*
Вдали от Сикстинской Капеллы, рассказывающей прекрасную историю, не близко к огромным цехам и старинным замкам. В отдалении от шумных трактиров и улиц, подальше от всей земной суеты, в небольшом палаццо во все свои струны плакала лютня. Звуки её души гуляли по безлюдным каменным коридорам, заглядывали в приоткрытые двери, стучали окнами, заполняли опустевшие бокалы. Они птицей вылетали из сводов помещения, мышами выползали из тёмных щелей. Песнь лютни вырывалась в сад, гуляла по его закоулкам, останавливалась возле зарослей шиповника, любовалась его цветами. Она задерживалась возле деревьев и колыхала их листву, падала к самой траве и нежно касалась её, парила возле ограды и вслед за пыльными колёсами карет уплывала по дорогам Италии.
Эти тихие переливы струн проникали в сердца сидящих за столом мужчин, а один из них не прекращая говорил почти шёпотом: «... и страх заполнил вокруг все пространство: всякий лист, всякий камень, всякую пылинку. Обернусь, а за спиной моей стоит Архангел и смотрит вниз, а прямо под его ногой лежит отрубленная голова Командира. Его глаза открыты и с жаждой смотрят на сверкающий опал, вставленный в рукоять меча, который держит Архангел. Поднимая глаза от головы мертвеца, вижу, что меч держит девушка. Она смотрит на покойника, словно наслаждаясь видом его смерти, и тут переводит свой взгляд на меня. Смотрит, да так смотрит, как волк скалится на добычу, пронзает меня взглядом насквозь, будто хочет что-то услышать от меня. Я весь стою остолбеневший и слова сказать не могу. Вдруг замахнётся она на меня этим мечом... тут я и проснулся, весь в холодном поту. Потянулся я за водой, а моя Беатриче видно убрала кувшин. Сижу я на постели растрёпанный... И видится мне с того дня та девушка везде. Чем-то на Бьянку похожа, но не знаю чем...»
- Ну и приснится же тебе такое, Антонелло - усмехаясь сказал другой мужчина. Он ещё раз взглянул в опустевший бокал и вздохнул переводя взгляд на каменные потолки зала - А не везёт ли наш Командир меча с опалом, а, Чезаре?
Чезаре, погружённый в свои великие думы музыкой лютни, нехотя поднял голову и томно взглянул на приоткрытые окна:
- Да эта мерзкая крыса что только к своим рукам не приберёт... Эх, вот это животное придёт к тебе, начнёт рассказывать свои фацеции, да и стащит чего. Вот у Ханса стащил биретто чтоб его червь проклятый. Ханс только поутру заметил, а он уже далеко был этот ваш Командир. А про меч с опалом уже многие знают, но ты-то откуда знаешь, Лодовико?
- Вчера. От скуки в трактир заглянул...вот там и услыхал...кхм... А откуда везёт?
- Из Византии...на корабле.
- А меч, откуда он взял?
Чезаре вздохнул и отправил в полёт дохлую муху, скончавшуюся несколько дней назад, попав ею на тарелки из под свинины.
- Да кто его знает его, змия этого. Украл небось у кого, сунул в кассоне и обмотал какой-нибудь вестидо, чтоб не нашёл никто. Ему же, скользкому, всё с рук сходит...
- Ну да уж - прокряхтел Лодовико и лениво откинувшись на спинку стула, стал бормотать мелодию какой-то скучной песенки.
Чезаре перебирая костяшками пальцев, постукивал по столу и бесцельно глядел на ветку шиповника, которая стучала по запылённому окну. Толстенький Лодовико покачиваясь на стуле, катал по столу бокал и изредка кряхтя, морщил нос. Антонелло совсем поник, но чтобы хоть чем-то заняться, он пытался посчитать пятна от разных гадостей на ковре. Только молоденькая Лаура играла на лютне и создавала вялое, но хоть какое-то подобие жизни в палаццо.
Антонелло со вздохом окинул взглядом зал и остановился на портрете незнакомого ему вельможи. Юноша печалился от того, что его друзья не поняли его и не помогли ему понять, кто та девушка из сна и что всё это значит. Им без разницы, что он падает в тёмную бездну наполненную суетой. Что он застрял, запутался в этом пугающем сне и этот меч из Византии так и тянется чтобы отрубить ему голову и запачкать кровью прекраснейший опал. Антонелло поднял глаза на освещённое светом пятно на полу, откуда слышалась музыка, и замер.
