глаВВа 5. О ВЗАИМНОСТИ
Так разговор оказался окончен.
Тото Анатольевич исчез, и мы с речным богом остались одни в подземелье.
— Он правда готов взять Анку?.. — поверить в услышанное до конца не выходило.
Принципы бывшего наставника рушились перед глазами, как разбитое стекло. А вместе с тем — рвались по швам и мои шаблоны. С треском и оглушительным гулом в голове.
Ответом мне стал вздох Бека Заевича.
Тихий и бессловесный.
— Вы тоже считаете, что она лучше меня? — не выдержала я его молчания.
Бог рек и озер закряхтел.
— Она не лучше, — произнес он, и пальцы его задумчиво оплели подбородок, — Она другая. Снежана пришла ко мне от Бастет потому что хотела свою личность сделать. Полнее. Многограннее.
Язык его цокнул, прерываясь на паузу.
— Она сменила команду, потому что хотела роста. Сама. По собственному желанию. Потому что у Бастет ей стало тесно. И ей понадобился новый наставник. Новая команда, способная поднять ее уровень.
Кажется, с начинала понимать, к чему он клонит.
— Ты покинула Тота не от того, что исчерпала себя у него, — продолжал говорить Себек. — Разве ты оказалась в команде Бастет потому, что хотела идти дальше?
Губы мои поджались в полоску.
Никуда я не хотела идти.
И если бы не инцидент на декабрьском празднике — никуда бы и не пошла.
— Будь на то твоя воля, разве ты бы покинула Тота? — будто бы подглядел мои мысли Нилтымбеков.
— Нет... — короток дрогнул рот.
И голова речного бога склонилась в отрывистом кивке.
— Не преисполненная развитием ты меняла своих наставников. А потому что выходило так. И выбора не было. А будь это твой выбор — ни секунды бы тебя не отговаривали.
Угольные глаза бога сощурились, становясь еще уже прежнего.
— Только. Ты ведь и в моей команде оказалась не от того, что стремилась к воде.
В недовольстве, с тяжелым вздохом, но все же пришлось согласиться.
Да и не было смысла спорить.
В команду Бека я пришла не из тяги к его дисциплине.
И это действительно было так.
****
Началась эта история с Виталия.
Точнее, с колл-центра, в котором я все еще продолжала работать. Во время учебных дней — по вечерам. А теперь же, летом, еще и в дневную смену.
Где-то за спиной остались июнь и первая половина июля, сполна изнурившие тяжелой работой, но все же успешно пополнившие мой скромный бюджет.
Заработок, с большим натягом, но все же позволял мне не обращаться за деньгами к матери. И уже только за это я готова была любить свой маленький пыльный офис на затрапезном чердаке бизнес-центра.
Голова почти смирилась с выклевывающим мозг текстом. Язык — уже давно научился выдавать его наизусть. Да и процент удержанных на проводе собеседников возрос.
Равно как и процент продаж.
Звонки все еще раздражали. Все также выматывали душу и выпивали меня до капли, превращая в выжатый до сухой корки лимон.
И тем не менее, этот процесс воспринимался мной уже значительно проще.
Наверное, от того, что дарил мне финансовую независимость и позволял чувствовать своего рода свободу. А это сейчас было для меня как никогда важно.
Вторая половина июля началась с неудачи. По неосторожности я уронила служебный телефон о железную ножку стула, и у того предательски развалился экран.
Поломку тотчас же списали с моей зарплаты. А пришедший в негодность агрегат — отдали мне. «На память». И за невозможностью возвращения его к жизни.
Днем позже, в «Восходе», я жаловалась на случившееся Поломойке.
— Слу-у-ушай, а отдай его мне? — к удивлению, оживился от моего рассказа Виталий, — На детали разберу. А тебе одну из камер могу дать попользовать, м?
Для чего мне может понадобиться камера видеонаблюдения, я не знала. Но все равно отчего-то согласилась на этот обмен.
На том и сговорились.
Назавтра я отправилась в «Восход» с потяжелевшим от старого девайса карманом.
Встреча состоялась на территории бассейна.
Анка — зазвала «в гости» Леса. Лес — захватил с собой попавшегося под руку Голубцова. А Голубцов — в сообщении попросил принести ему телефон туда, в паре строк объяснив причину своего там нахождения.
По прибытии меня встретили все трое: Анка с кислой миной, Патрикеев — запоем рассказывающий о новом романе Мими с консультантом онлайн-казино; и, конечно же сам Поломойка — загадочно притихший и гипнотизирующий томным взглядом дальний угол помещения.
