Мотылек

Из открытого окна мои щеки било колючим ветром, пробуждающие обжигая кожу и заставляя меня кусать губу в попытке не застонать от боли. Волосы, кончики которых непозволительно отросли, развевались на ветру, будто обрели самостоятельную жизнь и теперь пытались заявить о себе причудливым танцем. Куртка оказалась распахнута, Черех грудную клетку прямо насквозь просачивался ледяной воздух. На бушующем ветру быстротечно истлевала третья по счету (за последние 15 минут) сигарета в моих окоченелых пальцах. В ушах звенела вывернутая на максимальную громкость "Softcore". Мы слушали ее уже по десятому разу без остановки. Это единственная песня, которая не вызывает у меня раздражения в последнее время, поэтому слушать что-то другое я отказывалась. 

- Слушай, может расскажешь, что случилось? Мы сорвались так, будто ты там Годзиллу увидела, - я даже не посмотрела на говорящего, этот вопрос я слышала уже раз семь за последние два часа нашего пути. Не хочу ничего отвечать, говорить, даже думать о чем-то.  

- Ты не можешь игнорировать меня всю дорогу, я не твой личный водитель, - голос стал выше, громче. Видимо мое поведение совсем дурное, раз на меня решили повысить голос.  Что ж, подумаю об этом позже.

- Эй! Подруга! Я, черт возьми, изменила свои планы из-за тебя! Алло! Прием! - цепкая рука схватила меня за плечо, пытаясь развернуть и обратить на себя внимание. От этого прикосновения я вздрогнула, к горлу подошел предательский ком слез. 

 - Не трогай меня! Слышишь?! Никогда не трогай меня так! - завизжала я, резко обернувшись и оттолкнув надоедливую руку от себя так, будто это была змея или тварь похуже. 

Машина резко взяла вправо и, дернувшись как-то слишком грубо, остановилась. Мотор заглох, ветер умолк, наполняя салон лишь голосами из магнитолы. Рука вывернула громкость на минимум, и все вокруг погрузилось в отчаянное молчание.

- Выходи из машины!

 Я молчала, тупо уставившись на свои пожелтевшие от сигаретного дыма ногти. В голове роились тысячи мыслей, в том числе понимание того, что голос не заслуживает такого к себе отношения. И я не заслуживаю. Мы все не заслуживаем того, что с нами происходит. Мы приходим на этот свет чистыми, лишенными предрассудков, страхов и переживаний, но чем дольше мы живем, чем дольше впитываем зло этого проклятого мира, тем мертвее мы становимся. Сначала отмирают мечты, потом чувства, затем желания и, наконец, отмирает душа. Так и бродит по свету всю оставшуюся жизнь лишь драная оболочка человека, высушенная, высосанная до капли. 

- Убирайся нахер из моей тачки! Слышишь, мать твою!!! - кричал где-то на фоне голос. Я повернулась, наконец увидев лицо голоса и ужаснулась, насколько человек уродлив в гневе. Все эти складки на лице, бусинки слюны в уголках губ, сдвинутые к переносице брови, раскрасневшиеся щеки. Когда мы злимся, мы похожи на голых щенят. 

- Куда? - тихим голосом спросила я, но он показался мне слышим откуда-то издалека, будто это совсем не я сказала, а лишь голос позади на сотни метров от меня. 

- Мне все равно куда. Я не намерена терпеть твое отношение. Я, мать твою, согласилась подвезти тебя, ты, блять, не платишь мне не цента за это, а еще и ведешь себя как последняя... - что-то еще ответило мне новорожденное дитя, а я смотрела сквозь него, все дальше и дальше, пока не увидела двери родной квартиры. 

Наверняка в почтовом ящике скопилась куча квитанции. Мои цветы на подоконниках давно погибли. Все, кроме кактуса, который подарил мне Джим на последнем курсе колледжа. Хорошо, что кошка в надежный руках, мне не хотелось бы причинять боль единственному живому существу, которое искренне любит меня. А может просто зависит?  Надеюсь, что соседи сверху ни разу не затопили мою квартиру, ведь тогда придется делать ремонт, прежде чем снова въезжать туда. А может все думают, что я уже не вернусь и впустили в мою квартиру жильцов? Надеюсь, что у них хватило ума составить договор с описью всего имущества. Не хочу, чтобы мой телевизор оказался в помойке. А может получится отдать в ремонт?

- Ты меня вообще слышишь? Долго еще будешь пялиться? - голос стал тише. Наверное выговорился. Наверное выплеснул все, что хотел и теперь готов вновь вынести немного моего дурацкого молчания. Боже, как же болит голова...

- Прости, просто поехали, - вновь окрикнула себя сзади я. 

- Расскажи сначала, что случилось, - мягче ответил голос. Видимо, извинений было достаточно? Или голос становится дальше? 

- Отвези меня домой, - я резко обернулась, теперь мой голос звучал совсем близко, буквально у меня за ухом. Никого. Наверное, показалось. А может я спряталась на заднем сидении? 

- Эй, что с тобой? - обеспокоена спросил голос. Рука коснулась моего плеча, но сейчас иначе: мягко, нежно, будто мать успокаивает свое дитя, надеясь, что обида не перерастет в скандал и истерику. Я сфокусировалась на лице голоса. На лице Елены.

- Мне очень плохо, пожалуйста, отвези меня домой, - я немного отпрянула назад, стыдясь этого ласкового прикосновения. Она все поняла и убрала руку почти сразу же. Мысленно я поблагодарила ее, но все еще оставалась зла, что она так легко нарушает мое пространство.

- Где ты живешь? Может лучше в больницу? - ключи повернулись в зажигании и мотор проворно заурчал, будто кот, которого гладят по шее и чешут за ухом. 

Я назвала Елене адрес. Несколько мгновений она смотрела на меня, будто не веря своим ушам. Мой дом находился в двух или двух с половиной днях езды от места, где мы находимся сейчас. Конечно, везти меня в такую даль было бы безумием. Это и было безумием на самом деле. Я сразу поняла, что мои шансы оказаться в родной постели равны нулю. Поняла и заплакала.

- Слушай, давай я отвезу тебя в больницу. Там свяжутся с твоими родными и заберут тебя. Черт, я... Да я понятия не имею, что с тобой делать!

Резким движением я утерла рукавом куртки слезы с щек и, перегнувшись на заднее сиденье, схватила свои вещи. В следующую минуту я уже шла по обочине в сторону города, из которого мы выехали еще сегодня утром. На спиной все дальше от меня уезжала машина с гремящей на полную громкость "Softcore".