Стань моим обещанием

Рассвет приносит новый день, наполняя мир надеждой и свежестью. Ранняя прогулка по тихим улочкам города словно сказка, где каждый уголок крошечного мира полон чудес. Люди, как комары жарким летнем вечером, с самого утра придают Беркли суеты. Я посмотрела на прозрачную витрину и сделала глоток несладкого, пряного кофе, который мы с Тейтом купили в бывшей пекарни дядюшки Сэма по дороге в цветочный.

— Эти. — Продавец достала пышный букет раскрытых зеленых лилий и упаковала в ламинированный ферт белого цвета и бирюзовую тишью.

— Они прекрасны. — Тейт мило улыбнулся, и я, ответив тем же, положила голову ему на плечо. У него появилась одна привычка. Не знаю, делает ли он это нарочно или неосознанно, но каждый раз, когда моя голова оказывается в зоне досягаемости его губ, он целует меня в макушку.

Убрав кредитку обратно в кошелек, Тейт взял цветы, и мы поспешили к Эшли. Алекс приносил прошлый букет шесть дней назад. Нежно розовые ранункулюсы начали увядать, а их стебли превращаться из зеленых в желтые, что значит - пора заменить их новыми. Раз в неделю мы с Алексом привозим свежий букет и делаем генеральную уборку. Стараемся поддерживать уют и приятную обстановку в палате Эшли, чтобы очнувшись, она чувствовала себя как можно комфортнее, могла насладиться красотой любимых цветов и удобством привычных ей вещей.

Минусовая температура покалывает пальцы острыми иголочками, когда я пытаюсь со скрипом открыть железную калитку. Зима все больше заявляет о себе. Снег еще не выпал, однако вся земля покрыта белым инеем, а изо рта дымится пар. Я достала пару меховых перчаток из кармана дубленки и надела на руки, шагая ко входу во двор. Почти все парковочные места подземной стоянки пусты, среди не большой массы машин, я так и не увидела «Хонду» Алекса. В будни, по утрам, мы вместе навещаем Эшли, а после дежурим по очереди: кто-то в обед, а кто-то вечером до самого закрытия.

Аптечные запахи лекарств и болезней перемешиваются с воздухом как только открываются главные двери больницы. Тейт ставит отметку в журнале посещений, и мы поднимаемся на второй этаж. Вчера Винсонт сказал, что показали заметно поползли вверх. Каждая хорошая новость будто замедляет время. Хоть я и рада, ждать становится все тяжелее. Бесконечное ожидание - сплошное волнение. От мыслей об Эшли и ее пробуждении в любой момент, мои нервы живут сами по себе.

Я проворачиваю ручку и тут же становлюсь счастливой обладательницей хорошенькой, невидимой пощечины. Они издеваются?

— Эй! — Тейт удерживает меня до того, как я чуть не отлупила Джексона подушкой, выхваченной у него из рук прежде, чем он успел подложить ее Эшли под голову.

— Пусти!

— Элли, погоди. — Тейт разжимает руки, и забрав у меня мягкое оружие, встает между нами.

— Полегче, лапуля.

Я хватаю с тумбочки плюшевого медведя Алекса, и агрессивно швыряю в Дэвида, который лениво листает журнал, развалившись на кресле у входа. Если меня когда-нибудь попросят показать человека, вечно вставляющего везде свои пять копеек, я без колебаний укажу на Амстронга. Парень ловит игрушку перед собой двумя руками, даря мне акулью ухмылку. Мне приходится задрать голову, чтобы посмотреть снизу вверх в нахально-веселые, глаза цвета василька, когда между нами с Тейтом просачивается сто девяносто сантиметров высоты.

— У тебя хроническое ПМС? Или это твое обычное неуравновешенное поведение? — Он возвращает игрушку на место.

— Заткнись!

На самом деле, я не злюсь на Дэвида. Я давно привыкла к его шуткам и научилась не реагировать на их. Из себя выводит другое.