Мое появление стало него точно свежий глоток воздуха.
— Принесла? — оживился он, едва ли не готовый броситься в мою сторону.
Чем именно его так обрадовал мой визит, я не поняла. Но выглядел Голубцов словно проснулся от векового сна: бодрый и спешно развивающий немыслимую активность.
— На, — руки растерянно протянули кнопочный аппарат, — Надеюсь, тебе удастся найти ему применение.
Лицо Виталия просияло.
— А что там? — вытянула заинтригованно шею Анка.
— Наследие от доисторических культур, — отшутился Мистер Поломойка, — Подревнее египетских будет.
Взгляд его любовно оглядел полученную технику. Пальцы — повертели с ажиотажем пластиковый корпус. Ощупали трещины на экране и продавленные кнопки цифр.
Лес и Анка — внимательно наблюдали за его действиями, следя за манипуляциями с девайсом. Для меня же, видевший этот телефон вдоль и поперек, эти исследования не представили такого интереса.
Заскучав немного, я отвернулась. Глаза пробежались вокруг, очерчивая от угла до угла помещение бассейна.
На дорожках покачивались буйки. На стенах — золотились лучи света. У раздевалки — беседовали два юноши в плавках, а чуть поодаль от них ковылял вразвалочку Бек Заевич.
Под конец — взгляд приметил Тетяну Себастьяновну.
Театральщица показалась со ступеней из подвала и теперь размеренным шагом направлялась к выходу.
Спокойная, как и всегда грациозная, моя наставница шла мимо водной глади, а блики солнца, поблескивая, играли на ней: на ее гладких черных волосах, золоте на шее и зеленом платье, шелком окутывающем фигуру. Бастет будто светилась. И снаружи. И изнутри.
Чарующая. Притягивающая взгляды.
Я смотрела на нее и отчего-то особенно сильно ощущала себя гадким утенком на ее фоне.
Сколько бы я не служила ей, а мне никогда не было стать такой женственной, как она. Сколько бы ни заставляла меня богиня играть в свои игры, мне было не постичь всего ее мастерства и пленительного изящества.
Достичь ее уровня обворожительности было невозможно.
Не в моих силах — так точно...
И как она вообще держала меня в своей команде?
Наконец, рука Виталия убрала добычу в карман джинсов и довольно похлопала свое обретение поверх ткани.
— А ты? — поинтересовалась я, отмирая от молчания, — Принес камеру?
Голова Поломойки утвердительно склонилась в кивке.
— Лежит в моем рюкзаке в компьютерном клубе. Как поднимемся — отдам.
— То есть... Она тебе телефон, а ты ей камеру? — догадалась о сути обмена Анка.
Поломойка широко улыбнулся с зубами.
— Ага, у нас с Желей все взаимно! — голос его в оживлении вышел громче, чем обычно.
А затем громадная ладонь залихватски сгребла меня в объятия, в резком порыве прижимая к себе. Пусть боком — но все равно ближе привычного.
От неожиданности, я не успела сориентироваться в пространстве, и ткнулась щекой в его плечо.
Все произошло так быстро, грубо и спонтанно, что лицо мое невольно начало алеть.
В неловкости хотелось отпрянуть, столкнуть с себя непрошеные чужие руки. Но хватка Виталия оказалась сильнее. Так, плюнув на сопротивление, я замерла, позволяя ему зажать себя в этой странной позе.
Голова наполнилась роем звенящих мыслей.
Что сегодня творилось с Виталием?
Зачем он это сделал? Еще и при Елисее с Анкой?
Вроде бы его ко мне настрой всегда был исключительно дружеским.... Разве могло сейчас что-то перемениться?
Вместе мы проводили много времени: адаптировались в новых командах, пособляли друг другу с учебой. Вместе спасали наших богов от Пульсара. И утро, когда за моей спиной захлопнулась дверь отчего дома — мы тоже провели вместе.
Но ведь не было при этом в нашем общении ни намека на романтику.
Глаза в смущении скользнули в сторону, мысленно ища мирный способ выбраться из тисков.
А нашли — застывшую отчего-то на месте Тетяну.
И ее потускневший взгляд, смотрящий на нас: странно, в напряжении.
Продолжалось это недолго, с секунду. А в следующий миг театральщица сорвалась с места, перебирая каблуками своих туфель быстрее обычного.