Он увидел, как на лютне играет девушка из его сна, как она водит тонкими пальцами по струнам и с лёгкой улыбкой рассматривает голову Командира. Юноша вскочил со стула, чуть не уронив его. Но коричневые, гладко убранные назад волосы той таинственной незнакомки окрасились в цвет пшеницы, стоило юноше внимательно посмотреть на обладательницу музыкального инструмента. Он понял, что все ему показалось и это прекрасная Лаура спокойно перебирает ноты очередной унылой песенки. Чтоб сделать своё неуместное, резкое движение менее заметным и вызывающим, Антонелло направился к стоящему неподалёку дрессуару и стал открывать его дверцы.
- Полно тебе, полно друг мой. Ничего не найдёшь в этом мерзком палаццо - кряхтел Лодовико и наклонившись над столом стал трепать свои чёрные волосы - ох уж эти игры...совсем денег больше нет... совсем... ну хоть моя Изольда осталась - он пахнул на девушку сидящею неподалёку - вон сидит, играет, красавица.
Женщина слегка поморщила нос, приподняла брови и слегка отвернула голову, но продолжала играть.
- Лаура...её зовут Лаура - тихо прошептал Чезаре, слегка наклоняясь к Лодовико.
- Ах! Лаура! Ну, прости меня, дурака, прости - стал извиняться толстяк. Он хотел встать, чтобы раскланяться перед дамой, но завалился назад и стал хохотать, изредка повторяя имя молодой мадонны.
Антонелло принялся бесцельно ходить по зале и осматривать его пыльные полы. Он заглянул под какую-то мебель и достал из под неё почти засохшую розу. Юноша повертел её в руках, осматривая со всех сторон, все ещё продолжая думать о своём сне. Он оторвал парочку лепестков и листков для более приглядного вида, запихнул мусор обратно под мебель и под продолжающийся хохот Лодовико направился к женщине.
- Не сердитесь Вы на него, о прекраснейшая Лаура. Перепутал он, с кем не бывает - сказал мужчина, вставши на одно колено перед девушкой и слегка улыбаясь, протянул её розу.
Молодая особа отложила лютню в сторону и худенькими пальчиками взяла розу, стараясь не уколоться её шипами. Она ласково улыбнулась и кокетливо посмотрела на юношу из-под полузакрытых век, на что предмет её секундного обожания просто поднялся с колен, и более не вынося снедания этих сводов, пошёл по каменным коридорам. Женщину это нисколько не огорчило, и она принялась разглядывать цветок, вертя его в своих грациозных ладонях.
-Отчего затихла музыка? - опять кряхтел Лодовико - играй уже, Виоланта, и так скука смертная...
-Лаура - без особого энтузиазма поправил его Чезаре, перекладывая свою голову с одной руки на другую
- Лаура, эх... да без разницы - лениво отмахнулся от него толстяк, слегка закатывая свои выпуклые глаза.
Всё вокруг опять залила музыка, но она никак не могла помочь этим, гниющим от безделья, сердцам. Она могла лишь развеять на время их страдания. Чарующая мелодия снова стала разноситься по коридорам и саду.
Двое мужчин, поочерёдно вздыхая, пытались развлечься этой песенкой, но безрезультатно. Один стал опять раскачиваться на стуле, думая сколько денег он изжёг на свечи и питьё, а другой порыскал глазами по столу в поисках чего съедобного, но поняв, что это бессмысленно, тоже погрузился в свои думы, запрокинув тяжелую голову.
-Ну, хоть спой нам, Бьянка. Голос у тебя что у нимфы - Лодовико лениво зевнул.
Чезаре хотел поправить друга, но лишь махнул рукой. Он стал вслушиваться в голос Лауры, но уже отвлекшись, продолжил думать о чём-то своём.
Таинственная, плавная итальянская песня мирно летала по округе. Она спокойно сливалась с ветром, летала по воздуху и текла вместе с ручьём, пела вместе с соловьём, вгоняла в дремоту и вечную темноту.
В залу вошёл Антонелло. Его уставшее лицо расплывалось в довольной улыбке, и он большими гордыми шагами направился к столу и поставил на него запылённый бутыль покрытый землёй и плесенью: «На кухне нашёл. Закатился под столы».
-Ах, Антонелло! Ах, спаситель ты наш! - воскликнул Лодовико, приподнимаясь со стула с горевшими глазами. Он перекатывал бутыль, в своих больших ладонях осматривая надпись выведенную антиквой - А этот... его мне привёз однажды Мишель... хороший человек! Ну, давайте сюда бокалы! Нечего им пустовать, нельзя им в себе не держать прекрасного зелья!
