Желанный

Я кричала. Я была уверена, что кричала. Я прочувствовала каждое мгновение того дня всего за одну секунду, но предпочла бы никогда не чувствовать и не вспоминать.

Но потом я открыла глаза, ожидая увидеть, что хотя бы что-то произошло. Но ничего не было. Конца света не случилось. Жизнь текла своим чередом. Люди вокруг меня гуляли, смеялись, парочки обнимались. Будто совершенно никто не знал, что случилось со мной в том баре. Будто никто из них не видел перед собой маленькую сломанную девочку.

Я поднялась с лавочки и так быстро, на сколько это вообще было возможно, поплелась обратно в больницу. Я не была уверена в своих воспоминаниях, но они пугали меня до ужаса.

Я уже не чувствовала как меня трясло. Не раздеваясь я пошла в ужасный кабинет, в который не любила приходить, но всё равно так часто делала это по своему собственному желанию.

Я постучала в тёмную дверь и открыла её до того, как кто-то сумел это понять. Мне было всё равно есть ли там кто-нибудь. Мне просто нужна была помощь.

Женщина резко подняла на меня глаза. К моему счастью, она была единственным человеком в этом кабинете.

- Что.., - начала она, но потом увидела на моём лице нечто такое, что заставило её замолчать, - я не думала, что это случиться так скоро.

В душе я хотела рвать и метать, я хотела кричать, бить посуду и может быть людей. Но на деле у меня не было сил, я могла только сесть и разрыдаться от собственной никчёмности и судьбы, которая каждый раз упорно доказывала, что хуже всё-таки может быть.

Я просто стояла на месте, готовая в любую секунду рухнуть на пол, и удивляясь почему до сих пор не сделала этого. Доктор поднялась и подошла ко мне, усадила в кресло и сама села напротив, вместо своего обычного места за столом. Она держала мои застывшие руки.

- Посмотри на меня, - попросила она. - Ты должна мне рассказать, хорошо?

Я удивлённо подняла взгляд, но ничего не сказала. Впервые за всё время я по-настоящему поверила в то, что эта женщина способна мне помочь.

- Ты должна мне рассказать всё, хорошо? - повторила она, будто думала, что я и правда не слышу её.

Я кивнула.

Я рассказала всё. Всё, что помнила, не до конца уверенная, что это всё на самом деле правда. Но глядя на то, как с каждым моим словом лицо женщины омрачалось, я понимала, что это так. Она знала эту историю. Её знали они всё.

- Ты позвонила папе? - спросила она.

Я слегка покачала головой.

- Почему?

Я вздохнула. Я давно уже перестала хоть как-то реагировать на боль или на то, что моё тело трясло. Я не чувствовала ничего или просто хотела, чтобы так и продолжало быть.

- Он.. он предал меня, - наконец сказала я. - Они все предали меня. Они знали, что я сама прыгнула, но при этом вели себя со мной так, будто я великая мученица.

Женщина поднялась и налила мне стакан воды. Я не понимала как сильно хочу пить до того момента, как прохладная жидкость попала в мой рот.

- Ты винишь его в том, что он не сказал тебе, что ты прыгнула? - спросила доктор.

Я кивнула.

- Ты винишь себя в том, что ты прыгнула? - удивлённо спросила она, хотя мне казалась глупостью мысль о том, что я могла воспринять это нормально.

Я снова кивнула. Тут не было ничего нормального.

- Я просто.., - мой голос слегка хрипел, - после того, как умерла мама, я поклялась, что буду ценить каждый день. А тогда... тогда я просто решила, что умереть легче.

- Люди в стрессовых ситуациях иногда поступают не так, как думали раньше и это нормально. У тебя был выбор?

- Я не сама прыгнула, но сама туда залезла. Я прекрасно понимала, что делаю и что получу в итоге.

- У тебя был выбор? - снова спросила она, слегка повышая голос.

Я кивнула.

- Я выбрала смерть, - сказала я, поведя плечом.

Женщина покачала головой.

- Ты выбрала не смерть, а избежать любой ценой то, что тебя ожидало. Это не означает что ты плохой человек. Ты просто сделала выбор. И тебе придётся с этим жить, как пришлось бы жить с выбором остаться. И ты не выбирала смерть ещё и потому, что сейчас сидишь тут. Тебе больно, тебя трясёт, ты не знаешь как с этим жить. Но ты живая.

