Роза Верности

Я боюсь только одного: оказаться недостойным моих мучений.
(Ф. М. Достоевский)

Я решила, что это обстоятельство, нахождение в совершенно другой обстановке, не помешает мне следовать своим принципам и привычкам. Поэтому перед работой, не обращая внимания на полные недоумения и полнейшего непонимания взгляды других девушек, я занялась тем, что всегда любила делать с братом — повторяла основные приемы нападения. Безусловно, платье — не самая подходящая одежда для этого, но мягкие стены благоволили этому как никогда.

— Дорогая, — прозвучал тихий голос сзади, — ты в порядке?

Ива подошла ко мне, уже взяв ключи, чтобы провожать всех на разные места для работы. Она поправила белую выпавшую прядь и ждала моего ответа.

— Разогреваюсь, — кивнула я.

Она повела глазами, пытаясь принять эту информацию, вздохнула и повела всех на вечернюю смену. Подождав, пока комната опустеет, я побрела выполнять и свои обязанности.

Миссис Кёрли выглядела обеспокоенной. Она присела на скамейку и пыталась восстановить дыхание. День, видимо, не из легких.

— Детка, — она увидела меня. — Ты пришла?

Естественно, еще раз наведаться к императору — не лучшая идея. Я неуверенно кивнула и присела рядом с ней.

— Как вы? — спросила я, удивившись собственным словам.

— Я переживаю. Каждый раз мне кажется, что император все узнает, и тогда... тогда... — она замолчала и резко встала, потянув меня за руку. — Вставай, он может услышать. Я думала, ты не придешь сразу, после того как...
Что она имеет в виду?

— Но раз ты здесь, пойдем, я покажу сегодняшнее задание.

Я с полным непониманием происходящего начала собирать яблоки. Это занятие отвлекало меня и от слов кухарки, и от мыслей об императоре, и от дел с Адамом. От него я не слышала ничего об ответе, хоть и не ждала его вовсе.

Я клала яблоко за яблоком в корзину, погружаясь в свои мысли все больше и больше, когда позади меня раздался голос:

— Неужели, ты работаешь? — Доминик стояла в тени дерева и поедала собираемый мною урожай. — Наверно, погода испортится.

Я взглянула на нее равнодушным, бесчувственным взглядом. Она была последним, о чем мне хотелось думать.

— Эй, а ты все также молчишь? Как ты там говорила, тебя зовут? Тишина? — она начала не спеша подходить ближе. — Как по мне, тебе куда больше подходит...хм, — она сделала вид, что задумалась, — шлюшка.

Ой, не стоило делать таких поспешных решений.

Доминик подошла близко ко мне, стоя позади. Я не шевелилась, заимев в сердце ледяной огонь. Она слегка дотронулась до моей талии, когда я резко обернулась и, взяв ее за шею, повалила на землю, оказавшись сверху. Это было слишком легко.

Она, схватившись за горло, начала звать на помощь, изображая жертву. На ее крики в сад прибежала миссис Кёрли и, увидев валяющуюся на земле «в адских агониях» госпожу, она наигранно грустно вздохнула, ободряюще подмигнув мне, и поспешила к ней.

— О боже, госпожа Доминик, что с вами? — демонстративно спросила она.

Таким образом, прошло несколько часов, пока госпожа не пришла «в чувства», и горизонт не принял солнце. Я, уже с радостью, поела и, взяв ключи, поспешила в библиотеку.

Удобно устроившись прямо на полу около зажженного мною камина в дальнем углу библиотеки, предназначенном именно для чтения, я углубилась в занимательную историю.

Прошло часа два с лишком времени, когда от входа послышались шаги. Дверь открылась, и зашел император. Единственным, кого я не ожидала увидеть здесь, был он. Поставив принесенную кружку с чем-то горячим, он также зажег лампу и прошел вглубь комнаты. Достав небольшую по размерам книжечку без единой надписи на обложке, он уселся в кресло неподалеку от меня.

