chapter x
За сегодняшней работой я успел забыть, что мы не общались с Веноной последние четыре дня, и что я злился на нее. Наверное, я простил ее в тот момент, когда мы оба были на грани панической атаки в кабинете директора, и когда она сделала мои идеи для газеты более презентабельными, и когда принесла мне в редакторскую пиццу с кафетерия, чтобы мой мозг не перестал работать от голода.
– Куда ты ушел на первом уроке? – спросила подруга, когда мы сидели в редакторской и обедали, параллельно думая о чем ещё написать статью.
– На трибуны, – пожал плечами я, откусывая пиццу.
– Я пришла с урока раньше, чтобы постараться придумать что-то ещё.
– Я знаю.
– Почему тогда не вернулся? – почти с отчаянием спросила красноволосая.
– Потому что злился на тебя, – обида снова зашевелилась где-то в груди, перебивая аппетит.
– Ты все ещё злишься? – голос подруги звучит виновато. Я поднял на нее глаза и только сейчас заметил, что у нее было уставшее лицо.
– Я не знаю, – честно отвечаю я. – Ты сделала мне больно, Венона. Я почти решил, что больше не хочу тебя знать.
В синих глазах девушки проскользнула странная эмоция. То ли страх, то ли сожаление. То ли все вместе. Мне стало не по себе от ее вида. От того, что она выглядела так, будто сейчас заплачет, от того, что в ее кругах под глазами можно было потеряться, от того, что сейчас на ней была совсем не та одежда, которую она обычно носит. С Веноной что-то происходило, и почему-то мне казалось, что это была не только наша мелкая ссора.
– Извини, – тихо сказала она. – Мне жаль, мне так...жаль.
Подруга заплакала.
Я не понимал из-за чего она плачет, и почему это отзывалось у меня внутри таким ярким чувством беспокойства.
– Мне так чертовски жаль, – отчаянный шепот сорвался с ее бледных губ.
– Венона, – я позвал ее, чтобы она посмотрела на меня, но она этого не сделал.
– Прости меня, Рул, я такая дура. Просто идиотка.
Она повторяла это раз за разом, и на меня все хуже действовали эти слова.
– Венона, я не злюсь на тебя, все в порядке, – мне пришлось сказать это дважды, но Навис все продолжала плакать, не поднимая на меня глаз. Поэтому я притянул ее к себе, обнимая ее дрожащее тело. – Все хорошо, Венона, – тихо сказал я, поглаживая ее спину, пытаясь успокоить. – Все хорошо, все будет хорошо.
Я не знал что происходит. Мне не хотелось верить в то, что из-за нас она могла так сильно переживать. И, более того, меня это пугало.
– Пожалуйста, расскажи, что случилось, – аккуратно попросил я, опуская подбородок на макушку подруги.
– Я очень боюсь, Рул. Я боюсь потерять тебя и остаться одной, – голос Веноны прозвучал слабо, наполняя все внутри меня необъяснимой тяжестью и болью. – Я больше никому не нужна.
От последних слов девушки внутри что-то круто перевернулось.
Мне стало стыдно за свои мысли, когда я был зол на лучшую подругу. За то, какой я дурак, раз позволил себе думать о таком. Как я мог забыть о том, что значит для меня Венона. Как мог забыть о том, что значу для нее я.
– Ты всегда будешь моей малявкой подругой, я обещаю, - говорю я спустя минуту, надеясь ее этим успокоить.
У Веноны вырывается смешок, и мне становится немного легче.
– Я люблю тебя, здоровяк, – шмыгает носом она, но не отстраняется.
– И я тебя, коротышка.
– Малявка мне нравится больше.
Я усмехнулся.
Моя Венона была со мной.
Английский был последним уроком на сегодня. К его окончанию я мог сказать, что был эмоционально истощен. Мне требовался плотный прием пищи, свежий воздух и тишина. А пока я находился в школе, об этом оставалось только мечтать.
