Песнь забвения

Библиотека Селин и Натана стала для меня убежищем. Не просто комнатой с полками, а отдельным миром, где каждый шаг отдаётся в тишине, а каждый вдох приносит аромат старой бумаги и лёгкую пыль. Когда я заходил сюда впервые — буквально на следующий день после того случая — казалось, будто кто-то осторожно прикрывает за мной дверь и оставляет наедине с самим собой. Иногда солнечные лучи, пробиваясь сквозь высокие окна, ложились на пол и переливались, словно сами книги источали свет.

Я сидел среди них и пытался смириться с мыслью, что всё изменилось.
Нет — не так. Изменился я сам, а вместе с этим и мир вокруг.
Несколько дней назад разговор с семьёй разрушил привычную картину моего мира, и осколки всё ещё не сходились в целое. Я снова и снова пытался их сложить: рассматривал, переворачивал, примерял к привычной картине — и каждый раз безуспешно. Теперь я сидел здесь, словно упрямый ребёнок, который не может отказаться от идеи разгадать головоломку, давно ставшую слишком сложной.

И вот среди множества книг я наткнулся на ту самую. Потёртую, с чуть надорванным мною в детстве корешком, она пахла теплыми вечерами, когда бабушка читала мне вслух перед сном. Сказка о герое королевства Тарнхейм. Тогда я ждал только финала — когда герой, пройдя леса и горы, победит короля демонов. Теперь же я читал иначе.

Демоны... когда-то они пугали меня до дрожи. Огромные, с кожей, словно покрытой тёмной чешуёй, и глазами, где горел огонь. Но чем дольше я всматривался в строки, тем настойчивее возникала мысль: а что если это не «демоны»? Что если кто-то когда-то просто дал им такое имя, чтобы было легче убивать? Что если сказка — не сказка, а память, искажённая до неузнаваемости?

Меня пронзило.

Я понимал: я читаю не просто историю, я пытаюсь разглядеть сквозь неё правду — о мире, в который попал, и о себе самом. И тут же вернулась привычная тень сомнения: «Или это всё симптомы? Разве нормальный человек стал бы искать истину в детской книжке?»

Машинально я сунул руку в карман и вспомнил. Таблетка. Утро давно прошло, а я ещё не принял её. Сердце ухнуло вниз. Я замер с упаковкой в руке, словно это был нож.

— Может, и не стоит? — тихо произнёс я сам себе. Голос звучал чужим. — Здесь я нормален. Может, именно таблетки делают меня больным?

Я сидел так несколько минут, пока пальцы не начали ныть от напряжения. Всё же выдавил капсулу и запил водой. Горечь стекла осталась в горле, оставив ощущение предательства.

«Пусть это перестраховка, — оправдывал я себя, — на всякий случай. Даже если я другой, лучше не рисковать».
Но глубоко внутри что-то шептало: ты просто испугался.

Визитка Джинджер всё ещё лежала на столе среди стопок уже прочитанных книг, и я постоянно ловил себя на том, что взгляд возвращается к ней.
Белый прямоугольник бумаги, несколько строчек — и в них будто заключена пропасть. Стоило только набрать номер — и я шагну в неизведанное, где уже не будет возврата к прежнему «я». Я взял её в руки, вертел между пальцев, как игральную карту, опасаясь, что любое движение выкажет меня странным, глупым.

— Ну же, — пробормотал я, — всего один звонок.

Но палец не поднимался к телефону. В груди было ощущение, будто я стою на краю крыши, и любое движение вперёд может стать падением.Дверь в библиотеку скрипнула, впустив мягкий свет.

— Элиас? — тихо позвал Ривер.

Я поднял глаза. Он всегда входил так, будто старается не потревожить воздух вокруг. И всё равно нарушал его — слишком живой, слишком тёплый.

— Как ты? — спросил он. — Не голоден? Может, прогуляемся?

Я усмехнулся, пряча дрожь.

— Последняя прогулка закончилась тем, что я едва не умер от приступа. Думаю, на эту неделю достаточно подвигов.— Ривер опустил взгляд, виновато.

— Я... тогда плохо понял, что с тобой... прости.