В какой-то момент слёзы потекли по моим щекам и теперь их было не остановить.

- Вадим поплатиться с тобой и за то, что сделал и за то, что хотел сделать, - сказала женщина.

- Сколько ему дадут? - спросила я, надеясь что эта цифра большая.

Не была уверена, что его заключение могло гарантировать мне спокойное существование и то, что я смогу спокойно спать по ночам, но это могло быть хотя бы чем-то.

Доктор пожала плечами.

- Много, - уверено сказала она, - он снимал тогда. В ту ночь камера видела всё, что происходило в той комнате. Не знаю с какой целью он это делал, но он сам попал в свою же ловушку.

Я в шоке слушала это. Злость и ненависть начали волнами захлестывать меня, когда я поняла зачем он это делал. Он хотел показать видео Марату. Не знаю зачем, но я была уверена, что именно для этого. Как была уверена и в том, что это видео бы сломало его.

Ещё тогда, сидя на полу в тёмной комнате, я была уверена, что Марат не любил меня. Я помню с какой уверенностью говорила эти слова, будто совсем не было провала в памяти, вычеркнувшего всё хорошее о нём. А может просто ничего хорошего и не было.

- На Вадима завели несколько дел. Его сестра сейчас находится в психиатрической клинике и не может дать показания, но он сам признал свою вину. Арина тоже готова дать показания.

Меня удивили оба обстоятельства, но первое я почти пропустила мимо ушей.

- Арина? - удивилась я.

Какое-то неприятно чувство поселилось в моём животе, будто было бы лучше, если бы она не делала этого.

Женщина кивнула, глядя на меня дольше чем нужно, а потом спросила:

- Ты злишься на неё?

Я непонимающе уставилась на доктора.

- Ты считаешь, что она виновата? - переформулировала свой вопрос женщина.

Я отчаянно покачала головой. В этом были виноваты только два человека. Вадим и я.

Женщина слегка улыбнулась, но улыбка была далеко не счастливой.

- Ты винишь её в том, что она раньше не написала заявление на Вадима, - сначала это показалось мне вопросом, на который бы я ответила отрицательно, но потом поняла, что для неё это факт. - Ты винишь её в том, что она снова начала общаться с ним и ничего тебе не сказала. Ты винишь её в том, что ты оказалась в том месте и в том, что ты сейчас здесь.

- Она не виновата в том, что Вадим так поступил, - уверено сказала я, но сама не могла убедить себя. - Она не виновата в том, кем он является.

- Но тем ни менее ты её винишь, - просто сказала женщина.

Я не стала качать головой, то ли от того, что устала спорить, то ли от того, что признала эти слова. Возможно ещё и от того, что какие-то неведомые силы и голоса в моей голове заставляли винить другого человека.

Марат виноват в том, что произошло. Эта фраза то и дело всплывала в моей голове. Я прекрасно понимала, что Марат, что бы между нами не произошло, не виноват. Но что-то мешало мне отвлечься от мысли о его виновности. Кто-то или что-то то и дело запускал эти слова в мою голову.

- Если ты готова, я могу выписать тебя, - оторвала женщина меня от странных мыслей. - Мы ещё будем с тобой встречаться, но тебе нечего делать здесь.

Я удивлённо посмотрела на неё.

- Но я же не вспомнила... всё.

Под всё я подразумевала Марата. Я не знала до конца, хотела ли я его вспоминать, но скорее всё-таки склонялась к нет, чем к да.

Женщина печально посмотрела на меня.

- Практически у всех видов амнезии есть одна замечательная особенность — воспоминания возвращаются по порядку, - сказала она. - У тебя последние события уже вернулись, а то, что было до них - нет. Либо что-то в твоей голове блокирует эти воспоминания и есть надежда, что они когда-нибудь вернутся, либо это останется просто историей, которую тебе когда-нибудь расскажут.

Я не знаю что из этого представлялось худшей перспективой для меня.

- Но в любом случае ты можешь приходить ко мне, когда захочешь.

