Руби
Руби
Моя жизнь поделена на цвета.
Зеленый - важное!
Бирюзовый - школа.
Розовый - организационный комитет Макстон-холла.
Фиолетовый - семья.
Оранжевый - питание и спорт.
То, что я должна сделать сегодня: фиолетовым (сфотогра-фировать Эмбер в новом прикиде), зеленым (купить ручки), бирюзовым (попросить у миссис Уэйкфилд учебные материалы для работы по математике). Самое приятное на свете занятие - отмечать галочкой в моем списке то, что сдела-но. Иногда я специально записываю задания, которые давно закончила, чтобы вечером их отметить. Для этого я использую незаметный светло-серый цвет, чтобы не чувствовать себя совсем жуликом.
Если открыть ежедневник, можно увидеть, что мои будни состоят из зеленого, бирюзового и розового цветов. Но ровно неделю назад, в начале нового учебного года, я стала использовать особую ручку:
Золотой - Оксфорд.
Первая задача, выделенная новым цветом, звучала так:
Взять у мистера Саттона рекомендательное письмо.
Я провела пальцем по блестящим буквам. Остался всего лишь год. Последний год в колледже Макстон-холл. Мне совсем не верится, что впереди меня ждет что-то новое.
Пройдет каких-то 365 дней, и я буду гордо сидеть на семинаре по политологии и слушать самых образованных в мире людей.
Во мне все кипит от волнения при мысли о том, что уже совсем скоро я пойму, исполнится ли моя самая заветная мечта. Справлюсь ли я, смогу ли учиться. В Оксфорде.
В моей семье еще никто не получал высшего образова-ния, но я-то знаю: напрасно родители неохотно улыбну-лись, когда я впервые объявила им, что хочу изучать фило-софию, политологию и экономику в Оксфорде. Мне тогда было семь.
Но и сейчас - десять лет спустя - мои намерения не из-менились, а до цели уже и рукой подать. Мне по-прежнему кажется, что я сплю, ведь все зашло так далеко. Я то и дело ловлю себя на мысли, что до сих пор боюсь вдруг проснуться и осознать, что хожу в свою старую школу, а не в знаменитую Макстон-холл - самую престижную частную школу в Англии.
Я взглянула на часы, висящие в классе над массивной деревянной дверью. Еще три минуты. Задания, которые мы должны сегодня выполнить, я сделала вчера вечером, и теперь мне оставалось только ждать конца урока. Я нетерпеливо дрыгала правой ногой, за что моментально получила кулаком в бок.
- Ай. — Я зашипела и хотела ударить в ответ, но Лин была проворнее и увернулась. У нее невероятные рефлексы.
Думаю, все благодаря тому, что она еще с начальной школы брала уроки фехтования. Там ведь так и надо колоть - бы-стро, как кобра.
- Прекрати дергаться, - сказала она в ответ, не отрывая взгляда от своего исписанного листа. - Ты дико нервируешь.
Это меня удивило. Лин никогда не нервничает. По крайней мере не настолько, чтобы в этом признаться или как-то это показать. Но сейчас я и впрямь заметила в ее глазах ка-кую-то тревогу.
- Прости, я уже не могу. — Я продолжила гладить кон-чиками пальцев золотые буквы. За последние два года я сде-лала все, чтобы держаться вровень с одноклассниками. Чтобы стать лучшей. Чтобы все увидели, что я достойна учиться в Макстон-холле. А теперь, когда начался процесс подачи документов в университеты, я просто умираю от волнения.
И то что с Лин, по-видимому, творится то же самое, немного радует.
- Ну что, плакаты наконец доехали? - спросила Лин. Она покосилась на меня, и черная прядь волос упала ей на лицо.
Она нетерпеливо смахнула ее со лба.
Я отрицательно покачала головой:
- Еще нет. Сегодня после обеда обязательно привезут.
- О'кей. Развесим их завтра после биологии?
Я указала на соответствующую розовую строчку в моем ежедневнике, и Лин удовлетворенно кивнула. Я опять посмотрела на часы. Еле удержалась, чтобы снова не начать дрыгать ногой.
Вместо этого принялась потихоньку раскладывать разноцветные ручки. Они все должны лежать ровно в ряд, и это занятие занимает меня на какое-то время.