-А кто такой Мишель? - повернулся к Людовику Чезаре.
-Мишель? А, Мишель... хороший человек - бормотал мужчина, в попытках откупорить бутылку при помощи всего, что попадало под руку - Брат твоего червя, Командира. Прехороший человек... приятнейший....
Людовико разлил напиток по сосудам и довольный собой откинулся на спинку стула. Вместе с ним наклонился бокал и его содержимое вылилось на новое соправесте вельможи. Толстяк вздрогнул и, ругаясь, стал пытаться вытереть напиток с одежды скатертью.
Антонелло, мельком взглянув на несчастного друга, стал крутить бокал в пальцах и глядеть на колыхающуюся поверхность зелья. Он прислушался к голосу Лауры, который ему чем-то напоминал нежные песни Бьянки. А ведь та девушка из его сна чем-то похожа на Бьянку... То ли волосами, то ли этим изящным носиком, а может этими её ножками, но юношу больше волновало само существование таинственной девушки и того меча, что везёт командир.
Её гневный взгляд будто прожигает его спину каждую секунду, а стоит Антанелло обернуться, как окажутся за ним только каменные стены. Эти глаза сверкают, словно опал в рукоятке меча, а губы будто что-то яростно шепчут, проклятье какое-то. Юношу изнутри гложет этот взгляд, и он боится, как бы не упасть в пропасть этих глаз, улыбки и её островатых черт лица. Ему вновь кажется, что он качается между реальностью и сном, этим лёгким свободным воздухом и скованным от ужаса дыханием. Его сердце сжимается в страхе только от одной мысли, что это что-то значит, словно чувство приближавшейся смерти.
От пугающих размышлений Антонелло оторвал ужасающий кашель и сипота. Он открыл глаза и с ужасом взглянул на Чезаре. Мужчина слегка привстал со стула, наклонился над столом, упёрся в него руками, выпучил наружу свои маленькие впалые глазёнки и задыхался.
-Чезаре?... Чезаре! Что с тобой? Подавился? - боязненно лепетал Людовико с красным пятнами на соправете и аккуратно положил руку на страдающего друга.
Антонелло поднялся со стула и, упёршись на стол руками, затаив дыхание, смотрел на мужчин.
Мелодия резко оборвалась, её звук затих в сводах, но ещё осторожно гулял по коридорам, и будто бы стараясь не пропускать ни одного шелеста, ждал что произойдёт. Лаура держав в одной руке лютню, а другой, прикрыв свои алые губки, вскочила со стула, что бы с ужасом в хрустальных глазках лучше видеть людей за столом.
В воздухе повис страх, и, кажется что все, боялись дышать. Чезаре с красным лицом наоборот пытался набрать побольше воздуха и держался одной рукой за горло, а другой за живот. Казалось, что невидимые руки душат человека, который чуть ли не давил своим телом грязную посуду.
- Чезаре... Чезаре, друг мой, ну что ты...полно тебе...полно...перестань, Чезаре, не надо...- лепетал Лодовико с перекосившейся от испуга физиономией.
- Яд...- на выдохе прохрипел Чезаре свои последние слова и с грохотом разбивающейся посуды рухнул на стол.
Лаура вскликнула, уронила на пол лютню и опрометью выбежала из помещения. Из рук Антонелло упал бокал, и мужчина с ужасом сделал пару шагов назад, пока его спина не коснулась стены. Лодовико посмотрел на разлитое по столу зелье: «Яд...». Он посмотрел на красное пятно на своей одежде.
- Яд!?! Подарил бутылку! С Ядом!? Он хотел меня убить!?! Меч, меч мне! Меееееч! - пурпурный от злости, разъярённый толстячок стал носиться по комнате в поисках страшного орудия - Убить меня хотел! Червь проклятый! Уж я его... Меч! - Лодовико выбежал из зала, обсыпая своего потенциального «убийцу» разного рода ругательствами.
Вот уже из сада слышался грохот копыт и нескончаемая брань. На несколько минут в сводах помещения воцарилась тишина. Никто не говорил, ветки шиповника не стучали по стеклу, часы с причудливым циферблатом давно остановились, птицы не щебетали и улетели с ближайших деревьев, по коридорам уже не гуляла никакая песня. В зале были лежащий на столе покойник с зеленоватым лицом и вытаращенными глазами, бесцельно глядевшими в пустоту и Антонелло который сидел на полу. Он упёрся спиной в стену, держа руками голову, и впивался ногтями в свою кожу. Эти минуты для юноши длились вечность - бесконечную и неизмеряемую. В его голове роем ос метались мысли, жалили его изнутри, а снаружи давила тишина. Дыхание с тяжестью пыталось вырываться из его груди и вот, на лоб уже стекла первая вишневая капля крови.
