Глава 8
Валерий
На следующий день Анжелика вместе со своей подругой отправилась в Большой Театр; я тоже увязался с ними, хотя моя фиктивная жена была категорически против того, чтобы я присутствовал на репетиции. Но я до приторности включил свое обаяние, да еще в присутствии ее матери, ловко воспользовался статусом мужа и в итоге получил «один-ноль» в свою пользу.
Анжелика устроила мне небольшую экскурсию по театру. Я почувствовал себя аристократом на каком-нибудь императорском приеме.
- Предмет особой гордости – это Главное фойе, - рассказывала Анжелика, когда мы поднялись по великолепной парадной лестнице с балюстрадой и оказались на третьем этаже в роскошном пространстве с изысканным лепным декором и тремя огромными люстрами. Зеркала визуально увеличивали пространство и делали его ещё более светлым и воздушным. Пол, выложенный мрамором, благородно блестел в свете люстр, создавая атмосферу элегантности. Стены здесь были окрашены в пастельно-розовый цвет, а потолком служил арочный свод с поразительной росписью.
- Это техника «гризайль», - подсказала Анжелика, когда я смотрел вверх.
- Мне это ни о чем не говорит, - рассмеялся я.
- Это означает, что узор кажется объемным, - пояснила она, как настоящий гид.
- А-а, - я сделал вид, что все понял.
Повсюду висели золотые бра, создавая интересную игру света, огромные окна с алыми драпировками добавляли помещению зрелищности и величественности. Еще здесь стоял роскошный белый рояль, украшенный золочеными узорами и огороженный от посетителей.
- На этом рояле играл сам Сергей Прокофьев, - сообщила Анжелика, с трепетом глядя на инструмент. – А педаль у него в форме лиры.
Интересно, эта информация может мне как-то помочь, чтобы соблазнить ее?
- Поразительно, - отозвался я, почти не глядя на рояль, мне было гораздо интереснее наблюдать за восхищенным выражением ее лица, пока она рассказывала мне о величии Большого театра. Я понял, что она всей душой любила это место.
- Императорское фойе, экспозиционный зал и все остальное посмотришь в другой раз, потому что мне уже пора на репетицию, - сказала она затем.
Мы спустились обратно, а затем нырнули в лабиринт служебных ходов. Анжелика провела нас к своей гримерке, туда, куда обычному зрителю было не попасть. Как же мне льстил этот привилегированный статус.
Гримерная представляла собой квадратную комнату с большим окном, занавешенным шелковой занавеской. В центре комнаты располагался небольшой диванчик, а рядом с огромным овальным зеркалом стоял туалетный столик, заваленный всевозможным гримом, флакончиками и коробочками.
- Уютное местечко, - заметил я, с интересом оглядываясь.
- Здесь происходят чудесные перевоплощения, - отозвалась Анжелика. - А теперь пора в зал. Режиссер и актеры уже ждут меня.
К своему стыду, я никогда не бывал здесь. Легендарный зрительный зал имел торжественный и нарядный вид. Это был исторический зал - сердце Большого театра. Оформление в стиле ренессанса, позолоченное убранство, лепной декор лож и ярусов, алые драпировки, роскошная люстра, украшенная хрустальными подвесками, которой, как успела рассказать Анжелика, было уже 160 лет и которую называли самой красивой в мире - все это вызывало чувство прекрасного.
Мы с Дианой заняли кресла одиннадцатого ряда в партере, мягкие и удобные, обитые красным бархатом. Режиссер Виккентий Петрович быстро отдал кое-какие указания актерам, и затем они начали генеральную репетицию.
Оркестр заиграл оглушительную музыку, которая заполнила собой все пространство вокруг, мягко отражаясь от стен. Первая сцена начиналась с того, как Анжелика пела грустную протяжную песню.
Я не мог оторвать взгляда от сцены. Чистота молодого, но сильного голоса и необыкновенная красота ее талантливой игры совершенно пленили меня и заставили сердце биться быстрее. Анжелика пела так искренне и эмоционально, что мне показалось, будто я попал внутрь нового удивительного мира, о котором раньше даже не подозревал.
