Вейп со вкусом рыбы

Его уже должно было ждать такси, когда Антон вышел из здания, где находится их офис. На улице темно и холодно, несмотря на то, что днем была невыносимая жара - вот такая особенность лета в Москве и других центральных, а может быть, всех регионов России.

Шастун ëжится в своей тонкой кофте, он надеялся сразу сесть в теплую машину, как только закончится рабочий день. Буквально весь последний час представлял, как автомобиль его повезет домой. Наслаждение... В итоге он проверял чат с водителем, который не предоставлял никакой информации о своём местоположении. Как назло свою красотку он отвез ещё утром в сервис. Настоящее восстание машин - они все против того, чтобы Антон добирался домой с комфортом.

Не беспокоить же по этому поводу кого-то из команды? Антон перевёл взгляд на многоэтажку, стоящую за его спиной. Стас точно сегодня будет ночевать в офисе, а если решит он сам туда вернуться, может и его оставить. Ну уж нет... Что бы то ни стало, он доберется домой сегодня. Шастун решил, что подождет до круглой отметки на часах, а затем позвонит в службу разбираться.

Скучно стало просто так стоять. И холодно. В кармане он нащупал электронную сигарету, которая была как никогда кстати. Хоть что-то его не подводило. Конечно, сейчас замерзнут руки. Но, разве это сравнится с тем, чтобы забыться на это время, чувствовать приятный для него запах и не ощущать ничего внутри, кроме этого ядовитого пара? Лишь фантомное ощущение пустоты - вот, что ему на самом деле хотелось все это время. Никакой нагрузки на мозг.

Парень достаёт вейп и делает первую короткую затяжку. Пара ещё во рту нет - нужно время, а вот вкус чувствуется, и... Он довольно странный. Не такой, как должен быть, какой-то... Рыбный? Да, это определенно вкус рыбы. Хочется сплюнуть и вообще почистить зубы, чтобы больше не чувствовать это во рту. Ужасный вкус. Неужели его парилка сломалась?

Антон достаёт изо рта электронную сигарету и рассматривает её. Раньше такого никогда не было... Подозрительно это все. Решает сделать следующую затяжку, после которой ощущает не только вкус той же рыбы, но и немного пара. Все-таки все работает. В чем же дело?

- Пацаны, давайте поцелуемся? - слышится голос Арсения где-то в подсознании Антона и он сразу вспоминает недавние события. - По-дружески, - уточняет Попов.

Конечно, по-дружески, им больше ничего и не остаётся, как делать все по-дружески.

По-дру-же-ски

После того, что между ними было, никакой дружбы и быть не может. Теперь их общение это что-то граничащее, что-то с недоказанностью, оставшееся не выяснено, но так желанно в продолжении. Нет, ничего уже не будет.Они еще несколько лет назад решили, что их чувства просто ошибка. Тут нереально им быть друг с другом.

Ошибка? Скорее злая шутка судьбы. Ошибочными не могут быть эти чувства, трепет в груди и детская радость при виде всего лишь одного, но как много значащего, человека. Удивительно...

Мысли о том, что этой самой части, которая пару секунд назад была во рту у Антона, касались губы Арса, уносили Шастуна в прошлое. В то время, когда одно «А вот не меняйте» изменило всю его жизнь. Он никогда не забудет этого, никогда не будет таким, как был до того момента. Никогда не сможет понять, почему его это сломало. Сейчас он взрослый, а тогда чувствовал себя ребёнком. Наивным подростком, которого взяли в оковы чувства.

Антон смотрит на ночное небо и не моргает. Главное сейчас - не закрывать глаза. Как назло ветер дует прямо в них и они уже слезятся. Парень моргает и за одно мгновение ощущает все чувства, что испытывал тогда. Словно это сейчас его трогают тёплые мужские руки, будто рядом кто-то кидает двусмысленные фразы таким, казалось бы привычным и родным голосом, словно они и не расставались... Как думалось тогда, не могли друг с другом расстаться. А потом на голову упала реальность, разрушившая пелену влечения и запретной страсти.

Парень делает ещё одну затяжку, уже длинную, набирая в рот побольше пара. Медленно выдыхает и мысленно произносит «Арс». Дублирует тоже самое в слух, сам не понимая зачем. А это можно считать за поцелуй? То, что он касается губами там, где касался Арсений... Как же это глупо и по-детски. Антон бы ещё факт того, что они из одной бутылки могут пить за поцелуй принял. Хотя, почему нет? Арсений вообще брезгливый, а тут...

