Начало
Я зачарованно смотрю на разбитое колено. Кровь струится вниз, стекает на пол и образовывает лужу.
Почему я не теряю сознание?
Где-то в далеке слышится голос мамы:
- Господи, лучше бы ты дальше болел, Денис!
Денис? Звезденко? Что он делает у меня дома?
Потом все, как в тумане. Кровь теперь течет целым ручьем. Во рту образовался привкус соленого металла. Начинает тошнить. Глаза закрываются.
Вдруг дверь в комнату открылась. На пороге появился Его Высочество Звезденко Денис Дмитриевич.
- Света, тебя мама зовет, - бросает он как всегда с каким-то принебрежением и, в то же время, с теплом.
Голос Дениса звучит отдаленно. Запах его одеколона, который всегда был еле уловим, сейчас вообще не чувствуется. Все очень далеко. Будто не здесь, не со мной, не рядом. Стук моего сердца отчетливо слышен в висках.
Мой "друг" собирается уйти. Нет! Я же не встану сама. Я парализована.
- Помоги мне... - тихо шепчу я, протягивая руку.
Внезапно все падает, и через мгновение я вижу обеспокоенное лицо мамы.
Это всего лишь сон?
Ответ не сразу понятен. Я уже в сотый раз оглядываю свою комнату. Милые желтые обои с мишками, светлая персиковая мебель, натяжной белый потолок, яркая лампа – все это сейчас выглядит как-то по-другому. Будто краски стали насыщеннее и ярче.
Что со мной произошло?
Мама кричит что-то про "скорую" папе и дает телефон. Потом она видит, что я пришла в себя, видит мой вопросительный взгляд и гладит по голове, приговаривая:
- Все хорошо, моя девочка... Ты просто упала в обморок. Ты меня слышишь? Голова не кружится?
Я киваю. Мама начинает плакать. Она обнимает меня, целует в лоб и звонит своей куме и подруге. После нескольких долгих гудков слышится мягкий и приятный голос тети Иры:
- Да, Леночка?
- Ира, ну можешь говорить, что я плохая мать. Я повела ее купаться, и она потеряла сознание прямо в ванной. Сейчас пришла в себя.
Терапевт замолчала на несколько секунд, после чего спросила:
- Лена, ты нормальная?
Мама засмеялась и, поцеловав меня в лоб, вышла из комнаты. Папа, до этого молча стоявший возле окна, покинул помещение вслед за ней, выключив свет.
После обморока сна не было ни в одном глазу. Я лежала с открытыми глазами, не двигаясь и не издавая ни единого шороха. Но все же, было ощущение, что кто-то рядом. Будто кто-то просверливает во мне дырку. Напряжение в воздухе росло. Чтобы хоть как-то успокоиться, я взяла телефон и открыла сборник своих стихов. Мертвую тишину нарушил мой шепот:
- Ария ночи. Звезды. Луна.
Я. Парк. Падают листья.
Любовь. Цветы и весна. С
Юмором ты мне говорил, что изменился...
Будь все проклято! К черту
И звезды, и книги, и доброту!
Любила я тебя,
А ты любил другую.
Тебе хочу сказать в начале февраля:
- Еще... Хотя нет. Уже не ревную.
Была любовь. Тогда
Я видела в тебе добро,
Гад. Но сейчас потеряла тебя навсегда.
А ты все пытайся проникнуть мне в сны.
Добра я уже не вижу в тебе, прости...
Мое любимое стихотворение. Корявое, местами без рифмы, без созвучия, но оно всегда помогало успокоиться. Почувствовать себя сильнее. Встречать трудности гордо. Правда, когда я вспоминаю того человека, которому я написала этот акростих, мое сердце дрожит от боли. Но лучше я сохраню все это в тайне и расскажу чуть позже. Когда придет время для этого. Просто запомните, что существует такой человек – Денис Звезденко, которому, в целом, и посвещается этот акростих.
От воспоминаний на глаза навернулись горькие слезы. Вдруг кто-то сзади прошептал мне прямо на ухо:
- А я любила тебя, гад... Мило...
Я повернулась. За стеклом сиял бледный диск луны. Его луч робко вкрадывался в комнату, осваивался там и уже смело обступал все предметы в ней, начиная от большого шкафа и заканчивая маленькой брошкой - подарком погибшей сестры.
Нет, никого. Но я точно уверена в том что слышала нахальный, властный, мужской голос. Видать совсем из ума выжила.
На этом моменте я все же легла в кровать и, на удивление, очень быстро заснула.