Она двигалась с необыкновенной грацией, каждое ее движение было пропитано неподдельными эмоциями. Я еще никогда не видел, чтобы смысл песни выражали так проникновенно и страстно. Каждая нота оседала глубоко в моей душе, теперь я понял, каким необыкновенным искусством является опера. Это была всего лишь репетиция, но такая яркая, что навсегда останется в моей памяти. Я был восхищен талантом Анжелики Ковалевской. Все вокруг исчезло: остались только музыка и мое сознание, захваченное в плен чудесным исполнением.
- Она прекрасно поет, правда? – раздался тихий голос Дианы.
- Да, - отозвался я, как во сне.
- Ты буквально пожираешь ее глазами. Она тебе нравится?
Тут я пришел в себя – я вовсе не собирался признаваться Диане, что да, Анжелика чертовски в моем вкусе. Диана успела заметить, как пристально я следил за каждым движением ее подруги на сцене и сделала свои выводы.
- Ну... - протянул я, не зная, что сказать в ответ. - Да, она вполне симпатичная... - начал я рассуждающим тоном, но Диана перебила меня:
- Вполне симпатичная?! - ее брови удивленно взлетели вверх. - Она же само совершенство!
- Она задиристая колючка! Характер – полный отстой, - пробормотал я. – Почему на сцене она такая милашка, а в жизни только и делает, что пыхтит на меня, как огнедышащий дракон, и ведет себя так, будто ненавидит меня?
- Не вздумай ее обижать. Иначе будешь иметь дело со мной, понял? - пригрозила мне Диана. Ой, как страшно.
- Что же у вас за скрытая агрессия по отношению ко мне? – усмехнулся я.
Когда Анжелика закончила песню, в зале послышались редкие, но искренние аплодисменты, исходившие от нас.
***
Вечером того же дня я забрал у Георгия фотографии с фиктивной свадебной фотосессии. Я спешил в свою комнату, чтобы как следует рассмотреть снимки и проверить, нет ли на них каких-либо недочетов или деталей, позволяющих понять, что свадьба - подвох. Но в коридоре мне встретилась Анна Вавиловна; я тут же спрятал конверт с фотографиями за спину, но от женщины не ускользнуло это движение.
- Что это? - полюбопытствовала она, весело сверкая глазами. – Неужели фотографии?!
- Да, - буркнул я, не зная, что еще сказать.
Едва услышав ответ, Анна Вавиловна нетерпеливо выхватила конверт моих рук, так что мне оставалось только надеяться, что все фотографии получились удачными, не вызывающими ни малейших сомнений в истинности сего брачного союза.
Она ловко вытащила стопку снимков, и на ее лице засияла радостная улыбка.
- Как же мне не терпится посмотреть на эту красоту! - оживленно воскликнула она.
- Да, наконец-то, они готовы! - улыбнулся я, чувствуя себя полнейшим дураком.
- Пойдем в гостиную и посмотрим их там все вместе!
Я поплелся за ней на первый этаж, думая, о том, каким способом Анжелика предпочтет убить меня, ведь она хотела сама отсортировать снимки.
- Люмьер, Анжелика, идемте смотреть фотографии со свадьбы! - обратилась она к мужу и дочери, которые стояли возле рояля и о чем-то беседовали.
Анжелика бросила быстрый вопросительный взгляд на конверт в руках матери, а потом - на меня, но я просто пожал плечами.
Мы дружно разместились на диване. Анжелика села рядом с матерью, то и дело пронзая меня недовольным взглядом. Я подсел рядышком и приобнял ее за плечи. Люмьер расположился рядом с Анной Вавиловной, с большим интересом заглядывая на стопку снимков в ее руках. Сверху лежала фотография наших обручальных колец крупным планом.
- Как интригующе! Та-дам! - Анна Вавиловна вытянула фотографию, на которой мы с Анжеликой стояли в центре зала, держась за руки.
Анжелика
Глядя, как мама перебирает фотографии и каждый раз восклицает с искренним восторгом, я чувствовала себя донельзя отвратительно. Как же это подло - обманывать самого близкого человека! В какой же такой горячке я могла додуматься до этого недостойного поступка?! Потом я вспомнила, что я планировала представить маме всего лишь жениха, а не полноценного мужа. Это все Валерийспутал мне карты. Я посмотрела на него убийственным взглядом, представляя, что из глаз моих выходят горящие лазеры и сжигают его дотла.
