uncomfortably
Амарис лежала на кровати, закинув ноги на стену. Держала в руках книгу, но конкретно сейчас не обращала на неё внимания и думала о чем-то отдалённом, откинув голову и уткнувшись взглядом в потолок. Из динамика телефона, лежащем на тумбочке рядом, играл трек Pleaser¹ американской группы Wallows.
Она встала с кровати, которая проводила ее действие протяжным скрипом, и прошлась по своей комнате, отбивая ритм музыки рукой по бедру.
Девушка не любила слушать музыку, находясь дома. Она не понимала людей, которые всегда берут с собой наушники даже в самую короткую прогулку. И более того, даже немного осуждала тех, кто слушает громко музыку в общественных местах и тех, кто не убирает наушники, находясь в компании друзей. Для неё было странным переживать из-за отсутствия возможности послушать что-то в дороге. «Ну нет в этом никакого смысла» — считала Амарис.
Однако в такой глуши наспех скачанные мелодии были пока что единственным развлечением девушки, помимо книг и рисования. Никогда раннее не танцевавшая и даже частично лишенная музыкального вкуса, она все чаще стала двигаться под звуки своего телефона, что происходило и сейчас.
Старые обои, скрипучая кровать, ветхий стол и большой шкаф, со странным пугающим зеркалом.
Амарис сделала несколько простых танцевальных движений, которые увидела когда-то в одном танцевальном шоу, чтобы размяться после долгого чтения и убедиться, что ее ноги все ещё болят. После этого девушка снова села на кровать, которая громко скрипнула, будто снова с издевкой встречая ее. Не прошло и минуты, как в ее голове снова появился поток нытья и жалоб: «Ну и ну.. Я здесь уже целую неделю, а все ещё плачу каждые два часа из-за того, что нахожусь в этом отвратительном месте.
Первая ночь прошла словно мимо неё. Видит бабушку, которая встречает отца и о чем-то его спрашивает. Она старая, полная и выглядит неопрятно, скорее, даже отталкивающе.
Если при дороге девушка могла себе представить, что ее родственница в последний миг у себя на территории окажется загадочной и таинственной старушкой (которую просто не смог оценить ее брат в силу часто встречающейся мужской эстетической скупости), и о её тайнах она будет думать все лето, то сейчас, когда бабушка подошла к внучке, ее надежды рухнули.
От неё неприятно пахло, а лицо не выражало той доброты, которое свойственно старшему поколению по отношению к своим внукам. Оно скорее говорило: "Да, здравствуй, ты здесь можешь жить, но я собираюсь забыть о твоём существовании и вспоминать только ближе к обеду". Старушка настолько редко и давно посещала их последний раз, что Амарис уже и забыла, как ты выглядит
Родственники поздоровались и старшая из них жестом пригласила посетивших ее гостей в дом. Амарис обернулась и посмотрела на папу, ожидая, что он хоть что-то скажет, тот же замялся и неестественно произнес:
— Веди себя хорошо, — отец уже хотел отвернуться, но, видимо, что-то вспомнил, — Я и мать будем ждать твоих звонков в понедельник и в пятницу с часу до трех.
Дочь кивнула и после этого он уже пошел в ту сторону, откуда они до этого пришли. Больше отец не оборачивался.
Алиса, как неуместно представилась бабушка (решив, видимо, что ее имя может быть по какой-то причине неизвестно), отвела внучку в ее будущую спальню, где та должна была провести еще два долгих месяца. По дороге к ней девушка не была особо увлечена осмотром дома, а думала о том, как же ей не подходит это имя. Алиса. Алиса. Алиса должна быть полна энергией, она должна блистать. Алисами зовут тех, кто без всяких сомнений кидается в ту самую заманчивую яму, кто смел, и кто не может увидеть на месте. Алисы должны быть такими. Она не Алиса.
Старушка, которая в уме не принявшей ее молодой девушки была не Алисой, привела свою гостью в комнату, в которой та находилась некоторое время одна. Бабушка же сказал ей, что скоро вернётся и несколько минут слышались тихие скрипы половиц, пока звук совсем не пропал. Она ушла. Стало очень тихо.
Амарис посмотрела в окно и увидела напротив себя практически идентичный дом тому, в котором сама находилась. Одно его окно выходило прямо на ее. Она была на втором этаже и посмотрел вниз, увидела какую-то поросль, в которой не разбиралась от слова совсем и снова вернулась глазами к зданию напротив.