— Всё в порядке, — ответил я быстрее, чем успел подумать. В его голосе была такая искренность, что мне не хотелось оставлять на нём вину.— Он заметил визитку.

— Это от Джинджер? — приподнял брови. — Так вот чего ты боишься.— Я замер.

— Я не боюсь.

— Конечно, — мягко сказал он, но в глазах мелькнула та самая тень улыбки, от которой хотелось одновременно выругаться и согласиться.

— Пошли к ней. Ты попробуешь практику, а я... буду рядом и не мешаю.— Я покачал головой.

— Звучит так, будто это очередной эксперимент над моим сознанием.— Он сделал шаг ближе.

— Или шанс перестать прятаться.

Его голос был лёгким, но в нём была настойчивость, которую я не ожидал. Я отвёл взгляд. Почему позволяю ему тянуть меня за собой так легко? «Может, потому что устал бороться. Может, потому что рядом с ним страх не кажется таким всепоглощающим». Я вздохнул.

— Ладно. Но если я снова сойду с ума — будешь виноват.

— Договорились, — улыбнулся он, как ребёнок, получивший то, чего хотел.

И на миг я подумал: а если это действительно не безумие, а шанс стать собой?

-------------------------------------------------------------------------------

Джинджер встретила нас у крыльца. Она совсем не походила на тех «проводников в мир знаний», которых я когда-либо встречал или видел по телевизору. Низенькая — едва выше ста шестидесяти, пухленькая, с коротким рыжим каре, вздёрнутым носом, усеянным веснушками, и большими круглыми очками. Но больше всего бросались в глаза её волосы: между прядями были вплетены ленты, колечки и мелкие цветы, словно в них запуталась целая лужайка.

На ней висела свободная одежда, похожая на старую хиппи-рубаху, обвешанную бусинами и тканевыми подвесками. Она выглядела так, будто её жизнь проходит на границе между сном и ярмаркой. Но весь её облик располагал довериться, приблизиться. Она улыбнулась и махнула рукой, приглашая нас пройти дальше.

Джинджер провела нас в свою просторную оранжерею.

— Присаживайтесь. Сегодня ничего сложного.

Мы устроились в кругу зелени, рядом с фонтаном. Вода падала каплями, как размеренный метроном. Фонарики под ветвями светились мягко, и сад напоминал что-то среднее между храмом и детской комнатой. Здесь было много растений, которые я видел лишь на картинках. Было видно, как она ухаживала за каждым сорняком, напитывая его заботой и вниманием.

Я нахмурился, оглядываясь.

— Тут ещё кто-то есть? — спросил я, и голос мой прозвучал слишком громко для этого места. Джинджер прыснула со смехом.

— Групповые занятия у меня по пятницам. А сегодня среда, так что вы вдвоём — моя единственная публика.

Она присела напротив нас, скрестив ноги по-турецки.

— Всё, что мы здесь делаем, — учимся слышать себя. Дыхание, внимание, тело. То же самое, что и в йоге или медитации, только чуть внимательнее. Моя задача не научить вас магии, — она искренне усмехнулась, — а показать, что в вас самих уже есть достаточно.

Я усмехнулся про себя: звучало слишком просто. Слишком... мирно.

Она прикрыла глаза и попросила повторять всё, что она говорит и делает. Мы смирно повторяли, а я всё ещё ожидал подвоха.

— Каждый вдох и каждый выдох — ясные, — продолжила Джинджер. — Не сопротивляйтесь. Не гонитесь ни за чем. Просто наблюдайте. Всё остальное придёт.

Она говорила так естественно, будто её единственный дар — объяснять, как сидеть и дышать. И от этого даже мой скепсис начал утихать.

Я просто закрыл глаза и, словно под гипнозом, повторял каждое слово Джинджер.

-------------------------------------------------------------------------------

Сначала в голове роились мысли, будто рой мошек у фонаря: «Ты выглядишь идиотом. Ничего не выйдет. Это трата времени». Но с каждой минутой дыхание становилось ровнее. Сад будто втягивал меня в себя, а вместе с ним уходило напряжение. Впервые за долгое время я почувствовал, что мне не нужно бежать.

И именно тогда я услышал.

— Смотри, какие мальчики пришли! — писклявый, радостный голос.