- Мне нравится эта, - сказал Валерий, выхватил из рук мамы одну из фотографий и с невероятным удовлетворением, даже злорадством, продемонстрировал ее мне.
На фотографии был запечатлен наш поцелуй. Я мысленно закатила глаза - этот снимок и правда оказался самым эмоциональным. Глядя на фотографию, на которой мы стояли вплотную прижавшись друг к другу, я вновь вернулась в тот момент, когда губы Валерия полностью парализовали мою волю. На этой фотографии не было фальшивого чувства страсти - это чувство, промелькнувшее на пару мгновений, было поймано фотографом в истинном своем облике.
- Фотограф и вправду профессионал своего дела, - согласилась я. - Кажется, придраться не к чему.
- Да, - ответил Валерий и чмокнул меня в щеку. - Надо отдать ему должное. Как и тебе. Ты и вправду призвала весь свой талант. - Последние слова, сказанные полушепотом, поняла только я.
К счастью, никаких недочетов на фотографиях не обнаружилось, и мама с Люмьером нисколько не усомнились в их правдивости.
- Фотографии чудесны, - мама аккуратно убрала их в конверт, после того как все как минимум дважды неторопливо пересмотрели их. - Нужно сложить их в красивый альбом. Если позволите, я сама хотела бы заняться этим.
- Да, конечно, мама, - улыбнулась я.
- Кстати, мне так никто и не сказал дату вашей свадьбы? И я совсем забыла спросить. Когда же вы поженились?
Черт! Я однозначно не была готова к этому вопросу. Во всей этой суете я не догадалась учесть такой важный момент.
- Я...я разве не говорила тебе? - я пыталась выкроить время, мой мозг лихорадочно искал подходящую дату.
- Нет, не говорила, - сказала мама, и перевела вопросительный взгляд на Валерия.
Он незаметно толкнул меня в бок, чтобы я поторопилась с ответом. Надеюсь, он не собирался брать на себя ответственность за дату свадьбы.
- Мы поженились две недели назад, 25 марта, - вдруг заявила я, стараясь сохранить невозмутимый вид.
- Да, это был волшебный день! – подыграл мне Валерий, а потом как-то слишком поспешно поднялся с дивана. - Мне надо срочно позвонить, совсем забыл. Прошу меня извинить.
И он спокойно ушел прочь, предоставив мне самой разбираться с последствиями новой лжи.
- Ох уж эти мужчины! - тихо рассмеялась мама вслед Валерию. - Вечно они забывают такие важные даты. Боюсь даже спросить у тебя, Люмьер, помнишь ли ты точную дату нашего бракосочетания?
- Конечно, помню, - француз крепко обнял свою супругу и ответил ей по-французски.
***
- Все обошлось, - с облегчением сказала я чуть позже, в комнате. - Мама и отчим уверены, что мы с тобой женаты, хотя мы чуть не попались.
- А сколько еще ты намерена продолжать этот фарс? - поинтересовался Валерий, стягивая ботинки.
- Тебе уже надоело изображать женатого человека?
- Пока, нет, ведь к хорошему быстро привыкаешь.
- Если речь о деньгах, то не волнуйся - я обязательно выплачу их в конце месяца. Если понадобится аванс, то можем обсудить этот вопрос...
- Я не требую у тебя денег.
- Не важно, я их все равно выплачу, - с этими словами я прошествовала в ванную комнату и через четверть часа вышла оттуда, переодевшись в просторную шелковую пижаму, которая состояла из штанов и рубашки; вчера мне пришлось сменить свои привычные короткие шортики из-за Валерия.
- Целомудренный наряд для целомудренной девушки, - дразнящим тоном произнес Валерий, развалившись в кресле. - Тебе пойдет на пользу, если ты перестанешь себя вести как пансионерка из монастыря.
- В моей комнате будет спать совершенно чужой мне человек, и я не намерена выставлять ему себя на показ. Ты уже дал мне понять, что иногда в твоей голове возникают не самые благочестивые мысли. Ты меня понял?