Я выжидающе смотрела на него. Может, он меня не заметил? Но он, кинув на меня равнодушный взгляд и слегка махнув рукой, углубился в книгу. Никогда бы не подумала, что ему нравится читать.

Через час, может, два нашей тишины, прерываемой лишь стуком его опускавшейся чашки на тумбочку, он закрыл книгу. Поставив ее на место и потушив свечку, он ушел, ни слова не сказав мне за нарушение времени или из-за прочего. Ушел в полной тишине.

Так прошло еще несколько дней, может, недель, во время которых я просыпалась, повторяла все, что нужно было, позволяла Иве делать разные «важные» процедуры, шла на работу, где и перекусывала. Приходила, чтобы вздремнуть, и обратно все заново. Так, по сути, и живет все человечество.

Вечера и ночи я проводила в библиотеке в тишине и одиночестве, кое пару раз в неделю разбавляло присутствие императора. Он без изменений садился на свое кресло, брал ту самую книгу, перелистывал страницы и, с видом полного погружения, задумывался о чем-то своем, далеком, полностью игнорируя меня. Лишь изредка заводя разговоры о чем-то философском. Доминик вела себя на удивление тихо, что меня огорчило, ведь я ожидала некой извращенной мести в ее стиле. Но говорить об этом пока рано, месть, как говорится, — блюдо, которое подается холодным.

В пятницу вечером, если верить моему уже сбившемуся расписанию, Адам кивнул мне, попросив уединения. Он отдал мне небольшой конверт.
Вскрыв его после, я прочитала лишь одно слово:

«Сделаю», — и успокоилась.

В эту ночь император не читал. Он сидел в своем кресле, смотря то в окно, то, судя по его взгляду, на то, как я сижу на полу в обнимку с книгами. Он задержал на мне взгляд. Сначала мне показалось, что он не особо то и хочет, чтобы я читала его книги, но после подумалось, что должно быть это вызывает в нем другие эмоции.

— Тебе не холодно? — полушепотом спросил он.

Я вздрогнула, но покачала головой. Можно подумать, что мне впервой наслаждаться равнодушием половицы.

Он, не обращая внимания на мой отказ, подошел к небольшому шкафчику у кресла. Достав клетчатую, очень приятную на ощупь, ткань, император накрыл меня и вернулся в свое кресло. Я сидела теперь не в силах даже пошевелиться, мало ли, что еще может прийти ему в голову.

Император долго сидел в своем кресле, то поднимаясь за книгой и перелистывая ее, то возвращаясь обратно, периодически вздыхая глубже, чем обычно.

Я побеждала свое любопытство тысячу раз за эти несколько дней, и не лезла не в свои дела, но положительный ответ на мое письмо заставил меня приступить к активным действиям.

Я взглянула на книгу. Кожаная обложка давала ей пару сотен лет. Раскрыв ее, я удивилась. Это была далеко не грустная история, над которой можно было проливать слезы, как раз таки наоборот. Довольно комичная сказка. Может, она содержала для него воспоминания?

— Эй, — шепнул кто-то. — Пойдем скорей.

Открыв дверь, Ива быстро взяла меня за руку и повела на кухню.

— Что... — хотела спросить я, но мое внимание привлекло другое. — Кайл?

На кухне, за столом наших обычных собраний, сидел мой друг. Он выглядел настороженным, смотря на кухарку и Иветту. Вторая привлекала его внимание намного больше, чем первая.

— Наконец-то, — сказал он, а пройдясь по мне взглядом, продолжил: — Что за.?

А я то и забыла в чем хожу...

Послышался стук. Адам закрыл дверь на кухню и хлопнул Кайла по затылку.

— Рот то закрой, муха залетит.

Я с легким смущением села за стол и поинтересовалась о цели его визита. Остальные члены нашего собрания, увидев, видимо, что мне он совсем не враг, тоже успокоились и расселись по своим местам.