Я вздрогнул, открыл глаза. Всё вокруг оставалось прежним: фонтан, листья, Джинджер в хиппи-одежде, Ривер, сосредоточенный рядом.«Воображение. Просто воображение», — подумал я.Но тут же раздался второй голос, хихикающий:

— Тёмненький, угрюмый, зато глаза такие светлые. Какая редкость!

Я снова огляделся.

— Тут точно никого больше нет? — почти прошептал я.

— Кроме вас? — Джинджер поправила очки. — Никого.

А голоса не смолкали. Смешки, перешёптывания. Будто рядом сидела группа детей, а я был предметом обсуждения. В груди закипало раздражение. Я стиснул зубы, пытаясь сдержаться, но не выдержал:

— Да кто здесь?! Я угрюмый, да! Но это не значит, что меня можно обсуждать за спиной!

Ривер уставился на меня ошарашенно. Джинджер открыла рот, но не успела сказать ни слова.И тут я увидел: на листьях драконьей пальмы, в свете фонариков, сидели три крошечных существа, светящихся изнутри, с крохотными ручками и крылышками. Они хихикали, переглядывались и выглядели так, будто это была обычная игра.

— Что это, чёрт возьми?.. — вырвалось слишком громко.

Ривер дёрнулся, заслоняя меня плечом, и его лицо побледнело,но совсем не в сторону этих светящихся существ. Он видел Джинджер, изменившуюся, он заметил так же ясно, как и я. Её вытянувшееся лицо, золотистый блеск в глазах, маленькие рога на висках — всё это было слишком реальным, чтобы списать на галлюцинацию.

— Джинджер... — Ривер сипло выдохнул. — Что, к чёрту, происходит? Что ты, мать твою, такое?!

Феи, щебеча, метались вокруг неё, и их писк обжигал мои уши:
— Он нас слышит! Он смотрит прямо на нас! Он видит, представляешь! Он особенный!

Джинджер, будто впервые заметив, куда устремлён мой взгляд, резко отпрянула, чуть не споткнувшись о свой термос. В её глазах вспыхнуло что-то, похожее на ужас.

— Подожди... — она подняла ладонь, будто защищаясь. — Ты... видишь их?

Я моргнул.

— Ты о чём?..

— Фей, — выдохнула она срывающимся голосом. — Ты видишь фей?

Меня не смущал её облик и даже не пугал; впервые вид существа не вызывал паническую атаку, лишь еле заметную тревогу. Я хотел возразить, сказать «это игра воображения» или «мне снова пора пить таблетки», но рот словно сам произнёс:

— Да... Я их вижу. И слышу.

Джинджер судорожно втянула воздух, прижимая руки к груди.

— Такого не может быть... Люди их не видят. Никогда. — Она облизнула губы, глядя то на меня, то на светящихся малышей на листьях. — Как... как ты можешь их видеть?

Я замер, не находя ответа. В голове гулом прокатилось: «А вдруг всё это и правда не болезнь? А вдруг всё, что я читал раньше... было всегда частью этого мира?».Ривер заслонял меня от неё. Пока во мне боролась тревога с странным спокойствием, Ривер сам  дрожал. Он наверное также впервые видел такое существо — не совсем человек, но и не совсем животное. Олень или лань, я не мог точно определить, но она излучала спокойствие, а не опасность.

— Так ты тоже этот чертов маньяк! — вскрикнул он.

— Маньяк? Я не убиваю людей просто потому, что они могут видеть! —привычный спокойный голос рыжеволосой девушки сменился на тревожный хрип,а  глаза Ривера мелькнули красным. Привычный карий цвет стал словно спелой  вишней,  в них горел огонь. Вечно весёлый Ривер мгновенно превратился в напряжённого защитника.

— Элиас, звони маме, они должны разобраться сами! — воскликнул он.Но я не мог достать телефон. Феи летали уже вокруг, смотрели мне в глаза, а Джинджер словно не заслуживала такой расправы.

— Я не позволю, чтобы ты подвергала его опасности! — его голос стал резким, пронзительным, каждое слово кололо в груди.Джинджер подняла руку, её глаза блеснули холодом и отчаянием, рога стали больше, а вместо человеческих ног начали проявляться копыта. Узоры оленьей шкуры проступили на лице.