Я кивнула поднимаясь, сейчас мне просто хотелось уйти от сюда.

- Воспоминания это одно, но чувства совсем другое, - сказала доктор, когда я почти вышла. - Бывали случаи, когда люди с пересаженным сердцем начинали чувствовать любовь к бывшим партнёрам своих доноров. Чувства если они есть и они настоящие не могут просто пропасть. Пожалуйста, подумай об этом.

Я кивнула, открывая дверь.

Я говорила о том же самом. Если бы я когда-нибудь испытывала настоящие чувства к Марату, они бы просто так не пропали, а раз их нет сейчас, то их не было никогда. Я очень хотела надеяться, что мы с ней думали об одном и том же.

Я встала, как вкопанная, увидев за дверью отца. Он ходил из одного конца коридора в другой, как делал всегда, когда волновался. Увидев меня, он замер на месте с лёгким страхом глядя на меня и открыл рот, чтобы что-то сказать. Но я не хотела с ним говорить, я просто хотела домой.

- Меня выписали, - сказала я, протянув бланк, который мне дала Екатерина Владимировна, - поставь, пожалуйста, печать у доктора, а я пока соберу вещи.

И, пожалуйста, делай это подольше.

В этот момент я так не хотела его видеть. Я не хотела, чтобы кто-то видел меня. Девочку, неспособную жить с горем.

***

Дана была единственным человек, с которым я готова была говорить. И она это понимала. Она старательно пыталась убедить папу не приставать ко мне с расспросами, но он волновался. А я понимала это, но лучше мне от осознания не становилось.

Поэтому всё время я сидела в своей комнате и выходила только тогда, когда дома никого не было. Дана с завидной периодичностью приносила мне еду, но та оставалась нетронутой.

- Тебе надо поесть, - сказала она, когда в очередной раз пришла и увидела нетронутую тарелку на моей тумбочке.

Я покачала головой.

- Не хочу, - едва слышно прошептала я.

Примерно так проходила вся неделя с тех пор, как я приехала домой. Я просто лежала, ни с кем не общалась, не вставала с кровати. Арина писала мне каждые пять минут, но я практически не отвечала. А когда она хотела приехать, говорила, что я плохо себя чувствую. На самом деле всё было в порядке, ну точно не хуже, чем обычно. Я просто не знала, что со мной происходит.

- Я могу уговорить Диму отпустить тебя в школу, - предложила Дана, поняв на какие кнопки нужно жать, чтобы уговорить меня.

Я с сомнением перевела на неё взгляд. Я хотела в школу. На самом деле я согласна была пойти хоть куда, лишь бы закончить моё пребывание в образе ленивца, которое меня до страшного устраивало и от этого пугало.

- Папа сказал, что не отпустит меня, пока гипс не снимут, - возразила я, указав на ногу.

Я уже давно перестала замечать, что моя нога стала в два раза тяжелее. Кажется я срослась с этим дурацким гипсом.

- Но я могу уговорить его, - улыбнулась Дана, присев на край кровати, - но только при условии, что ты поешь.

- Ты знаешь, что это называется шантажом? - застонала я, надувшись.

На лице девушки уже расцвела победная улыбка, потому что она знала, что я согласна.

- Подвинься, - скомандовала Дана, ложась рядом на кровать и оттесняя меня к краю.

Я с готовностью уступила ей половину.

- Всё будет хорошо, ты справишься с этим, - сказала она через целую вечность тишины.

Я кивнула, я и правда верила в её слова, в конце концов она пережила более ужасные события.

- Тебе просто надо продолжать жить дальше, - сказала Дана, притянув меня к себя и обняв, я положила голову ей на плечо, словно маленькая девочка, - тебе сейчас может казаться, что мир ужасен, а всё люди плохие и несут лишь боль, но это не так. Тебя ждёт прекрасная жизнь и эта боль перестанет мучить тебя постоянно. Она не пройдет окончательно, но она станет такой маленькой, что ты практически перестанешь обращать на неё внимание. Её вытеснят хорошие люди и прекрасные воспоминания.

По моим щекам текли слёзы, а Дану кажется не беспокоило то, что они замочили её футболку, она просто гладила меня по волосам.

- Всё будет хорошо, - пообещала она, продолжая успокаивать меня.