–Слушай, – я обернулся на голос красноволосой, когда закидывал учебники в шкафчик, – предлагаю пойти домой. У меня уже не осталось сил на газету. – Она вопросительно на меня посмотрела уставшим взглядом. Я ответил ей таким же. – Отлично. Увидимся завтра на ярмарке.
Навис исчезла ну слишком быстро для уставшего человека, и пока я закрывал на замок дверцу, краем глаза заметил, как в мою сторону движется Хезер.
Она улыбнулась мне и открыла шкафчик рядом с моим. Тот, на котором черным маркером нарисованы звёзды.
Все это время он принадлежал ей...
Пока девушка копошилась внутри, я тупо смотрел на голубую дверцу, думая о том, как удачно нам удалось не оказываться у своих локеров одновременно.
– Значит, – она громко звякнула шкафчиком, оборачиваясь ко мне, – ты со мной?
В голове закрутились шестерёнки, вспоминая, что мы договорились с Хезер увидеться после школы.
– Чур ты за рулём, – говорю я.
– Почему? – слишком быстро выпаливает девушка и сама это замечает, из-за чего на мгновение неловко отводит взгляд.
Я улыбаюсь этому.
– Но раз ты так сильно просишь, – затягиваю я на шутливый манер. – Я выбираю музыку, – тут же добавляю я уже без шуток.
– Договорились, – резво отвечает Хезер, хватает меня за руку и тянет к выходу. А я лишь думаю о том, как гладко по руке прошлись мурашки от ее прикосновения.
На улице стояла пасмурная погода, и было столько же гомона как в коридорах. Здесь мы перестали бежать, дабы нас не сбил кто-то из одноклассников, выезжая из парковки.
Девушка вручила мне ключи с все тем же брелоком штата Техас, а сама села на пассажирское сидение.
– Почему Техас? – спросил я, заводя мотор.
– Это моей бабушки. Он для нее был как талисман.
– Почему?
– Она встретила своего будущего мужа, когда покупала этот брелок для подруги. Носила его с собой с тех пор, как встретила любовь. Романтично, правда? – девушка вопросительно на меня посмотрела, ожидая согласия.
– Больше похоже на невроз навязчивых состояний, – бросил я, пока мы покидали территорию школы.
Хезер засмеялась.
– Смотрю, ты об этом наслышан.
– Мне это принимать за комплимент или оскорбление? – я окинул Хезер взглядом и заметил, что она не пристегнулась.
– Однозначно оскорбление.
Я ухмыльнулся и следом поинтересовался куда мы поедем.
– Сначала купим что-то перекусить, а потом съездим на озеро, если ты не возражаешь.
Я молча согласился.
Когда мы приехали на озеро, время будто остановилось. Холодный октябрьский ветер будто шептал о чем-то своим леденящим дыханием, отчего тело покрывалось мурашками. В воздухе витал запах отсыревшей листвы и надвигающегося дождя.
Это место пахло осенью. Непрекращающимися дождями и густыми туманами - тем, за что я так любил это время года.
- Я умираю с голоду, - в мое сознание врезался голос Хезер, и я обернулся к ней, оставляя позади водоем, окруженный голыми деревьями и кустами.
Ветер развевал отросшую челку девушки, пока та располагалась с едой на нагретом капоте своего вишневого "форда". Сложив ноги по-турецки, она внимательно посмотрела на меня. В момент, когда наши глаза встретились в сотый раз после первой встречи, я в тысячный раз подумал о том, насколько чертовски красива Хезер. Выразительные темные брови, карамельно-зеленые глаза, слегка подведенные карандашом, нос с небольшой горбинкой и часто искусанные губы. Вот такой она была - далекой от идеала, но дьявольски притягательной. Было что-то в ее взгляде, в ее подвижных бровях и улыбках, что заставляло желание упиваться ею расти с каждым новым разом. Хезер нравилась мне гораздо больше, чем это было позволено друзьям.
- О чем задумался? - девушка заговорила, улыбнувшись.
Я ответил ей улыбкой, без особого желания делиться мыслями этого рода. Только если она сама все давно не поняла.
