2
В Бароне всегда было легко узнать бывалого моряка. Кожа у него была неровная, испещренная морской солью и бронзовым загаром, рука – тяжелой и цепкой, словно якорь. Когда Рунако искал его, чтобы отчитаться об остатках в баре или уточнить, куда запрятать ящики с изысканным вином, парень обнаруживал мужчину глубоко погруженным в себя с папиросой между большим и указательным пальцами. Барон засматривался на волны, изумрудно блестевшие за крышами покосившихся лачуг, и поглаживал свою непослушную бороду, которая обычно выглядела так, будто ее растрепал ветер. Он рассеяно оборачивался на открывшуюся дверь кабинета, хмурил брови, а потом с улыбкой здоровался с Рунако, хотя в его глазах всегда сохранялся отпечаток тоски по безбрежным просторам.
Барон был единственным человеком, с которым Рунако поддерживал нечто, похожее на отношения. Конечно, парень не плакался боссу в жилетку и не вел с ним задушевных застольных бесед, но Рунако знал, что из странной полуотцовской симпатии или же из чувства непоколебимой любви к людям, Барон – единственный человек в этом городе, который стал бы его искать случись что. Мужчину, казалось, совершенно не волновало молчание Рунако о своем прошлом и бесконечные секреты – он так тепло его принимал, что Рунако в конце-концов начал чувствовать привязанность к этому пропахшему солнцем добряку. Возможно, естественное желание побыть поближе к людям просто в какой-то момент победило, и парень позволил себе расслабиться на этот счет.
Что, разумеется, имело последствия.
Рунако отчетливо понял, что нужен Кросилю. Если бы это было не так, он не отбежал бы и пяти метров от здания. Этим бандитам с пропитыми мозгами даже в голову не пришло, что Рунако, возможно, и мог бы согласиться на их предложение добровольно, если бы счел достаточно интересным. Мог до того, как его попытались обмануть и заманили в ловушку. Бараны.
Оказавшись перед оврагом, в котором располагался город, парень остановился, чтобы перевести дух. Ночь была на удивление холодная, Рунако чувствовал, как жжет простывшее горло. Неприятная тяжесть сдавливала ребра и тогда, когда дыхание восстановилось – кажется, как все уляжется, придется разбираться с тем, какое божество оскорблено на сей раз.
В лунном свете скалы, окружавшие извилистые улицы, выглядели угрожающе жутко. Огоньки города мутнели и расплывались в тумане. Корабли в гавани раскачивались на неспокойной воде.
Когда Рунако наконец добрался до кабака, кабинет Барона был пуст. Шторы звенели и дико трепыхались под штормовым ветром, шкафы и комоды были распахнуты, и вокруг них валялось скопленное там барахло. Парень подошел ближе и заметил, что ранее спрятанный в них небольшой арсенал пистолетов и ножей отсутствовал. На столе босса царил беспорядок, в центре которого лежала та самая фотография. Под ней был конверт с подписью Кросиля. Рунако вытащил его и прочел содержимое, задержав дыхание.
В разум ворвалась холодная волна, как пена, заливающая последние горячие угольки на пожарище. Барон знал, что все пойдет не по плану. У него был свой, в который он решил не посвящать парнишку бармена, строящего из себя загадочного колдуна.
Капли дождя начали собираться в лужицы на паркете. Рунако прошагал в свою спальню, схватил пару кинжалов и, прежде чем выйти, наглухо закрыл окна.
До гавани было недалеко, но море и ливень грохотали так, что звуки бойни Рунако услышал только тогда, когда ее увидел.
Именно поэтому парень с детства держал себя в руках, чтобы не принимать настолько импульсивных решений. У Барона не было даже десятой части ресурсов, чтобы напасть на Кросиля и выстоять против него, и все равно, стоило только Рунако отлучиться, как мужчина позволил ярости руководить им и отдал своим парням этот безрассудный приказ. Можно только посочувствовать тому, кто будет заниматься его делами, когда какой-нибудь вонючий пират всадит ему нож в печень.
Рунако упал за ближайшие ящики и позволил дождю смыть пыль с лица. На такие случаи у парня был заготовлен стандартный план поведения в чрезвычайной ситуации – поиск транспорта и отбытие из недружественной теперь страны. Что в этот раз было неосуществимо – Рунако не планировал покидать Остров, поэтому и перебрался сюда. Обратной дороги не было, побег из этой Богом забытой диктатуры был чем-то из рода фантастики.
