МАРС

Утро было пасмурным. Серое небо будто отражало то, что творилось у меня внутри. Я сидел в маленькой комнате ожидания рядом с операционной, сжимая в руках чашку холодного кофе. Пальцы подрагивали, мысли метались без остановки: «А если не получится? А если Айзек не проснётся? А если я зря влез в этот кредит?»

Впервые за долгое время я действительно боялся. Не за себя. А за него.

Чёртово чувство — ждать. И ничем не можешь помочь. Только сидеть и ждать.

Через стеклянную дверь прошла Дельфин — в хирургическом халате, в маске, с усталым, но решительным взглядом. Она кивнула мне перед тем, как скрыться за дверью. Я хотел что-то сказать, но слова застряли в горле.

Внутри всё сжималось.

Аарон сидел рядом и нервно постукивал пальцами по подлокотнику.

— Если он выживет... — начал он.
— Он выживет, — перебил я.

Он посмотрел на меня и кивнул, как будто хотел поверить в это так же сильно, как и я.

Прошло больше двух часов. Потом три. Потом я потерял счёт времени. И вдруг... дверь операционной приоткрылась. Появилась Дельфин.

Она сняла маску, устало выдохнула и подошла к нам.

— Всё прошло успешно, — сказала она.

Внутри что-то щёлкнуло. Я будто снова начал дышать.

— Он очнётся? — спросил я, вставая с места.

— Возможно, не сразу... но да, у него есть все шансы. Ты спас его, Марс.

Я сел обратно, прикрыв лицо руками. Слёзы наворачивались, но я не дал им упасть.

— Спасибо, — только и смог прошептать.

Прошло несколько дней после операции. Я каждый день приходил в больницу, сидел у палаты Айзека, разговаривал с ним, даже если он не мог ответить. Врачи говорили, что его состояние стабилизировалось, но вот прийти в сознание он пока так и не смог.

Каждый раз, когда я смотрел на его безжизненное лицо, сердце сжималось от боли и безысходности. Иногда казалось, что он где-то внутри слышит меня, но ни один жест или движение не подавали надежды.

Дельфин часто заходила в палату, подбадривала меня, рассказывала о ходе лечения и перспективах. Она не скрывала, что ситуация тяжёлая, но сохраняла оптимизм, будто старалась передать его мне.

Я понимал, что время — наш самый главный враг. Чем дольше Айзек в коме, тем меньше шансов на полное восстановление. Но я не мог сдаться, не мог оставить брата в этом состоянии. Каждый вечер, уходя домой, я молился хотя бы о малейшем признаке жизни.

Внутри меня росла решимость: что бы ни случилось, я сделаю всё, чтобы помочь Айзеку, найти силы и ресурсы, чтобы не оставить его одну в этом безмолвном мире.

Шли месяцы...Айзек так и не очнулся. По словам врачей у него возникли осложнения.
Однажды вечером меня вызвали в больничный коридор. Там стояла Дельфин — её лицо было бледным, глаза наполнены тревогой.

— Марс... — тихо начала она, — состояние Айзека резко ухудшилось. Возникла инфекция, иммунитет не выдержал... Мы сделали всё возможное, но...

Её голос дрогнул, слова повисли в воздухе.

— Он... он не выйдет из комы? — спросил я, сжимая кулаки.

— К сожалению, нет. Ему осталось совсем немного... — её губы дрогнули.

Я стоял, словно парализованный. Слов не было. Сердце сжалось так, что казалось, вот-вот разорвётся.

— Я... Я не успел, — выдавил я, чувствуя, как слёзы наворачиваются, — я должен был быть с ним больше... помочь... сделать что-то...

Дельфин молча кивнула, её глаза тоже были наполнены слезами.

На следующий день я снова зашёл в палату. Айзек лежал неподвижно, как будто спал, но я знал — это был его последний сон.

— Прости меня, брат, — прошептал я, опускаясь на колени у его кровати. — Я не смог тебя спасти. Всё, что я мог — сделать, я не сделал достаточно.

Врач вошёл в палату, мягко положил руку мне на плечо.

— Мы сделали всё, что могли. Не вините себя. Иногда даже лучшие усилия — недостаточны.

Но слова доктора не достигали меня. Я чувствовал лишь пустоту и вину.

На похоронах, среди слёз и тишины, я стоял, сжимая в руках его фото. В душе шла война между горем и решимостью.

— Я обещаю, Айзек, — шептал я, — твоя смерть не будет напрасной. Я вырвусь из этого ада, найду нашего отца, и наших матерей, исправлю всё, покажу им где раки зимуют.

Я ненавижу себя. Ведь это я был за рулем, из за меня произошла эта сранная авария. Нет мне прощения.
Казалось бы, я впервые узнал что у меня есть брат. Впервые узнал, что я был не один. Хотя он при жизни, наверное даже не догадывался, что я его брат.

В этот день мир для меня рухнул.