- Да, - отозвался он, и уголки его губ расползлись в странной улыбке. - Только не надо делать такое угрожающее лицо, как будто ты удав перед кроликом.
- Ты не очень похож на кролика, ведь кролики - весьма милые создания, а тебя милым не назовешь.
- Почему ты так настроена против меня? Чем я тебе не угодил, ведь я вовсе не урод и не больной.
- Дело не в этом, - тихо прошептала я.
- Тогда в чем, потрудись объяснить, пожалуйста.
Я промолчала, хотя ответ был прост: я ненавидела светлые волосы Валерия, напоминавшие мне о боли первой любви. Каждый раз, когда я смотрела на Валерия, перед глазами появлялся образ Максима, и воспоминания кинжалами вонзались в мое сердце.
Я забралась в свою постель, а Валерий улегся на матрас, постеленный на полу.
- Ты заперла дверь на ключ? – вдруг раздался в темноте его напряженный голос.
- Не помню, - ответила я.
- Вспоминай скорее, потому что я слышу шаги в коридоре... Они приближаются... - прошептал Валерий, настороженно прислушиваясь.
- Валерий, кажется, я забыла запереть дверь.
- Теперь поздно! - сказал он, вскакивая и ловко пряча матрас под кровать.
Затем он быстро запрыгнул ко мне в постель и обнял меня за плечи. Я посмотрела на него с недовольством, понимая, что вынуждена терпеть этот маскарад. Еще я успела заметить, что на нем, кроме боксеров ничего не было! Со мной под одеялом сидел полуголый парень и прижимался своими бедрами к моим. От одной этой мысли тело загудело от напряжения, а по позвоночнику пробежался электрический заряд.
Через мгновенье послышался стук в дверь и раздался голос мамы, отвлекая меня от волнующей близости мужского тела.
- Да, входи, мама, - разрешила я.
Она вошла в комнату и улыбнулась, увидев в нас ну просто идеальную пару. От нежности, проскользнувшей на ее лице, мне снова стало не по себе из-за обмана. Может быть стоит рассказать ей всю правду, пока не слишком поздно?
- Я пришла пожелать вам спокойной ночи, мои дорогие, - голос мамы так звенел от счастья, что я отбросила эту идею.
Она восхищалась увиденной картиной еще с минуту, вводя меня в очередное смущение – да, у мамы отлично получалось добавлять пороха. Когда же она ушла, я повернулась к Валерию и демонстративно указала ему рукой на пол.
- Уже прогоняешь меня? - он сощурился, скользя кончиками пальцев по моей спине.
- Твоя помощь больше не пригодится, - я нахмурилась, стараясь не обращать на ощущения, которые вызывали теплые прикосновения его руки к моей коже.
- Как жаль, а ведь я только вжился в свою роль любящего мужа, - он нарочито тяжко вздохнул. - Теперь мне придется играть роль верной собаки, спящей у ног своей хозяйки, а мне это совсем не по нраву.
- Мне тоже не по нраву, что ты меня притесняешь. Ступай на свое место! - я с усилием оттолкнула его от себя.
Засмеявшись, он сполз на пол и неподвижно распластался там.
- И будь добр, закрой дверь.
- Закрой сама, - отозвался он.
- Но тебе ближе, - отрезала я.
- Однако тебе тоже не так далеко, - отпарировал он.
- Ты просто невыносим, - процедила я сквозь зубы, отбрасывая одеяло и поднимаясь с кровати.
- А ты неженственна в этой мешковатой пижаме, - усмехнулся он, провожая меня пристальным взглядом.
Я повернула ключ в замочной скважине и хмыкнула на последнее замечание Валерия.
- Ты собираешься спать вот так, на голом полу? - сухо осведомилась я, видя, две голые ноги, торчащие из-за кровати. Валерий не вытащил свой матрас из-под кровати.
- Ты хочешь пригласить меня к себе? - вкрадчиво спросил он, облокотившись об край кровати.
- Вот уж никогда! - воскликнула я, выключила свет и одним резким движением накрылась одеялом.
Через несколько минут я услышала шорох и возню и поняла, что Валерий вытаскивает свой матрас из-под кровати - видимо, ему надоело валять дурака.
______________________
Фотографии Большого Театра: