1 часть
Воздух в огромном помещении, где проходила "Игра в прятки", был пропитан липким ужасом. Десятки людей, словно загнанные звери, метались по комнате, пытаясь найти команду на предстоящую игру. Ен Хи, ее сердце бешено колотилось в груди, сжала в руке ключ – ее шанс на выживание, возможность спрятаться. Но ее взгляд то и дело возвращался к Нам Гю, который стоял чуть поодаль, лениво теребя в руках нож. Убийца.
Нам Гю. Его харизма была обманчива, как ядовитый цветок. Высокий, но с какой-то извращенной грацией движений, он казался живым воплощением опасности. Его глаза, то помутневшие от следов недавнего употребления чего-то запретного, то внезапно прояснявшиеся, выдавали глубоко засевшую жестокость. Ен Хи знала, что за этой внешней привлекательностью скрывается чистый, неразбавленный садизм.
Громкий, женский голос пронзил воздух, сигнализируя о начале. Ен Хи сорвалась с места, едва не споткнувшись, и бросилась в один из многочисленных проходов. Ее легкие горели, а мысли путались. Она бежала, наугад сворачивая за углы, мимо темных коридоров и дверей, пока наконец не влспользовалась ключом. Открыв дверь, она наткнулась на глухую стену. Тупик. Паника ледяной волной захлестнула ее. Она была в ловушке.
Где-то вдалеке послышались крики – игра уже набирала обороты. Ен Хи зажала рот рукой, чтобы заглушить собственные рыдания. Затем, почти неслышно, дверь, в которую она вошла, медленно, скрежеща петлями, начала открываться. Тень скользнула в проем, и в тусклом свете ламп проступил силуэт Нам Гю. Он не спешил, словно смакуя момент, его фигура медленно заполняла проход.
Ен Хи отшатнулась, прижимаясь к холодной стене.
– Нет… Пожалуйста… Не убивай меня… — ее голос был едва слышным шепотом, прерывающимся от страха. Слезы текли по щекам, размывая контуры его лица.
Нам Гю остановился в нескольких шагах от нее. Его взгляд был тяжелым и оценивающим, словно он прикидывал стоимость ее жизни. Затем, к ее изумлению, он протянул руку. Не резким жестом, а скорее ласковым, он коснулся ее волос, провел пальцами по лбу и медленно опустил ладонь на ее щеку.
– Убивать? Зачем сразу так? — его голос был низким, вкрадчивым, почти нежным, но в его глубине таилась стальная угроза. — У тебя есть чем расплатиться, Ен Хи, – его палец скользнул от ее щеки к губам, затем к подбородку, приподнимая его. – Твоим телом, например.
Слова повисли в воздухе, словно молот, обрушившийся на ее надежды. Выбора не было. Она посмотрела в его глаза, где плясали огни безумия, и поняла, что это единственный шанс. Шанс не умереть сейчас, в этой темной ловушке. Она кивнула, слезы продолжали течь, но в них уже не было отчаяния, лишь безропотная покорность.
Нам Гю улыбнулся, его улыбка была одновременно жуткой и завораживающей.
– Хорошая девочка.
Он опустил ее подбородок и медленно, властно, подтолкнул ее к стене. Открыв дверь полностью, он окинул взглядом тупик, словно убеждаясь, что их никто не потревожит. Затем он снова повернулся к ней, его глаза горели.
– Снимай, — прошептал он, ножом, как указкой, показывал на ее одежду, но в его голосе не было просьбы, лишь приказ.
– Тут же.. Камеры.
– Мы в слепой зоне, моя дорогая Ен Хи, смотри, – он повернул голову в сторону камеры, вскидывая рукой с ножом в ту сторону. – Она повернута вправо. Снимай.
Ен Хи дрожащими руками принялась расстегивать свою униформу. Ткань, скользящая по коже, ощущалась чужой и холодной. Нам Гю наблюдал за ней, его взгляд был прикован к каждому движению, и в нем читалось голодное нетерпение.
Когда ее верхняя часть униформы упала на пол, он сделал шаг, сокращая расстояние. Его руки, неожиданно ловкие, легли ей на плечи, затем скользнули вниз, легко сбрасывая с нее нижнюю часть. Она стояла перед ним обнаженная, дрожащая от холода и страха.
Нам Гю провел ладонью по ее руке, его прикосновение было легким, почти ласковым, но в нем чувствовалась скрытая сила. Он приблизился, и ее глаза расширились, когда он наклонился и поцеловал ее. Это был не нежный поцелуй, а требовательный, властный, проникающий глубоко. Его губы были горячими и напористыми, и она почувствовала привкус чего-то терпкого, возможно, табака или остатков его наркотического дурмана. Он вплел пальцы в ее волосы, слегка оттягивая ее голову назад, углубляя поцелуй, пока Ен Хи не начала задыхаться.