***

Я сама в это не верила, но через несколько дней я уже стояла в школе. Я не знала и не хотела знать, каким образом Дане удалось уговорить папу, но факт оставался фактом, в понедельник к удивлению себя самой, Арины и Артёма, я оказалась в школе. Но больше моих друзей были удивлены другие люди, в жизни которых, как оказалось, не происходило ничего, кроме сплетен о других.

Я провела несколько часов, пытаясь привести себя в порядок. Пытаясь расчесать запутавшееся нечто на моей голове. Замазать все синяки, даже те, которые под одеждой было не видно. Накраситься, чтобы не выглядеть, как труп. Я вроде даже начала выглядеть как нормальный человек. Но шрам на моём лбу и гипс на ноге ничто не могло скрыть.

Когда люди только начали поворачиваться при виде меня, я поняла, что была практически звездой в своей большой школе.

- Возможно это было не лучшей идеей, - пробормотала я, шагая рука об руку с Ариной и Артёмом, стараясь игнорировать все остальные взгляды.

- Всё будет нормально, через пару часов они перестанут болтать о тебе, - сказал Артём, который сейчас вёл себя так, будто между нами ничего не произошло.

И я была безумно благодарна ему за это.

- Осталось только пережить эти два часа, - бросила я.

Арина молчала. Она сразу отнеслась скептически к моему желаю вернуться в школу. Она знала, что про меня говорят, но чтобы лишний раз не волновать меня, решила не сообщать об этом. Я и сама понимала какие слухи могли ходить, но решила не слишком заострять на этом внимание. Но судя по всему, не только я подвергалась такому великому вниманию. Арине тоже досталось и ей пришлось переносить это на своей шкуре. И чувствовала я, что она много раз за эти недели пыталась уговорить своих братьев никого не бить. Но сейчас, когда мы были вдвоём, и люди обсуждали нас двоих сделать это было ещё сложнее.

- Да они просто не могли решить, кому он достанется, и поэтому упекли его в тюрьму, - сказал какой-то парень, один из команды «жертва сама виновата», которая вечно при любой возможности утверждала, что мужчины вообще-то тоже страдают.

Хотя я и знала, что эта фраза выскользнула из рта кого-то не слишком умного, слышать что-то в таком роде было достаточно больно. Я не должна была обращать на это внимание, но обратила.

Так же, как и Артём, который, в отличие от меня, заметил из чьего рта выскользнула эта гадость. Он рванулся вперёд, но я быстро схватила его за руку.

- Перестань, - попросила я, дернув его. Сил у меня до сих пор было недостаточно, но парень не двигался, внимательно глядя на меня, - мне всё равно, хорошо? Они могут говорить, что захотят.

Я постаралась вложить в эти слова больше уверенности, и у меня получилось на удивление хорошо, хотя я так не чувствовала. Я больше всего на свете хотела, чтобы Артём набил морду тому парню. Он не имел права так говорить и так думать. Но это бы ничего не решило. Я уверена, что кроме него были и другие люди, считающие так же, а их мнение не изменят даже кулаки Артёма.

Просто надо перестать пытаться сделать людей лучше, чем они есть на самом деле. Надо просто оставить их со своим мнением наедине.

Артём с сомнением посмотрел на свою сестру. Девушка стояла позади меня, молча глядя на разворачивающуюся перед ней картину. Она уже привыкла и к ужасным словам, и к вспышкам гнева своих братьев. Ей просто было всё равно, она давала нам самим возможность разобраться.

Смирение. Это то качество, которое я никогда не видела в прекрасной, готовой отстаивать правду и бороться за неё Арине. Я не знала что хуже, что я не замечала этого раньше или что это появилось только сейчас.

- Пообещай мне, что не ударишь его, - попросила я, переведя взгляд на Артёма.

Парень молча смотрел на меня.

- Пожалуйста, - попросила я снова, глядя в его глаза.

Он вздохнул и кивнул.

- Тебе пора перестать давать людям второй шанс, - просто сказал он.

Чтобы перестать, надо сначала начать раздавать эти самые шансы. А это было моим счастьем и моим проклятьем. Я никому и никогда не давала вторые шансы. И не собиралась это менять.