- Я ужасно голоден, - все же сказал я, усаживаясь рядом.
Мы принялись за еду.
Ветер время от времени прогонял мурашки по телу, из-за чего хотелось посильнее укутаться в куртку, и игрался с листьями, а я наблюдал за этим, пока Хезер в очередной раз не прервала тишину.
- Ты чем-то расстроен? - аккуратно спросила она.
Я посмотрел на нее безмятежным взглядом, вспоминая сколько раз задавал ей этот вопрос.
- С чего ты взяла?
Девушка пожала плечами, а затем сказала:
- Всю неделю я видела тебя...грустным. Это из-за... – Хезер осеклась, не решаясь произносить продолжение, хотя сама в это время выглядела вполне непринужденно, в отличии от ее неуверенных слов.
Я по привычке вопросительно взедрнул бровями, задавая немой вопрос.
– Это из-за меня? – слова девушки донеслись до моего слуха вместе с порывом ветра.
Мои губы расползлись в глупой улыбке от удивления.
– Почему?
– Я могла сказать что-то не то или не сказать что-то вовсе. Я просто...не знаю как обычно заканчиваются такие вечера, как тогда у нас, - просто объяснила она.
Я долго посмотрел ей в глаза в поисках того тревожного чувства, что она могла испытывать все эти дни, но почему-то остановил себя, подумав, что наши отношения не были настолько близкими для подобных чувств с ее стороны. Может, я ошибался насчёт этого, ведь совсем не представляла что происходит внутри Хезер. Она была загадкой для меня, которая давалась мне с определенными сложностями, которые находились во мне самом. Скорее всего, это была моя неуверенность или страх оттолкнуть ее.
– Ты последний человек, который может меня расстроить, – все же сказал я.
Хезер грустно улыбнулась.
– Окажись ты ближе, и я стану единственным.
– В смысле? - не сразу спросил я.
– Это как греть руки у камина. Тебе тепло, пока огонь не коснется твоих пальцев и не сожжёт дом дотла.
– Почему ты так говоришь?
Хезер отвела взгляд, посмотрев на недоеденный бургер в руках, и пожала плечами.
– За свои шестнадцать лет я только и делала, что сжигала все в прах.
Где-то в груди я ощутил странное чувство и не смог сравнить ни с одной известной мне эмоцией.
– Я не верю.
Зелёные глаза девушки робко нашли мои, которые вовсе и не переставали смотреть на нее.
– Что? – почти что стыдливо спросила она.
– Ты хочешь оттолкнуть меня этим? – эта мысль неприятно врезалась в мое сознание, из-за чего голос противно надломился.
Во взгляде Хезер я смог впервые прочитать сожаление. Оно было реальнее и больше чем она сама. Оно стояло застывшими слезами на ее красивых глазах.
– Я не хочу этого, Хезер, – честно сказал я. – Ты помнишь, как в прошлый раз на этом месте я пообещал, что сделаю этот город не таким ущербным для тебя? Тогда я совсем не представлял, захочешь ли ты видеть меня снова или посчитаешь скучным придурком, но почему-то сказал это. Чем больше времени мы проводим вместе, тем больше во мне растет это желание. Я не хочу быть где-то ещё, когда у нас есть столько времени.
– Рул... – сказала она так аккуратно, почти шепча, словно мое собственное имя было проклятием. – Я боюсь быть кем-то для тебя.
В этот момент она будто оказалась за тысячи миль от меня. Я смотрел на ее тело, сидевшее рядом, но то, что делает ее Хезер было на необъятном расстоянии.
– Но...ты хочешь? – с надеждой спросил я, опасаясь ее ответа.
– Очень.
– Тогда для чего убегаешь от меня?
– Чтобы уберечь от себя.
– Я тебя не боюсь.
Хезер что-то долго пыталась прочесть в моем взгляде, но там впервые было столько уверенности, поэтому она сдалась.
– Я хочу, чтобы ты научил меня быть твоим другом.
То облегчение, что я испытал, услышав эти слова, можно было сравнить с чувством эйфории.