— То есть наедине мы поговорить не можем? — спросил он, и я покачала головой.

— Тебе и так, волей случая удалось пройти мимо императора.

Он вздохнул и начал объясняться.

— В прошлый раз, прости, не хочу вспоминать, но я оказался прав. Этого ничего бы не было, если бы мы просто-напросто сбежали, — начал он. — И, как говорится, никогда не поздно. Давай сбежим сейчас? Они, — он кинул пренебрежительный взгляд на собравшихся. — Вкратце упомянули, что ты планируешь сбежать, так зачем тебе отказываться от моей помощи?

Я тяжело вздохнула. Только «помощи» мне и не хватало.

Немного поразмыслив, я отказалась от старого плана: незаметно проскочить мимо императора. Тот план, хоть и был более безопасным, более лучшим для моего благополучия и мог исполниться с большей вероятностью, не был тем, что мне было нужно. Все и вправду думают, что я должна быть «игрушкой» императора? Отнюдь нет.

В голове тут же выстроился другой план. И лучше мне сразу приготовиться к боли и унижениям от Его Величества, крикам предательства от всех остальных, но оно того стоит.

— Почему нет? — я постаралась выдавить из себя одобрительную улыбку и убедить его, что я говорю искренне. — Хороший план. Думаю, нам без трудностей удастся обойти стражу. Тем более, что ее и не так уж и много.

Кайл улыбнулся. Видимо, способности матери передались и мне.

Эту ночь я не спала вовсе. Я провела ее с моей группой поддержки. Мне было совестно обманывать тех, кто настолько сильно доверился мне, но я понимала, что все это для их же блага... или же для моего?

— Тут есть конюшня? — ни с того ни с сего осведомился Кайл у кухарки.

— Да, да, конечно, — недоуменно ответила миссис Кёрли. — Прямо за прачечной. С этого крыла дворца. Смотрите не попадитесь страже.

Мы кивнули, поблагодарив ее. Я стащила чьи-то чистые хозяйские брюки из прачечной и, одевшись, поспешила проверить конюшню. И почему я до сих пор до этого не додумалась?

— Смотри, какая она хорошенькая, — сказал мой друг, поглаживая спину беленькой кобылки.

— Это лошадь Этель. Можете взять ее, она не будет против, — как из неоткуда явился Адам. — А его лучше не стоит тревожить, — сказал он, смотря на мои восхищенные взгляды на бурого коня.

Любовь к лошадям была тем, что также досталось мне от матери. Всегда удивлялась, настолько преданным нужно быть своему делу, чтобы любить не самых красивых лошадей и приручать самых резких коней. Мария знала в этом толк.

— Он слишком дикий, мало кому подчиняется, — пояснил он.

— Дай угадаю, только императору? — спросила я, подходя к коню ближе, чем то разрешал Адам.

Он покачал головой, ухмыляясь.

— Только его матери. Его мать была настоящей императрицей и правила вместе с мужем. Это были счастливые времена, когда все войска были разбиты, еще до того, как дошли до главного города.

Я была обязана разузнать про это чуть больше.

— Его мать?

— Думаешь, его купили в лавке, все за пятьдесят центов? — усмехнулся он. — Его мать была голубых, северных кровей. Насколько я помню, они хорошо поладили с Марией. Схожий характер и тому подобное. Для нынешнего императора она была единственным человеком, который, по его мнению, заслуживал его любви и благодарности. Ее смерть круто поменяла его ранее добродушный характер.

Я удивилась. Никогда бы не подумала, что у него был «добродушный» характер. Но именно в этот момент, кое-что стало мне полностью понятным.