Что-то тянуло выпрыгнуть из укрытия и вступиться за Барона. Парень не позволял этой мысли ясно оформиться, однако чувствовал, как мышцы так и норовят бросить тело в потасовку. На это и рассчитывала банда, шантажируя именно Барона, ведь у самого Рунако не было ничего, за что он будет готов пойти на компромисс. В этом и была проблема с друзьями. Страдать будут они, а тебе придется броситься в пекло вместе с ними.
– Поджигай! – раздался визг похожий на голос Базиля, – Поджигай чертову шхуну! Пацан удрал, поджигай!
– Сучий ты потрох, – устало пробормотал Рунако и поднялся на ноги, – Стойте, стойте, зачем так сразу-то.
Парень неспешно прошел к кораблю, у которого замерли Базиль и несколько пиратов с канистрами. «Консильери» тяжело дышал, из разодранного пулей плеча струилась кровь. Бандиты замерли, будто звери, готовящиеся к прыжку, однако их лица были искажены ужасом. Стоит полагать, слухи о собаках уже до них добрались.
– Вы нарушили сделку, – дрожащим голосом сказал Базиль и одернул рваный пиджак, выпрямляясь, – Думаешь, это сойдет тебе с рук, шаманье отродье?
– Что только с этих рук не сходило, – улыбнулся Рунако и бросил в грязное мессиво на асфальте письмо Кросиля. – Вы нарушили сделку еще до сделки. Я жду извинений.
– Крысеныш, – зашипел Базиль и дернулся в сторону парня, – Извинений он ждет, подо...
– Я бы выбирал выражения, друг мой, – тихо сказал Рунако и скосился на кинжал, что приставил к своей сонной артерии.
Мужчина оторопел, но через секунду натянул яростную мину.
– Давай. Руки пачкать не придется.
Рунако цокнул и покачал головой.
– Спешу разочаровать – актер из тебя посредственный, – посмеялся парень и надавил лезвием, отчего почувствовал выступившие капли крови. Пираты испуганно переглянулись.
Базиль попытался изобразить усмешку и начал подбирать слова, которые никто не собирался выслушивать.
– Мистер Кросиль! – позвал Рунако, направляя другой кинжал в сторону пирата, пытавшегося подкрасться к нему сзади. – Мистер Кросиль, на пару слов!
Из тени на палубе выступил тонкий силуэт мужчины. Его руки были сложены за спиной, а выражение лица с земли разглядеть было нельзя, что делало разговор немного проблематичнее.
– Что я тебе говорил насчет ума, мальчик? – с характерным скрипом отозвался Кросиль. – Зачем же ты ушел? Мы просто хотели поговорить.
– Я не поклонник разговоров после травм позвоночника. Выведите людей с корабля, тогда попробуем еще раз.
– Вы напали первыми, – покачал головой мужчина, – Условия диктовать буду я.
– Как скажете. Кали, – невозмутимо обратился Рунако к парню, которого мельком заметил в укрытии, – У меня под подушкой заначка, она твоя. Приятно было работать вместе.
– Ты когда-нибудь доиграешься, Дикеледи. Не рассчитывай, что я буду жалеть тебя по старой дружбе.
– Интересная интерпретация.
– Единственная возможная. Видишь, куда тебя привела твоя?
Рунако с ухмылкой прищурился, наблюдая, как Кросиль сходит с борта. Теперь он мог заметить настороженно сведенные брови мужчины, что дало ему уверенность в своем преимуществе.
– Вам нужен только я. К чему невинные жертвы?
– Для профилактики, – оскалился Базиль, вставший рядом со своим начальником. Тот недовольно скосился в его сторону и сделал еще один шаг вперед.
– У нас приказ сверху избавиться от людей на этом судне, – сказал Кросиль. – Но этих мы сохраним. Если ты будешь сотрудничать.
На палубу вывели трясущихся от холода женщину и девочку, крепко держащихся за руки. Маленькие фигурки обхватывали пара шестерок, противно оголяющих свои темно-желтые клыки. Чуть поодаль от них бросили мужчину, к чьей вихрастой голове прижималось дуло пистолета, но это не мешало ему дергаться и беспрестанно бросаться проклятиями.
Рунако перевел на них взгляд, сохраняя каждый мускул лица неподвижным.
– Вот видите, как все просто. И вовсе не нужно было копать яму под полом, – улыбнулся парень, незаметно перехватывая кинжал в дальней руке.