Дом, от которого девушка долго не могла отвести взгляд, начал ее пугать. Она смотрела на него несколько минут не в силах понять, почему он так на неё действует. Запустение, забытьё, невозможность. Вот что она видела, разглядывая его стены. Вдруг Амарис что-то почудилось в его окне и она с все бОльшим появляющимся страхом подошла к своему и резко задвинула шторы, а потом села на кровать. Тогда будущее спальное место первый раз скрипнуло при девушке и от неожиданности у неё по телу пробежала дрожь. Столь глупая реакция на простой звук показалась девушке несуразной и забавной, из-за чего она немного хихикнула, пытаясь саму себя настроить на болеее спокойную атмосферу.
Она залезла на кровать с ногами, подперев их под себя, в ожидании (не) Алисы.
И все таки, как странно то, как имена могут не походить их владельцам. Иногда вот смотришь на какую-нибудь Викторию и понимаешь, что она прям Виктория. В ее глазах отражается что-то тёмное, игривое, несмотря на юный или наоборот престарелый возраст. А тут получилась такая неудача с выбором.
ЛжеАлиса вернулась довольно скоро, с тарелкой, на которой было свежее пюре, пара помидоров и огурец. Старушка также принесла соль и столовые приборы.
— Кушаешь в комнате только сегодня, обычно будем делать это в столовой, — она поставила все на стол, — Считай, что это такое правило.
— Хорошо, поняла, — девочка встала с кровати, которая ещё раз немного испугала ее резким скрипом и села за стол.
— Извини за скрипучую кровать, у нас нет других, — старушка сказала это больше потому что будто «должна», а не потому что ей действительно было жаль, как вдруг она заметила задвинутые шторы, — А чего ты окно закрыла?
— Мне не нравится тот дом, — голодная Амарис проткнула вилкой помидорку и поднесла ко рту, — Пугает меня.
Как бы строго она не относилась ко всему, что здесь не окружало, голод делал своё дело. Овощ приятно хрустел во рту, а его сок немного пролился на пюре, которое девушка набрала в ложку сразу после этого.
Бабушка ещё немного постояла, а потом тихо ответила, словно вообще сама себе:
— Да, мне тоже он не нравится, — с этими словами (не)Алиса вышла из комнаты, больше ничего не произнося и уже с лестничной площадки она крикнула, — Приятного аппетита!
Из остального в этот день Амарис помнила только то, что долго плакала и не заметила, как уснула. Ей всегда было стыдно за тех, кто плачет по поводу и без, но теперь и сама девушка не могла удержаться от слез.
Несколько следующих дней она тоже помнила достаточно урывочно.
Ходьба по большому дому, от которого веет старостью и ветхостью. Везде картины в пыли, пол скрипит, многие двери закрыты.
Бабушка устанавливает свои правила, касающиеся разных мелочей, порой совсем незначительных. При мытье посуды сперва мыть только вилки, потом ложки, а потом все остальное. Не ходить по дому после девяти. Не рисовать на стенах, отсчитывая здесь дни, как это делал мой брат. (Но это она сказала не зря, ведь скучающая и рвущаяся домой девушка, действительно хотела так делать). Не дергать ручки закрытых дверей. Не переедать. И это только начало.
Собственно, как братишка и рассказывал, старушка выходила из своей комнаты, лишь чтобы приготовить поесть или поработать в огороде, а в другое время внучка её не видела.
Во время обеда Амарис пробовала узнать у неё, куда можно здесь сходить, но бабушка сказала, что если расскажет, то «молодой, активной и неусидчивой девушке будет не так интересно искать самой чем можно заняться». Активной и неусидчивой? Как раз меньше всего ей нравилось активничать и не сидеть. А что здесь, и правда, ещё делать? На самом деле ее внучке начало казаться, что старушка просто та-а-ак редко выходит из дома, что уже и сама ничего не помнит.
Вокруг них было несколько домов, но все они выглядели настолько плохо, что к ним не хотелось подходить. Совсем старые стены местами проседали, дикие растения окружали территорию, окна были в пыли и на них можно было рисовать узоры так, будто они покрыты инеем, а не гниением. Однако, дом, который был напротив окна гостьи, чем-то отличался от других зданий. Он снова привлёк ее внимание и через время девушке стало снова жутко.