Мне подумалось, что трогать то, что принадлежало его матери и доставляло ему теплые чувства, было бы слишком безумным. Но, к сожалению, это была часть моего плана. Конь, казалось, насторожился, но не сильно сопротивлялся. Я слегка дотронулась до его шеи. Он отнюдь не собирался сбегать. Я старалась найти с ним связь, как и с другими. Это должно было сработать.
К моему удивлению, он не был особо против пригласить меня в свое общество. Одиночка, как и я. Наверно, он скучал по прошлой наезднице, как я скучала по матери.

Сама не понимая, как так вышло, я уже неслась по полям, окружающим дворец, не обращая внимания на стражу, которая хоть и держала ружья наготове, не могла стрелять, зная, видимо, что именно это за конь.

Травы, деревья — мы миновали всё. Я знала, что его возраст давно не молодого жеребца, поэтому старалась не мешать ему идти в оптимальном темпе. Но он, казалось, вырвался на свободу. Он радовался, а я вместе с ним. Но что-то было все равно не так. Ощущение, что за нами наблюдают. Значит пока все идет по плану.

Побег был назначен через два дня. На это время миссис Кёрли взялась не допустить встречи моего друга с императором. Думая, что это и есть мой план, они старались помочь мне, придумывали пути прохождения мимо стражи. Но за эти несколько недель, проведенных мною во дворце, я прекрасно понимала, что практически ничего здесь не дышит без ведома императора. Так что даже появление Кайла входило в довольно странный план Его Величества, до конца разгадать который мне пока не удалось.

Дворецкий и стража поймали меня после моей выходки и повели прямиком к императору. На что тот, общаясь, видно, с особо важным человеком и выстраивая карты на столе, махнул рукой, приказав оставить меня в покое.

Ночами, подбирая время, когда император сковывал свои веки, я обходила весь дворец, незаметно рыскала во всем, что привлекало мое внимание и было хоть как-то связано с Его Величеством. Надежда на то, что он не замечал этого, была безумием, но являлась необходимой.

Утром Иве пришлось сильно потрудиться, чтобы разбудить меня, да и это, откровенно говоря, не помогло. Я тут же вспоминала о Кайле, императоре, плане, о том, что обманываю практически всех, и мне хотелось не просыпаться вовсе. Я заснула опять.

***

Снова та же дверь. Лакеи открыли ее и толкнули меня внутрь. На этот раз, я умудрилась остаться на ногах. Император сидел на стуле рядом с длинной софой без спинки, на которой я лежала в прошлый раз.

— Добрый вечер. Ты наверно уже соскучилась по мне? Ведь именно поэтому ты прогуляла еще лишних два раза работу, чуть не убила мою жену и скакала на коне, приручить которого уже большой труд? Ну и как сейчас? Ничего не болит?

Я пожала плечами, мысленно хмыкнув. Император, как и в прошлый раз, облизнулся и, встав, стал подходить ближе. Я еле заметно дрогнула, но отметила, что в комнате никого, кроме нас, не было, что заставило меня чувствовать некую насмешку.

— Ты же понимаешь, что за все это тебе придется хорошенько поработать для меня сегодня? — он глухо рассмеялся.

Император оказался рядом со мной. Он обхватил руками мою голову, губами играя с кожей на моей шее, покусывая, полизывая ее, оставляя новые отметины.

— От тебя так вкусно пахнет... библиотекой, — с наслаждением вздохнул он, продолжая меня целовать. — Ни разу не видел, чтоб ты пропустила хоть один день без чтения. Это доставляет тебе такое... удовольствие?

Он чуть отдалился от меня, чтобы посмотреть, что я отвечу. Я уверенно кивнула, хоть и солгала. Чтение для меня далеко не удовольствие, это необходимость, дабы не потерять разум, находясь здесь в частности, и во всем мире в общем.

Его рука медленно оказалась на моей талии, а уже через пару минут уложила меня на софу. Голова немного закружилась от такой резкой смены территории, но это быстро прошло.

