Глава 5.
Ребятки, я очень рада что вы читаете мою книгу и мне хотелось бы прочитать коментарии по поводу моего произведения) Напишите, стоит ли продолжать или может, что то надо изменить, я постараюсь прислушиваться к вашему мнению. Заранее спасибо, ваша Алёна;)
*Pov Алексис*
Я не понимала что происходит с Джессом. Он ужасно зол, но не на меня, я это чувствую.
Мои ноги гудят, а голова готова разорваться от боли. Меня клонит в сон. Джесс уступил мне кресло. Я свернулась на нем калачиком , мои веки тяжелели. Вскоре я провалилась в сон.
Я бежала по лесу от кого то. Всепоглащающее чувство страха не на секунду не покидало меня. На бегу мне удалось повернуть голову. За мной бежало что-то, какая-то черная тень и она нагоняла меня с каждой секундой. Я отвернулась и продолжала бежать, защищая лицо от веток, окащывающихся у меня перед лицом. Я бежала изо все сил, как только могла. Не заметив толстый корень дерева, я споткнулась об него, и кувырком полетела со склона. Ветки и камни царапали мое и без того уставшее тело. Меня швырнуло в сторону и вот я уже лежу на груде камней, веток, листьев. Из руки, чуть ниже запястья, сочится кровь, мои ноги тоже в крови, где то виднеются длинные царапины, на коленях нет живого места. Я запрокидываю голову. Надо мной голубое небо. В глаза светит солнце и я прищуриваюсь. С деревьев слетают огненно рыжие листья и падают на меня, щекотя мою израненную кожу. Я взыхаю. Осень. Я всегда любила осень, но я сейчас не здесь, я в хижине Джесса, и это всего лишь сон. Надо мной склоняется черная тень и я слышу голос в своей голове " пора просыпаться, малышка" , этот голос я узнаю из тысячи, голос моей мамули. Мне и правда пора просыпаться. Перед глазами все плывет, неба уже почти не видно и я понимаю что возвращаюсь.
Я резко сажусь в кресле. Сон, сон, всего лишь сон. Джесс подбегает ко мне и обхватывает плечи руками. В его синих глазах беспокойство. Надо же, сам Джесс Клифорд беспокоится за меня.
- Ты кричала. Что то случилось? - он провел рукой по моим волосам и заглянул в глаза. В очередной раз убеждаюсь, что у него очень красивые глаза.
- Нет, Джесс, всё нормально, это просто сон,- моя голова еще гудела. Я вспомнила голос мамы. В моем сне у нее был взволнованный и испуганный голос. Я не разговаривала с ней с того дня, как меня украли. Через 4 дня, чудным образом проснувшись у себя дома, я нашла только записку на столешнице, в которой было написано маминым ровным потчерком, что ей надо уехать на пару дней в другой город, по работе. Четыре дня меня не было, плюс три дня происходила вся эта лабудень.... Мое сердце забилось чаще и кроме его стука я ничего больше не слышала. Мама. С ней что то случилось, я чувствую это. Я не могу потерять ее, как потеряла папу. Я не переживу этого, нет, не переживу. В голове калейдоскопом мелькали воспоминания. Папа несет меня маленькую на руках, затем кружится со мной, подбрасывая меня в вохдух, я звонко хохочу и папа со мной. Я кричу ему:" Быстрее папочка, выше, выше!" и снова смеюсь, когда когда он начинает кружиться быстрее. Затем мой папуля садится на зеленую траву и я рядом с ним. Он проводит рукой по моим волосам и целует в лоб. Следующее воспоминание. Папа уезжает на работу. Я и мама целуем его и он уходит. Я выбегаю на крылечко и машу ему ручкой. Он разворачивается, улыбается и машет мне в ответ. Это был последний день, когда я видела папу. На следующий день я зашла к маме, а она почему то плакала. Она сказала мне идти в свою комнату, и заперла дверь. Я не знаю как умер мой папочка, мама просто сказала мне, что папы больше нет. Сначала я не понимала. Как это, нет папы? Нет, такого не может быть. Но со временем я поняла. Поняла, что папу, моего доброго и любимого папулю уже не вернуть. С моих глаз скатывается предательская слеза, я пытаюсь незаметно вытереть ее. Я не должна плакать, только не здесь, не сейчас, не с Джессом. Но парень все равно замечает и садиться около меня на корточки. Он вытерает мои слезы, которые уже не останавливаясь льются. Мой плач перерастает в рыдания.
- Эй, эй! Алекс, все будет хорошо, все будет хорошо,- он прижимает меня к себе, я пытаюсь вырваться, бью его кулаками в грудь, но он не отпускает, а еще сильнее прижимает к себе. Я перестаю сопростивляться и утыкаюсь носом ему в грудь. Джесс гладит мои волосы, я вспоминаю, что папа делал так же, когда мне было грустно и рыдаю с новой силой. Слезы, оставляя сырые дорожки на моих щеках, впитываются в толстовку Джесса.