Что с ней произошло тогда, я не поняла. Поэтому — предпочла не думать об увиденном и вернуть свое внимание в круг знакомых.
Вот только сказать оказалось проще, чем сделать.
Тревожный колокольчик в сознании не позволил расслабиться.
В голову вдруг пришла назойливая мысль, что со стороны наше с Виталием взаимодействие выглядело, наверное, еще двусмысленнее... «Объятия», и эти его слова про взаимность... Даже я усомнилась в его ко мне отношении.
Но не могли же мы этим задеть богиню?
Пальцы в тревоге почесали нос.
Или могли?..
Если подумать, их с Виталием общение выпало из моего зрения. Я не знала, продолжали ли видеться, после его ухода. Да и наши с ним обсуждения не затрагивали больше данной темы.
Мысли путались, мешая участвовать полноценно в беседе.
Изнутри зрела навязчивая идея отыскать Бастет и как можно скорее оправдаться перед ней за увиденное. Объяснить, что та стала свидетелем немного не той сцены, о какой та могла подумать...
Неловкость от недосказанности захлестывала с головой.
И в итоге, спустя пару минут я сдалась.
Сомнения мои достигли апогея, когда обсуждения рядом уже давно миновали тему обмена.
— ... а потом Тото Анатольевич увидел его экран, и кто-то сегодня весь день будет мыть ладью за это, — рассказ Леса о похождениях «Людмилы» подходил логическому завершению.
Пришлось его перебить.
— Ладно, — принялась я прощаться с коллегами, — Мне пора к моей команде.
Голова обернулась к Виталию, склоняясь коротком в торопливом кивке.
— Я зайду к тебе позже за камерой... Потом.
— А чего потом? — плечи Мистера Поломойки зашлись в пожимании, — Забери ее сейчас, пока не забыла. Мой рюкзак наверху, Тот тебя пустит, думаю.
И планы мои померкли, располовиненные дилеммой.
С одной стороны — хотелось поскорее добраться до театральной студии и рассеять двусмысленность случившегося.
С другой же — возможность увидеться с Тотом назойливо защекотала мое сознание.
Мистер Поломойка и Лес находились сейчас здесь. Мими, по словам последнего, проводил сегодняшний день в ангаре.
А значит, в компьютерном клубе не могло сейчас быть никого... Никого, кроме самого Джехутинова.
И мысль эта отчего-то особенно не давала мне покоя.
В последний раз вживую я говорила со своим прежним хозяином в мае. И разговор наш несколько покинул те рамки, что предпочел бы для нас начертить Гор...*
__________________
*речь идет о событиях, описанных в бонусном рассказе «Огонь и что-то большее»
__________________
Дальнейшие же встречи проходили лишь по долгу службы. Я видела его, вселившегося в моих коллег. Он меня — ведомой велением Бастет.
Ночами мы восходили на ладьях в небо: мое тело, лишенное власти, и его разум, подчиняющий другого фантоша.
Богиня не раз заговаривала с ним моими губами. Тот — отвечал ей от лица Мими или Леса.
В остальном же — общение наше сошло на нет. Ни при его марионетках, ни когда марионеткой была я, без должной надобности мы не контактировали.
Не то чтобы меня это сильно задевало. Или тревожило.
Но... сейчас, я знала, что могу застать его одного.
Без чужих глаз, без чужих ушей.
Впервые за долгое время я могла бы увидеть его вживую. Перемолвиться словом. Да и просто оказаться с ним рядом без постороннего, нагнетающего вины, присутствия.
Мозг мой завис, озадаченный дилеммой. Выбор очередности действий оказался не из простых.
— Ладно, заберу сейчас, — сдалась я.
И выбор оказался сделан.
*****
Ноги неслись вверх по лестнице, а в голове, точно заевшая пластинка крутился порядок действий.
Заберу камеру и к Бастет.
Быстро. Сразу.
От того, что я зайду ненадолго к Тоту, ничего не изменится.
Пара слов или, может, минута молчания — подавленного и неловкого – и я окажусь у своей хозяйки.
Не сыграет ведь роли минута?
Волнительный стук из—под ребер отдавал в голову.
Не сыграет. Не должна...
Да и с чего я вообще взяла, что Тот будет у себя?
С тем же успехом он мог оказаться в подвалах. Или в учительской, а передо мной — предстать его пустынный кабинет без единой души.
Вот только сомнения мои отлегли едва я приблизилась к аудитории.
Тото Анатольевич был здесь.