Глава 11.
В этот момент было все равно, кто они друг другу, какие роли друг для друга играют и что будет потом – важно было только, что он здесь, что она чувствует его, и что от этого тепло разливается по груди, несмотря на ледяной октябрьский воздух.
Теодор медленно отстранился, но не отпустил девушку, лишь чуть склонил голову, чтобы поймать ее взгляд. На его губах все еще играла теплая, почти невольная улыбка, но в следующую секунду он тихо выдохнул и поежился, будто вспомнил, что они стоят на пробирающем до костей холоде.
— Здесь чертовски зябко, — сказал он, взглянув на нее внимательнее. — У тебя руки ледяные. Иди домой.
— Домой? Я не могу домой, отец проснётся. Да и ключи-то я не взяла, потому что торопилась. А в окно лезть как-то... не очень надёжно, — Лиэрин вскинула брови и подняла на парня голову, почти рассмеявшись от досады, — И вообще, вылезать в окно было тупой идеей. Надо было как-то выйти через дверь. Зато все получилось практически кинематографично.
Теодор усмехнулся, покачав головой.
— Или как в дешёвом любовном романе. Как ты утром-то вернёшься туда? — он скользнул взглядом по плечам Лиэрин, тонущим в его пальто.
— Давай обойдёмся без вопросов, на которые я не знаю ответов. — рыжеволосая нахмурилась и тихо шмыгнула носом. У нее ужасно замёрзли уши и пальцы. — Что-нибудь придумаю. Навряд ли он будет ругать. А если сейчас начну ломиться, то будет. Как минимум потому, что я замёрзла.
— Поехали ко мне, — наконец произнёс он, убирая руки с ее талии, но оставаясь близко. В голосе уже не было той напряжённой дрожи – только твёрдое, спокойное решение.
— Что? — она нахмурилась ещё сильнее, обхватив себя за предплечья.
— Лиэрин, ты сама говоришь, что домой не попадёшь. Здесь мы замёрзнем к утру. Идти куда-то пешком – полный бред, это частный сектор, который черт пойми где находится. И одну ночевать у двери я тебя не брошу. — Теодор уже достал телефон из кармана брюк и листал контакты. — Так что, кроме как ко мне, вариантов нет.
— А если... — начала девушка, но он перебил.
— А если твой отец узнает, что ты ночью шаталась по улице, будет ещё хуже. Если хочешь, я могу ему наплести какой-то бред. Типа... ты очень ответственная ученица и не могла глаз сомкнуть, потому что не сделала реферат. Поэтому ворвалась ко мне домой и заставила помогать. — Теодор поднял на неё глаза. — Адрес какой? Я вызову такси.
— Какой... ужас, — Фролло тихо усмехнулась и покачала головой, отводя взгляд в сторону. Девушка легонько пнула маленький камушек под ногами и, наконец, назвала адрес.
***
Машина приехала быстро: желтый огонек на крыше вынырнул из-за поворота, разрезав тьму фарами. Теодор открыл для нее заднюю дверь, и Лиэрин нырнула внутрь, пряча нос в ворот пальто. Теплый воздух с легким запахом старого кожаного салона обволок ее, но лицо и руки продолжало жечь так, будто она все еще стояла на холодной улице.
Тео сел рядом, и пространство в салоне стало казаться теснее, чем было на самом деле. Он откинулся на спинку, но колено все равно едва касалось ее бедра, и от этого простого прикосновения по коже пробежали мурашки.
— Ты все еще дрожишь, — сказал он тихо, не глядя на нее, а на холодный город за пределами запотевшего стекла.
— Потому что ты меня вытащил из дома посреди ночи, — она попыталась улыбнуться, но губы предательски дрогнули.
— А ты вылезла, — напомнил он, и в голосе мелькнула та самая теплая усмешка.
Рука юноши скользнула к ее плечам, и он притянул Лиэрин к себе, будто это было обычным будничным делом. Она почувствовала, как холодная ткань его костюма касается щеки, и в груди тут же стало тесно. Теодор был не теплее ее, но его близость почему-то согревала сильнее, чем сухой воздух салона.
Она слышала, как ровно стучит его сердце, и ловила себя на том, что считает эти удары, стараясь не думать о том, куда именно они едут и что будет дальше.
Водитель что-то бормотал себе под нос, переключая радиостанции, и их маленький мир остался в полутени заднего сиденья. Всю дорогу они молчали. И только, когда такси замедлило ход у нужного поворота, Тео вдруг сказал:
— Если передумаешь – не молчи. Мы просто проедем мимо.