Однажды, будучи ребёнком, Амарис села со своим двоюродным братом смотреть какой-то мультфильм*. В нем, как раз, был "живой" дом, который пугал детей на протяжении всего мультика.
Дом, на который она смотрела теперь, тоже заставлял ее думать, что он живой.
С некоторой внутренней, не поддаваемой объяснения (да и не то, что она их хотела найти) паникой девушка решила поскорее убежать так далеко, чтобы его не видеть. С одной стороны был лес, возможно, густой и тёмный где-то чуть дальше, но совсем редкий возле домов, а с другой стороны простирались нескончаемые поля, которые были близки к цивилизации больше, чем Амарис.
В рюкзаке лежали фрукты, книга и пустой блокнот с карандашами. Она хотела найти красивое место, где сможет посидеть, как оно обычно бывает в фильмах – мягкая зелёная трава, ты ложишься на землю и ничего тебя не отвечает, кроме как солнца и размеренного пения птиц, но куда бы девушка не пыталась податься, везде были насекомые. То муравейник, то паук, то бабочки.. Та в ужасе рванула обратно домой и была из-за них напугана больше, чем тем самым домом. Хоть какой-то смысл у недолгой прогулки все же был.
Амарис узнала у бабушки, как дойти до магазина и посвятила этому другой день, благо, у неё их в запасе было полно. Она шла примерно полтора часа и была разочарована. Магазин был довольно скуден и из сладкого там было только печенье, а также несколько видов конфет. Заядлая сладкоежка купила круглые неизвестные ей до этого конфеты и направилась обратно. Кто же знал, что потом эта сладость станет ее любимой!
Не привыкшей так много ходить городской девчонке под вечер начало казаться, что если она сделает ещё один шаг, ее ноги умрут.
Сидя на кровати в полной тишине, которую лишь время от времени прерывало перелистывание страниц новой книги и звуки задерживающихся возле дома птиц, исходящих из открытого окна, Амарис уже из раза в раз перечитывала один и тот же абзац, не понимая прочитанное, потому что мысли конкретно так отвлекали ее от чтения. Она закрыла книгу и уперлась спиной в стену, расслабляя затёкшие руки.
В этом месте чувствовать себя уютно было очень тяжело. Дом словно не принимал ее, соседние вообще пугали, а обилие насекомых за пределами жилища ужасали. Единственные места, которые более менее были похожи на цивилизацию, находились в почти двух часах ходьбы.
Девушка потерла свои уставшие ноги, тяжело выдохнув, и решила, что будет сидеть на кровати и читать, пока не заболит голова и ни-и-икто не заставит ее встать с кровати, как вдруг услышала шорох из окна. Он прервал уже давно устоявшуюся тишину, которая была все заметнее с уходом солнца. Забавно. В подобных местах люди с непривычки начинают слышать тишину.
Амарис стало не по себе и она лишь повторяла данное себе обещание: "Не буду вставать, не буду вставать, не буду вставать". Это бабушка делает что-то на улице, это ветер играет с остатками соседних домов.
Шорох прекратился, но не успела девочка успокоиться, как услышала тихую игру на гитаре. Вряд ли (не)Алиса или ветер умеет на ней играть.
Несмотря на то, что голова кричала о том, чтобы она сидела на кровати и не высовывалась, сердце велело встать и его хозяйка покорно и аккуратно подошла к окну.
Удивительная на самом деле странность. Владеем сердцем мы, а управляет нами оно. Вот можно было бы от него отказаться, сдать в комиссионный магазин и забыть о каких-либо душевных муках. А может и выбрать другое, более рациональное и жить станет куда легче.
Совсем немного выглянув из своего окна, Амарис начала искать источник звука. Она знала, кажется, с самого начала куда именно нужно было смотреть, но всеми силами, непередаваемыми, внутренними и непонятно откуда взявшимися (возможно, сыграл свою роль инстинкт самосохранения), пыталась найти природу этой мелодии в совершенно иных и неподходящих ей местах. Она осмотрела и всю доступную ее взгляду территорию своего двора, окинула быстрым взглядом часть леса, которую могла увидеть и наконец посмотрела прямо.
Через окно, которое было напротив ее, Амарис заметила сидящего юношу на кровати. Он и играл на гитаре.
*Речь идёт о мультфильме "Дом-монстр" 2006 года.
*uncomfortably - неуютно