Но золотую ручку я не убрала, а засунула под узкую резинку ежедневника. Я повернула ее колпачок, чтобы он смотрел вперед. Только так я чувствовала, что все правильно.
Когда звонок наконец прозвенел, Лин быстро вскочила с места. Я с удивлением взглянула на нее.
- Не смотри так, — сказала она, вешая сумку на плечо. —
Ты первая начала!
Я ничего не ответила, лишь ухмыльнулась и собрала свои вещи.
Мы с Лин первыми вышли из класса. Быстрым шагом пересекли западное крыло Макстон-холла и свернули налево в коридор. В первые недели обучения я постоянно путалась в огром-ном здании и не раз опаздывала на уроки. Мне было ужасно стыдно, хоть учителя и уверяли меня, что такое в Макстон-хол-ле случается со всеми новенькими. Школа напоминала замок: пять этажей, южное, западное и восточное крыло и три отдельных корпуса, в которых проходили уроки музыки и информа-тики. Бесконечные повороты и ответвления, в которых легко заблудиться. А тот факт, что не каждая лестница приведет тебя на соседний этаж, некоторых мог привести в отчаяние.
Но, поплутав несколько раз по школе, теперь я знала ее как свои пять пальцев.
Я уверена, что смогла бы найти дорогу к кабинету мистера
Саттона с завязанными глазами.
— Мне тоже надо было попросить мистера Саттона написать рекомендательное письмо. - Проворчала Лин, пока мы шли вдоль коридора. Высокие стены справа от нас были украшены венецианскими масками - арт-проект выпускни-ков прошлого года. Я уже как-то останавливалась, чтобы полюбоваться этими затейливыми вещами.
- Почему? - спросила я и мысленно наметила, что надо попросить убрать эти маски в надежное место, потому что в выходные мы развесим здесь афиши для вечеринки «Сно-ва в школу».
- Мистер Саттон хорошо к нам относится с тех пор, как мы в прошлом году организовали выпускной вечер, и он зна-ет, какие мы активные и как вкалываем. И к тому же он мо-лодой, амбициозный, и сам не так давно закончил Оксфорд.
Господи, по щекам бы себя отхлестала за то, что эта идея не пришла в голову раньше.
Я похлопала Лин по плечу.
- Миссис Марр тоже училась в Оксфорде. И вообще, мне кажется, что там выше ценится рекомендация от учителя, у которого побольше опыта, чем у мистера Саттона.
Она недоверчиво покосилась на меня.
- Ты уже жалеешь, что обратилась к нему?
Я пожала плечами. Мистер Саттон в конце прошлого учебного года случайно узнал, как сильно я мечтаю попасть в Ок-сфорд, и предложил спрашивать у него все, что меня интере-сует. И хоть его специализация отличалась от той, к которой я стремлюсь, он смог дать мне уйму полезной информации, которую я жадно впитывала и аккуратно заносила в свой ежедневник.
- Нет, - ответила я наконец. - Уверена, он знает, что надо писать в рекомендательном письме.
• В конце коридора Лин нужно было сворачивать налево.
Мы договорились созвониться позже и быстро попрощались.
Я посмотрела на часы: 13.25, и прибавила хода. Прием у мистера Саттона назначен на половину второго, и мне совсем не хотелось опаздывать. Я понеслась вдоль высоких ренессанс-ных окон, сквозь которые в коридор сочился золотой сен-тябрьский свет, и протиснулась через группу учеников, оде-тых, как и я, в темно-синюю школьную форму.
Никто не обращает на меня внимания. Так заведено в Макстон-холле. Хоть мы все и носим одинаковую форму - юбки в сине-зеленую клетку для девочек, бежевые брюки для мальчиков и темно-синие пиджаки для всех - невозможно не заметить, что я тут совершенно не к месту. Они все ходят в школу с дизайнерскими сумками, а мой рюкзак цвета хаки в некоторых местах прохудился настолько, что вот-вот порвется. Я делаю вид, что мне все равно, и стараюсь не за-мечать, что многие здесь ведут себя так, словно школа при-надлежит им лишь потому, что они родились в обеспеченных семьях. Для них я невидимка, и я делаю все для того, чтобы так оно и было. Только не привлекай к себе внимания. До сих пор это работало.
Опустив глаза, я прошла мимо школьников и поверну-ла направо. Третья дверь слева - кабинет мистера Саттона.