— Кто в опасности сейчас, Ривер, — сказала она медленно, но слишком громко. — Это я! Со мной в комнате двое охотников за головами!

— Что? — Ривер с трудом сглотнул, смешав удивление и страх. — Ты что, шутишь?

— Я не шучу! — её голос прорезал сад, обжигая воздух. — Раз вы уже знаете обо мне, ваши сородичи — настоящие чудовища. И если думаешь, что мой дар защитит меня... — она сжала кулаки, — ты глубоко ошибаешься!

— Но вы же видите наши глаза! — выкрикнул Ривер. — Этот мир опасен! Все существа, которые видят людей с даром, — именно они охотятся и убивают!

— И? — Джинджер шагнула к нему, лицо почти касалось его. Золотые глаза пылали яростью. — Ты думаешь, что это оправдание? Именно вы убивали веками мой народ! Из-за вас я осталась без семьи!

— Ты вообще понимаешь, что он... — Ривер начал, но она перебила его.

— Понимаю больше, чем ты думаешь! — крикнула она.

Воздух дрожал, голоса фей тихо поскрипывали где-то вдалеке, но это было ничто по сравнению с накалом между ними.

Я сидел на земле, сердце колотилось, лёгкие сжимались, мысли рвались в разные стороны. Один голос шептал: «Лучше убежать», другой — «Не уходи. Ты видишь их. Ты слышишь их. Ты должен понять».

— Мы должны жить так, словно ничего не происходит, — шагнул вперёд Ривер, глаза блестели, плечи напряжены. — Существа вокруг нас убивают, а обычные люди лишь думают, что это дикие животные. Они хотят убить всех с даром. Если мы будем действовать иначе,оставляя каждого обратившего на нас внимание в живых — мы сами умрём!

Мир сжимался, воздух дрожал. Я видел накал между ними и ощущал, что всё может развалиться в любой момент.

— Нет! — выкрикнула Джинджер, её голос разрезал сад, острый и холодный. — Такие как вы рубят и убивают до сих пор! Из прихоти, ради коллекций, из глупых поверий! Они продолжают древнюю кровавую бойню!

Мой разум сорвался в водоворот страха и сомнения. Один импульс кричал «Беги!», другой — «Не оставляй их, ты должен понять».

Феи, крохотные и светящиеся, прижались ко мне, дрожа.

— Нам страшно... — шептали они. — Нам очень страшно... и им страшно так же...

Каждое их слово прожигало меня изнутри. Я сжал кулаки, зубы скрипели, дыхание стало прерывистым.

— ЗАТКНИТЕСЬ! — вырвалось из груди, и эхо разлетелось по саду.

Тишина. Даже писк фей притих. Они прижались ещё ближе, словно ищя защиты в моих руках. Я поднялся, дрожащими руками обнял их, ощущая, как их крошечные тела трепещут в ладонях. Маленькие, беззащитные, они цеплялись за мои пальцы, словно это было единственное безопасное место на свете.

— Я понимаю, что сейчас не могу убежать. Но я буду стоять здесь и смотреть правде в глаза, какой бы страшной она ни была. Вы прямо сейчас должны прекратить этот спор!

Ривер тяжело дышал, глаза постепенно возвращались к привычному коричневому оттенку, но напряжение ещё не спадало. Джинджер опустила взгляд, дыхание стало ровнее, хотя золотой отблеск в её глазах не исчез полностью; её облик снова выглядел более человечным.

Я понял, что теперь мы должны слушать друг друга. И впервые за долгое время ощутил странную, хрупкую силу — силу, которая приходит, когда страх не парализует, а заставляет действовать.

И в этот момент сад словно замер. В воздухе повисло молчание, прерываемое лишь лёгким шелестом листьев и тихим дрожанием фей. Всё готово к следующему шагу, но пока никто не решался сделать его первым.

Я посмотрел на Ривера. Он смотрел на меня. Джинджер подняла глаза, и на мгновение наши взгляды встретились — и в этом взгляде было что-то, что говорило: всё только начинается.

И тогда я понял: следующее мгновение изменит всё.