ты чего тут делаешь? - прервал размышления Серега, только добравшийся до библиотеки.
- Мыслю. Существую. В данный момент. А так - сплю, - глубокомысленно изрек Жорик, почесывая затылок.
- Вот! Говорил же я тебе! - с энтузиазмом подхватил Серега. - Переноси сюда свою кровать, а из твоей комнаты, наконец, спортзал сделаем. Подальше от Вампилова, чтобы с клинками не заставлял скакать.
- Не-не-не, мне моя комната еще пригодится. В ней спится и слаще, и мягче. К тому же, и кроме моей есть еще парочка заброшенных. Зачем именно моя? И вообще, чего ты меня искал?
- Я всего лишь хотел сообщить тебе о том, - Серега выдержал интригующую паузу, - что обед все еще не готов, хотя сегодня первый день твоего месяца.
- Нееет! - простонал Жорик. - Что, опять?! Но я же недавно только!
- И вместе с тем... - с лица Сереги не сходила ироничная ухмылка. Он, гад, наслаждался моментом.
- Может, все-таки заведем тогда какого-нибудь раба? - оторвавшись от стула и медленно направившись в сторону кухни, спросил Жорик. Кошка с требовательным мяуканьем поскакала впереди. - А лучше рабыню. В рабовладельческих обществах было очень много плюсов!
- Ты жалок, Ржач! И вообще, в этом месяце ты наш общий раб! Так что слушай своего повелителя!
- Неeeт, - совсем показательно-недовольно разнылся Жорик. - В рабовладельческом строе слишком много минусов! Я подниму восстание и свергну узурпатора!
- За работу! Солнце еще высоко! И только посмей опять вытащить еду из своего воображения! - перешел с шуточного тона на серьезный Сергей. - Ей не наедаешься. Только вечно худеющая Эльвира таким блюдам радуется. Так что я буду за тобой следить, - сказав это строгим голосом, Серый демонстративно сел за обеденный стол и взялся за заранее приготовленный планшет с набросками.
- Ууу, надсмотрщик! Еще бы кандалы одел, - ворчал Жорик, осматривая содержимое холодильника. - Нет, какая-то все-таки не правильная система. Целый месяц - месяц! - я должен тратить столько своего драгоценного времени на это совершенно обыденное времяпрепровождение! Где купить раба, а?
- Девушку заведи. Вот Ал хорошо ж устроился – Эльвира и за него, и за себя нас едой обеспечивает, - казалось, Серега потерял всякий интерес к происходящему. Но Жорик-то знал: следит. Внимательно.
- C моей везучестью и дурным вкусом, это мне придется готовить два месяца, как несчастной Эльвире, - задумался Жорик и перешел к другому варианту. - У нас же Организация борется за права домовых, так? С заводов и производств их освобождать хотим? Так давай освободим парочку, а они в благодарность за спасение станут нам готовить еду!
- Из одного рабства в другое? - скептически уточнил Серега, на мгновение оторвавшись от планшета, чтобы укоризненно посмотреть на друга.
- Им у меня жилось бы лучше. Да и переход должен легче дасться. Не от несвободы к свободе - слишком резкий скачок, слишком много различных прав на голову рухнет. В пороке погрязнуть могут, бедняжки. Так вот, наш дом и стал бы связующим звеном между тяжкими условиями жизни заводских домовых и их свободой - эдакая барокамера должна получиться! - пародируя ораторские интонации изрек с улыбкой Жорик.
- А доработать своего прошлого клона-повара тебе так и не удалось? - ненавязчиво спросил Серега. Жорик на эту ненавязчивость внимания не обратил, хотя стоило сразу понять, что этот серый жук что-то замыслил.
- Эээ... нет. Я про него забыл! - глаза чародея загорелись, он выпустил из рук головку лука, и она неторопливо покатилась к краю стола. - Слушай, то ж была отличная идея! Он у меня в шкафу должен быть до сих пор заперт! Можешь пока лук нарезать, я за ним сбегаю?
- Это почему я за тебя лук должен резать? Клон же будет, - усмехнулся Серега, коротким взмахом руки меняя движение луковицы в обратную от края стола сторону.
Хитрец! Что-то есть в его вопросе! Но что?
- Нууу, - начал вспоминать Жорик. - Помнится, некоторые манипуляции клон не очень любил выполнять.
- Угу. И что он делал, когда не хотел выполнять какую-то функцию? Помнится, в последний раз он схватил тесачок и с размаху кинул его тебе в спину. Рядом был Алекс, и он успел остановить нож в последний миг . А потом мы втроем клона твоего с боем в шкаф и загнали. Еще три месяца он скреб дверь и протяжно выл, и мы с Алом из жалости решили заморозить шкаф вместе с ним, - его голос так и сквозил скептицизмом.
- О-о-о, - задумчиво протянул Жорик, застыв с тем самым тесачком посреди кухни. - Бедняга... Он же и сквозь лед воет... Я-то думал, что это призрак завелся... Хм... Безответственно как-то клонами разбрасываться. Надо будет заняться его перевоспитанием.
- Давай-давай, - все так же скептически усмехнулся Сергей. - Только обед сперва приготовь. И судя по тому, как ты за своей копией ухаживаешь, что было бы с несчастными домовыми?
- Одно дело – моя копия. Я за собой что ли сильно слежу? Другое дело - несчастные, замученные системой домовые. Жалко же малюток!
- А что ж домового, а не какую-нибудь несчастную обездоленную лесовичку? - продолжал насмехаться над несчастным рабом изверг.
- Дааа, лесовичку... - мечтательно протянул Жорик, отправляя картошку чиститься к раковине, лук и перец – резаться на доске. - Но с ней шанс появления у меня девушки упадет до нуля... по Кельвину. Хотя! - Жорик вскинул вверх указательный палец, и картофельные очистки и нарезки вместе с крупнонарезанным луком разлетелись по разным сторонам кухни. Сергей, не отрывая взгляда от планшета, поставил небольшой магический щит, так что кусочки овощей пролетели мимо него - условный рефлекс! - Надо предложить в Организации отменить запрет на межрасовые взаимоотношения, и тогда проблема будет решена!
- Реформатор, однако! - усмехнулся Сергей. - Весь в отца!
- Да я вообще ходячий повод для гордости, - возвращая ошметки лука со стен, пола и потолка прямо на сковородку, усмехнулся Жорик. - Ну, вот и все. В духовку ваш обед поставил, через час можете есть.
- А сам?
- Чтобы я свое кулинарство отважился пробовать до того, как убежусь, что никто не погиб? Ну уж нет! Лучше схожу родителей навещу. Они же так скучают, так скучают по единственному сЫночке! Барсика возьму с собой на прогулку?
- Барсик будет рад. Ты хоть вернешься сюда спрятать трупы?
- Да зачем? В этот дом ни один нормальный человек не зайдет! - выкрикнул Жорик из дверного проема и был таков.
Серега проводил друга взглядом, скептически покачал головой, достал из духовки сковороду, недовольно осмотрел содержимое, достал кусочек какого-то мусора и картофельную очистку, – вероятно, с пола – и со вздохом отправил все содержимое в мусорное ведро.