— Успокойся. — Джексон с осторожностью смотрит на меня.

— Успокоиться? — Мой голос дрожит от злобы.

— Ты умом тронулся? Как ты посмел здесь появиться? Совсем совести нет? — Шипя сквозь зубы, я пытаюсь дотянуться до него голыми руками. Парень использует Тейта как щит, и вовремя увернувшись, перебегает из-за одной спины за другую. — Кто вас вообще пустил?! — Дэвид как и брат, не дает мне возможности добраться до своей мешени.

— Элисон, давай поговорим.

Я снимаю с пояса ремень, сворачиваю вдвое и на этот раз попадаю по мужским ногам. Дэвид разрывается от смеха, а Тейт подавляет ярко выраженный смешок. Меня в конец добивает подобная реакция. Злорадный хохот разносится по палате, будто бы ничего не произошло, и мы каждое утро собираемся все вместе за чашкой чая и милой беседой. Злость закипает с новой силой и я луплю Джексона не подозревая, как нелепо это выглядит. Хрупкая девушка, чуть больше ста шестидесяти сантиметров, бьет ремнем почти двух метрового амбала, прячущегося за спинами своих не менее габаритных друзей.

— Ауч! — Вопит Джексон, потирая место, где возможно будет синяк. — Может мне кто-нибудь поможет?

— Прости старик, но лучше я дам ей отшлепать себя в другом месте.

Я не верю своим ушам и удивленно хмурюсь на Тейта. Откуда это взялось? Опылился у братца-недоумка? Иногда я замечаю, что Тейт обладает такими же первоклассными и идиотскими повадками как и Дэвид. Что, вообще-то, не удивительно. А ведь когда-то мне казалось, что у них нет ничего общего. Глупо полагать на здравый рассудок одного, если у второго он абсолютно отсутствует. Эти двое, как пара старых валенок, валяющихся всю жизнь в шкафу у бабушки. И пусть они грызутся как кошка с собакой, в обычные дни эта парочка просто катастрофа, сводящая меня с ума в плохом смысле этих слов.

— По вашему это смешно?! — Я подозрительно щурю глаза.

Парни тут же перестают смеяться. Тейт умолкает, понимая, какую неуместность только что ляпнул, а Дэвид горделиво укает, будто уже представил горячую сцену из порнофильма.

— Я куплю нам что-нибудь в автомате. Пожелания будут? — Тейт большими пальцами указывает себе за спину, медленно двигаясь к выходу задом-наперд.

— Отличная мысль, братишка. — Дэвид спешит следом, прихватив свою куртку. — Я бы тоже выпил чего-нибудь.

— Предатели. — Еле слышно и обиженно бурчит Джексон. Он нахмурил брови и надул губы, словно маленький мальчишка, которого только что поставили в угол.

Уже в коридоре Тейт задорно подмигивает Джексону, и они с Дэвидом как «настоящие друзья» оставляют его мне на растерзание.

— Ну хватит. Ты не можешь запретить мне видеться с ней. — Заявляет он, отступая назад. От такого самоотверженного и громкого признания я удивленно хмыкаю, снова замахиваясь.

— Хочешь поспорить?

— Да брось, мы же взрослые люди. Это не серьезно.

Я перепрыгиваю через кресло и со всей силы без остановки начинаю хлестать Джексона со всех сторон. Неожиданно для нас обоих, парень умоляет меня остановиться, закрываясь руками.

— Постой! — На этот раз удар принимает пятая точка. — Ай! Что... Что ты делаешь... — Наконец, Джексон хватается за другой конец ремня.

— А ну отпусти!

— Давай поговорим.

Я иронично фыркаю.

— О чем мне с тобой говорить?

— Пойми ты уже, я не хотел этого всего. Я пытался ее остановить. Но ты же знаешь Эшли. Если она чего-то хочет, то хуже армагеддона.

В этом он, конечно, прав. В мире существует две неизменные вещи - прошлое и твердо принятое решение Эшли Вуд.

— Почему вы ругались?

Джексон открыл рот, но замявшись, обратно закрыл.

— Почему вы ссорились, Джексон?! — Я дернула ремень на себя. Выхватила его обратно, пользуясь шансом смятения, в котором застыл парень. Снова замахнулась.

— Расскажу, расскажу. — Джексон осторожно и медленно потянулся к моей руке. — Только давай уберем это и сядем.

Я опустилась в кресло и потерла ноющую шею, в то время как он облокотился на окно. Ладони зудели и горели. Я вытянула руки вперед и внимательно на них посмотрела. Все факты указывали на то, что я слишком сильно сжала ремень, из-за чего на коже остались красные пятна.

— Она не вспомнила меня, как Дэвид с Ником не вспомнили вас. — Собравшись с духом, делает признание Джексон. Я поднимаю на него взгляд полный недоумения, хоть в глубине души догадываюсь о каких воспоминаниях он говорит. — Я сильно удивился тогда, в домике у озера. Ты была похожа на дикую лань, загнанную в угол.

Джексон подошел к Эшли и с нежностью погладил прядь ее волос, недавно упавшую с подушки. Я заметно напряглась, однако делать ничего не стала.

— Я понял зачем вы пришли, когда увидел, как Эшли тыкает игрушечным ножиком в бедолагу за баром. От нее за версту веяло азартом, провокацией  и... — Джексон снова перевел воодушевленный взгляд на меня. — сексом. У меня было куча женщин. Все пустые, никчемно-одинаковые. Умелые ручки твоей подруги и острый язычок, впервые в жизни зажгли что-то не только в моих штанах.

Мои глаза чуть не слетели с орбит.
Подробности его стояка - последнее, о чем я хочу знать. Заметив мою недовольную гримасу, парень задорно хмыкнул.

— А еще, вы здорово нас облапошили.

— Ну, во-первых, не вас, а Ника. А во-вторых, я не обчищала карманы, Эшли выиграла на столе.

Джексон смеется, обнажая белоснежные зубы.

— Верно. Именно поэтому, вместо пятидесяти двух, в колоде оказалось шестьдесят четыре карты.  — Я поджала губы. — Я не дурак, и не допускаю оплошностей. Особенно в играх.

— Хочешь сказать, ты по доброте душевной подарил нам две тысячи баксов?

Джексон слегка наклонил голову и прищурил свои карие, большие глаза. Будто о чем-то догадывается или искренне чего-то не понимает. Абсолютно спокойно, он подошел к подоконнику и выглянул в окно. Одни сплошные несостыковки. В попытках все переосмыслить, мой взор завис на Эшли. И не потому, что мне стыдно, а из-за слов Джексона, витающих в воздухе, как утренняя пыль, в пробивающихся из окна лучах солнца.

Ее бледное лицо, перестало быть похожем на облако. На впавших щечках еле заметен слабый румянец. Хороший знак. Знать бы заранее цену нашей маленькой аферы. Ни за какие коврижки не согласилась бы.

— Найти вас оказалось легче простого. — Серьезное, и в одно время теплое утверждение вырывает меня из тучи собственных мыслей. — Тебя не шибко жалуют в родных краях.

Слова прозвучали слишком резко. Как ножом по сердцу, напрямую касаясь кровоточивой раны прошлого. Я раздраженно фыркнула и подошла к окну, обращая все его внимание на себя.

— Что это значит?

— Остынь. Я не собираюсь капаться в твоем белье или осуждать тебя. Мы все не без греха. Хотя, одна вещь мне все же не понятна.

Напряжение буквально наэлектризовало воздух. Одному богу известно, что ему удалось отрыть, и как теперь он распорядится полученными знаниями.

— Я позволил вам уйти потому, что не хотел упустить Эшли. Потребовалось много месяцев и вагон терпения прежде, чем я смог открыто приблизиться к ней.

Это не то, чего я ожидала услышать, но легче не стало.

— Открыто? — «Когда увидел его, сразу подумал о тебе. Думаю, оно превосходно подойдёт к твоим изумрудным глазам. С любовью, Д». Джексон. — Так одержимый маньяк-поклонник - это ты?

— Гипотетически да,  — Признается он. — Но твое определение мне не нравится. Про одержимого маньяка можно и убрать.

— Простые ухажеры не шпионят месяцами. И вообще, ты же в курсе, что не похож на школьного, милого и по уши влюбленного в тебя с первого класса паренька - девственника?

Мои рассуждения не на шутку веселят его.

— Внешность обманчива.

— Мягко сказано.

Мимолетное молчание смягчает тяжесть разговора. Я даже немного расслабляюсь. Как вдруг, Джексон снова открывает рот.

— Она должна была стать моей.

Эту новость он сообщает совершенно равнодушно и должно, говоря именно, как маньяк. Сложно поверить в сказку про бескорыстного белого ангела, которую он пытается навесить мне на уши. Эшли не вещь. А мы не на рынке. Она ничего никому не должна, и никто не имеет право думать иначе или вытворять что-то подобное. Ком встает в горле. Глубоко вздохнув, я все же выдавливаю вопрос.

— Как давно ты следишь?

— Год.

Его ответ повергает меня в шок.

— Сколько?! Все это время, ты ошивался рядом?! Подбрасывал записки, кидал камни в окно!?

— Я не мог просто взять и вот-так заявиться. Думаешь, лучше было бы появиться на пороге и сказать: «Привет. А помнишь как ты обула нас с друзьями?»

— Ты совсем больной?

— Я сделал это, потому что никогда еще не желал чего-то настолько сильно. Она застряла внутри как между ребер всажанная пуля. Я год ходил по пятам, как гребанный Шерлок! Моя цель полностью оправдывает средства и поступки. А что на счет тебя?!

— Причем тут я?!

Джексон поворачивается ко мне всем телом и смотрит прямо в глаза, пытаясь уловить малейшую мелочь.

— Прошел год. Многих ли ты помнишь, кого ограбила? — Почти никого. Никого, кроме Бэнни, Стива и его людей. Невозможно забыть ночь, ставшую точкой невозврата почти четыре года назад. В остальном, я всегда действовала быстро. Вариантов рассматривать или запоминать детали не было. Дело простое - украл, залег на дно. — Почему для тебя важен тот вечер?

Я смотрю на него, не отрывая взгляда. Есть ли в прозвучавших словах доля горькой правды, ноющая на сердце? Браслет Дэвида, который я сняла с его запястья при встрече, до сих пор хранится в моем шкафу. Заложить побрякушку в ломбард и получить деньги - вот мой девиз следующего дня. Мне сложно ответить на вопрос. Точнее, я не знаю правильного ответа. Многих ли я помню? Единицы. Лишь те, с кем связаны серьезные события. Почему берегу чужую вещь? Понятия не имею. Раньше она не несла для меня никакого смыла и ценности. Без каких-либо преград и последствий, я могла избавиться от нее в любой момент. Теперь же, просто не поднимется рука.

Страшно признавать, но Джексон прав. Яро отрицая, я храню нашу встречу в памяти, как что-то незаконченное, недосказанное, неизведанно-тянущее к себе. Жизнь посылает нам множество людей. У каждого из них, есть свое предназначение на нашем жизненном пути. Одни дают счастье, чувство окрыленности, веру и смысл жизни. Другие, учат быть сильными, помогают найти себя и дарят бесценный опыт, который зачастую остается отголоском душевной боли. Без судьбоносных встреч, мы бы не были теми, кем становимся в конечном итоге.

С самого начала, внутри что-то неугомонно твердило: «Мы еще встретимся». Что это не конец, а эти лазурные глаза принесут не мало хлопот. Я пока не знаю, для чего Дэвид вошел в мою жизнь. Готовиться к хорошему или плохому? Сможем ли мы когда-то отпустить обиды. Стать друзьями, или же все-таки уничтожим друг друга своей ненавистью. Но то, что этот парень наведет хаус в наших судьбах, я чувствую внутри, где-то здесь, в области сердца.

Я возвращаюсь к реальности. Равнодушно и ехидно ухмыляюсь.

— Твою преступную физиономию сложно забыть.

Джексон смеется, отворачиваясь обратно к окну.

— Забавно. На одну из попыток позвать Эшли на свидание, она сказала, что не общается с тюремщиками. — Он возмущенно и разочарованно воскликнул. — У меня действительно такое лицо?

— Ну ничего себе. Не думала, что парни вроде тебя, страдают комплексами.

Я не смогла сдержать улыбки.

— У меня нет комплексов, просто интересен взгляд со стороны.

— Как скажешь, шеф.

Парень поддержал мою улыбчивость, но только на миг. Его лицо потускнело, а глаза прикрылись, погружаясь в недавние события.

— Ей нужны были деньги.

— Для чего?

— Не знаю. В последние дни мы часто ругались. Эшли постоянно нервничала. Почти ничего не рассказывала. Игнорировала и не отвечала на звонки. В ночь перед аварией, я следил за ней. Она приехала к Арчи и хотела сыграть. Человек, которого она выбрала - один из членов преступной группировки, нелегально поставляющих наркотики для Калифорнийских сливок общества. Проиграть - значит купить билет в один конец. Я не пустил ее внутрь, но и держать возле себя тоже не мог. — Внутренности съежились. Что ты вытворяешь, Эш? —  Я ничего не мог сделать.

— Почему ты промолчал?

— А чтобы изменилось? Вы не разговаривали неделями!

— Не тебе меня судить. Ты вообще не имеешь на это право!

— Я люблю ее, ясно? И имею такие же права как и ты.

— Что ты несешь? Да как ты вообще... Исчезни. Не смей приближаться к ней. Понял?

Я тыкаю ему в лицо пальцем, но он аккуратно отодвигает его в сторону, ухватившись своими большим и указательным.

— И не подумаю. — Уверяет спокойно Джексон. — Откуда в тебе столько ненависти? Ты же ее лучшая подруга, ты знаешь какого это, любить ее безоговорочно. Любить вопреки всему. — Он взглянул на меня молящим и самым искренним взглядом, на который только был способен. — Дай мне шанс все исправить и не бойся доверить ее сердце. Я буду беречь его, как самое дорогое, что у меня есть.

— Эшли! — Прерывает нас Алекс.

В дверях похожие на истуканов застыли три фигуры. Время как будто замерло. На пол упал картонных поднос с двумя стаканчиками, который Алекс только что держал в руках. Коричневая жижа растеклась по полу, под ноги парням. Я пытаюсь заставить свои предательские легкие набрать немного воздуха, чтобы перевести взгляд в ту же сторону, что и он. Мне нечем дышать. В комнате резко стало так душно, что закружилась голова. Тейт просачивается в дверной проем, и подходит ко мне, придерживая под локоть. Его уверенное касание как бы говорит, что он здесь, рядом.

— Я позову врача. — Дэвид исчезает в стенах коридора.

Наконец, я медленно разворачиваюсь на триста шестьдесят градусов и прирастаю к полу. Из глаз градом текут слезы. Внутри все разрывается от эмоций. Облегчение, радость, тоска от разлуки и переживания, как пчелы роятся в груди. В десяти метрах от нас лежит Эшли и устало, еле-еле, бегает взглядом ко комнате в попытках понять где она. Я намереваюсь броситься к ней, как вдруг, ее глаза снова закрываются, и по палате проносится ядовито-громкий писк.

В глазах темнеет и я практически не понимаю, что происходит. В палату кучей врываются врачи, среди которых мелькает Винсонт. В сердце отдает острая боль. Я бьюсь и вырываюсь всеми силами из крепких рук Тейта, пока он насильно выталкивает меня к выходу.

— Нет! — В самых дальних глубинах души, моя фантазия уже нарисовала яркий сюжет этих адских минут. — Эшли!

Тейт практически вжимает меня в себя, чтобы удержать, пока я бьюсь в истерике. Где-то позади слышу всхлипы Алекса, а перед глазами вижу, забившегося в угол Джексона, рядом с которым на корточках сидит Дэвид.

Мне нечем дышать. Гордо сдавила тугая проводка ужаса. Я пытаюсь глотать ртом воздух, захлебываясь собственными слезами.

— Ей нужен свежий воздух! — Тейт моментально подхватывает меня на руки и выносит на улицу.

Ощущение, будто меня бросили в самое пекло ада. Внутри все печёт и разрывается на части. Я не могу. Не могу потерять ее. Будь проклят Бэнни, за то, что когда-то втянул нас в это! Если за дверьми той палаты случится необратимое, моя жизнь остановится прямо здесь и сейчас.

Тейт садит меня на диван в холле первого этажа, и сам усаживается передо мной. Я чувствую как его холодные пальцы ходят ходуном, когда он берет мое лицо в руки, чтобы сказать в глаза, что все будет хорошо. Мне сложно думать, а тем более что-то ответить. Вместо этого, я без эмоционально уставилась в одну точку, лишенная абсолютно любых сил. Он сильно сжимает мои руки. Это, наверное, и не дает потерять сознание.

Секунды превратились в минуты, а минуты в часы. Сколько прошло? Час? Пять? Десять? Когда я вижу спускающегося по лестнице Дэвида, то тяжело и горько сглатываю.

Он не подходит к нам, а лишь чуть отходит от перил, подзывая к себе Тейта.

О чем-то переговорив, Дэвид хлопает брата по плечу, и Тейт спешит наверх, кинув на меня загадочный и беспокойный взгляд. Что происходит?

— Нет... — Слезно молвлю я, мотая головой, медленно поднимаясь на ноги. Перед глазами все начинает плыть, а земля проваливается вниз.

— Я держу тебя. Держу. — Дэвид с усилием, но не грубо бьет меня по щекам. Я слышу, как  кровь пульсирует в его венах. Глаза переполнены волнением, а руки напряжены подо мной, как во время тренировки. Мы все напуганы. Каждый по-своему. Дэвид же, по-особенному тревожно. — Даже не думай отключаться.

В полуобморочном состоянии, я лишь способна качать головой из стороны в сторону. Только теперь не целенаправленно, отрицая реальность, а на рефлексе, как сумасшедшая.

— Все хорошо. Элисон, посмотри на меня. — Дэвид подпирает своей ладонью мою щеку, и из под опущенных ресниц, я вижу морской отблеск его глаз. — Она жива. Слышишь?

Жива. Мозг все пытается понять, действительно ли Эшли в безопасности. Момент, когда нужно выдохнуть и радоваться усиливает мое рыдание. Я отлипаю от мужской груди с учащенным сердцебиением и обнимаю парня остатками своих сил.

На секунду Дэвид опешил, но после, все же принял мои объятия. Он ответил весьма бережно и с осторожностью, будто касается хрустальной и антикварной вещи. Сейчас между нами ни осталось и следа от враждебности, которую мы демонстрируем друг другу изо дня в день. Никогда еще прежде, от него не исходило подобного тепла.

Дэвид привел меня в чувства, расположил обратно на диване и принес воды.

— Порядок?

— Да.

Милосердие. То, что впервые за долгое время проявил Дэвид по отношению ко мне. Помог без корысти или злости. Людям вроде него чуждо такое поведение. Они не знают о жалости или любви. Их сердце холодное как айсберг, а поступки жестокие как война. Кажется, лед этого парня дал трещину. И пусть он принимает ее за слабость, для меня это очень сильный поступок.

— Спасибо.

Дэвид опустил глаза на наши руки, в тот же момент, когда я коснулась его. Он согнул пальцы в ответ и робко кивнул.