Антон не против, если тот хотел его поцеловать тогда всерьез. Пускай он был бы со вкусом сырой вонючей рыбы, все равно, ведь это ещё один раз, которого никогда у них больше не будет.

Теперь они мало общаются, не переписываются в личных сообщениях, а только в общем чате, видятся только на съемках и не приезжают друг к другу в гости, не созваниваются по видеосвязи. Ведут себя, как будто ничего не было. Это так странно... Неужели Арсений такой черствый, что смог вычеркнуть все чувства и вместе с ними Антона так быстро и легко? Скажете: что говорить тогда об Антоне? Ему легко. Легко забываться с Ирой ровно до момента, пока он не увидит старого особенного друга. Но, хороший актёр, как оказалось, не только Арсений.

Антон клянёт себя за то, что сейчас дал волю мыслям и позволяет мозгу думать об этом человеке. Ему сейчас спокойно, так хорошо и тепло на душе, несмотря на то, что он уже довольно давно стоит на улице и ждет это гребанное такси, которое даже не виднелось на горизонте.

После приятных воспоминаний накатывает тоска. И, ему бы тоже сейчас хотелось накатить, но он не хочет возвращаться в это болото отчаяния. Ничего не поможет - станет только больнее. Никому сейчас не надо, чтобы Антону было плохо. Ни Оксане, которая будет его приводить в порядок и успокаивать, словно родная мама или сестра, ни Стасу, когда Шастун будет слоняться в апатии по студии, ни самому парню.

Из мыслей выдергивает звук уведомления. Антон неохотно достаёт телефон из кармана свободной рукой. Яркий свет неприятно ударяет в глаза, от чего ему приходится жмуриться.

«Я в пробке, вызови другое такси» - гласит сообщение.

Парень вздыхает. Понимающий водитель, однако. Антон ему не отвечает, только держит телефон с открытым чатом и тупо смотрит в него. Сколько же откровенных переписок прошло через это устройство, сколько этот гаджет знает о Шастуне, чего не знают другие и хранит в себе так много секретов, что беря их за счёт компромата можно было бы отдать кругленькую сумму.

Очередная затяжка и Антону становится противен этот запах. Помыть бы хорошо с мылом конец электронной сигареты и собственные губы. Наверное, у Арсения на губах тоже до сих пор этот вкус. Снова все мысли сходятся на Арсении. Невыносимо яркий человек этот Попов, что так просто его из головы убрать не получится.

- Шаст? - раздаётся голос за спиной, чего явно не ожидал Антон. Видимо, он слишком задумался и поэтому даже испугался.

- А ты чего тут делаешь, сказал же, что тебя такси уже ждет, - добавляет Стас к обращению Димы и Антону стыдно признаться, что он так сильно хотел покинуть офис, что пришлось наврать за такси.

- Я опоздал, оно уехало на следующий вызов, - слепетал глупость парень в ответ. Это же не автобус, к которому ещё успеть надо. Обычно, таксисты любят ждать, а особенно, брать деньги за «простой».

- Тебя подвезти? - спрашивает Шеминов. Антону так не хочется оставаться наедине с такими пугающими мыслями, что он решает согласиться. Двое прощаются с Димой и они уже направляются к машине Стаса.

Антон выключает телефон, чтобы тот не привлекал внимание коллеги и попусту не тратил заряд энергии. Парень садится на переднее сидение рядом с водителем, выдыхает и сразу направляет свой взгляд в окно - там ничего не видно. Пустота, как и в голове Шастуна. Они с Арсением научились прятаться, скрыться от Стаса, как им казалось, вот и сейчас осталась такая привычка. Он не доверял ему, хотя тот был таким же другом. Антон знал, как тот относится к их отношениям, поэтому даже давал намека, что они вообще могут существовать.

***

- Ты правда думаешь, что между нами что-то может быть? Стас, мы мужики, - нервно смеялся Антон, когда Шеминов позвал двоих поговорить наедине в гримерной.

- Ага, эти маленькие шипперы понапридумывали себе всякого, а ты и веришь. Ты же понимаешь, что наша аудитория - это девочки пубертатного периода, у них гормоны, вот и зацикливаются на нас, - поддерживает его Арсений, предварительно кивнув Шастуну мол, все в порядке.

- Почему же они тогда про себя и вас такое не пишут, раз вы их так привлекаете? - логичный вопрос.