***
Барсиком звали большого чепрачного кобеля восточно-европейской овчарки. Таким оскорбительным для большинства собак именем он был назван за абсолютно кошачий характер: это был весьма самодостаточный пес, с презрением глядящий на всех окружающих и, помимо всего прочего, страшно не любящий воду и других собак. Зверь внушительный, но добрейший. Только вот не по-кошачьи преданный.
Барсик был псом-хранителем Сереги, поэтому, несмотря на преклонные для обычной собаки двадцать лет, он был молод, свеж и полон сил. Животные-хранители для Китеж-града были не новостью, но все же довольно редки. Между зверем и владельцем устанавливалась прочная связь, за счет чего верный питомец мог подпитываться магической энергией своего человека, жить столько же, сколько хозяин, приобретать необычные способности. Хранителями могли становиться не только собаки , но чаще всего это были именно они.
У самого Жорика, несмотря на обилие питомцев, настоящих хранителей не было, поэтому он до конца не понимал, в чем выражены эти крепкие узы. Но и особо не расстраивался. Своих зверей он энергией подпитывал осознанно, поэтому они жили очень-очень долго, не болели и обожали своего повелителя. К тому же, что хранитель? Пусть редкое явление, но встречается. Только из знакомых: у Сереги, у отца (тоже собака, кстати - доберман Муха), конь у Алекса. А вот у него, у Жорика, истинная редкость - тулпар! Настоящая крылатая боевая лошадь.
Жорик остановился на лужайке перед домом, и громко по-соловьиному засвистел. Уже через мгновение в серых низких облаках появилась яркая вспышка света, и вскоре можно было рассмотреть парящий в небесах силуэт прекрасного тулпара - его Серебряной Стрелы.
Белоснежная шерсть на темной коже в лучах солнца действительно сияла серебром, а то, с какой стремительностью его аргамак рассекал воздух, и правда походило на полет стрелы. Ей очень шло это имя. По стати Стрела, как и всякий тулпар, была истинно восточной лошадью - больше всего напоминала величавых ахалтекинцев: длинный корпус, тонкие, но сильные ноги, изгиб шеи, форма головы... Только с двумя белоснежными крыльями, растущими от лопаток и уверенно рассекающими потоки воздуха. Она была совершенна: сила и утонченность, мощь и грация.
Человек не мог выбрать тулпара. Человек не мог питать тулпара энергией. Тулпару это было не нужно - энергии у него было в достатке. Тулпар сам выбирал себе человека. Но не служил ему, а был другом и партнером. Напарником. Ибо тулпар - не пегас, конь поэтов-мечтателей. Тулпар – это верный помощник батыров, могучих восточных воинов-шаманов из племен древних степных кочевников.
Что было нужно, чтобы человека выбрал тулпар? Хотя бы капля восточной крови. Хотя бы капля магической энергии. Остальное - черты характера, которые хотел бы видеть в своем человеке определенный тулпар.
Что именно Стрела нашла в нем, Жорик не знал. Ну, какой из него воин, какой герой? Балабол и житель лаборатории. Если бы не чародейство, до которого тулпарам не было никакого дела, он был бы совсем обычным. Но Стрела утверждала обратное. И это был настоящий повод для гордости - один из немногих, что Жорик мог себе позволить в действительности.
"Здравствуй, мой друг!" - услышал Гера голос приземлившейся волшебной кобылы у себя в голове. Она сделала еще пару шагов по направлению к человеку и потерлась носом о протянутую руку чародея.
– Привет, Стрелка, - мягко улыбнувшись, сказал Гера. - Извини, что давно не звал.
"Время на Лугах течет иначе. Не беспокойся"
Луга были еще одной загадкой тулпаров. Жорик знал только, что луга были основным местом жительства крылатых лошадей. Вероятно, это был какой-то другой мир. Хотя та же Виктория, обладавшая уникальной способностью открывать проходы в другие миры, так и не смогла отыскать луга тулпаров. Поэтому Жорик склонялся к идее о другом измерении, вселенной, и даже чем черт не шутит, Рае.
Стреле задавать вопросы о лугах было бессмысленно - она либо начинала играть в немую лошадь, либо хитро уходила от ответа. Табу - со временем понял Жорик, и больше не мучил тулпара своим любопытством. Хотя при каждом упоминании Стрелой лугов оно разгоралось с новой силой.
– Отвезешь меня к дому родителей?
Стрела была немногословна - вместо ответа опустила к земле могучие крылья, так что Жорик мог без проблем сесть в седло.
Кстати, еще одна загадка. Откуда седло? При том что ни недоуздков с поводом, ни, тем более, уздечек с трензелями Стрела не признавала, и ни разу они не появлялись в ее амуниции. Зато седла менялись часто.
И вот уже тулпар набирает скорость, ее ноги в последний раз отталкиваются от земли, могучий взмах белоснежных крыльев, еще один - как и всегда сердце чародея наполняется трепетом и восторгом!
"Лечу! Я лечу!"
Ни с чем не сравнимое ощущение! Только в полете можно дышать полной грудью! Только в полете можно чувствовать себя по-настоящему счастливым!
Стрела пошла на вираж - крылья наотмашь, тело под углом - Жорик покрепче сжал бока лошади и глубже наклонился к шее, потрепал по развивающейся гриве. А внизу - красота! Древнее с виду заброшенное поместье старинного рода личей огромной темной громадиной возвышается над пустынным старым парком с прудом. Мрачное, не живое, в анабиозе. И только на почтительном расстоянии от него растут кажущиеся маленькими по сравнению с ним дворцы Темной аристократии Китеж-града. Дом, милый дом, ага.
А чуть позади тулпара размашистым галопом по воздуху скачет Барсик. Язык до ушей, шерсть развевается - доволен, любит с Жориком по воздуху скакать. Воздушный бег и был уникальным умением хранителя Сереги.
Потом и весь Китеж раскинулся под крылом тулпара. Деревянные терема сменялись каменными зданиями прошлый веков, там кремль, дворец Вече неподалеку, университет, школы. Вдалеке панельные выстоки, построенные в последние десятилетия, трубы заводов и крепостная стена, огораживающая весь их мир от остального человечества.
***
Жорик оставил тулпара и Барсика во дворе небольшого двухэтажного дома, покрытого черепицей цвета ржавчины. Все здесь было как всегда: лужайка с клумбами, несколько плодовых деревьев, старомодные наличники на окнах. Пес радостно залаял - ему навстречу выскочила старушка Муха - такой же пес-хранитель. И с задорным лаем они стали носиться по опавшей листве.
- Ма-а-ам! Привет! - крикнул, открывая дверь Гера. Вот где по-настоящему милый дом. - Эй! Мам! Ничего, что я без предупреждения? Еда есть какая?
- Что, опять твоя очередь быть месяц домработницей? - послышался язвительный голос Алисы из зала.
- Я тоже по тебе соскучился, майн либерн систер! - усмехнулся Жорик, все никак не могущий справиться со шнурками.
- Ну-ну, - скептически отозвалась сестра, не отрываясь от трактата. - Родителей нет. В магазине вроде. Или Кремль штурмуют - вас не разберешь.
- А поесть что есть? - Жорик в который раз проигнорировал обиду сестренки за то, что ее не берут играть с собой в песочницу.
