Пролог
Он умирал. Тонкая струйка крови текла у него по подбородку, огибая скулу. Очень медленно он перевёл взгляд на милое лицо Лауры; на сердце у неё так сильно потяжелело, что на мгновение она потеряла способность дышать — кажется, в его умных книжках писали, что это называется «перехватить дыхание». Лаура всхлипнула, но тут же прикрыла губы и нос ладонью — ещё не хватало, чтобы он решил, что её расстраивает его смерть. А её расстраивает. Ужасно расстраивает. Она едва сдерживалась, чтобы не броситься ему на шею.
— Не плачь, Лаура, — пробормотал он с полуулыбкой.
Получилось вымученно. Он явно прилагал усилия, чтобы хоть немного успокоить её.
— Как мне не плакать? Ты же умираешь! А я ничем не могу помочь.
— Ты же вызвала скорую.
— Конечно! Я... — Лаура вновь всхлипнула, вновь прикрылась рукой, — я вызвала скорую, они сейчас приедут.
Вокруг Лауры была темнота. Взгляд её слабо различал камни и железные балки, покрытые ржавчиной; под коленями скрипела пыль, много бетонной пыли, которая была столь невесомой, что вздымалась вверх при каждом движении рук. Даже дыхание Лауры, нервное и прерывистое, пару раз взвинчивало вокруг неё пылевые облака.
Руками Лаура вцепилась в его слабеющую руку. Он мягко пожал её, хотя Лаура и чувствовала, что вот-вот его хватка ослабнет. Вымученная улыбка стала ещё натянутее.
— Не бросай меня, — прошептала Лаура, всхлипывая.
Она никак не могла остановить слёзы. Они текли и текли, даже не думая останавливаться. Его рука попыталась потянуться к её лицу, но была настолько слаба, что не сумела подняться и на три дюйма от земли.
— Лаура, — произнёс он сдавленно.
Она внимательно его слушала. Даже слишком внимательно. Взгляд ее агатовых глаз сосредоточился на его окровавленных бледных губах.
— Помни меня. Помни то, что я любил тебя с третьей нашей встречи. Помни то, что я люблю тебя до сих пор.
Слёзы стали жечь кожу. Задыхаясь, Лаура приблизилась к его груди. Наклонив лицо так низко, что ее губы касались окровавленной рубашки, Лаура прошептала:
— Я...
В груди стало невыносимо больно. Воздух в легких кончился, словно их заполонила вода — солёная, жгучая вода. Захлебываясь собственным голосом, Лаура попыталась что-то сказать, но ни звука не шло из её сдавленного — будто цепями — горла. Она в ужасе открыла глаза.