Под тенью судьбы.

Она уже и не помнила как свалилась с кровати. Как только к Гермионе приходила помутневшая от уплывающего сознания мысль о потере сознания, как прозрачное и чистое сознание и разум возвращались к ней. Дышалось с трудом. Эта пытка была цикличной – только ей удавалось сделать вздох, она повторялась по-новой.

Она сознавала причину этой боли. Драко Малфой в этот момент занимался любовью с другой. Он нарушал клятву данную ей перед свадебным алтарём. Снова и снова.

Каждый разумный человек сказал бы, что ей стоит развестись с ним. Для магических парных было недостижимо нахождение вдали друг от друга, будучи связанными. Раз появившись, как редчайший дар, магические узы навсегда скрепляли двух людей.

Достойных и любящих она одаряла крепкими узами и магическим преимуществом. Недостойных подвергала наказанию. Гермиона считала это несправедливым, ведь страдал тот, кого предали, а не тот кто предал. Полагалось, что страдания парного, побудят провинившегося к раскаянию, ведь магические узы пробуждали глубокое чувство любви. Но не в Малфое.

Магия магической парности, удивительным образом, делала Гермиону зависимой от Малфоя. Но его, как будто, ничего не задевало. Еë штормило от мысли о других мужчинах, в то время как он мог спокойно ходить по борделям. Как он это делал, она не представляла - если он только через силу себя не заставлял.

Драко вернулся, когда она пришла в себя от недавней боли и легла в кровать. Она лежала прикрыв глаза, делая вид, что её унес безмятежный сон. Он постоял у кровати, с минуту глядя на спящую жену и двинулся к двери, ведущую прочь из комнаты. Он приходил к ней, каждый раз, словно пытался ознаменовать свое предательство предопределения, как победу над ним.

Уже минуло двадцать дней, как она узнала, что ждёт ребёнка.  Когда она узнала, то была в ужасе. Естественно она колебалась, но на удивление, решение оказалось очевидно лёгким для нее. Она никогда не думала, что парная магия так легко позволит ей допустить мысли о разрыве связи. Раньше она держала её мысли в узде. Стоило ей задуматься о разводе или о магическом разрыве уз, как фантомная боль начинала расходится от макушки до пят.  Должно быть, ребёнок поспособствовал тому, что магия в ней не бунтовалась на этот раз.

В книгах, про магическую парность писали, что дитя двух волшебников благословенных магическими узами парности, в априори, всегда рождалось здоровым и магически сильным. Парадокс заключался в том, что измена одного из супругов во время вынашивания, в двух описанных случаях, приводила к смерти ребенка. Два случая из многих - не приговор.  Да, если не знать наверняка, по своему опыту. Она уже так потеряла своего первенца. Этот ребенок должен был повторить его судьбу, если бы она не предприняла решающие меры. 

Её муж, как всегда, был далеко и ничего не замечал или делал вид, что не замечает. Они были чужими друг другу. Их связывал брак, который очевидно для супруга был фальшивым и постель.  Его муж был холодным и расчётливым мерзавцем, которого не волновали чувства. Его волновали лишь необходимость в физическом контакте и преимущества, что эта связь и их брак ему давали. Для чопорного аристократа, верность в браке, было делом десятым.

В Хогвартсе Гермиона видела, как он смотрел на неё и видела в этом взгляде влюблённость. После того, как он предложил заключить брак, сославшись на их узы, она даже обрадовалась. Он мог не противостоя предрассудкам общества, в котором вырос, быть с ней. Она не стала касаться его гордости и требовать признаний. Она просто согласилась. Легче было умалчивать о своих чувствах. Преимущества их брака были неукоснительно весомыми. Магические узы, после признания их парой, сильно увеличивали магический резерв обоих волшебников. Связь с родственной душой, была гарантом любви, сильного потомства и вообще – счастливой жизни. Отказываться от такого, было глупостью.

Во времена, когда объявление об их свадьбе было ещё сенсационной новостью, люди шептались и говорили о них громко в разных мнениях. Одни ей немного сочувствовали, другие – шептались, что связь и пылинки от их былой вражды не оставит, а третьи уверяли, что их ненависть к друг дугу навсегда. Во всём была толика от истины. Люди, чьи мнения её действительно волновали, на удивление, её поддержали без всяких возражений.

— Свадьба.... в какой день? — Переспросил Гарри проглотив ставшую вязкой слюну.

— Восемнадцатого сентября. Гарри, я...

