Изгой

Мы просидели около пяти минут. За это время мне уже раз двадцать показалось, что за нами погоня, и что она совсем близко, Патрик пытался пробиться сквозь земляную баррикаду, а Эмили порвала уже запачканное грязью платье об какой-то корень... Стоп, корень? Это же корень дерева!

- Хогарт, смотри! – радостно воскликнула я. – Если сюда достал дуб, клён или ещё что-то, то мы не так уж далеко от поверхности! Давай покричим, вдруг нас услышат?

- Да, отец говорил, что ход прорыт к Рабочему Кварталу, но не к месту скопления людей. Хотя... у вас там есть лесок, парк или что-то в этом роде?

- Да, у нас кленовая роща, маленькая, не больше тридцати деревьев, но есть. Иногда туда ходят, чтобы отдохнуть после работы.

- Можно рискнуть и покричать, не факт, что люди Главы знают направление тоннеля и уже над нами.

- Дети! Все вместе, вчетвером, кричим и визжим: «Помогите!». У нас ещё есть шанс спастись! Давай, Эмили!

Мы вдохнули воздух в грудь и заорали так, что чуть уши не заложило. Наши дикие крики раздавались около трети минуты, после чего я прислушалась. Никто не отвечал. Никого не было слышно.

- Если нас не услышали, это не повод унывать! Кричите, пока не начнётся срываться голос! Громче!

Мне заложило уши. Но я не сдавалась. Я сунула указательные пальцы в ушные отверстия и заорала наобум: «Ридди! Теренс! Мама! Кто-нибудь, помогите! Мы под землёй! Услышьте нас!».

Через три минуты я закашлялась, и могла только сипеть. Хогарт подавился слюной, упал на бок и едва удержался от рвоты. Патрик и Эмили визжали тоненькими голосочками, но вскоре и они выдохлись. Стояла полная тишина. Нас никто не услышал. Мы были обречены.

Что лучше – умереть от голода и жажды или от казни радиацией? Первое кажется чем-то нереальным, вымышленным, второе – страшным до дрожи по всему телу. Разум подсказывает, что оба варианта одинаково болезненны, только первый длится дольше и тяжелее, а второй – быстрее и всё так же тяжело. Захотелось носиться диким зверем по тоннелю, выть волком и беситься всеми способами. Я резко укусила себя. Стало полегче. Хогарт тяжело дышал. Патрик и Эмили снова заплакали. Темнота и ограниченное пространство наводили панику, приводили в безумие и первобытный рёв от безысходности. Даже Хогарт не выдержал и запрыгал обезьяной по свободному пространству. Патрик и Эмили набросились друг на друга.

И тут мне показалось, что я слышу звук лопаты.

Я замерла, прислушиваясь. Хогарт тоже. Дети отвлеклись от драки. Лопата работала всё активнее, к ней присоединилась вторая. Минут через семь её кончик ударился об деревянные доски.

Свет ослепил меня на полминуты. Мне показалось, что я слышу голоса Теренса и Ридди. Мне помогли подняться, я дала руку Хогу, он приподнялся и вытащил детей. Мы стояли возле самого старого клёна. Меня обнимал мой брат...

***

Дома Ридди помогла мне помыться в бочке во дворе. Я была вся перепачкана, в порванной одежде, с растрёпанными волосами и усталым взглядом. После приведения меня в порядок Ридди взяла мою рабочую форму и одела меня. Хогарту Теренс одолжил свою кофту и грязные серые штаны (других не было), а Патрику и Эмили дали завернуться в простыни, одежду выстирали, высушили и нашили заплатки. Теперь мы все выглядели как типичные жители Рабочего Квартала.

Мама расцеловала меня сотни раз, Хогарт с Теренсом пошли «заметать следы» возле старого клёна, а Ридди принялась играть и болтать с детьми. Узнавая, как богато они жили, сестрёнка завистливо вздыхала, с горечью посматривала на свою простую одежду и задавала всё меньше вопросов.

