За гранью иллюзии

Amethyst Styler.

— Мелисса! — из-за угла дома вылетает разъяренная женщина и грубо хватает руку девочки, чтобы привести малый разум в чувства и, наверное, чтобы та перестала смотреть на меня. — Что я тебе говорила?! Никогда не оставлять свой самодельный манекен и не убегать из дома! Я слишком многого прошу? Почему так тяжело послушаться?

Наконец женщина переводит взгляд на меня. Приятная улыбка по-особенному выделила ее темные, почти черные глаза. Теперь она выглядит не на сорок лет, как без улыбки, а на тридцать  – с улыбкой.

— Утро доброе. Вы наш новый сосед?

— Эмир, — я улыбаюсь и протягиваю ей руку, она принимает ее в ответ.

— Реджина.

Никогда не любила свое настоящее имя. Лучше скажу ей выдуманное прозвище, которое я придумала еще ребенком. Не нужно ей пока знать, кто я такая. Как и то, что мой визит сюда только ради пропавшей подруги.

— Бога ради, приношу свои извинения. Это все моя растерянность! Засмотрелась на пролетающий самолет и «раз»! Ее уже нет! — женщина рассержено заострила внимание на последней фразе, а то есть – Мелиссе.

Будь мы сейчас в центре города возле огромного особняка, я бы определенно сочла Реджину за мэра. Золотые серьги с бардовым огранённым камнем, хорошо видимые из-за коротких темных волос. Серое платье до колен с необычным воротником и короткими рукавами, оголяющими плечи. И балетки. Черные. Хотя, возможно, темно-синие, довольно непросто разглядеть настоящий цвет ее обуви в тени.

— У вас славная дочь, — я была бы в смятении, если бы ошиблась и Мелисса не была ее дочерью. Однако Реджина усмехается, кивает и выходит на пылающее солнце, поведя девочку за руку вместе с собой.

Черные. У нее черные балетки.

— Лучше на «ты», но я бы предпочла «новый друг».

Ее дружелюбие застало меня врасплох, как и добивает поведение девочки, которая так и не отвела от меня недоверчивый взгляд. Даже не моргает. Хотя, может быть, она моргает, когда я моргаю.

— И давно ты слоняешься по тихой глуши в одиночку? — подыгрываю я, на что Реджина смеется, берет меня под руку, чем выбивает из колеи и дьявольски улыбается.

— Добро пожаловать в Уилмэйт.

***

В моем родном городе люди несчастливы. Почти каждый второй смотрит с осуждением, будто тебя здесь быть не должно. Почти каждый обеспокоен изменениями чужой жизни, а не собственной. И это пугает. Лучшие теряются среди худших, худшие среди лучших. Там нет места равным. Нет золотой середины.

И в этом проблема.

Разочаровавшись в чьей-то душе однажды, больше не захочется терять время на поиски света дважды – только в этом случае мы не обретем ни света, ни тьмы.

Выбор только за тобой.

— Красное или белое? Смешать все два? — предлагает Реджина, держа по одной бутылке вина в каждой руке.

— Спасибо, но я не пью.

— Есть цвета цуккини.

Я морщусь. Женщина понимающе поджимает губы, смешивает оба вина в своем бокале и делает глоток.

У Реджины хороший дом. Как оказалось, он в нескольких метрах от дома Шерил, если пройти по еще одной тропинке дальше, завернуть за горящий под солнцем ручей и выйти не небольшую поляну. На момент я представила, как дочь Реджины добиралась до меня.

Было ей страшно?
Или она пришла с кем-то, кто потом просто ушел?

Лучше вообще не думать об этом. Слегка встряхиваю головой и переключаю внимание на интерьер, пытаясь сбить навязчивые мысли.

Чистота и свет, бежевый стиль и сладкий аромат роз, доносящийся из окон вместе с утренним пением птиц. Ничего лишнего. Все так, как и должно быть. Все на своих местах.

