Глава 1. Отчаяние
Три. Два. Один.
Три. Два.
Три.
Ноющая боль расползалась по кистям рук, пальцы постепенно немели, но я не могла остановиться. Капля пота, предательски скатившаяся со лба, заставила меня невольно поморщиться. Рука сама потянулась её стереть — мелкий жест, но он выдал усталость и моё напряжение.
— Отвратительно, мисс Берг, — тренер отозвался резким тоном, словно порыв ветра. — Ты должна работать всем телом, не сметь прерываться.
Он развернулся и продемонстрировал серию ударов по соседнему мешку — чётких и выверенных. Каждый удар отдавался глухим стуком. Рафаэль Альварес — мой тренер и, по совместительству, старый знакомый Мии - моей сестры. Они познакомились пару лет назад в госпитале Портленда, когда он восстанавливался после серьёзной травмы. Мия помогла ему вернуться в форму, и, как оказалось, за плечами у него были годы, проведённые на ринге.
— Первое - равновесие, — его голос чуть смягчился, но от этого звучал только строже. — Смотри сюда, Эм.
Я нехотя оторвала взгляд от своей груши и опустила глаза вниз, на его ноги. Чёткая, уверенная стойка, лёгкие перемещения, отточенные до автоматизма.
— Помни, когда работаешь руками, твои ноги тоже должны двигаться. В стороны, вперёд, назад. Всё должно быть слаженно. — Он наглядно продемонстрировал, как нужно.
Я молча наблюдала за ним, почти заворожённо, следя за тем, как под кожей перекатываются мышцы, как чётко и уверенно двигается его тело. Он был не просто тренером — он был воплощением бокса, каждое движение в нём говорило о дисциплине, опыте и силе.
— Тренируйся, я жду от тебя большего, чем просто поглаживания по кожаному мешку, — его голос прозвучал твёрдо, как приказ. — И, ради бога, перебинтуй кисти рук.
Тренер уже направился к следующему воспитаннику, громко повторяя свою мантру: «бокс — это искусство, а не беспорядочная драка».
Сев на ¹ полиуретановый пол, меня охватил поток мыслей, но их прервали знакомые, до ужаса самодовольные интонации.
— Что, ягодка, уже выдохлась?
— Заткнись, Джер, — я кинула в него бинт, который тут же превратился в белую змейку, летящую к его голове.
Он поймал его одной рукой, а другой сделал театральный поклон.
— Ого, малышка сегодня злая — заметил он, протягивая мне руку, — Не хочешь свалить пораньше? Я как раз еду в сторону кампуса, — его улыбка была такой широкой, что казалось, в ней таился весь свет мира.
Я ухватилась за протянутую руку Джереми и поднялась с пола. Он и мой парень Тэдд - одни из немногих, кто принял меня ещё в старшей школе. Родители всю жизнь метались из одного места в другое, в поисках прибыльной работы, при этом совсем позабыв обо мне и моей старшей сестре. Бесконечные попытки адаптироваться и надежды, что это последняя твоя обитель - вызывали глубокое психологическое напряжение. Мия справилась куда лучше меня. Она быстро поняла, что север — не её стихия, и сбежала из Тронхейма сразу после школы со следующими словами: «Я не собираюсь проводить остаток жизни в вечной мерзлоте и выходить замуж за викинга с бородой до колен». Родители не смогли пойти против воли любимой, старшей доченьки, и внесли в её обучение весь свой вклад и сбережения. Но, не всё столь печально, как мне казалось, Ми позаботилась и обо мне. После её отъезда прошло четыре года, она окончила университет в Орегоне, прошла стажировку в Портлендском Госпитале, познакомилась с американским бизнесменом, и забрала младшую сестру учиться в Штаты. Родители настояли, чтобы я пошла по стопам сестры и выбрала направление, которое они считали перспективным. Под их давлением я выбрала психологию.
Спустя двадцать минут мы подъехали к кампусу. За окном мелькали знакомые пейзажи — выцветшие факультетские здания и усталые студенты плетущиеся с занятий. Я прижалась лбом к холодному стеклу, наблюдая, как редкие капли дождя растекаются по поверхности, размывая городские огни.
— Тэдд должен был заехать за мной, — пробормотала я, отстёгивая ремень, — Спасибо. Ты как обычно выручаешь.
Джереми посмотрел на меня, скользнув внимательным взглядом. В его тёплых карих глазах блеснула тревога.