Я улыбнулся, пытаясь передать ей свои эмоции.
– Это малость из всего, что я могу сделать для тебя.
Теперь, когда я знал, что Хезер хочет по-настоящему быть моей подругой, у меня не получалось согнать дурацкую улыбку с лица.
Девушка ничего не ответила, и мне оставалось лишь гадать о том, что происходит у нее в голове.
Прошли долгие минуты прежде чем она снова решилась заговорить.
– Чего ты больше всего боялся в детстве?
– Что меня съедят пираньи, – ответил я, не задумываясь, а Хезер фыркнула от смеха. – Готов поспорить, ты боялась мусоровоза.
– Ты меня раскусил, сладкий. – ответила она, улыбаясь. Я не поверил, и девушка это поняла. - Это был Майкл Джексон.
– Майкл Джексон? - мои губы расползлись в улыбке, которая совсем скоро могла перерасти в смех.
– Да ладно тебе, ты видел его вообще? Для семилетнего ребенка это был такой стресс, когда ему говорили, что его украдет этот стремный мужик. Одни мысли об этом были травмирующими.
– Это были твои родители? Пугали так.
- Нет, - она засмеялась. - Они не настолько жестоки. Это делали Бетти и Дороти.
- В колонию они загремели заслужено, - я усмехнулся.
- Определенно.
Мы ещё немного пошутили о мусоровозах и пираньях, и Хезер сказала, что ей надо закончить шапку, поэтому мы убрали остатки еды, и девушка достала из машины небольшой моток тёмно-синей пряжи и почти законченное изделие.
– Ты будешь завтра на ярмарке? – поинтересовался я, наблюдая как ловко подруга орудует спицами.
– Да, будем с мамой продавать шапки и шарфы, – она улыбнулась так, будто эта мысль действительно приносила ей удовольствие.
– Надеюсь я успею купить у вас что-нибудь.
– Ты льстишь.
– Может быть, – я лукаво улыбнулся. – Приходи завтра попробовать наши печенье и конфеты, мама будет только рада угостить тебя.
– Она делает их сама? – Хезер взглянула на меня, и ее глаза засветились предвкушением.
– Это ее призвание...или несбывшаяся мечта.
Девушка поджала губы.
– Это грустно.
– Зато конфеты вкусные.
– Ты ужасен.
Я усмехнулся, хоть и понимал всю трагедию. Мама не грустила по этому поводу, но, уверен, она только делала вид. Вероятно, глубоко внутри нее все ещё жива мечта о собственной кондитерской.
Мы долго сидели в молчании. Хезер вязала, а я наблюдал за окружавшим нас умиротворением. Здесь было так тихо, что больше не хотелось уходить. Я был готов сидеть на этом месте и смеяться вместе с Хезер до конца времени. Точно так же, как перед камином в гостиной своего дедушки.
В какой-то момент я забоялся, что влюбился в нее. Когда она курила и вязала, я поймал себя на мысли, что мне приносит удовольствие смотреть на то, как она увлеченно занимается своими делами. Она была такой красивой и сосредоточенной в это время. Я видел в ней жизнь, что-то настоящее и нескрываемо большое. Хезер выглядела словно мой лихорадочный сон. Сон о том, чего я так сильно хотел, но боялся признаться даже самому себе. Мне хотелось жить, что-то чувствовать, летать высоко и падать обратно камнем. Я хотел почувствовать эту жизнь с кем-то, в ком находил целый мир. И, кажется, это была Хезер.
Я наблюдал за тем, как она курит. Как дым плавно вытекает из ее бледно-розовых губ. Как она время от времени обхватывает сигарету двумя пальцами с темно-зеленым лаком на ногтях, чтобы сбить пепел, и вставляет обратно. Она казалась ненастоящей. Наверное, именно поэтому я тайно сделал фото этого момента, пока она была увлечена чем-то больше, чем разговорами со мной. Оно останется приятным напоминаем об этом дне на "специфической" стене в моей комнате. Хезер станет ее частью, как и становится частью моей жизни.