— Гермиона, я знаю. Джинни нам с Роном всё объяснила.... Это странно конечно... Как мог твоей родственной душой оказаться Малфой! — Он искревил лицо, затем улыбнулся. —  Ты знаешь, он редкостный гавнюк... был.... Гермиона, если серьёзно, для нас важно лишь твоё счастье. Не мы с Роном же на нём женимся, хотя тогда, это были скорее похороны! — С этих слов они засмеялись. — А у Малфоя, как я понял, с этой магией, выбор не велик. Я слышал эта магия что-то вроде амортенции... — Гарри засмущался от своих слов — Ну если что, ты это...

Он почесал голову с отросшими патлами, затем подмигнул не давая сползти улыбке с загорелого лица. Он так неловко пытался её поддержать. Такая поддержка была скорее в духе Рона. Гермиона с улыбкой обняла друга.

— Всё будет хорошо. — Сказала Гермиона, убеждая в этом больше себя, чем Гарри. Тогда она ещё сомневалась, но обратного пути уже не видела.

Они поженились и закрепили магическую связь. Появившаяся после этого страсть, наутро заставляла краснеть и опускать глаза. Малфой конечно был невозмутим – сидел себе днями погруженный в очередное чтиво. Он не позволил им стать ближе – не заводил беседу о погоде, на вопросы отвечал кратко и по существу, а стоило Гермионе увлечься монологом, вовсе уходил. Тогда она и поняла, в какую западню попала.

Она горько осознала – на этой почве нельзя построить ни семьи, ни понимания, ни любви. До брака ей казалось, что стоит им сблизиться, они всё это преодолеют. Магическая парность ослепляла Гермиону Грейнджер и она не видела дальше своего носа. Она не увидела, что расчёт и его собственная выгода, для него важнее всего. Она не заметила, как он всё ещё был под властью своих детских предрассудков.

— Доброе утро, Гермиона.

— И тебе, доброго утра. Что у нас на завтрак?

— Как видишь. — Малфой уткнулся носом в Пророк.

— Ясно. Приятного аппетита.

— Угу.

Гермиона закатывала глаза и бралась за еду. Как всегда. Он не разбавлял жизнь словами. Он скупо берег их – они могли кончится!

С технической стороны в браке, он дал ей все, что она просила – быстрый карьерный рост, славу и восхищение ею всей Магической Англией. Гермиона Грейнджер стала эталоном успешной волшебницы. Она делала успехи, но иные стали реальностью только благодаря связям мужа.  Гермиона Грейнджер, постепенно, но верно, становилась самой успешной и прославленной ведьмой своего времени. И она радовалась и этому, до поры до времени.

Со временем Гермиона постепенно осознавала, что это была не та жизнь, о которой она мечтала. Больше всего она хотела, крепкую семью и свой дом, которой действительно можно было назвать её домом! Малфой-Мэнор, таковым не стал. Он был поместьем, в котором когда-то давно её сковал ужас. Теперь, это было просто пространство, в котором ей предстояло жить всю свою жизнь- одинокой и нелюбимой.

В этом не её доме, Драко дал ей все, кроме себя, а со временем Гермиона поняла – он был всем, чего она хотела в этом браке. Она бы согласилась стать образцовой домохозяйкой, у которой не было никаких достижений, кроме прибранной кухни в обмен на его любовь. 

На деле, это оказалось недостижимым и мир показался не таким волшебным - даже в волшебном мире! Он смотрел так же пусто и холодно.

И Гермиона решилась. Ради ребёнка.

Способ разрыва связи с парой был один - магический ритуал, который разрывал связь, и в прибавок полностью лишал разорвавшего узы всех магических способностей. Через время магия должна была вернуться, но когда было неясно. Как ритуал мог повлиять на ребенка тоже было неизвестно. Из-за него он запросто мог родиться сквибом. Она рисковала, но рождение скриба было лучше, чем очередной выкидыш.

Джинни пришла ей на помощь. Гермиона долго и терпеливо рассказала ей про пять лет прожитые в браке. Её друзья, как вся Магическая Британия, были уверенны, что у них с Драко, удачный брак. Они думали, что они притëрлись к друг другу и жили вполне счастливо. Рассказ Гермионы стал открытием для Джинни. Она на откровение Гермионы ответила, что от придурковатого, отсталого, мерзкого хорька, иного они и не могли ожидать! Она удивлялась своей доверчивости. Обещала, что проклянет его при встрече! Гермиона была ей очень благодарна, что она так легко и поддерживающе отнеслась к её пятилетней лжи.

Они не стали ничего рассказывать Гарри. Он бы пошел и помахал волшебной палочкой и кулаками перед Малфоем, а это Гермионе было не нужно. Узнай Малфой, он бы стал препятствовать её решению. Его неинтерес к ней и её делам, сейчас, играл ей на руку.