Я рассказала маме нашу печальную историю. У нас практически не было возможности выжить: если бы мы, обе семьи, решились бы противостоять целой армии Правительства, у нас не было бы совершенно никаких шансов. Нас обременяли дети, до сих пор не знавшие о смерти своих родителей, у нас не было никакого оружия, и нас никто не поддерживал в наших революционных настроях. Мы могли только бросить детей, попытаться настроить на бунт всех жителей Рабочего Квартала и переманить Солдат на нашу сторону, но все эти действия были практически невозможны – 0,01% на удачу. За мной, Хогартом и детьми определённо шла охота – ещё бы, мы украли государственно важный документ и сбежали! Стоп, что?..

- Блокнот! Совсем про него забыла. Хогарт, Теренс!

Я позвала брата и друга. Они уже успели замести следы, и теперь думали, как скрыться от преследования Главы.

- Я совсем забыла про блокнот. Мы должны прочесть, что дальше. Это может нам помочь.

- Ты права, Крис.

Я раскрыла записную книжку на том месте, где мы остановились до трагических событий.

Первые записи были малоинформативны – скорее это было что-то вроде «придворного дневника», поэтому их пропустили, как и большинство маловажных, но внимания заострили на других:

«24 октября.

Весь день возился с бумагами – отчёты всех эфелей за прошедший месяц. Рабочие требуют больше еды. Солдаты просят много мыла, говорят, у них чешется и воняет тело. Фермеры утверждают, что отдают всё, что вырастили, но мадам Виллан им не верит.

30 октября.

Мадам Виллан и мы посетили Фермеров. Обнаружили в одном доме большой тайный подвал, до половины засыпанный зерном. Говорят, что это их последний урожай, дети не могут нормально расти. Приказано врачам проверить всех Фермеров. Если обнаружат болезни – зерно оставят.

18 ноября.

Все Фермеры проверены. Все здоровы. Среди отчётов врачей выделился один, месье Аллен. Только у него выявлены болезни пяти семей. Ждём перепроверку. Аллен заключён под стражу.

20 ноября.

Месье Аллен отправлен в тюрьму на два года за ложный отчёт. Зерно Фермеров конфисковано и отправлено в зернохранилище Главы. Но мне кажется, что эти выращиватели хранили зерно не для себя...»

- Да. Не для себя. – вздохнула мать.

Я удивлённо на неё посмотрела.

- Это зерно тайно, частями передавалось главе Рабочих, а потом равномерно распределялось между нашими семьями. Правительство забирает больше еды, чем ему нужно, обделяя нас, простых жителей, и Фермеры каждый год снабжали нас добавкой. Вот почему в тот год не было зерна...

- Тут написано, что и Солдаты, и Фермеры чем-то обделены, как и вы, Рабочие. Так почему бы не поднять бунт, объединившись с этими эфелями? Тем более, что Солдаты и есть сама мощь Правительства? Так мы точно победим! – загорелся идеей Хогарт.

- Ты думаешь, поднять бунт так легко? – поднял бровь Теренс. – Никто не хочет ввязываться в это. Все боятся. А уж Солдаты точно не захотят перейти на нашу сторону. Их правительство не настраивает против себя, наоборот, а два слабых эфеля против двух мощнейших – это полный проигрыш.

И тут я вспомнила.

- В тот вечер, когда мы гуляли с детьми, я встретила Дэнсли Шинона снова. И он сказал мне, что не хочет быть врачом. Он хочет узнать тайну исчезновения Роше. Говорил, что не доверяет Правительству. Он ведь может нам стать прекрасным помощником! Если мы разожжём дело вокруг убийства Динуи, то не только Учёные, изобретения которых не всегда поощряются, но и Врачи смогут стать частью бунта, а это уже все четыре эфеля против двух!

- И как ты собралась разжигать этот бунт? – вздохнул брат.

- Мы можем писать пропагандистские листовки! Правда, у нас почти нет бумаги и ручек, а грамотно пишет только Хогарт, Эмили и Патрик... - разочаровала я сама себя.

- Вот именно. А если Дэнсли не согласится? И с какого перепугу все хорошо живущие люди бросят уют и покой, возьмут своих малолетних детей и отправятся бунтовать, чтобы потерять родных и близких? Кто их ТАК вдохновит? Какому вождю они НАСТОЛЬКО доверятся?

- Изгой... - чуть слышно прошептала я.