Между двумя дверьми в коридоре стояла массивная деревянная скамья. Я перевела взгляд с нее на свои часы и обратно.
Оставалось еще две минуты.
Будучи не в состоянии выдержать ни секунды больше, я решительно разгладила юбку, поправила жакет и провери-ла, на месте ли галстук. Затем подошла к двери и постучалась.
Ответа не последовало.
Вздохнув, я уселась на скамью и стала смотреть по сто-ронам. Возможно, он решил принести себе что-нибудь пере-кусить. Или пошел за чаем. Или за кофе. На это предполо-жение меня натолкнула мысль, что утром мне не следовало переедать. Я и без того была слишком взволнована, но мама наготовила слишком много, не хотелось ее обидеть... Когда я снова посмотрела на часы, то увидела, как трясутся мои руки.
Половина второго. Минута в минуту.
Я снова оглядела коридор. Никого.
Может быть, я постучала недостаточно сильно. Или (от этой мысли у меня участился пульс) ошиблась. Вдруг наша встреча назначена не на сегодня, а на завтра. Я лихорадочно расстегнула молнию рюкзака и достала оттуда еже-дневник: все верно.
С некоторым недоумением я закрыла рюкзак. Обычно я не такая рассеянная, но мысль, что при подаче заявления что-то пойдет не так и из-за этого я не поступлю в Оксфорд, сводила с ума.
Я заставила себя успокоиться, затем решительно встала, подошла к двери и снова постучала.
На этот раз я услышала шум. По звуку было похоже, будто что-то упало на пол. Я аккуратно открыла дверь и загля-нула в комнату.
Сердце у меня остановилось.
Я правильно услышала.
Мистер Саттон был на месте.
Но... он был не один.
На письменном столе сидела девушка и страстно целовала мистера Саттона. Он стоял у нее между ног, прижимая к себе ее бедра. В следующей миг он схватил незнакомку крепче и притянул ближе, на край стола. Она тихо застона-ла, когда их губы снова слились, и зарылась руками в его темные волосы. Я не могла понять, где заканчивается один из них и начинается другой.
Я очень хотела отвести взгляд. Но не получилось. Не по-лучилось, когда он залез руками ей под юбку. Не получилось, когда я услышала его тяжелое дыхание и когда она застонала
«Боже, Грэхем».
Когда я наконец опомнилась от шока, то не могла вспом-нить, как передвигать ногами. Я споткнулась о дверной по-рог, и дверь распахнулась и ударилась об стену. Мистер Саттон и девушка отпрянули друг от друга. Он резко обернул-ся и увидел меня испуганную. Я открыла рот, чтобы быстро извиниться, но единственным, что смогла выдать, был сухой кашель.
- Руби, - ахнул мистер Саттон. Волосы у него были растрепаны, верхние пуговицы на рубашке расстегнуты, лицо красное. Он показался мне таким чужим, совсем не похожим на моего учителя.
Я почувствовала, как краснеют щеки.
- Я... простите. Я думала, мы договорились...
Тут девушка повернулась, и фраза застряла у меня в гор-ле. Я раскрыла рот, и леденящий холод пронзил мое тело.
Я уставилась на нее. В ее бирюзовых глазах читалось не меньшее удивление. Она резко отвернулась, потом посмотрела на свои дорогие туфли на шпильке, скользнула взглядом по полу и наконец беспомощно остановилась на мистере Саттоне - Грэхеме, как она только что называла его и сто-нала.
Я знала девушку. Особенно ее золотистый, идеально завитой хвост, постоянно болтающийся передо мной на уро-ках истории.
На уроках мистера Саттона.
Школьница, которую только что тискал мой учитель, была Лидия Бофорт.
Моя голова закружилась. Кроме того, я боялась, что в любой момент меня могло стошнить.
Я таращилась на них обоих и пыталась стереть из головы эти последние минуты - но это было невозможно. Я прекрасно все понимала, мистер Саттон и Лидия тоже все пони-мали, это стало видно по их шокированным лицам. Я сдела-ла шаг назад, протянув руку, мистер Саттон тоже шагнул ко мне. Я снова споткнулась о порог и еле-еле удержалась на ногах.
- Руби, - начал он, но шум в ушах становился все громче.
Я развернулась и бросилась прочь. Я слышала, как мистер
Саттон снова окликнул меня, на сей раз громче. Но я просто бежала. Дальше. Еще дальше.