- Кажется, был борщ, - Алиса оторвалась от книги и задумчиво посмотрела на вошедшего в гостиную брата. - А, нет, - из кухни послышался звук сливаемой жидкости. - Я его только что вылила в раковину. Извини, братец!
- Ведьма, - недовольно буркнул Жорик, одновременно пытаясь остановить ее надругательство над священной едой.
- Не ведьма, - напрягшись, сказала Алиса - ей было тяжело сдерживать ворожбу Жорика, но она резко развернула поток энергии, обошла атаку брата, и из кухни послышался звук упавшей на пол кастрюли. Ее темно-зеленые глаза победно сверкнули. - Чародейка! С пола ешь.
Жорик забежал на кухню и с неподдельным ужасом уставился на увиденную картину. Катастрофа. Алая лужица ароматной жидкости расползалась по кафелю. Сердце разбито. Ну, как можно так обращаться с едой?
- Только не плачь, тряпка, - Алиса снова вернулась к книге, злорадно усмехнулась. - На плите твой борщ. Этот сейчас испарится. Не настоящий.
- Да ты ловка! - поразился Жорик, от сердца отпустило. - Моя школа!
- Ага, твоя, щас! - буркнула сестрица, встала с дивана и демонстративно отправилась в свою комнату на второй этаж.
Тяжело с сестрами. Особенно такими гадкими. А ведь чисто теоретически, после того как им больше не нужно было драться из-за книг, компьютера, телевизора, велосипеда и прочих радостей детства, их отношения должны были стать дружелюбнее. Но такое бывает со всеми нормальными сестрами. А не вечно-обиженными злобными чародейками.
Но пусть себе сестрица злится. Все суета перед Королем всех супов. Вкусный, ароматный Его Величество Борщ! Ради таких моментов и стоит жить!
Уже после того как содержимое кастрюли было существенно уменьшено, в голове начали появляться мысли совсем иного толка.
Мамин борщ – это, конечно, прекрасно, но на самом-то деле обед был только вторичной причиной визита. С родителями стоило пообщаться как со знатоками чародейства. С мамой как теоретиком - она специализировалась на истории чародейства первой волны, с отцом как самым опытным из живущих практиков.
Хотя, нет.
Есть же еще один, гораздо опытнее.
Вадимир. Последний из древних, выбравший бессмертие и одиночество.
Он бы наверняка мог многое объяснить.
Надо подумать, как его найти. Но эта задача – затяжная. Остается надеяться, что с родителями получится быстрее.
И, как по волшебству, то есть очень вовремя, небольшой портал лиловой энергии завертелся посреди кухни - вот и мама. Действительно с пакетами из магазина.
Маленькая, худенькая. Все еще выглядит как девочка. Только сеточка морщинок вокруг огромных зеленых глаз становится все заметнее.
- Вы что, ходили захватывать Кремль без меня? - усмехнулся Жорик, забирая из ее рук пакеты. - А отец где? Власть делит?
Мама лишь мягко улыбнулась и потрепала своего болтливого отпрыска по непослушным, чуть волнистым русым волосам, унаследованным от нее же.
- Поел уже? - лишь спросила она.
- Ага. Очень вкусно, спасибо! Я вишневого варенья с собой возьму пару банок?
- Ты еще не все съел? - на лице истинное изумление.
- Нашел в кладовке, в самом углу. И дедуктивным методом было установлено, что банки были спрятаны! Специально!
- Все, раскусил меня, мистер Холмс, - усмехнулась она. - Только все и думаем, как бы тебя варенья лишить.
- Я более чем уверен, что ты тут не причем, мам, - сжалился Георгий. - А вот кознями Алисы тут пахнет за версту.
- Ты опять за свое? - Галина строго посмотрела на сына – видимо, у нее опять начался приступ затмения разума под названием "святая Алисинья". - У нее же аллергия на вишню - ей это ни к чему.
- Ах да, забыл. Окей, - устало-иронично протянул Гера. А потом серьезно добавил: - Вообще я не за вареньем на этот раз приехал. Мне помощь твоя нужна.
- Моя? - удивилась мама. Она не могла вспомнить, когда ее самостоятельное чадо в последний раз просило у нее помощи .
- Ну да. В качестве хобби я замутил небольшое исследование. Сугубо чародейское. И столкнулся с нехваткой теоретической базы - хоть к Вампилычу на опыты сдавайся, чтобы понять, как что работает. Но лабораторной мышью становиться не хочется - выживаемость среди них низкая. А исследований о чародействе отчего-то нет. Вот я и подумал, может быть, ты знаешь, есть ли какой-нибудь древний трактат, написанный каким-нибудь чародеем, о природе сил и границах возможного? Может быть, что-то близкое к философии? Или просто сборник чародейских заклинаний?
- А что за исследование? - задумавшись и перейдя к профессиональным интонациям, спросила мама.
- Телепортация.
- Телепортация? - в голосе проскользнули грустные нотки. - Отец тоже пытался. Почти сразу после... хм... Марины. С ним поговори, может поймешь, в чем он тогда ошибся... А по теории – нет текстов. Совсем. В работе я сама могу оперировать только археологическими данными. По сути, работаю исключительно методами археологов-неволшебников. Информации слишком мало, поэтому эту сферу для исследований считают крайне не перспективной. Дело в том, что отсутствие информации представляется искусственным. На фоне загадки с исчезновением этого вида волшебников - тем более. Официальная версия - чародеи специально скрыли информацию, перед тем как исчезнуть. Они всегда были наиболее закрытой кастой. Так что гипотеза - очень жизненная.
- Ты сказала «официальная». Но это значит, что есть еще и неофициальная, - заинтересовался Жорик. Он привык жить с мыслью, что чародеи прошлого просто вымерли. Почти как динозавры. Это же было так давно! И кто бы подумал, что эти знания могут ему пригодиться? Обычно получалось справляться исключительно собственными силами.
- Да. Есть гипотеза, что чародеев истребили намеренно. И все возможные факты об их жизни, все их труды уничтожили или сокрыли. Но все это - догадки. Фактической базы слишком мало.
– Очень жаль... Значит, совсем ничего нельзя поделать?
- Скорее всего.
- Скорее всего? Ты ведь что-то не договариваешь! - глаза молодого чародея загорелись от предвкушения какой-то загадки.
- Потому что есть одна легенда в исторических кругах. За ней стоит лишь звук, и ничего больше. Ее пытались подтвердить, но ничего не вышло.
- Но ты в нее веришь?
- Не то чтобы верю... Допускаю, что в ней что-то есть. Мне кажется, что обычным волшебникам с таким просто не справиться. Нужен чародей... Я говорила отцу об этом - он лишь посмеялся.
- Говори! - он кожей почувствовал, что вот оно - то, что нужно.
- Легенда говорит о книге - сборнике всех знаний чародеев. Якобы она охранялась и передавалась самому сильному чародею, постоянно пополнялась. По ней обучали. Якобы знаменитый чародей - Моликус Последний – перед смертью успел спрятать книгу. И достать ее может только другой чародей.
- Вполне себе реалистичная легенда. Я же в школе смог попасть в башню чародеев, в которую никто 400 лет не заходил. Что смешного нашел в ней отец?
- Сама фигура Моликуса Последнего. О нем вообще ходило много легенд. Скорее всего, Моликус - это фольклорный персонаж, которому приписывали подвиги самых разных существующих и вымышленных чародеев. Он был героем многих сказок, сказаний, былин и песен. Большинство из них не дошло до наших дней. Редкие упоминания в архивах, печатных книг нет. То, что мне удалось откопать будто сознательно выброшено из публикуемых фольклорных материалов, что подтверждает версию о насильственном исчезновении чародеев. Поэтому и книга, о которой говорит легенда, может оказаться сказкой.
- Интересно... - задумался Жорик. У него и в мыслях не было смеяться над легендой. Как минимум, на данный момент это единственная ниточка к нужным знаниям. И это не считая того, что поиски древнего манускрипта могли превратиться в захватывающее приключение. - А что-то из фольклора сохранилось?
- Да, осталось. Собранный исследователями XIX века неизданный материал. Я его в архивах нашла, еще когда еще дипломную работу писала. Есть выписки. Подождешь? Я попробую их найти. Я не все выписывала. Только те вещи, что мне показались нетипичными.
- Да, конечно, подожду. Я еще и на ужин планировал остаться. Отец же как раз к нему вернется?
- Скорее всего. Подожди, я сейчас.
И вот, у него в руках папка с пожелтевшими от времени листами - мамины выписки. Видимо, еще до рождения Жорика делались. Аккуратный ровный почерк, темные чернила. Чашка вкусного травяного чая, пиалка варенья, удобный диван - что еще нужно для прекрасного познавательного чтения?.. Запах тайны! А его тут - в избытке.
В стародавние времена стояла на большой реке маленькая деревня. И жили в ней люди, самые обыкновенные. Одна лишь старая ведьма покой деревни охраняла.
Времена тогда были темные. То мор пойдет, то засуха, то упыри поднимутся честной народ жрать, то Темные распоясаются - жертвы на обряды собирают. Но стояла деревня. Справлялась старуха-ведьма. От напастей людей оберегала, да себя в обиду не давала.
Но тут случилась беда.
Скот у людей пропадать начал. Поставят корову на ночь, с петухами во двор выходит мужик - нет скотины. Ни рожек, ни ножек. Лишь стойло все кровью залито.
У одного пропала корова. У второго коза. У третьего кобыла.
А у старухи-ведьмы двор целехонек стоит.
Решили тогда мужики ведьму наказать. Изловить, плетьми высечь, да без подола по Большой улице пустить. Чтоб неповадно было скот морить.
Но предупредили старуху-ведьму. Ветер нашептал. Кот промурлыкал. Пряжа показала.
В глухую ночь вышла старуха из избы, пошла спасения в церкве искать. Пала дьякону в ноги, да говорит:
- Спасай, божь человек! Загубят!
- А скот к чему моришь? - строго спросил дьякон.
- Не моя то вина, не моя! - отвечала старуха. - Чудище страшное в лесу поселилось. СильнО и страшнО больно. Не справляюсь я с ним. Говорила я мужикам о том, да не верят. Всю жизнь от лиха их защищала, да видно погубят ни за что... Последнюю преграду от чудища потеряют. Народ поедать начнет.
Присмотрелся дьякон к старухе, понял, что правду говорит. А значит, не сталкивалась еще с подобным лихом деревня. Спрятал старуху в церкве, а сам пошел мужиков успокаивать. Против чудища поднять лучше, чем на старуху-то.
А мужики, тем временем, уже за топоры похваталися. Идут ко двору ведьмы, кричат. Обо всей ее помощи забыли, извести хотят. Дьякона не слушают, к черту святого человека посылают.
А тут по тропинке из темного леса путник показался. Идет себе, насвистывает мелодию ладную, а за ним следом лошадь белая без сбруи идет, словно пес за хозяином. Путник на посох опирается - длинный, резной, зверями ягодами увитый.
- Эй, люди добрые! Чего это вы на ночь глядя шумите? Лесных духов разбудите.
- Уходил бы ты отсюда, путник, - зло заговорил старейшина.
- Что ж за место-то такое, где путников ночью в лес ночью гонят? - удивился он. Хотел было что-то сказать ему в сердцах старейшина, да вдруг задор-то с него слетел. Шапку с головы стянул, в руках помял и спокойно промолвил.
- Да беда у нас, мил человек. Ведьма скотину заморила.
- А вы ее наказать значит решили?
И так посмотрел на них, что в миг все замолчали, задумались.
- Я к вам потому и пришел, - как ни в чем не бывало, продолжил путник. - Зверь у вас завелся необычный. Дичь в лесу пропала? Коровы, козы, лошади пропадали? Да так, что даже костей и шкуры не остается? И только все кровью залито?
Удивились мужики, уважительно стали на путника смотреть, прислушиваться.
- Значит так. Трое смелых есть? Зверя ловить пойдем. Остальные в дома вернитесь, двери заприте и до рассвета не высовывайтесь. И ведьму мне приведите. Больше других а о вашем люте рассказать сможет.
Привели путнику ведьму, спросил он у нее о чем-то тихо-тихо, помолчал, подумал. Подозвал мужиков, рукой над ними провел и сказал:
- В лес идите. Каждый в разную сторону. Ничего не бойтесь. Если будет нужно, я буду рядом.
Идут мужики по лесу. Темно. Ни зги не видно. Тишина. Да так тихо, что ни зверья, ни птиц лесных не слышно. Точно чудища испугались. А они идут. С одним луком наготове да ножом охотничьием...
И тут один, нет, не услышал, нутром почувствовал: рядом. Очень рядом.
"Вот и гибель моя настала. Заманил, колдун..." - подумал мужик и перекрестился.
А тут, откуда ни возьмись, путник на своей белой лошади.
Лошадь ржет, свечкой встает, будто отогнать передними копытами пытается.
И точно. Там, в темноте, два красной огонька. Ближе. Ближе.
Спешился путник, успокоил лошадь, мужику кивнул - у того прям от сердца отлегло - и смело пошел прямо на красные огоньки чудовищных глаз. В руках - ни ножа, ни лука. Даже посох свой у лошади оставил. И тихо, ласково приговаривает, будто с дитем малым говорит:
- Тише, киса, тише... Не бойся... Я тебе зла не желаю..... Напугали бедняжку, да? Да ты в силок попал, оцарапался?.. Не бойся, иди сюда, помогу...
И вот совсем рядом с путником зверь большой, лохматый. Когти огромные, лапы сильные. И не медведь. Будто кот камышовый огромный с песочным мехом. А вместо хвоста будто жало осы, похожее на клешню рака речного. А морда... человечья. Будто старик. Только с огромными зубами. Мужик крестился, не переставая, молитвы повторял. Только страха не чувствовал. Знал, что ничего с ним не случится.
А чудище тем временем подошло к путнику и начало мурлыкать, ну точно кошка домашняя.
Путник почесал страшного зверя за ухом, провел рукой, и тут же чудовище растворилось в воздухе.
- По тропинке этой пойдешь, остальных охотников встретишь. Тропинка вас к дому и выведет.
- А ты как?
- А я дальше пойду. Потерявшаяся мантикора - не самая большая беда этого мира. Ведьму не трогайте, и так стара. Помогает она вам, добрая.
- Спасибо, колдун! - поклонился ему мужик в пояс.
- Не за что. Да и не колдун я. Чародей. Моликус.
На этом первая запись заканчивалась. И шла приписка тем же почерком в рамочке.
"Что это? Легенда? Сказка? Сказание? Непонятный жанр. Ни под одну классификацию не подходит. Сохранение деталей описания чародея: витой посох, белая лошадь без сбруи. Очень живые диалоги, особенно речь чародея. Думаю, можно причислить к реалистичным рассказам.
Но кем был этот путник? Чародеем ли?
Доподлинно известно, что до XVIII века ведьмы и колдуны действительно часто проживали в поселениях неволшебников, помогая им по приказу князя. Вече эту традицию довольно быстро устранило. Так что, можно предположить, что действие происходит до 1705 года.
Зато известно, что с 1635 по 1698 год включительно активно работала группа ведьмаков, колдунов и волшебников по очистке поселений неволшебников от существ нашего мира. Так что можно предположить, что это был не чародей, а специалист по зачистке, легший на фольклорный образ Моликуса. Который к 1635-му году уже считался погибшим.
Вместе с тем интересен способ устранения мантикоры. В этот период еще не задумывались о сохранении редких видов животных. И хищников, опасных не только для людей, но и для волшебников, было гораздо легче уничтожить. Вернее, уничтожить мантикору очень тяжело, но даже на сегодняшний день иным способом ее одолеть в одиночку практически невозможно. И тем более просто подозвать и спровоцировать очень агрессивного хищника на ласковое отношение к человеку. Поэтому можно сделать вывод о принадлежности путника к лешим - они защищали леса людей до конца XVIII века. Но мантикора не могла просто раствориться в воздухе. Может быть, это вымысел? Или соотнесение с реальным чародеем? Моликус во всех легендах о нем обладает талантом ладить со свирепыми животными. Исчезновение существ из точки в пространстве, также упоминалось ни раз. Неужели, настоящий чародей?"
Великолепно, что заглянул к родителям. Папка с выписками - просто кладезь зацепок. Да еще и в гораздо более привлекательной форме, чем в книгах Алекса. Такое изучение теории чародейства Жорику было весьма по вкусу. Но читать все сейчас времени уже не было. Судя по долетающим до него звукам, уже довольно давно вернулся отец, и все семейство готовится садиться за стол. Так что можно отложить увлекательное чтение на потом.
Появление Жорика дома, которое случалось не так часто, как следовало бы, прошло мимо отца - Бенедикт лишь рассеянно пожал руку сына. Великий и Ужасный, похоже, был снова поглощен своими мыслями, отчего рассеянно ковырялся в тарелке.
Отец вообще в последнее время становился все более загадочным и каким-то сумрачным, вечно в размышлениях и планированиях. Много молчит, отчего выглядит весьма суровым.
Жорик еще помнил его другим - он тогда часто смеялся и наслаждался каждым прожитым днем. Он тогда много разговаривал, и рассказывал увлекательные истории.
Родители у Жорика были достаточно молодыми - они познакомились сразу после школы. И очень долго, несмотря на все сложности, через которые им пришлось пройти, в них оставался юношеский задор, смех, улыбки, романтизм. Сама идея Организации вылилась прямиком из этих качеств.
Но уожесточенная травля, постоянная слежка сделалиа их, а отца в особенности, очень осторожными. И как следствие скрытными. Даже с семьей Бенедикт переставал делиться планами - он стремился сделать их максимально непричастными, чтобы в случае чего удар по ним был как можно менее чувствительным. Поэтому и Алиску не подпускал на расстояние пушечного выстрела ко всем этим революционным делишкам - заботился. Да и Жорика с друзьями принимать совсем не хотел. Пришлось. Из-за Маринки, конечно. А после отпустить было уже нельзя - ребята часто были на виду, из них получился хороший символ.
Но кого-кого, а Жорика интересовало только содержимое тарелки. Казалось бы, что может быть проще? Запеченная курица с картошкой. Но... Но! Это же просто нереально вкусно. Разве может быть дело хоть еще до чего?
Но остальная часть семьи была избалована мамиными кулинарными шедеврами - достойного внимания не уделяли. Уткнулись мрачными лицами в экран телевизора. Вечерние новости китежградского канала было принято не пропускать.
- В городе становится все опаснее! - вещал корреспондент с экрана. - Как оказалось, три дня назад около одиннадцати часов вечера десять вооруженных членов Организации снова напали на мирных горожан! - кадры перепуганной старухи в платочке в слезах и маленького ребенка, прижимающегося к ноге женщины. - Все могло закончиться гораздо печальнее, если бы не подоспевший на помощь патруль Специального Корпуса. Информацию о проведенной операции доблестные жандармы не разглашают, но пострадавшие раскрывают подробности случившегося., - в кадр попадает женщина, к ноге которой продолжает в страхе прижиматься малыш. Она начинает сразу на повышенных тонах: - Это не люди! Звери! Чудовища! Десять! С оружием! На нас троих! Думали все, смерть пришла! Смеются, ухмыляются! Глаза красные - как у демонов! Накаченные чем-то, наверняка! Но пришли спасители! Патрулей много, хвала Господу! Успели! Не оставили в беде! Четверо молодцов! Против десятерых бешеных псов. Отбили. Кое-как отбили, соколы! А эти, из Организации этой, сбежали, поджав хвосты! Вот только, - женщина всхлипнула,. - только двое, молоденьких совсем... Не знаю, выжили ли! На носилках уносили. Все эти, ироды! - камера переключилась снова на корреспондента. - После заявления мы обратились к своим источникам в Центральном Военном Госпитале. Имена не называются, но два унтер-офицера специального корпуса действительно поступили ночью в госпиталь с тяжелыми травмами. Оба находятся в реанимации, состояние тяжелое.
- Бен, - устало протянула мама,. - выключи уже. Сколько можно эту клевету смотреть?
- Мы должны знать, как они преподносят информацию, - холодно и несколько жестко ответил отец. В глаза лучше было не смотреть, если только не хочешь понять, как именно выглядит живая ярость. Было понятно, что Великому и Ужасному с трудом удавалось сдерживать злость.
- Георгий! - неожиданно нашел, куда выплеснуть злость, отец. Жорик с яростью знакомиться не хотел, поэтому отвел взгляд, и еще сосредоточеннее начал выискивать наиболее аппетитный кусочек курицы. - У тебя были четкие инструкции! Четкие! Почему, скажи мне, ты выбрал другой путь отступления?! Твоя группа единственная - единственная! - кто допустил ошибку. Ты вообще понял, что натворил? Этот сюжет – только твоя вина!
Нет. Что-то слишком вспыльчивым отец становится. Даже мама взгляд отвела, видно, что напряглась вся. Будто и возразить что-то хочет... И боится. Боится?! Отца?!