Гермиона ушла из Мэнора, собрав вещи. На месте аппарации её дожидалась Джинни. Они отправились в больницу Святого Мунго. Целитель, Константин Корсов уже ожидал их подготовленный к ритуалу.

Они вошли в палату, она на удивление, была похожа на маггловский врачебный кабинет. На столе врача лежали старинные фолианты, колбы с зельем и пергамент с пером. В углу стояла кушетка, рядом с ней был поставлен алтарь.

— Миссис Малфой, ложитесь пожалуйста на кушетку, головой к алтарю.

Гермиона чуть поколебавшись, с чувством, как-будто её нутро скребется кошками, сделала то, что было сказано. Кушетка оказалась удобной, но межу промежутками волнами охватывающего её страха Гермионе казалось, что она лежит на заострённых гвоздях. Мысли завертелись и именно в этот момент магия парности начала борьбу с ней. Магия рвалась из неё, металась в ней с такой силой, что ей хотелось встать и убежать от этого чувства и этого ужасного места.

Константин встал у её головы и приложил блестящий зелёный кристалл к её лбу, другой рукой держа палочку наведенную на висок Гермионы стал проговаривать слова ритуала.

— Ruptura destinatus completa Ruarigione. Extractio.

Джинни стояла немного в отдалении от кушетки на которой она расположилась и казалось, плакала. Гермиона не поняла точно, её голову вдруг занял холод исходящий от кристалла. Ей показалось, что он проник в её кровь и стал растекаться с ней по всему её телу. Тогда она ясно осознала, что это магия покидает её тело.

Гермиона положила руки на живот, как бы защищая своего уже возлюбленного ребенка. После того, как холод покинул её тело, по нему прошлась непонятная истома, за которой она поняла – она больше не связана с Малфоем.

Теперь она не страшилась ни боли, ни потери. Пришло облегчение - всё закончилось. Целитель выписал рецепт снадобья и нарёк пить его два раза в день, для укрепления сил.

Как только они вышли за территорию Святого Мунга, их уже поджидал Гарри Поттер. Джинни отправила к нему сову с письмом до того, как они пошли на ритуал. Вид у Национального Героя был встревоженный и потрёпанный, видать он сильно всполошился, когда нёсся сюда, в волнениях о лучшей подруге(почти, что сестре). Лицо Гарри выражало крайнюю степень недоумения.

— Что происходит? — спросил Гарри предварительно оглядев Гермиону внимательным взглядом.

— Гермиона порвала с хорьком! Всё, как письме, Гарри!!

— Как это порвала? Разве это возможно в их случае?.. И почему? Что он сделал? — Лицо Гарри начало приобретать разозлённый вид.

— Гарри, не надо ничего говорить и спрашивать. Я потом тебе расскажу. Гермиона покидает Лондон и она слишком устала сейчас, чтоб и тебе ещё объяснять.

Гарри хотел что-то сказать, но Гермиона его перебила. Джинни была права, она сейчас не хотела ничего объяснять – ни Гарри, ни кому-то ещё. Ей хотелось, по-быстрее скрыться из Англии, пока Драко не начал её искать. Он наверное уже почувствовал то, что она сделала.

— Ребят, пожалуйста, откройте мне портал. Я хочу домой к родителям. — сказала Гермиона.

Гарри на вид, стал очень серьезен и казалось, что был зол. Он и сам не понимал на кого –  на Гермиону, что ничего не рассказывала о том, что происходило в её жизни или же на Малфоя, что разрушил жизнь его подруге. На Малфоя он злился определенно сильнее и обещал себе, при встрече выбить из того всю дурь.

Он подошёл к Гермионе и схватился за её уже протянутую руку, за другую руку Гермиону ухватила Джинни. Под хлопок заклятия, троица исчезла с горизонта.

****

Драко Малфой был благодарен судьбе связавшей его с Гермионой Грейнджер. После войны имя и репутация Малфоев были разрушены. Брак с Гермионой позволил все восстановить. Он получил высокую должность в Министерстве, уважение коллег и приумножил семейный капитал, вернув их состоянию былое величие.  На него смотрели, как и во многих временах полагалось смотреть на Малфоев – предназначавшейся ему толикой почтения во взгляде.  Он был горд и доволен собой. Все шло как он и предполагал, будучи еще студентом Хогвартса.

Кроме одного - его жены.