Девушка ничего не ответила. Просто прижалась ближе, прикрыв глаза.
***
Территория у дома была просто огромной. Высокие, кованые ворота мягко поблескивали в свете фонарей, а за ними простирался аккуратно выложенный плиткой двор, освещённый теплым светом. Эта коттеджная зона выглядела как из рекламных буклетов: широкие дорожки, ровно подстриженные кусты, несколько фигурных елей у подъезда. Всё это разительно отличалось от частного сектора, где семья Лиэрин снимала дом – там территории были в несколько раз меньше, а фонари едва теплились.
Даже во Франции она не видела домов, похожих на этот: огромное, светлое здание с панорамными окнами, ровными линиями фасада и аккуратным минимализмом отделки. Казалось, в нем не просто жили, а поддерживали идеальную картинку, словно каждый предмет и каждый куст был частью тщательно продуманной композиции.
— Да, видимо, ради таких взглядов отец построил это чудовище, — Теодор тихо усмехнулся, наблюдая за тем, как глаза Лиэрин округлились, а губы слегка приоткрылись от шока. — Идём.
Юноша мягко подтолкнул ее вперед и достал из кармана массивную связку ключей. Металл звякнул в его руках, и через пару секунд замок щёлкнул. Теодор без лишнего усилия потянул тяжёлую дверь на себя, впуская в дом поток прохладного воздуха.
Как только Лиэрин переступила порог, ее обдало приторно-сладким – тем самым, что она уже чувствовала в его машине и теперь могла точно узнать с закрытыми глазами. Запах окутал ее, как мягкий плед, и смешался с легкими нотками порошка и едва уловимого дыма, будто в камине недавно погас огонь.
— Проходи, я сейчас приду, — парень кинул ключи на консоль и, быстро стянув ботинки, исчез где-то за аркой коридора, которая вела в темноту.
Свет в коридоре реагировал на движение и девушка настолько впала в ступор, что он потух, заставив ее вздрогнуть. Бедолага очнулась, быстро разулась и, аккуратно повесив пальто Теодора на вешалку, прошла вперед, минуя арку и попадая в массивный зал с лестницами, ведущими наверх.
— Черт, надо было отказаться, куда я вообще попала... — она обхватила себя руками, озираясь по сторонам, но в темноте было тяжело понять, куда идти. Да она и не знала, куда вообще можно. Ей даже на полу стоять было стыдно.
Огромное помещение казалось еще больше из-за тишины, нарушаемой лишь ее собственным дыханием. Высокие потолки, широкие пролеты лестниц, холодный блеск плитки — все здесь было чужим, отстраненным, почти не живым.
Под ногами что-то глухо щелкнуло –, видимо, паркет прогнулся под весом, – и звук показался ей слишком громким, будто он мог разбудить весь дом. Лиэрин поймала себя на том, что шагает осторожнее, боясь оставить следы.
Где-то вдали, за дверью, хлопнуло: вероятно, Теодор что-то уронил или открыл. Девушка на секунду замерла, вглядываясь в темноту, и в животе у нее сжался тугой узел.
В этот момент парень появился снова: без пиджака, закатав рукава белой рубашки, с легкой тенью усталости на лице, но уже с мягкой улыбкой.
— Ты чего стоишь, как будто в музей попала? — его голос прозвучал неожиданно близко, и она вздрогнула, даже не поняв, как он подошел так тихо, — Дома никого нет, если что, кроме няни, но ее я предупредил.
— Э... — она коснулась руками своих щек и вновь попыталась осмотреться, уже привыкнув к темноте. — не смешно, у тебя дом реально на музей похож. У тебя отец что, внебрачный сын королевы?
Теодор тихо посмеялся и легким движением взял ее за запястье, потянув к лестнице.
— Ты еще у Чарльза дома не была. У них лепнина на стенах, — Монтэгю продолжал по-доброму забавляться ее реакцией. Он ожидал чего-то подобного, потому что сам порой удивлялся такому показному богатству, от которого совершенно не было смысла. Дом и территорию было безумно дорого обслуживать, он почти всегда пустовал.
— Лепнина? — Лиэрин фыркнула, мягко ступая за юношей. — Прямо как в фильмах про старые замки. Такого добра даже во французских церквях сейчас не встретишь.
— Ага, — он усмехнулся, ведя её по ступеням. — Только замки хоть историю имеют, а у нас всё новое, как будто с витрины.