- Скажи мне, Чезаре...- юноша с мучением поднял свинцовую голову и посмотрел замутнёнными глазами куда-то в пустоту - Ты видишь Бога?
Антанело вскочил и в два шага добрался до мертвого тела, встал одним коленом на стул, а другое закинул на стол. Он почти вплотную приблизился к лицу Чезаре и с хрипом спрашивал:
-Видишь чертей? А языки адского пламени? Или ты видишь ангелов, райский хор? Ответь мне Чезаре, ответь... хотя... какой прок от тебя теперь - он с размаху ударил покойника по щеке и бездыханное тело вместе с посудой и костями, лежащими на столе, свалилось на пол.
Юноша опёрся на отяжелевшие руки и медленно встал на стол. Немного качаясь, он стал осматривать залу. Сип вырывался с каждым вдохом, а голову грозились разнести осы. Антонелло резко посмотрел в конец залы, где ему вдруг почудилась незнакомка из его сна. «Этого ты хотела, да? Этого?!?» Он побежал по столу и, не заметив его конца рухнул на пол и поднявшись не увидел никакой девушки. «Где ты? Где ты, проклятая? Чего ты хочешь? Чего?» юный итальянец, надрывая голос, вскочил и бросился к тому углу где только что видел её. Ударившись о стену он чуть отлетел и наступил прямо на лютню. Дерево с треском сломалось и по всему палаццо разнёсся последний плач рвущихся струн. Антонелло с силой отбросил инструмент в другую сторону и рухнул на пол, опять держась за голову. «Что? Что ты хотела?! Предупредить? Спасти? Или наоборот - убить? Кто ты!? Что тебе надо!? Что!? Что я сделал!? Что!?! Что сделал я?.. а что не сделал...». Кровь стекала по клочьям волос, которые лежали на полу, а бедный юноша бился в истерическом припадке , неистово крича одни и те же слова.
На его мучения спокойно смотрела тишина. Она охватила коридоры и, давила на молодого вельможу заставляя его срывать голос. Во дворе снова поднялся лёгкий ветер, и ветка шиповника опять стала стучать в окно. Серенькая птичка присела на ветку одного из старых деревьев и стала радостно переговариваться со своими собратьями. Солнце палило во всю и маленькой мышке, желающей прокормить своих маленьких мышат, пришлось остановиться в прохладе маленького кустика.
Обессиленный Антонелло лежал на полу, а рой мыслей так и не хотел покидать его. С огромным усилием он заставил себя открыть глаза. На него смотрела пропасть. Бездонная яма, не имеющая ничего кроме всепоглощающей темноты, пустота и безмятежная вечность. На него потупя взгляд смотрел Чезаре. На него смотрела сама Смерть. «Ну ладно тебе. Полно, друг мой. Сам не попробуешь никогда не узнаешь, ведь так?»
Юноша поднялся и окинул взглядом стол. Он вытер со рта солёную жидкость, взял запылённый, покрытый землёй бутыль, на котором было что-то выведено антиквой и сделал пару больших глотков зелья.
-Ну что Чезаре?... Скоро увидимся и увижу я самого Бога, ангелов, адский огонь... нет! Не увижу! - Антонелло швырнул в сторону бутыль и он со звоном разбился, заливая ядом и без того грязный ковёр.
-Нет! Не увижу я Бога! Не увижу Смерть, не увижу Чезаре, мать родную и не увижу тебя - таинственная незнакомка, что отрубила Командору голову!... Я стану ветром! Свободным ветром стану! Буду я гулять, где мне вздумается, летать над полями и городами! Буду гонять птиц с бульваров. Стану я ветром и полечу в незнакомые земли, увижу горы, возвышающиеся до облаков, деревья величиной с эти горы и реки которым нет конца и края! Буду хлопать оконными ставнями, загонять всех в кабаки, залетать в сами жилища и щипать морозом старух у прялок. Стану ветром и буду вещать грозу, раздувать паруса величественных кораблей, пугать матросов... и вместе с пылью уплывать по бескрайним дорогам прекрасной Италии...