- Пааап, - максимально свободно протянул Жорик, смело подняв на отца такие же зеленые, только веселые, глаза на отца. - Твой путь отхода был рискованный. Я переходы хорошо знаю, решил немного срезать. Хвост нас настиг еще на том участке, где мы шли по твоему маршруту. То, что чуваков завалило, - моя вина. Я не рассчитал силу иллюзии, увлекся. Но я вот сейчас не понимаю, почему ты меня за телевизор распекаешь? Даже если бы не засыпало, они бы также спокойно придумали и нападение, и пострадавших. И ты это знаешь. Но злишься из-за сюжета, а не оттого, что я чуть людей не убил. Как по мне, так эта проблема гораздо существеннее, чем небольшая порция новой лжи по новостям. Будто в первый раз.
- Что?! - удивилась Алиса, с нескрываемым ужасом глядя то на брата, то на отца. - так это правда?! Пострадавшие?! От твоих рук! Идиот! Мама! - девушка чувствовала себя неожиданно растерянной и напуганной. - Сколько этот ваш бред продолжаться будет?! Вы совсем с ума посходили? Жорик! Черт! Ты обязан им теперь помочь, понял!
Под этим эмоциональным напором и Жорик, и Бен отвели взгляды, потупились. Вот она - главная причина, почему Алису никогда не примут в Организацию. Абсолютная нетерпимость насилия, отвращение к нему практически на физиологическом уровне. Несмотря на всею показноеую равнодушиеность и цинизм. Потому что Алиска - истинный лекарь, прирожденный. Ее предназначение - спасать людей, лечить. Это был необыкновенный дар, истинные лекари встречались очень редко. При должном уровне обучения они могли спасти тех, кого не могли вылечить ни магия, ни достижения медицины неволшебников. Но была у дара и обратная сторона.
Несмотря на то, что, девушка, как и отец, с и братом, была могущественной чародейкой, у нее не было способностей к боевой магии. Даже простейшее боевое заклинание вызывало у нее панические атаки.
Сама Алиса страшно стыдилась этой своей особенности - слишком не вязалась эта черта характера с выбранным сильным образом, поэтому, бросив столовые приборы, раскрасневшаяся выбежала из кухни.
- Довольны? - укоризненно посмотрев на бестолковых мужчин, устало сказала мама. Молча покачала головой, вытерла руки, и , достав из холодильника какие-то капли, пошла за дочерью.
Угрюмые отец с сыном остались одни. Дурацкоие чувство неловкости не спешило покидать комнату вслед за женщинами.
- За несоответствие плану, – извини, - наконец сказал Жорик, отодвигая от себя уже не кажущуюся аппетитной еду. - Но ты сам... Срывай лучше злость на ком-нибудь другом. В семью эту грязь... - не договорил. Отец прищурился, свел кончики пальцев, между ладонями появились колючие нити энергии, сворачивающиеся в замысловатые холодные голубоватые узоры.
- Гера, - после затянувшейся паузы сказал он. - Я был бы очень рад огородить вас всех от этой грязи. Но вы сами, никто из вас, не захотел от этой грязи прятаться. Да и получилось бы? Ты - идеалист. Ты не видишь, что грязь не только здесь. Она повсюду. Вся жизнь - грязь. А в нашем мире - тем более. Мы пытаемся очистить мир от грязи, сделать его чище. Но при уборке невозможно не запачкать рук. Да. Ты чуть не убил людей. Но это война, сын, самая настоящая война. И да, на ней идеалистам и романтикам не место. Но ты уже на поле боя. И у тебя не получится уйти. Вся твоя жизнь - под наблюдением спецслужб. Тебе еще не надоело перед каждым вздохом проверять, работает ли система защиты вокруг тебя? Не прослушивают ли твои разговоры? Не читают ли мысли? Даже если ты сейчас уйдешь, а ты наверняка этого хочешь, они тебя не отпустят. Один не верный шаг, одно слово, услышанное их агентами, и, Алиса права, она останется без брата. Ты - чародей. Поэтому, скорее всего, успеешь сбежать. Но дороги обратно, в Китеж-град, у тебя уже не будет. Ты этого хочешь? Я бы и сам давно бросил, честно. Но они нас не оставят. Мы - удобная мишень, удобный враг народа, против которого будут объединяться все те, кто смотрит новости. Поэтому, у нас не получится отступить. Они с нами жестки. Нам придется принять их правила игры.
- Ты что-то задумал? Планируется какая-то- акция?
- Да. Сегодня.
- Может, - не хотя сказал Жорик, припоминая слова Данила, - тебе нужно помочь?
- Справлюсь, Гер, справлюсь. Да и что бы то ни было, но я всегда буду стараться принять всю грязь на себя.
***
вечер 2 вересеня, где-то на окраине Китежа
Гера задумчиво раскачивался на скрипучих качелях посреди двора довольно нового панельного дома на окраине Китежа. Вертел в руках телефон, не глядя на экран, будто не мог на что-то решится. Но упрямо продолжал раскачивать качелю, немного надеясь, что одна конкретная жительница этого дома эти треклятые качели услышит и выйдет сама. Набрать номер пока не удавалось.
Поэтому он продолжал раскачиваться и прокручивал в голове обрывки прошедшего дня, который он предпочел бы забыть.
Клочки воспоминаний всплывали несвязно, в промежутках был темнота.
Он вспоминал разговор с отцом и то, что даже предлагал ему помощь. Вспоминал пробуждение среди ночи и взволнованное лицо Алекса, от которого почему-то несло гарью. Плач Алисы откуда-то снизу. И известие, как приговор: отец повинен в серьезном ранении его близкого друга.
Дальше помнил плохо. Алиса как-то через знакомых узнала, что Дэн жив, что поместили его в военный госпиталь и ничем помочь ему не могут. Помнил стремление поехать к больнице в тот же миг, но рациональные доводы Сереги и Алекса порыв уняли. Помнил, что, кажется, сестра теперь будет жить с ними, но не знал еще, как к этому относиться.
И помнил разговор с Сергеем и Алексом на кухне, после того, как Эльвира повела Алису в ее комнату.
- Так, ребят, - проводив девушек взглядом, сказал Алекс. - Раз уж собрались все, раз уж никто не уснет... Все согласны, что это ужас?
- Мы не знаем, что там произошло, - устало протянул Сережа. - Вполне может быть, что действия дяди Бена были оправданы ситуацией.
- Или нет, - сжав кулаки, возразил Гера. - Я же видел его сегодня. Он был очень раздражен сюжетом в новостях. Сказал, что больше это терпеть нельзя и пора предпринимать встречный шаг. Похоже, это была спланированная акция.
- Да, - согласился Алекс. - Алиса сказала, что он переживал только о том, как вы с сестрой отреагируете.
- А чего он ожидал? - возмутился Гера.
Помолчали.
- Я так понимаю, анархистами-террористами мы все быть не хотим? - наконец, задал мучивший всех вопрос Сережа.
- Я сегодня с ним как раз об этом говорил, - упершись лбом в ладонь, сказал Жорик. - Он знает, что нас в Организации почти ничего не держит... - и, все-таки посмотрев, на друзей добавил, - Но нам не уйти. Даже если отпустит Организация, не отпустит Вече. Мы же у них под надзором, и на всю жизнь останемся под ним. Мы злополучная троица, которую однажды и, вполне возможно, что скоро, ждет публичная порка. Они уже не поверят в нашу непричастность. Или сделают вид, что не верят.
- Если только как-то сделать уход особо шумным , - протянул Клык.
- А потом сбежать из Китежа, из России, - подумав, сказал Алекс, и чуть хриплым голосом добавил. - Но я тогда так никогда и не узнаю, что тогда случилось.
- Алекс, - глядя тому в глаза сказал мрачный Сергей. - Прошло семь лет, и никто из нас так и не смог узнать, из-за чего Марина оказалась под поездом. Расследование давно пора закрыть и жить дальше, не оглядываясь в прошлое.
Алекс хотел явно что-то возразить, но Жорик его перебил и со смешком сказал:
- Ну а чего ты тогда вечно отклоняешь мой план! Я давно предлагал проникнуть в архив жандармов и найти все ответы! Но ты же сам говоришь, что это бред! - но, вернувшись к серьезному тону добавил, - Но я согласен с Алом - уходить нельзя. Китеж - наш дом. Наш город, наша судьба. Куда нам из него? В Европу к неволшебникам? Или искать там закрытые поселения братьев по магии? Нам, людям из дикой страны, закрытой от всего внешнего мира? Там даже о Китеже, наверняка, ничего и не знают. Нас вряд ли примет хоть какое-то другое общество. Здесь наш мир. Мы изначально понимали, к чему это может привести.
- А ведь это только начало, - задумчиво протянул Сергей.
- Да. Я так понимаю, Организация переходит на стадию террора, - подхватил Алекс. - Что там дальше? Подрывные работы? А потом и вооруженное столкновение с властями?
- Ничего хорошего из этого не получится... - покачав головой, согласился Жорик. - Революция? Гражданская война? Попытки удержать власть? Это только кровь и смерть.
- И новый виток деспотизма, - кивнул головой Алекс. - Без сильной авторитарной власти переворот не удастся.
- Слушайте, - задумчиво протянул Сергей, - А что если попытаться найти какого-то дальнего родственника Марины? Ну, помните, дядя Бен раньше часто предлагал искать его - наследника младшей княжеской линии. У последнего князя был младший брат. И пусть наследники той силы, связывающей князя с жителями Китежа, были только первенцы, но княжеский род все равно обладал специфической силой. Люди очень любят легенды о них. За ними люди сами тянуться, как за символом перемен, мы все это видели. Может, попробуем отыскать его? Тогда и дядя Бен успокоится, и Вече переключит внимание с нас.
- Без связи с народом никто не пройдет тот ритуал, - недовольно передернул плечами Алекс. - Без ритуала никто его не признает. Правда, оттого, что столько веков все его предки магией не пользовались, потенциал мог накопиться и расшириться. У Ма... у Нее же сил даже слишком много было, Ей было тяжело с ними управиться. Еще тогда боялись, что Она не справится с таким потоком, что никакой идеальный преобразователь не поможет, что магия убьет Ее рано или поздно... Но это небольшая вероятность. Да и эта ветвь рода могла прерваться. Отследили до конца XIX века. А следующий - самый кровавый. Так что, не думаю, что это перспективное направление. Даже если объективно оценивать.
- Я вообще думаю, что даже если род и выжил, - добавил Жорик, - то Вече, после истории с Мариной, и его успело уничтожить. Чтобы перестраховаться. Это было бы достаточно логично.
- Да и какая монархия в XXI веке, - махнул рукой Алекс.
- Ну не монархия уж само собой. А символ. Но ладно, что тогда предлагаете делать? - спросил Сергей. - Из Организации спокойно не уйти. Уезжать из страны мы не хотим. Иметь отношение к террору и восстаниям тоже.
- Пойти служить Вече, - грустно усмехнулся Жорик.
- Ни за что.
- Только менять один кровавый берег на другой, - подтвердил Сергей.
- Можно... - задумчиво пробормотал Алекс, но оборвал мысль, а в глазах сверкнула давно потерянная искра. - Есть у меня одна идея. Она рискованная, конечно. Но вы же ничего не боитесь, друзья?
- Что придумал?!
- Пока не скажу, - лукаво усмехнулся Вампилов. - Мне нужно во всем убедиться и перепроверить. Завтра, завтра я вам все расскажу!
Ржач с Клыком переглянулись. Как интригующе! Особенно с этим знакомым блеском и интонацией! Сколько раз именно так начиналась какая-нибудь грандиозная авантюра! И вот снова, спустя столько лет?
- Очень хочется выпытать план, - усмехнулся Жорик.
- Но мы будем терпеливыми и дадим тебе во всем убедиться, - перебил друга Клык.
- Но если расскажешь сразу, будем премного благодарны, - собезьянничал тон и манеру Клыка Жорик.
- Завтра, ребят, все завтра. В это же время?
- На этом же месте, - кивнул улыбнувшийся Ржач.
- Подумайте, что сделать, чтобы Элю с Алисой из дома выставить. Им это точно не понравится.
- Ты же нас специально еще больше интригуешь, подлец!
- И, конечно же, твой план нам уже априори нравится!
- Вот и отлично! Так что я пойду. Кое-что уже сейчас смогу сделать. Ничего же, что вас в печали тут оставлю?
- В печали? - не понял Жорик. - А-а-а, это... Ничего. Вали давай. Быстрее разберешься, быстрее все узнаем.
- До встречи!
Клык с Ржачом с предвкушающими улыбками проводили друга. Отправился он не наверх, а в свой таинственный подвал. Парни давно договорились между собой, что лучше позволить Алексу секретничать, сколько его душе угодно, и в тайны его не лезть. И вот подход, похоже, наконец принес свои плоды.
- Думаешь, он возвращается? - задумчиво спросил Клык.
- Снова надеюсь. Помнишь, было же уже. На время какого-то там расследования на работе. Потом же опять окоченел.
- Тогда расследование закончилось. Если план будет долгоиграющим, то и стабилизироваться может.
- Да, было бы круто. Я уже и забывать начал, что он может быть другим.
- Время должно лечить. Пусть кого-то и так медленно.
- Лечить... Врачи должны лечить... Как там Дэн, интересно?
- Мдааа... Теперь до утра вот так вот ждать?
- Похоже...
- Слушай, а почему ты никогда не говорил, что Лиса Целитель?
- Потому что получил бы за это по первое число, - усмехнулся Жорик. - Ты как понял-то? Она страх как стыдится этой своей особенности.
- Ничего себе, а ты, Ржач, оказывается, можешь хранить тайны! А вообще, что я, постыдные способности увидеть не могу? Я же главный специалист по ним, - грустно усмехнулся волкодлак. - Сильная эмоциональная реакция на агрессию против людей - явный Целитель. Эльвира, правда, однозначно о другом подумала.
- И, видимо, поэтому соблаговолила разрешить ей поселиться с нами? Решила, что драгоценный Сашенька моей сестрице нафиг не сдался, - понял Жорик. - Это все объясняет.
- Типа того. Но и не только. Эля же добрая очень - она искренне сочувствует Лисе, да и нам всем, - с улыбкой на губах протянул Сергей. Некоторое время он задумчиво смотрел в пустоту ночи, затем, стряхнув оцепенение с плеч, обратился к Жорику. - А чего мы тут сидим и ждем у моря погоды, если у нас тут Целитель сидит, страдает?
***
Потом снова воспоминания путались, мешались и клочьями всплывали. Ехали на велосипедах по шумному ночному городу в госпиталь, пробирались мимо вооруженной охраны к приемному покою, крались по коридору вдвоем с сестрой, отвлекал иллюзиями медсестер, чтобы целитель могла спокойно работать. И это ее жуткое: "Завтра еще придем, если доживет". Потом снова домой, без сна в университет с срочным отчетом по проделанной работе, который ну никак было не перенести, параллельно связался с мамой Данила, достал своих экспериментальных слизней, заживляющих раны, потом стоял под проходной госпиталя ожидая хоть каких-то вестей, подбадривая мать друга. Все было как в тумане. Отчетливо всплывал лишь еще один клочок этого бесконечного дня.
Он уже какое-то время провел с тетей Олей у пропускной больницы - никак не удавалось не то что проникнуть внутрь, но хотя бы узнать какие-то новости о состоянии Данила. Гера и обаяние включал, и деньги предлагал, и даже, довольно неумело, попытался ругаться - но все одно: "Состояние без изменений, как только появится новая информация, ближайшим родственникам обязательно сообщат".
Результата не было, путей его достигнуть – тоже. А бездействие и усталость просто не могли не породить дикую волну отчаяния. В голове так и крутились слова Алисы "Если доживет", они отражались эхом, множились и не замолкали.
Тетя Оля устало прислонилась к тополю неподалеку от ворот, губы ее беззвучно что-то произносили - то ли заговор, то ли молитву. Жорик сидел на поребрике прямо у пропускной и невидящим взглядом следил за деятельностью муравьев, активно копошившихся под ногами. Даже пытался использовать на них свое мышиное заклинание, заранее зная, что муравьиное войско его приказы выполнять не будет - слишком разная нервная система.
И тут двое из-под земли: темно-синяя форма, золотые пуговицы, погоны, до блеска начищенные сапоги.
Оба изучающе окинули взглядом территорию, у обоих взгляд споткнулся на лишнем элементе ландшафта - на сгорбленной фигуре Жорика. Колкий, холодный, узнающий взгляд, от которого Жорик явственно почувствовал шевелении волос у себя на голове.
Первым порывом было проверить наличие маски и капюшона на лице. Вторым - срочно сорваться с места и вызвать саблю.
Но взгляда он не отвел и с легким недоумением ответил на холод серых глаз старшего. На младшего не стоило обращать внимания, только тот, что шел чуть впереди, был настоящим... соперником? Противником? Врагом? Надеждой?
Он был моложе отца и лет на десять старше самого Георгия. Высокий, сухой, натянутый как струна. Несмотря на молодость, китель не мог скрыть легкой седины когда-то темно-русых волос. Чем-то неуловимым напоминает Данила. Взгляд изучающий, с легкой долей удивления и уважения. Именно уважение и внушало надежду.
- Глефов младший, - чуть прищурившись, будто припоминая когда-то давно встреченное имя, утвердительно сказал старший жандарм, протягивая для пожатия руку.
Гера поднялся на ноги, в меру крепко сжал руку жандарма и, также прищурив глаза, неожиданно уверенным голосом сказал:
- Он самый - Георгий Глефов. Не припомню, мы знакомы?
Жандарм освободил руку и, едва заметно улыбнувшись одними уголками губ, ответил:
- Не думаю. Разве что косвенно. Морозов.
Тут уже Жорику не удалось скрыть волнение от этого «косвенно» - на мгновение чуть изменился в лице, предательский румянец, как у девицы, полыхнул на щеках, из-за чего стало только хуже.
Вся жизнь под надзором.
- Могу я поинтересоваться, а что вы здесь, у военного госпиталя, делаете, Георгий Бенедиктович?
За каждым шагом следят.
- Сотрудник вашего ведомства, Данил, жандарм Длинноносов, попал в больницу.
- Как узнали?
- Я сказала, - послышался голос матери Данила. Она сделала шаг от дерева, осанка ее выпрямилась. И, несмотря на то, что пара жандармов должна была вселять в нее, мать одного из их служащих, силу и уверенность, Гера чувствовал, что она напряглась не меньше него. И не только напряглась, но собралась и сконцентрировалась, как перед битвой: взгляд темных глаз – живой, сконцентрированный. Это уже не та бессильная женщина, совсем не та. Вся боль прошлого и настоящего отражалась в ее налитых тьмой глазах. - Гера с Даней с детства дружат.
- Ольга Константиновна! - доброжелательно, будто только заметив, поприветствовал ее этот Морозов и шагнул к ней навстречу мимо Жорика, будто забыв о его существовании. Зато второй так и остался на месте и смотрел, смотрел своим колким взглядом, неотрывно. Сделаешь шаг в сторону – тут же наган вытащит, или что там у них сейчас на вооружении?
- Как вы? Здоровье не шалит? Слышал, вам нужно внимательно следить за сердцем .
- Спасибо, - довольно холодно в контрасте с лучащейся теплотой Морозова, застывшим голосом сказала Ольга Константиновна. - Как он? Мне ничего не говорят.
- Мне тоже, - после небольшой паузы с искренним сожалением в голосе сказал Морозов. - Надоели, бюрократы. С ночи от телефона не отрываюсь, а все "состояние без изменений, сообщим". Решили вон с Гайнало штурмом их брать... Не волнуйтесь, Ольга Константиновна. Все разведаем и лучшим образом устроим! И сын у вас сильный, выкарабкается. Вы имеете полное право им гордиться. За мной, Гайнало!
И, не оборачиваясь, Морозов двинулся к КПП, не обращая внимания на постового. Гайнало было двинулся за ним следом, но остановился, недоверчиво покосился на Жорика, затем на Ольгу Константиновну, и после паузы сказал ей, потупив взгляд:
- Если бы не Данил... Если что нужно, вы говорите, я, все мы, сразу поможем! - и тут же побежал догонять командира.
Дальше уже было не так важно. Известия, переговоры. В этот момент он - революционер-недоделка – и важный жандарм стали командой. Совещались, созванивались, придумывали пути обхода. Жорик даже было, совсем осмелев, предложил зачаровать врачей, чтобы они разрешили Ольге Константиновне присматривать за больным, Морозов же предложил Жорику поискать в университете какие-нибудь передовые разработки, которые могли бы помочь другу.
Сейчас все это казалось очень странным, а в тот момент - естественным и очень правильным.
Но впереди было еще одно испытание, и Жорик не знал, как с ним справиться. Поэтому раз за разом прокручивал в голове события дня, отдаляя момент, когда ему придется сделать то, что он должен.
Он сидел на качелях во дворе дома, крутил телефон в руках, на экране давно высветился нужный номер, нужно было только нажать на "Вызов".
Он знал, что в итоге позвонит. И точно знал, предвидел, чем это окончится. Конец, ни шанса. Но иначе не мог.
- Привет, Чертовка, - с печальной улыбкой на губах ответил он на звонкое "Алло". - Выходи на качелях кататься, я у тебя во дворе.