Она невольно зацепила взглядом огромную люстру, висящую над залом, и мельком представила, сколько стоит одна только уборка всех этих стеклянных подвесок. Все вокруг казалось вылизанным до блеска и при этом странно пустым, будто здесь почти не живут.
— И что, ты здесь один? — спросила она, стараясь не отставать, но ее шаги все равно глухо отдавались эхом.
— Большую часть времени, — он пожал плечами, даже не оборачиваясь. — Отец вечно в разъездах. Сейчас, кажется, у него новая пассия, так что командировка может затянуться.
Лиэрин закусила язык, не желая дальше расспрашивать о его родителях. Теодор и так много болтал, а девушка боялась наткнуться на что-то болезненное и неприятное.
Он остановился у дверей на втором этаже, толкнул их, и Лиэрин оказалась в просторной комнате, где, в отличие от холодного холла, было тепло и мягко пахло тем самым древесным парфюмом.
Комната была большой, но без показной роскоши: темно-серые стены, приглушенный свет торшера в углу, массивный письменный стол с ящиками, заваленный книгами и тетрадями, диван у окна, на котором лежало смятое одеяло, и большая кровать у стены, аккуратно заправленная. В комнате было еще две двери – Фролло предположила, что это ванная и гардероб.
Теодор подошел к письменному столу и достал из одного ящика полупустую стеклянную бутылку с янтарной жидкостью. Юноша плеснул немного содержимого в стакан, стоящий и столе и, резко выдохнув, осушил его залпом. Лиэрин, все еще неловко стоящая на пороге, нахмурилась.
— Ну, располагайся, — он отставил стакан в сторону и обернулся к девушке, уперевшись спиной в деревянную столешницу. — я вроде бы безобидный.
— "Вроде бы" – звучит очень обнадеживающе, — тихо усмехнулась Лиэрин и, все же решившись, прошла внутрь. Она аккуратно сняла теплый кардиган, который был накинут на плечи, и сложила его на коленях, когда присела на край дивана.
Комната была залита мягким желтым светом бра, и в нем все предметы – книги на полках, расставленные чуть небрежно, темная налаченная поверхность заваленного бумагой дубового стола, кресло с раскиданными на нем вещами – казались частью долгой, тихой ночи. Лиэрин внимательно изучала взглядом каждую деталь так, будто попала на выставку чьей-то жизни.
— Смотришь так, как будто я тебя сейчас свяжу и затащу в подвал, — подметил юноша, уперевшись ладонями в стол и слегка наклонив голову.
— Навряд ли ты на такое способен. На глупости – да, но не на такое, — она ответила мягче, чем планировала, отчего сама удивилась.
— Да. Наверное, — он криво усмехнулся и оттолкнулся от стола, слегка покачнувшись от алкоголя, ударившего в голову. — Чай, кофе? Или может согреем тебя вином?
— Согреет вино или ты? — Лиэрин вопросительно приподняла бровь, но в её тоне не было ни насмешки, ни серьёзности, только излишняя осторожность.
— Зависит от дозировки, — парень пожал плечами и сунул руки в карманы брюк, нащупывая в них портсигар. — Хотя, знаешь, вино отменяется. Твой отец точно убьёт меня, если я тебя еще и напою.
— Так ты все-таки боишься моего отца? — уголки её губ дрогнули, и она чуть наклонила голову, наблюдая, как он возится с портсигаром.
— Не боюсь, — Теодор достал сигарету, но не закурил, только прокатил ее между пальцами. — Просто не хочу рисковать. Иначе правильную девочку точно закроют дома, а меня оклеймят мерзавцем.
Парень медленно подошел ближе, оставляя между ними всего пару шагов. Он задумался на секунду, после чего убрал сигарету за ухо и наклонился чуть вперед, уперевшись рукой в спинку дивана рядом с ее плечом, и заглянул в лицо девушки так, будто пытался угадать, что скрывается за этим спокойным взглядом.
Лиэрин откинулась на спинку дивана, не сводя с него взгляда, и скрестила руки на груди, хотя на самом деле просто искала, куда деть дрожь в пальцах. Она почувствовала, как теплеет кожа под его рукой, почти касающейся плеча, а внутри поднималось такое чувство, будто она стоит на крыше высокого здания и вот-вот собирается спрыгнуть.