– Дикеледи, только попробуй, сукин ты сын! – крикнул Барон, за что один из верзил ударил его ботинком в бок. Рунако никак не отреагировал.
– А теперь опусти этот чудесный клинок, – зловеще ухмыльнулся Кросиль, подходя ближе, – И мы обсудим детали.
Парень ответил ему широкой улыбкой и выставленным вперед кинжалом. Краем глаза он заметил движение на корабле, надежно скрытое стеной дождя и заливающимися волнами, словно сами тени решили прийти на помощь и проглотить тяжелые туши бандитов.
– Повезло нам с погодой, не правда ли?
Базиль выдал возмущенный смешок, Кросиль нахмурился и уголки его губ поползли вниз.
– Мистер Кросиль, не хотите посетить врача? Кажется, у Вас проблемы со слухом.
Мужчина лишь злобно всматривался в глаза Рунако, пока Базиль начал растерянно озираться по сторонам.
– Что? – вскрикнул Базиль, удивленно таращась на то место, где еще минуту назад под охраной стояли Бароны. – Как? Куда они?..
Его голос затих, но Кросиль даже бровью не повел. Он был занят очень интенсивным зрительным контактом. Рунако начинал чувствовать себя некомфортно, но подыгрывал ситуации.
– А теперь медленно, – протянул Барон, появившийся за спиной Кросиля с пистолетом в руке, – Отошел в сторону. Карманы вывернул. Руки, чтобы я видел. Поживее.
Послышались щелчки взведенных курков, но выстрелов не последовало – Кросиль поднял руку, все еще угрюмо пялясь на Рунако, который кивнул в сторону стали, все еще прижатой к горлу.
– Объясню вам кое-что, – мрачно заскрипел Кросиль, – Убьете меня – убьют вас. Не отпустите меня – отменю приказ, убьют вас. Руни, ты не так уникален, как думаешь. В крайнем случае я смогу подождать еще одного колдуна.
Рунако сосредоточился на своем дыхании, но не смог скрыть блеснувшей в глазах злости. Кросиль заметил это и ухмыльнулся.
– Поговорим на честных условиях, мой мальчик, до этого момента я не трону никого из вас. Все же что-то из тебя выросло, жалко просто так терять такой талант.
Мужчина направился в сторону улицы, за ним последовал Базиль на подкашивающихся ногах и оставшиеся члены банды, не опускавшие оружие. Рунако проводил их пристальным взглядом и, наконец моргнув, улыбнулся Барону. Парень чувствовал, как весь сдержанный за день адреналин захватывает его кровь, и на несколько мгновений он забыл о том куске бумаги, сейчас уже уничтоженному потоками грязи и морем.
– Я могу узнать, каким чудом Вы это провернули?
Мужчина, положивший уже руку на плечо Рунако, нахмурился.
– У меня к тебе тот же вопрос, засранец.
– Понятно, – рассмеялся парень и всмотрелся в опустевшую палубу. – Помощь со стороны.
Поддерживая бледных жену и дочь Барона, с шатающегося из стороны в сторону корабля сошли два перепачканных кровью человека. Одна из них, девушка, скинула с себя пальто и заботливо накрыла им маленькую девочку, которую Рунако видел на фотографии в кабинете Барона. Девушка как-то растерянно поймала его взгляд, будто размышляя, но вскоре вернула свое внимание женщине, осторожно переставлявшей ноги, поддерживая дочь.
– Ты их знаешь? – недоверчиво спросил мужчина, стягивая с себя куртку и закутывая в нее жену, когда та оказалась рядом.
– Нет.
– Да.
Ответили Рунако и, должно быть, Фатида одновременно. Парень вопросительно посмотрел на нее, ожидая объяснения. На корабле, кажется, произошло то, что происходит со всеми незнакомцами, оказавшимися в общей передряге - это происходит инстинктивно, люди сближаются и сбиваются в группы, надеясь на лучшие стороны каждого, отсутствующие у них самих.
– Хорошо, – тряхнул головой Барон и махнул парням, опасливо выходящим из укрытия. – Познакомимся позже, сначала выведем остальных.
– В этом нет необходимости, – сказал неизвестный, потупив взгляд. Девушка с непроницаемым выражением лица смотрела на море.
Фатида на мгновение замерла, уставившись на ребят. Первый поник еще больше. Женщина быстро заморгала и тяжело вздохнула.