Тот, кому я должна подчиняться, оказался на мне. Его губы продолжали ласкать мои, а руки медленно заскользили от ключиц до бедер, пока вся моя одежда не была снята. Ива предусмотрительно переодела меня и провела все необходимые, по чьему-то мнению, процедуры. Я по-прежнему не говорила ни слова, но, признаю, делать это становилось все труднее. Однако это не мешало мне тщетно закрываться от него.

— Скрываешь от меня мою же собственность, сучка? — тихо проговорил он у самого моего уха, отводя мои руки, кое-как прикрывающие грудь, и выравнивая ноги, скрещенные дабы закрыться.

Внезапно император поднялся, оставив меня и дальше стесняться полной наготы. Я попыталась накрыться платьем, но мой мучитель предусмотрительно отбросил его далеко в сторону. Он подошел к ящику и вернулся с чем-то извивающимся. Веревки?!

Опять облизнувшись, будто я была тортиком, он подошел ко мне. Забавно. Силой отняв мои руки от груди, он завел их за голову и крепко привязал веревками к ножкам софы.

— Попытаешься выбраться — порежешь руки, — предупредил он.

Я попыталась подвигать руками, но запястье тут же охватила дикая боль. Я поморщилась. Чертов садист. Но на этом ничего собственно и не закончилось.

— Будешь хорошей девочкой, или зафиксировать и ноги тоже? — спросил он.

Я тут же помахала головой, мол, буду хорошей, не надо. Я и так чувствовала себя до ужаса смущенной. Лежать обнаженной при мужчине, которого знаешь от силы месяц, да еще выполнять все, что он скажет, помимо собственной воли, и разрешать делать все, что Его Величеству заблагорассудится, было не приятным. Или приятным?..

— Разведи ножки в стороны, как можно шире, свесив с софы, — я боролась со стыдом, заливаясь красной краской, подумав, что хотя бы мы без посторонних глаз, сделала, что он просил. — Во-от, хорошая девочка. Не смей сводить, пока я тебе об этом не скажу, иначе жди наказания.

Я дрожала. Софа была без спинки, так что все мои прелести оказались бы видны любому, кто войдет, и любому, кто взглянет в окно. Надеюсь, к Его Величеству никто не имеет смелости заходить без стука. Хотя кому какая разница до какой-то наложницы. Я ж буквально игрушка для секса.

Мой самопровозглашенный хозяин вернулся с тонким, как женским ремешком.

— Знаешь, что бывает с девочками, которые не слушают моих приказов? — он усмехнулся.

Через секунду, что было весьма неожиданным для меня, хотя и очевидным, ремень с размахом коснулся внутренней стороны моего бедра. Я вздрогнула, и ноги сами собой соединились, пытаясь вытеснить эту боль.

— Ай-ай-ай, а говорила, будешь послушной. За это тебя придется наказать, но чуть позже.

Император также крепко, как и руки привязал мои ноги к ножкам кушетки. Сердце стучало, отдаваясь в барабанных перепонках, настолько громко, что, казалось, было слышно на расстоянии нескольких миль. Всей мной овладевал то жаркий холод, то ледяная горячка. Никогда до этого не было и близко того, что происходит сейчас: я вся во власти высокомерного мужчины. Да, спасибо, судьба, всегда мечтала о таком.

Ремень он обвел вокруг моей талии и софы, что позволило зафиксировать мое тело еще больше. Он либо боялся, что я сбегу, либо знал, что без этого меня не удержать. Что-то подсказывает, что второй вариант окажется истинным.

Император, уже по привычке, облизнулся и прошел пару кругов вокруг меня, будто любуясь своей работой, заставляя меня краснеть еще больше. Затем, приблизившись и присев рядом, мой садист стал целовать, лизать, поглаживать мое тело, начиная сверху.