— Или не оклеймят? Если папа не узнает – ничего не случится, правда ведь? — в глазах парня мелькнуло что-то странное, непонятное для Лиэрин, отчего меж рёбер заныло. Она прищурилась, пытаясь понять, к чему он клонит.
— Что, так сильно хочешь меня споить? — наконец, на выдохе произносит она, наблюдая за тем, как губы Монтэгю изгибаются в улыбке и он опускается на диван рядом с ней, откинув голову назад и прикрывая глаза.
— Да я же просто шучу, — он покачал головой и прикрыл глаза, но его ладонь скользнула к колену Лиэрин, будто невзначай, будто так и должно быть. — А, может, я говорю не про алкоголь.
— Звучит как-то... двусмысленно, — она приподняла бровь, стараясь скрыть, что сердце бьётся быстрее.
— Зависит от интерпретации. Я же тебе ничего не сказал напрямую... — губы Тео тронула почти ленивая улыбка, но глаза он всё же открыл, обернувшись на рыжеволосую, — Неужели ты торопишься так, будто у тебя время на исходе, а?
Лиэрин заметно поджимает губы, когда парень передразнивает ее же словами. Ко многим вещам Фролло была терпима, но девушка не выносила, когда по ней били ее фразами. Пытаясь быть более осмысленной, более "взрослой", она часто загоняла себя в ловушку своих же суждений, которые шли наперерез ее действиям. "Будь правильной, будь вежливой, всегда держи спину прямо, никогда не осуждай вслух, говори меньше и больше улыбайся" – любимые слова ее матери, которая пыталась вырастить нежный цветок, не знающий бед, кроме тех, о которых пишут в книгах. И Лиэрин стала заложницей образа, из рамок которого, с течением времени, она все чаще начала выходить. Ночные побеги, ненависть, которой девушка так стеснялась, любовь, кажущаяся чем-то запретным – все это незаметно проникало в ее жизнь.
Теодор замечает, что рыжеволосая о чем-то глубоко задумалась, даже не ответила на его шутливую колкость. Юноша сузил глаза, будто это поможет прочитать то, что происходит у нее в голове.
— Лиэрин? — он слегка наклоняется к ней, одну руку все еще оставив на колене, а второй касаясь ее щеки, смахивая рыжую прядь волос с лица.
— Что? — девушка едва заметно моргнула, вынырнув из своих мыслей, и взгляд её зацепился за его глаза. Слишком близко. Слишком пристально.
— Выглядишь так, будто ты не здесь, — пальцы Теодора скользнули выше, от колена к бедру, чуть сильнее сжав ткань ее платья, а сам он переместился ближе, почти накрывая ее своим корпусом. Обжигающая тяжесть его ладони переместилась на ее талию, а вторая рука опустилась от щеки к шее, задержавшись у линии челюсти.
В голове у Фролло лихорадочно закружились мысли о том, что ей следует делать. Оттолкнуть? Поддаться? Она чувствует, как дыхание перехватывает, и начинает себя ненавидеть за то, что не может пошевелиться. Паззл из ее идеалов, который она так кропотливо собирала все эти годы, начал незаметно рушиться.
"Говори меньше, улыбайся больше"
Внутри все сжалось в тугой клубок, когда он наклонился ближе, настолько, что губы Теодора практически коснулись щеки девушки. Запах табака и алкоголя почти смешался с полумраком комнаты, и это опьяняло сильнее вина. Пальцы на талии сжимаются чуть крепче, и он медленно ведет рукой вверх, по ее спине.
"Девушке не за что бороться"
Юноша слегка нависает над ней, вынуждая Фролло почти лечь на диван. Тео мягко касается ее губ, сперва осторожно, наблюдая, не отпрянет ли она, а затем глубже, притягивая ее ближе. Лиэрин чувствовала, как его дыхание сбивается, как мышцы напрягаются, когда ее пальцы скользнули к его затылку, зарываясь в волосы.
"Не нужно играть так, будто завтра не наступит"
Лиэрин чувствовала, как Теодор смещается ближе, как вес его тела нависает, прижимая её к дивану. Пальцы опустились вниз, подцепив край ее платья, открывая холодному воздуху кожу бедер. Она вздрогнула, выдохнула так, будто желая полностью освободить легкие от воздуха. Фролло не медлит, резко отстраняется, накрыв его руку своей, чтобы он не двинулся дальше – в голове девушки будто сработал стоп-кран.
— Нет, постой, Теодор, — она покачала головой и отвела взгляд в сторону, вцепившись глазами в ковер на полу. — Не сейчас... Слишком рано.