Нарцисса как только узнала, что магия связала его с грязнокровкой из золотой Троицы, сразу сказала ему, что счастлива за него и что женитьба будет самым правильным решением. Он тогда истерично ответил ей, что она сошла с ума. Отец же расставил и разложил все по своим местам. Грязнокровка будучи одной из нынешних национальных героев, была полезна для его семьи. Этот брак открывал для них те двери, которые закрыло падение Лорда. Он понял и принял полезные стороны брака с Гермионой Грейнджер. После своей неудавшейся попытки жениться на Астории Гринграсс, сделал предложение свой магической паре, но он и мысли не смел не допускать о том, что она станет для него настоящей женой. Все казалось таким несерьезным. Он как будто снова вернулся в школьное время, когда ему было поручено стать другом Гарри Поттера.

В отличии от детского времени, теперь же ему все удалось. Он стал мужем Гермионы Грейнджер, а она стала Гермионой Малфой. Это казалось особенно смешным и совсем невозможным. По сей день, он ни разу не отнёсся к их браку серьезно. В один момент отец непременно придет и скажет, что ему пора заканчивать с постановой и их заговор удался. Он так и жил в ожидании чего-то, сам не зная чего.

— Но брак ещё не означает верность, друг мой. У вас парная связь, а не магический брак. Со временем, у тебя будет возможность не затеряться под юбкой грязнокровки. — сказал ему его тогдашний друг – Теодор Нотт.

— Ты прав, Тео. Только больше не называй её грязнокровкой. Она станет моей женой. — Усмешка с нескрытым самодовольством отразилась тогда на лице Малфоя.

— Только тебе надо связь закрепить... Первая брачная ночь и ты станешь её послушным пуделем. Признайся Драко, ты мечтал о подружке Поттера очень давно! — Издевался Нотт.

— Поживем и увидим! — Не поддался провокации Драко.

Теперь Драко знал, что не потеряться в Гермионе Грейнджер, было очень трудно. Особенно с учётом чувств, что теплились в нём со школьной скамьи. Видеть её за столом, за завтраком, а вечером перед камином с книгой и кружкой шоколада – было для него настоящей пыткой. Так и хотелось подойти и сесть рядом, коснуться ее. Он знал, что любил её. С того самого момента, как она ударила его или с момента, когда их взгляды встретились впервые или может, ещё раньше, когда к нему пришло сознание, осознание того, кто он и где он и как его зовут. Чувства к ней, были для него естественны, от того непонятны. И он упорно, с грацией палача, убеждал себя, что это магия привносит в его голову такие мысли. Только она и ничего больше. Он врал.

Будучи уже супругами, он держал её на расстоянии. У Гермионы была своя уютная спальня, он спал в соседних комнатах. Когда притяжение пары становилось нестерпимым, он скрывая свою радость даже от себя, шёл к ней и дарил ей всю ласку, что мужчина только способен подарить любимой женщине. Она с теплотой во взгляде, с трепетом в теле принимала и отвечала. Ликование, восторг разгарились в нём в такие моменты. Он с трудом тушил их и тяжело отводил от неё взгляд на утро.

Чтобы отвлечься, он стал изменять. Было неприятно и даже, иногда, противно от самого себя. Связи с женщинами из публичного дома, помогали с влиянием парной магии, с наваждением, что дарило проведенное с Гермионой время. У него были разнообразные вкусы- блондинки, брюнетки, рыжие, мулатки. Только обязательно непохожие на жену.  Лишь бы не возникала перед глазами, стоило их закрыть.

Потом он возвращался домой и ложился спать. Утром он уходил на работу, так и не посмотрев на свою бледную жену.

Он старательно игнорировал свои чувства и ощущения, которые доходили до него по их связи.

Со временем мимо него прошло то, как его жена стала все холоднее и холоднее в их взаимодействии. Они никогда не признавались друг другу в любви, но между ними было обещание – исполнить самые счастливые ожидания от жизни, рядом с родственной душой. Драко очень тщательно, с присущим ему упорством развеял его.

Остался лишь холод и человек, магия с которым больше его не завязывала. Только чувство тепла, что излучало казалось его нутро, никогда не покидало. Только в момент близости с девушкой из кабака, оно становилось сильнее, да так, что почти обжигало его. Он находил этот лёгкий дискомфорт даже приятным. Магия парных уз не могла причинить непоправимый физический вред никому из них.

Драко был неимоверно горд собой. Связь, в которой отец и мать пророчили ему утонуть, так его и не поглотила. Для него это была победа над собой, над обществом и над их судьбой. Он был сильнее всего этого – магии, судьбы и всего остального.

Говорят, любое решение связано с лишением. У всего есть своя цена. Драко Малфой, ведомый своим упрямством и глупостью, о цене не думал.