– И так, – сказал Рунако, промокая царапину на шее рукавом, – Тогда идем домой?
Барон бросил ему угрюмый взгляд и зашагал вперед, подхватив дочку на руки. Парень с корабля посмотрел на Фатиду, и когда она ему кивнула, пошел следом. Рунако ожидал, что девушка поступит так же, но она, казалось, даже не дышала. Фатида мягко тронула ее плечо и жестом попросила Рунако идти.
Парень отвернулся и зашагал к улице. От каждого его шага по лужам расходились круги, которые тут же разрушались беспощадными каплями все еще барабанящего дождя. Вода заливалась за ворот рубашки, спереди промокшей насквозь. Рунако не замечал того, как белоснежная ткань окрашивалась в розовый.
Когда Рунако с все еще мокрыми волосами зашел в кабинет Барона, тот присвистнул.
– Ну и знатно же ты себя, – сказал мужчина, с долей испуга смотря на парня.
– До свадьбы заживет, – отмахнулся Рунако и упал на свой привычный стул, на этот раз оставаясь около стены.
– Миллиметр вправо, и артерия – того, – раздраженно пробормотал Барон.
Рунако оглянулся на запертую дверь и стер любые намеки на чувства со своего лица.
– Не изображайте заботу. Вы знали, куда я иду и зачем.
Мужчина замер, не отрывая взгляда от стола. Он втянул воздух, но Рунако поднял руку, и комната с закрытыми окнами осталась тихой, за исключением бьющегося в окна ливня.
– Вы знаете меня. Мне все равно. Я понимаю и не хочу слушать пустых извинений. Просто больше так не делайте.
Парень улыбнулся, но Барон, встретившись с ним взглядом, поежился. Мужчина сделал глубокий вдох и вернулся к изучению мебели в своем кабинете.
Рунако не ожидал ни от кого верности. К тому же, судя по всему, Барон не был честен и с Кросилем, раз все-таки напал на него. Банде требовался живой колдун, что в любом случае оставило бы в живых его и, для гарантии, Барона. Но если последний устроил разборки в гавани, в его плане был следующий шаг в виде вызволения Рунако, чего парню не нужно было слышать от самого Барона. Это простая логика.
Пребывание под дождем сказывалось – горло жгло, как проклятое.
Рунако скитался по миру столько, сколько позволял себе помнить себя. Он никогда нигде надолго не задерживался, невесомо перемещался из города в город, тогда, когда слухи о нем становились слишком опасными. Пока за окнами поездов пробегали деревья, за иллюминаторами величественно плыли облака и плескались океаны, Рунако учил очередной язык, по прибытии моментально сливаясь с по-новому плутающими улочками и снующей туда-сюда толпой. Он не хотел, чтобы запоминали его имя, лицо, не хотел, чтобы хоть что-то о нем оставалось в памяти. Любая связь – это груз. Ему было достаточно своего детства, которое вечно тащилось следом, куда бы он ни пытался сбежать. Рунако не думал, не вспоминал, но ощущал в своей правой ладони, в тяжелеющих иногда шагах, и тогда был благодарен, что первые годы жизни хотя бы научили его защищаться от самих себя.
Остров был другим. Сюда невозможно попасть. Невозможно выбраться. Никто не знает о том, что происходит на Острове, а его обитатели лишены новостей с большой земли. Касариас создал идеальный мир для тех, кому не нужна свобода. Для Рунако было достаточной той, которую он находил в своей холодной, вычищенной до блеска голове. Парень искал место, позволившее бы ему не замечать ничего, но за жизнь в нем пришлось заплатить частью покоя, впустив себя в жизнь старого, побитого жизнью моряка, владевшего кабаком.
Рунако не привык полагаться на людей. Ему все равно.
– Руни, держи сердце и разум чистыми, связь земная – порок.
Рунако моргнул, смахивая воспоминание.
Дверь открылась, и в кабинет завалился тот парень с корабля. Несмотря на то, что шевелился он несколько развязно, будто это место уже стало его домом, в его глазах сияла задорная умная искорка, которую, на удивление, не потушила ни одна буря. За ним появилась Фатида, движения которой были плавными и уверенными, лицо изображало строгий покой и душевную силу, которые подчеркивали острые черты. Кожа была бледной, словно фарфоровой, и теперь, когда опасность отступила, женщина держалась изыскано прямо. Ее происхождение не оставляло сомнений – Барон ей был совсем неровня, поэтому они и оказались здесь.