Парень на секунду замер, не двигаясь, но после все-таки отстранился, послушно сев на диван. В его лице не было намека ни на раздражение, ни на обиду; он лишь сделал медленный вдох, будто силой загоняя в себя весь хлынувший жар. Лиэрин уловила в его взгляде что-то теплое и терпеливое – он действительно был готов ждать столько, сколько нужно.
— Переборщил, — он сказал это тихо, едва слышно, а уголки губ дрогнули в невесомой улыбке.
Теодор оставил руку на спинке дивана, а второй схватив сигарету, которую он спрятал за ухом. Его пальцы слегка дрожали, а дыхание было сбито, но он пытался держать себя в руках, устремив взгляд перед собой. Он щёлкнул зажигалкой, но не затянулся сразу: поднес сигарету к губам и лишь позволил дыму тлеть в сторону. В комнате повис резкий запах табака.
Юноша немного подался к ней боком и опустил руку, что покоилась на спинке, чтобы накрыть ее ладонь своей. Он хотел дать понять, что все в порядке, что не нужно себя заставлять и переживать по этому поводу. Его мир не разрушен после отказа, а чувства все еще остались прежними.
— Не переживай, — более резво произнес Тео, коротко усмехнувшись, — я умею тормозить.
Он сделал затяжку, выпустил дым перед собой и закрыл глаза, сделав еще один короткий выдох. Лиэрин, все еще прокручивающая в голове назойливые мысли, едва заметно поджала губы, чувствуя, как жар отливает от лица, а узел внутри расслабляется. Она, наконец, молча положила голову ему на плечо и переплела пальцы – убеждениям, которые годами выстраивались в голове, нужно немного больше времени на разрушение, чем один холодный вечер.
Потерявшись в собственных мыслях, Лиэрин почувствовала, как усталость, накопившаяся за этот день, медленно подбирается к ней, окутывая мягкой тяжестью. Тепло от его плеча и ровный, почти убаюкивающий стук сердца под ухом действовали сильнее любого снотворного. Монотонное пищание системы кондиционирования где-то в доме, резкий запах табака, редкие вдохи и выдохи Тео – всё сплеталось в одну вязкую, тихую атмосферу.
Веки начали предательски тяжелеть, и она даже не заметила, как перестала различать детали комнаты. Последняя осознанная мысль – о том, что его ладонь всё ещё лежит поверх её руки, чуть поглаживая пальцы, – растаяла, утянутая в полудрёму.
Теодор краем глаза заметил, как ее дыхание стало ровнее, и только тогда позволил себе расслабиться, осторожно опустив затушенную сигарету в пепельницу на столике перед ними, чтобы не потревожить девушку.
***
— Теодор!!
Юноша еле как разомкнул глаза, услышав суету вокруг. Лиэрин тянула его за рукав рубашки, а ее лицо было полно ужаса – они проспали все, что только было можно. Он мельком различает, как она трясет его за плечо и показывает телефон, на котором горели почти десять утра, а в строке уведомлений висел целый список пропущенных звонков от контакта papа́.
— Ты... ты понимаешь, что это значит? — ее голос был почти шепотом, но от напряжения он дрожал так, будто вот-вот сорвется на крик.
Тео еще не до конца пришел в себя, с трудом сфокусировался на экране и нахмурился.
— Значит, у тебя есть ровно... э... пятнадцать минут до десяти часов утра, чтобы спрятать тело, иначе я не понимаю, почему ты на такой панике, — пробормотал он, потирая лицо ладонью.
Телефон выпадает из рук, больно ударяясь о бедра девушки, и отскакивает на диван, когда она прижимает руки к лицу и из горла вырывается хриплый, сорванный звук – что-то между выдохом и глухим "а-а-а".
— Ты вообще видел, сколько он звонил?!
— Видел, — Тео нехотя сел, откинувшись на спинку дивана. — И, кстати, обычно papа́ звонят не для того, чтобы поздравить с удачным побегом из дома.
Телефон снова завибрировал, словно подтверждая его слова, и они оба одновременно уставились на мигающий экран. Лиэрин, бледная, как простыня, медленно опустила ноги на пол.
— Ну что, Фролло, — Теодор чуть прищурился, — идем навстречу своей казни?
Она резко повернулась к нему, но сказать что-то не успела – звонок оборвался, оставив комнату в тишине, которую пронзало только бешеное биение её сердца.
И тогда телефон зазвонил снова.