Его руки двинулись по ее телу, исследуя каждый изгиб, каждый сантиметр ее кожи. Они были грубыми и цепкими, но в то же время удивительно точными. Он провел пальцами по ее бедрам, задерживаясь на талии, а затем крепко обхватил ее ягодицы, притягивая к себе. Она почувствовала его твердость сквозь тонкую ткань его брюк.
Нам Гю отстранился, чтобы посмотреть на нее. Его глаза были прищурены, зрачки расширены.
– Такая напуганная… Это хорошо, — прошептал он, его голос был хриплым. Он схватил ее за запястья, прижимая их к стене над ее головой, и прижал свое тело к ее. Ен Хи почувствовала холод бетона на спине и горячее дыхание Нам Гю на своей шее.
Он начал медленно двигаться, его тело прижималось к ее, создавая трение. Каждое его движение было рассчитано, чтобы вызвать у нее максимальное напряжение, чтобы она чувствовала себя полностью во власти его воли. Он наклонился и провел языком по ее чувствительной коже за ухом, затем прошептал:
– Чувствуешь, как дрожишь? Это от предвкушения, не так ли?
Ен Хи не могла ответить, лишь хныкала, чувствуя, как ее тело предает ее, подчиняясь его движениям. Он откинул лезвие в сторону и опустил одну руку, чтобы крепко сжать ее бедро, а другую поместил между ее ног, нащупывая ее влажную, готовую к нему плоть. Она вздрогнула, когда его палец проник внутрь, медленно, дразняще.
– Уже ждешь меня? — его голос был полон насмешки, но в нем слышалась и доля нетерпения. Он отпустил ее руки, но она уже не могла сопротивляться, ее ноги подкашивались.
Он подхватил ее, приподнял, и она инстинктивно обхватила его талию ногами. Нам Гю прижал ее к стене, и одним уверенным движением вошел в нее.
Ен Хи вскрикнула, ее голос эхом отлетел от стен тупика. Это было больно, грубо, но под болью уже начинало проступать что-то другое – шок, отчаяние, смешанное с извращенным облегчением от того, что она еще жива. Нам Гю двигался мощно, безжалостно, его дыхание стало тяжелым. Он не заботился о ее комфорте, лишь о своем удовольствии, наблюдая за ее реакцией, за ее гримасой боли и покорности.
В какой-то момент он замедлился, его движения стали чуть мягче, и он снова наклонился к ее уху.
– Видишь? Это не так страшно, как ты думала, да? — прошептал он, его голос вернул себе прежнюю вкрадчивость. Но затем он снова усилил темп, переходя к более резким и глубоким толчкам. Он сжимал ее бедра, заставляя ее впиваться ногтями в его спину.
Движения Нам Гю становились все более неистовыми, он впивался пальцами в ее талию, прижимая ее к себе. Ен Хи чувствовала, как весь мир сужается до этой тесной, душной комнаты, до его сильного тела и до боли, которая пронзала ее насквозь. Она закрыла глаза, пытаясь отстраниться, забыться, но его голос, его прикосновения не давали ей этого сделать.
Нам Гю издал хриплый стон, и его движения достигли кульминации. Он крепко обнял ее, уткнувшись лицом в ее шею, а затем расслабился. Через несколько секунд он отстранился, его глаза снова помутнели, но на губах играла та же ехидная ухмылка.
– Можешь идти, — сказал он, его голос был холоден, как лед.
Он опустил ее на пол. Ен Хи стояла, пошатываясь, чувствуя себя опустошенной, униженной и разбитой. Она посмотрела на свои смятые униформы на полу, затем на Нам Гю. Он уже поправлял свои волосы, его лицо было непроницаемым.
Внезапно раздался очередной крик, совсем близко. Игра продолжалась. Нам Гю повернулся к выходу из тупика, бросив на Ен Хи последний, равнодушный взгляд.
– Не задерживайся. Игра еще не окончена. До встречи.
Ен Хи осталась одна в тупике, дрожащая, растерянная. Ее тело болело, но самым острым было чувство потери, унижения и отвращения к себе. Она выжила. Но какой ценой. Подняв свою одежду, она надела ее, чувствуя, как каждый кусочек ткани давит на ее измученную кожу. Ей нужно было идти. Нужно было прятаться. Но теперь она знала, что за этим выживанием таится другая, куда более страшная игра. И ее правила диктовал не главный игрок, а тот, кто только что отпустил ее, не убив, а сломав ее дух.