Последней появилась девушка со стеклянным взглядом. Она не прошла в комнату, оставаясь стоять у двери, бесстрастно оценивая обстановку. Девушка чем-то напоминала Фатиду, однако она не выглядела такой отточенной и угловатой, ей была присуща некая натуральная грациозность, отчего даже ресницы опускались с необычайной плавностью.
– Рунако Дикеледи, – сказал все еще смущенный Барон, не смотря в его сторону, но показывая рукой. – Фокусник, сноб, маленький засранец. Умный, зараза. Если ситуация не смертельная, держитесь от него подальше.
Фатида улыбнулась Рунако, прищурив глаза. Он кивнул.
– Меня здесь зовут Бароном. Плевать, ударение на «о», если вам так больше нравится. Моя жена – Фатида Барон, любить и жаловать, Дикеледи – к тебе в первую очередь относится. Притворись, что ты человек. По любым вопросам ко мне без всякого там стеснения. Ваша очередь.
Мужчина изучающе оглядел незнакомцев. Парень переминался с ноги на ногу, а девушка стояла неподвижно, ее внимательный взгляд блуждал по каждой детали комнаты. Рунако подумал, станет ли он тоже занятным элементом декора.
– Ли Фелан, – собравшись и выпрямившись, сказал парень, которому из-за роста нельзя было дать больше тринадцати. Рунако обратил внимание на его аккуратно уложенные волосы, несмотря на все то, что происходило пару часов назад, что выдавало в нем или щеголя, или наличие ума в черепной коробке. Хотелось надеяться на последнее. – Сразу условлюсь, что причин прибытия на Остров вы от нас не услышите. Но если бы вы приняли нас к себе, мы были бы вам благодарны и в долгу бы не остались. В гавани мы показались неплохой командой.
Без лишних сантиментов и по делу. Рунако даже кивнул ему с уважением.
– К себе? Это куда? У нас нет ничего, куда можно вступить, – нервно засмеялся Барон. Рунако многозначительно кашлянул и поднял бровь. Мужчина сегодняшней выходкой сам подписался, как главарь банды.
– Если вы не горите желанием напиваться до обморока изо дня в день и нежиться на пляже, то добро пожаловать, – сказал парень за своего босса, лишь слегка повернув голову.
– Отнюдь. Навидались всякого – лучший способ не повторять, – слегка улыбнулся Ли, но тяжелые воспоминания немного прикрыли ему веки. Как открытая книга.
Рунако перевел взгляд на девушку, не двигая головы.
– Шанти Арья, – холодно бросила она, глядя Рунако в глаза.
– И? – спросил тот, не мигая.
– И что?
– Ты слишком тихо дышишь. Что-то с тобой не так.
Барон нахмурился и уставился на Рунако. Парень проигнорировал его, в голове словно закрутились шестеренки, пытаясь вытащить давно утерянную мысль, нечто глубоко зарытое на дне. Рунако не мог сказать точно, но в глазах Шанти было что-то знакомое до трещин в костях, то, что он видел в зеркале по утрам каждый день, только окрашенное в другие оттенки.
– Набрал детский сад себе на голову, - сказал Барон, устало опираясь на сложенные на столе руки.
Что бы Рунако себе ни представлял, когда сам сходил с корабля, все это осталось в прошлом и полетело к чертям. Казалось бы, диктатура создана, чтобы усмирять и загонять людей в клетку, держать все под тотальным контролем, но на примере Острова Рунако убеждался, что если хаос пытаться держать в узде, он не успокоится, а начнет играть по своим правилам. И тогда он поглотит каждого, кому не повезет в нем оказаться, потому что с властью шутки плохи. Те, кто считают себя достаточно сильными для того, чтобы порабощать, не подозревают, что и сами находятся на цепи, распадаясь на части. Таким был Касариас, таким был Кросиль. Сама жизнь протестует, такое самодурство нарушает ее баланс и некий верный порядок вещей, который человеку постигнуть не суждено. Однако каждый подсознательно ощущает его и от этого часто не может спать по ночам, потому что все это гораздо выше и сильнее, чем может охватить он своим разумом, и тогда ничтожность происходящего осознается в полной мере. И все же человеку дарованы свои радости, свое счастье, там, где в меру сочетается телесное и духовное, где находится место всей мудрости, что готов принять человек в свою жизнь. Но на Острове подобное казалось неосуществимым, и Рунако чувствовал, как хаос, все-таки, затягивает и его с головой.