- Так пишут, - говорит Попов. - Просто ты почему-то замечаешь только то, что говорят о нас двоих. Знаешь, Стас, это в какой-то мере подозрительно... - хороший ход перебросить все претензии на Шеминова, Антон мысленно выдыхает и, надеется, что это все же сработает.

- Ой, ладно вам, идите, мне работать надо...

Так и закончился один из разговорах с подозрениями на отношения между двумя коллегами.

***

Прошло уже достаточно времени, чтобы заметить что-то неладное и Антон замечает. Они не едут. Стас даже не завел машину и неизвестно вообще сколько уже они простояли просто так. Шастун поворачивает голову в его сторону.

- Рассказывай, что случилось, - говорит Шеминов.

Все-таки заметил...

- Стас... Я устал и хочу домой, а ты какого-то хрена решил поиграть в психолога, поехали уже, раз вызвался меня подвезти, со мной все нормально.

- Ладно, - обиженно говорит тот на грубую речь друга и заводит машину, мельком поглядывая на него.

***

«Мы пропагандируем ЛГБТ»

«Так нельзя больше»

«Какими в жопу друзьями?!»

«Мне хорошо с тобой»

«Это в последний раз»

«Лучше вообще не видеть тебя!»

«Это конец, Арс»

***

В голове проносятся обрывки голосов и Антон узнаёт в них себя и Попова. Долбанная помешанность. Интересно, как там ему самому вообще без него? Никогда не жаловался... наверное, хорошо?

Нет, Антон, так нельзя, - ругает он мысленно сам себя. - Вы совершенно разные. Он суши любит, а у тебя аллергия на рис. Да при чём тут это вообще?

Хочется ударить головой об стекло от бессилия, но в итоге лишь сильнее прислоняется к холодному окну лбом. Машина двигается с места.

- Если я могу чем-то помочь... - начинает снова Стас и Антон тяжело вздыхает, ведь ему сейчас особенно тяжело на него не сорваться. В том, что они с Арсом расстались он винил всю планету, но спустя время понял, что в этом списке меньше людей, но Стас в нём так и остался...

Да не сможешь ты помочь мне ничем! Мне так хочется наплевать на мнение остальных, чтобы было все равно, что я пропагандирую ЛГБТ среди несовершеннолетних, насрать на все рамки, на то, что я стану позором семьи и пусть даже безработным из-за тебя, но я буду счастлив с ним! - так хотелось закричать Шастуну, а по итогу он просто тупо смотрел на Стаса.

К горлу подкатывал тяжёлый ком, который он не мог сглотнуть и лишь делал жалкие попытки проглотить слюну. Дыхание участилось и в голове послышался стук сердца. В ушах непонятный шум - его словно что-то уносило из реальности. Страх. Что происходит? Как с этим бороться вообще? Бессилие перед собой. Начинается какой-то необъяснимый тремор и Антон метается глазами по салону машины в поисках помощи. Нельзя. Нельзя, чтобы Стас знал. Но неужели он не замечает сейчас состояние друга? Или просто делает вид?

За окном часто мелькали дорожные фонари, то снижая количество света, но увеличивая, это могло ухудшить состояние Антона, если бы он не понял ситуации в свою пользу: стал их считать. Сначала по телу пролился жар, потом холодный пот, который парень попытался незаметно для Стаса стереть со лба. Начинало отпускать. Он прикрыл глаза и не видел в них даже чужих навязчивых и бездонных океанов. Нет, он не готов каждый раз такое переживать, чтобы избавляться от мыслей об Арсении.

- До завтра? - говорит Стас, возвращая Антона из размышлений в реальность. Шастун оглядывается. Они приехали.

- До завтра, - говорит парень, но на самом деле не хочет его видеть завтра и ближайшее время тоже.

Он поднимается в свою квартиру, заходит в неё и наконец-то чувствует безопасность. Чувствует, что может делать всё, что хочет и его никто не увидит. Но на это нет сил. Парень садится на край тумбочки и больше не сдерживается. Ему нечего скрывать от самого себя. Он ничего не забыл, ничего не перестал чувствовать. Ему все так же больно, а теперь ещё и тоскливо. Все эти игры и шутки на людях... Но нет, для него это не игры, для него все серьезно.