Слегка потрепал губы, проводя мокрую дорожку от них к левой ключице, затем к правой. Поднявшись слегка выше, он ласкал, посасывал, кусал, касаясь зубами, кожу шеи, наверняка оставляя свои отметины. От впадинки на шее, император очень медленно, совершенно никуда не спеша, опускался ниже, проводя по коже теплым языком. Достигнув ложбинки между грудями, он слегка отстранился, приподнялся с меня, видимо, раздвигая ракурс.

— Знаешь что, — промычал он. — Твои соски уже такие твердые, — заключил он. — Так сильно хочешь меня?

Мне подумалось, что на такие вопросы, другие наложницы обычно отвечают что-то наподобие: «О, да, да, мой господин, делай со мной все, что хочешь!» Мне же хотелось послать его к черту.

Император не стал более медлить и тут же начал посасывать мой правый сосок, то вынимая, то вновь засасывая внутрь, лаская во рту язычком и крутя в разные стороны. Рукой он ласкал саму грудь, сжимая и разжимая в такт работы ртом. Я зажмуривалась и тяжело дышала, силясь не сказать ни слова.

Через пару минут его руки стали опускаться ниже, поглаживая грудь, талию, бедра. Его язык проделывал собственную дорожку от груди до лобка. Так вот, значит, для чего меня готовили слуги.

Как всегда император остановился. Немного поднявшись от меня, он с ухмылкой посмотрел в мое лицо. А затем его рука быстро скользнула к моей промежности. Прошло всего пару секунд. Я вздрогнула и невольно пыталась отодвинуться назад, что лишь возбудило боль в запястьях и голенях.

— Ты уже вся мокрая, — он поднес палец ко рту. — Неужели и сейчас посмеешь отрицать, что не хочешь меня, а, сучка?

Я помотала головой, тяжело дыша. Не хотелось давать ему ложных надежд.
Император-садист двинулся дальше, руками обхватил мои бедра. Его голова оказалась у меня между ног. Погодите, что?

Ответ не заставил себя долго ждать. Его язык уже оказался там. Он двигал его туда и сюда и обратно, но внезапно перешел выше. Я резко вздрогнула. Кажется, из правой голени потекла горячая струйка крови.

— Ай-ай, запачкать новый ламинат... Тебе должно быть стыдно. Я позволял тебе брыкаться? Еще раз посмеешь двинуться без моего разрешения, тебя ждет куда более жестокое наказание.

Он вернулся в прежнее положение и продолжил ласкать клитор. Туда-сюда, по кругу. Я сдерживала себя, как могла. Тяжело дыша, я старалась не двигать ничем, ведь покалечить сама себя мне хотелось меньше всего. Да и, честно говоря, было боязно, что со мной может сделать этот психопат.

Очень скоро сдерживаться стало сложнее. Мой садист, видимо, понимая, что я совсем на грани, то прекращал, то начинал заново. Он хотел услышать мой голос, хотел, чтоб я стонала и просила его позволить мне кончить.

— Что? Что говоришь? Хочешь, чтоб я продолжал, и это так прекрасно бы прекратилось? Этого хочешь, моя послушная девочка?

Император игриво взглянул на меня. Он продолжал ласкать меня перерывами. Только я была на грани, он прекращал и переключался на что-то другое. А шевелиться я не могла. Чертов садист.

Но это не могло длиться вечно. Он уже не останавливался. Я уже не могла сдерживать стоны. Меня настигали волны наслаждения и чего-то, мешающего лежать спокойно. Я старалась выбраться, повредив, видимо, и запястья, и голени. Мысленно я просила его прекратить и не прекращать одновременно. Впервые я ощущала нечто подобное.

— Ну что ты, моя послушная сучка, не слушаешься меня? Двигалась, ерзала, не давала мне спокойно закончить свою работу. Знаешь, что тебе за это светит?

Слегка остановившись, он еще раз прислонил палец. Немного введя его внутрь, что вызвало очередной вздох, он тут же вернул его обратно.

— Так ты невинна? — он казался удивленным.

Я кивнула.

Император слегка задумался, а затем начал развязывать веревки. Когда с этим было покончено, я не прикрывалась. Все равно он уже все видел, что толку то?

— Ну, коли так, подаришь мне удовольствие, и на сегодня хватит.
Подарить удовольствие? Он же не про...

Мой садист сел на кушетку, где минуту назад лежала я, и слегка расстегнул домашнюю накидку, кою испокон веков носили императоры. Я опять тяжело задышала. Нет...

— Иди ко мне, сучка.

Я подошла к нему, совершенно обнаженная с виду с, наверняка, испуганными глазами и ждала его следующего распоряжения.

— Вставай на колени.

Я присела и хотела приземлиться на пятки, но его рука, пробравшаяся под меня, не позволила мне этого. Его же рука заставила меня выгнуть спинку.

— Сядешь на пятки, я не прощу тебе второго наказания, все ясно? — он схватил мои волосы и поднял голову.

Я кивнула.

Мой садист подвинул меня ближе к его разведенным ногам. Мое тело до ужаса дрожало от того, что было, так сильно, что я страшилась того, что будет, если я упаду.

Левая рука императора достала откуда-то из-под одежды довольно немалый по размерам мужской орган. Раньше мне никогда не доводилось наблюдать это воочию. Я подумывала о том, чтобы уйти, но его правая рука держала меня за волосы, притягивая ближе.

— Ну же, возьми его в ротик. Ты же хочешь сделать мне приятно?

Я, подталкиваемая рукой императора, облизала головку. Как кожа. Я продолжила бы это занятие, но рука императора начала подталкивать меня, все глубже погружая его интимную часть тела мне в рот, горло. Вскоре он и вовсе ускорил темп. Я старалась отыскать воздуха, чтобы вздохнуть, но это удавалось мне далеко не всегда. Я давилась в слюнях, они же текли с моих губ, скатываясь мне на двигающиеся в такт соски. Кажется, я опять начинаю возбуждаться, теперь уже от этого. Неужели, мне и правда нравится подчиняться? 

Его рука в волосах стала насаживать меня все быстрей и быстрей, настолько глубоко, что мне приходилось бороться с желанием, наконец, вынуть его из себя. Я старалась показать ему, что мне нужно дышать, но по его наслаждающемуся лицу и тяжелому дыханию, я понимала, что ему сейчас ровным счетом, наплевать. 

— Потерпи, — прошептал он. — Я недолго продержусь.

Из глаз прыснули слезы. Слишком глубоко. Я была почти готова молить его о пощаде, даже понимая насколько это низко. Но все-таки собрав последние силы, я старалась находить кислород.

С тяжелым вздохом его руки сжали мои волосы и шею так сильно, что наверняка я стала красной. Я почувствовала что-то горячее в горле и соленое на языке. Император стал двигаться медленнее, но не прекращал.

Я пыталась справиться и с дыханием, и с жидкостью, поступающей в мое горло и заполняющее рот.

Пытаясь и глотать, и ловить носом воздух, я все же захлебывалась.

— Глотай, сучка моя, глотай, — на выдохе сказал мой садист, после чего еще больше жидкости стало проникать в меня.

Через пару секунд, он отпустил меня, и я смогла проглотить всю оставшуюся сперму, вздохнуть воздуха и умудриться не сесть при этом. Папаша бы визжал от радости, наблюдая эту картину, или все же нет?

Император разрешил мне одеться и быть свободной. Я вздохнула и подумала, что появилось хотя бы что-то интересное в этом чужом унылом месте.

— Себастьян, конь, доверившийся тебе сегодня, не резвился так со смерти моей матери, — он глотнул вина. — Потому что не мог найти связь с кем-то, кроме нее.

Я недоуменно стояла у двери и смотрела на его грустное, задумчивое выражение лица, когда он внезапно взглянул на меня.

— До тех пор, пока не появилась ты, — он сделал паузу, а потом намного тише, неуверенно пролепетал: — Спасибо.