— Не благодари, ягодка, — он нервно постучал пальцами по рулю, — Тэдд в последнее время какой-то странный, будто его подменили.. — он прикусил губу, не договорив.
— Пожалуйста, остановись, — я распахнула дверь, перебивая его мысли, — Если ты начнёшь фразу про "серьёзный разговор", я точно не переживу этот день.
Мы попрощались, и машина тут же издала рёв, который разнёсся по всей территории кампуса, а уже через пару секунд скрылась за поворотом.
Кампус встретил привычным студенческим ² бедламом. Кто-то спорил у входа о политике, кто-то пытался незаметно передать косяк, прикрывшись конспектом. Возле лестницы толпа обсуждала вчерашнюю вечеринку.
Поднявшись на свой этаж, я едва успела подойти к двери, как изнутри донёсся громкий смех. Судя по характерному заливистому тону, Мишель была не одна.
Не утруждая себя стуком, я толкнула дверь. И, как и ожидалось, обнаружила свою соседку, увлечённо смеющуюся с нависающим над ней старшекурсником.
— Эми! — приветствующе она меня окликнула.
— И вам привет. Я только возьму полотенце и направлюсь в душ. — сухо бросила я.
— Тэдд просил передать, что у него были какие-то срочные дела, поэтому он не смог заехать за тобой, — наконец, выговорила сквозь смех Мишель.
Молча кивнув, я схватила полотенце и вышла из комнаты, решив больше не мешать их уединению.
Душ немного помог проветрить голову, а тёплая вода смыть остатки усталости. Уже вытирая волосы полотенцем, я услышала из соседнего блока, где располагались раковины, приглушённые женские стоны.
Сначала мне показалось, что будет невежественным врываться и прерывать студенческие утехи, но я наплевала и вышла, увидев перед собой следующую картину: мужская рука скользила вверх по стройной ноге рыжеволосой девушки, забираясь под короткую юбку, пока та извивалась, будто оголодавшая змея, готовая отдаться ему прямо здесь, в общественном блоке кампуса. Светловолосый парень покрывал её шею жадными поцелуями, второпях стягивая одежду.
Им оказался мой парень, теперь уже бывший.
Мир рухнул.
Момент, когда он услышал мои шаги, врезался мне в память. Он отпрянул от неё, как от огня, глаза его распахнулись, а рука инстинктивно вытерла губы, словно мог стереть то, чего я не должна была видеть.
— Эми?! — выдохнул он срывающимся голосом.
— Для тебя — Эмилия-Стефани-Берг, — бросила я, проходя мимо, как будто это было не более чем неловкое совпадение.
И как подобает любому парню, он ринулся за мной, чтобы объясниться, и промыть мне мозги, что его член, ни в коем случае, не хотел вставать на эту потаскуху.
— Эми, погоди, позволь мне всё объяснить. — его рука схватила моё запястье.
Я не хотела этого, но непроизвольная реакция на раздражитель сработала сама. Моё колено молниеносно встретилось с его пахом — резко и точно. Он скорчился, сдавленно застонал и опустился на пол.
Я ворвалась в комнату, быстро переоделась и ушла, захлопнув за собой дверь
Больно? О да, я прекрасно знала, что такое боль. Она не просто ранит - она методично разбирает тебя на части. Сначала оглушает, вышвыривая на поверхность осознания, а затем, когда ты уже думаешь, что худшее позади, сталкивает в бездну снова и снова.
Разочарование - это яд замедленного действия. Оно проникает в каждую клеточку, превращая даже самые светлые воспоминания в горькую насмешку. Сначала приходит отчаяние - слепое, неистовое, заставляющее метаться между яростью и апатией. Потом накатывает волна навязчивых мыслей, кружащих в голове, как стая голодных воронов.
И тогда рождается единственное желание - спрятаться. Построить вокруг себя неприступную крепость, где никто не сможет снова тебя предать. Но эта защита становится тюрьмой. Замкнутость растёт и душит уверенность в себе, подменяет твёрдую почву под ногами зыбучими песками сомнений.
Хуже всего то, что ты сам становишься соучастником этого предательства - предательства против самой себя. Потому что, отгораживаясь от боли, ты незаметно отрезаешь себя и от всего хорошего, что ещё может быть в этом мире.
¹ Полиуретановый пол — специальное покрытие, которое обеспечивает амортизацию, устойчивость и защиту от скольжения. Используется в спортивных залах и на рингах.
¹ Бедлам в данном контексте — ощущение лёгкого беспорядка. Шум, суета и хаос в студенческой среде.