behaglichkeit
Треск печи. Тепло бежит разливом по дому от самого сердца. Грустные песни разливают трели благодати и тревоги, когда печальный нос висит над листами тетрадей и рефератов.
Взор к стопке книг; а она так тихо, тая свои секреты, манит прочитать в перерыве быструю строку...
Но времени, пока что, нет... Нет, и не будет ближайшее время.
А хочется читать, видеть чёрные буквы на пожелтевших листах. Хочется узнать мир разночинца, увидеть, как жил же он в мире аристократов, дворян. Хочется познать, есть ли лекарство от нашего здоровья или параллельный мир искусства, может ли портрет посеять в душе смуту, загубив талант творца?
Но нет времени – девушка захламлена в лишних думах точных наук. Грустный нос, грустно вздыхая, вновь отворачивается к листам.
Треск печи. Холод стен соревнуется с теплом. Студентка готова поклясться, что чувствует их томную войну без лишних распрей. Тихая лишенная звуков война, но бьющая по мозгам сильнее любой деревянной доски. Но приходится терпеть это нагнетание, потому что математика сама себя не выучит, и потому что исход известен – выиграет тепло.
Оно окутает дом, от самых низов до потолка, прогоняя холод. Известно хоть один проигрыш тепла холоду? Кроме как на заснеженных вершинах или полярном круге, где люди коченели от морозов, сначала проваливаясь в сон, а потом и умирая; если их не находили спасатели. Холод тогда торжествовал во всей красе, забрав настоящую драгоценность – человеческое тепло, живое тепло.
Наверно, согласитесь со мной в том, что тепло от любого живого существа куда дороже, тепла огня, к примеру; только оно тоже имеет свою ценность.
- Эх, как же сложно... - сползая со стула, девушка садится у печи.
Она сильно устала, а помимо злосчастной темы: «n-ой степени из действительного числа» - и ее правил, в голове затесались рассуждения. Голова перегружалась, не в силах переварить все. Она даже сравнила свои мозги с губкой, набирающей в свои объемы огромное количество воды; но не фильтрующая жидкость. Прискорбно это понимать.
Вновь взгляд к книгам. Он печален. Печален от невозможности взяться за чтение, от невозможности обнять любимых, дорогих людей, от невозможности заниматься тем, что пожелаешь, от невозможности избавиться от горького одиночества и пустоты.
Глубокий вздох, тепло воздуха пробирается в организм.
- Да, определенно человеческое тепло – главная драгоценность, - хриплый шепот с терпким отчаяньем. – Но сейчас я одна, с этим ничего не сд... Нет, не смей этого говорить.
Студент тормошит свои волосы.
- Когда говоришь: «Ничего не поделаешь» - заранее опускаешь руки, оттого потом все и рушится. Нельзя так говорить, нельзя... Слышишь? - девушка обращалась к самой себе, но представляла совсем иное. – Рядом с тобой сейчас любимый кот, огромное количество книг, телефон или ноутбук, что бы связаться с друзьями, если в реальности рядом никого – не значит, что с тобой рядом никого нет.
Еле-еле поднимаясь на ноги, возвращается к изучению точных наук, но через мгновенье, в следующей миллисекунде, весело хватает том и пусть чёртово домашнее задание по математическим расчетам: «n-ой степени из действительного числа» ждёт. Ждёт того момента, когда студент совсем отчается или потеряет свои надежды по пути. Ждёт, когда в учительском журнале, рядом с фамилией студента, будет стоять прекрасный алый лебедь.
А сейчас, прекрасный момент перечитать Булгакова.