Каждый взгляд в сторону этого человека, прикосновение, нахождение рядом. Для него это спасение, которое он не почувствует ещё целую неделю, ведь именно столько времени оставалось до съемок нового выпуска «Громкого вопроса», именно столько ему чувствовать одиночество и делать вид, что все хорошо. Жить не настоящим моментом, радоваться своей любимой работе, славе и развлечениям, а ожиданием встречи, на которой он не покажет даже всех своих эмоций, что будут у него на душе. Потому что обещал себе - и он не может нарушить это. У Антона давно уже есть ряд действий, которые он запрещал себе. Но, как правило, чем больше запретов, тем больше желания к этому.

Впервые за долгое время он дал такую сильную волю своим эмоциям и сейчас просто плачет. Слезы текут по щекам и парень не стыдится этого. Он заслужил. Буря чувств в какой-то момент сменяется одним резким желанием - бросить телефон в самый конец коридора, разбирать сразу его и стеклянную дверь, ведь в кармане чувствовалась вибрация устройства. Кому он может быть нужен в такое позднее время.

Поборов в себе желание избавиться от, как минимум, ста тысяч рублей за один порыв эмоций, Антон все же пытается разглядеть сквозь слезы и боль в глазах на экране имя звонившего. Сердце замирает, когда он разбирает буквы и складывает их в одно имя «Арс».

Шастун вздыхает пару раз и прокашливается, чтобы тот не мог понять его настоящего состояния. Думая, что успокоился, отвечает на звонок.

- Да?

- Шаст? Это я, - как будто он не понял. - Надо поговорить. - Да, Арсений, конечно Антон может поговорить с тобой после такой истерики, даже несмотря на то, что уже час ночи, когда ему нужно что-то между побыть наедине с собой и поддержки. - Я понимаю, что уже все в прошлом, я для тебя давно не более, чем друг и мне так это нравится, но я подумал, что никогда не благодарил тебя за время, проведённое со мной. Спасибо, Шаст.

- Говоришь, будто прощаешься, - своим обычным тоном отвечает Антон, ища глазами хоть что-то, чем можно вытереть слезы и сопли - не шмыгаться же ему в микрофон.

- Не знаю, может и прощаюсь, - признаётся Арсений и тот замечает, как дрожит голос собеседника. - Я вдруг понял, что не ценил тебя так сильно, как должен был. А зря. Ты мне дорог, до сих пор. Но я не могу... Лучше бы я не звонил сейчас тебе.

- Что за сопли, Арс? - спрашивает Антон вытирая свой нос. Но кто бы говорил... В ответ слышится нервный смех. Нет, хватит на сегодня одного срыва Шастуна. - Жди.

Парень вылетает из квартиры, благо он даже не раздевался. Почему-то он решает, что дойдет быстрее, чем дождется такси, поэтому идет пешком.

Через несколько минут, оказавшись на улице, все-таки достаёт телефон, чтобы вызвать машину, но на адрес, находившийся дальше от его дома: пока приедут, он туда дойдет. Ему эта мысль кажется почти гениальной.

В мыслях теперь только одно. К Арсу. Сейчас же. Нельзя терять время. У него, по всей видимости, что-то случилось. Он обязан помочь, чтобы то ни стояло.

К Арсу. К Арсу. К Арсу.

Накатывает новая волна волнения, но Шастун всячески игнорирует её. Он лишь идет вперёд. Понимает, что его Арсу сейчас намного хуже, чем ему, Почему-то абсолютно уверен в этом.

В тумане волнения он добирается до квартиры Попова. Надеется, что тот все же дома. Хотя, где ему быть ещё? Делает выдох перед тем, как нажать на ручку входной двери - сейчас все произошедшее с ним некоторое время ранее кажется совершенно незначительным, он уже почти и забыл. Только привкус рыбы на губах напоминает, но это ничего, по сравнению с тем, что сейчас Шастун стоит перед квартирой Попова в страхе за его жизнь.

Дверь поддаётся и Антон замечает в своих смешанных и непонятных чувствах отголоски радости и облегчения. Замечает, что у соседей все это время играет музыка.

- Арс, - непонятно по какой причине, но у Антона слишком уверенный голос. Или же всю роль играет волнение?

В Москве Арсений снимал квартиру-студию, поэтому зайдя в неё, Антону представился весь вид на обиль Попова. В центре большой диван, напротив которого телевизор и журнальный столик. Все это совмещено с кухней, только ванная была отдельно, но это и логично. Здесь очень просторно, модно и в стиле хозяина, который сидел на большом подоконнике в конце этой комнаты.

- Арс! - Антон увидел его и направляется сразу быстрыми шагами к другу.

...Надо сразу уходить, чтоб никто не привыкал...

Здесь плохая звукоизоляция.

Арсений встает с подоконника и бросается в объятия Шастуна. Это так порывисто, резко и желанно. Они обнимаются крепко, долго и молча. Оба этого хотели, им это было нужно и вот наконец-то... Сильные руки друг друга лечили, согревали и дарили надежду двум парням, которым нужна была поддержка. Ничего больше не хотелось. Только стоять так вечность. Оба чествовали чужие, но такие свои руки на спине. Антону хотелось погладить его, сказать что-то, только он боялся испортить этот момент. Шастуну за все это время было впервые спокойно. В объятиях Арсения он забывался.

...Я хочу, как в первый раз и поэтому пока...

- Арс, я убью тебя, - мечтательно говорит Антон, обратив внимание на настежь открытое окно, от ветра которого становилось прохладно даже ему в одежде, открытую бутылку вина и нож.

Шастун надеялся, что им Попов пытался вскрыть алкоголь, а не себя. Старший непонятно дергается в его объятиях, но парень лишь убеждается, что тот не хочет прекращать этот затянувшийся тактильный контакт. Хочет думать, что его большие руки хоть как-то согревают спину Попова.

...Если песня про тебя, то эта песня про наркотики...

После завершения куплета следующей песни, Антон замечает, что соседи Арсения меломаны, но такими мелодиями они загонят в депрессию любого. Он не знал, о чем думает сейчас Попов, просто ждал, когда ему станет легче и тот сможет все объяснить.

Арс отстраняется, смотрит в глаза Шастуна, но словно видит в них что-то своё, известное только одному ему. Сквозь омуты, покрывшиеся зеленью

Попов и правда различает другое. Все прошедшие моменты их жизни пролетают прямо сейчас перед ним. Он качает головой, словно внушая себе - этого ничего нет. Уже нет.

- Спасибо, - говорит Арсений полушепотом, который дозволено было слышать всегда только одному человеку.

- Арс, я же всегда рядом, ты знаешь это, ты всегда можешь положиться на меня, я поддержу, ты только скажи конкретно, что случилось? - Антон старался держать себя в руках и не давать волю такой же слабости, искренне надеялся, что дело вовсе не в нём. Может, ему отказали в кастинге на какую-то большую роль?

...Если честно, мы как Читос и как Честер

Если честно?

Если честно, как Паоло и Франческа...

- Уже нет, уже ничего нет, Шаст... Я, кажется, только сейчас это осознал, - Антон проходит за спину Арсения и намеревается закрыть окно, в которое ему и самому хотелось выброситься.

Сейчас, наверное, всем соседям из домой напротив открывается вид на их силуэты, ведь за все время Арсений так и не купил шторы на окна.

Нет, уже слишком поздно для драм.

- Я всегда рядом, - заключил Антон, когда Арсений развернулся к нему.

- Ты не мой. Ты никогда не был моим, ты Ирен, зрителей, но не мой, - он говорил сейчас с Антоном так откровенно, что хотелось так же отвечать ему, но Шастун молчал. - Мы уже другие и ничего не вернуть, я понимаю это. Мы слишком взрослые и другие.

У Антона появился вопрос - зачем. Зачем он сейчас все это вспоминает, когда ему самому плохо. Зачем решает поговорить о том, что уже не имеет смысла. Прошлое теперь жило в их памяти.

...И тут каждый ждёт свой ответ

Но на каждое слово да

Есть две тысячи слова нет...

Антон понимает, что Арсений прав, но ничего сделать не может. Конечно, прошлое не вернуть, как бы больно от того ни было обоим. Он не может предложить начать все сначала, потому что боится. Сейчас им нужно другое. Поддержка друг друга, понимание.

Оба парня сломаны сложившейся ситуацией, но они рядом, вместе. Такие чужие за долгое время и при этом родные. Думать, что же будет дальше сейчас не хочется тоже. Они ощущают себя спокойно в присутствии друг друга и совершенно нормально, что на часах за час ночи, что у соседей гремит музыка, которая совершенно не мешает, в каких-то мгновениях они даже ловят строчки, обращённые словно к ним, переглядываются в приглушенном свете кухонного торшера. Все так, словно и должно быть. Сейчас это правильно, слова лишние.

Они наконец-то наслаждаются моментом без посторонних мыслей, панических атак, истерик и внезапных флешбеков.