Отвожу глаза от уютной мятной кухни и встречаюсь с изучающими меня темными глазами. Они выглядят как яд. Точно яд, в котором хотелось бы утонуть любому, кто когда-либо перешел ей дорогу.

— Ты приехала сюда без родителей? — спокойно задается вопросом Реджина, вальяжно подпирая подбородок ладонью. Винный бокал замер на столе в паре сантиметров от женщины.

Я киваю.

— А где твой парень? — снова задает вопрос Реджина.

— Живет своей жизнью и наслаждается моментом, пока мы с ним не встретимся. А может быть, его нет, и никогда не будет.

— Ну, по крайней мере, у тебя хотя бы есть домашнее животное? Или потайная комната с целым роем муравьев? Или птица, например?

После последнего предложения напряжение резко спало.

— Да, — отвечаю я на выдохе, спустя недолгую паузу. — Птичка. Да, у меня есть птичка.

Реджина снова осматривает меня. Неудивительно, что мой ответ был совсем необязательным, потому что я не увидела не единой эмоции среди тонких морщинок ее лица. Ей было все равно, почему я приехала сюда без парня и вряд ли она стала бы слушать рассказ о моем питомце.

Что-то еще беспокоило ее.

— Зачем ты сюда приехала?

Вот это.

— Начнете уговаривать меня убраться отсюда? — вспоминаю слова Мелисы, но не решаю вскрывать карты. И все-таки внутреннее сопротивление не дает привыкнуть к обращению на «ты». — Я никуда отсюда не уеду.

— Дело не в том, что я не хочу видеть твои глаза на своих грядках, Эмир.

— Тогда в чем?

Реджина отодвигает винный стакан и пару секунд смотрит в пустоту перед собой. Так всегда делала моя мама, когда не хотела говорить правду и пыталась быстро придумать безобидную историю лжи.

Но я была настойчивее. Поэтому она всегда сдавалась, заплетая слова правды вокруг моей шеи и убивая, как я того и хотела.

— Дело в том, что несколько недель назад до тебя была другая девушка.

Пододвигаюсь ближе. Хочу наброситься на нее за подробностями, однако нельзя показать ей слишком много своих эмоций, чтобы она не догадалась о моей правде – зачем я здесь. Как-никак мы знакомы от силы час. Я не могу быть уверена, что это не она виновна в исчезновении моей подруги.

— Вы знали ее? — пытаюсь задать вопрос, чтобы не выдать свой дрожащий голос. — Вы знали эту девушку?

— Да, но не знала ее имени. Та девушка редко покидала свой дом, я почти не видела ее.

Реджина делает глубокий, тихий вдох и снова пускает глаза сквозь кухонный стол.

Неужели ей так сложно говорить об этом?
Что же все-таки произошло?

— Однажды ночью она прибежала ко мне, умоляя о помощи.

— Ч-что?.. — практически шепчу я, заикнувшись от внезапной волны ужаса. Реджина была медлительна. — И... И что она сказала? О какой именно помощи она просила?

— Она не успела ничего сказать. Кто-то ударил меня сзади по голове, и я потеряла сознание. Когда я очнулась в машине скорой помощи, полиция уже осматривала территорию, но так ничего и не нашла.

— Как это «ничего»? Совсем никаких следов?

Реджина отрицательно покачала головой, закрывая глаза от предстоящего ужаса, который ей снова придется обуздать.

С глубоким выдохом снова открывает веки, держа фокус не на мне, а на столе.

— Спустя время девушка была объявлена пропавшей без вести, и дом был снова выставлен на продажу, — черные глаза внезапно поднимаются на мое лицо. — А потом приехала ты.

— Твоя до.. — я запнулась, с неохотой рассказывать о Мелиссе и ее словах, которые та наговорила мне сегодняшним утром. — Я слышала, что до меня были другие арендаторы. Что с ними случилось?

Могу только догадываться, что другие арендаторы видели то же самое, что и Шерил.

Помедлив, женщина встает со стула, уходит в другую комнату, а затем возвращается с газетой и бросает ее на стол передо мной.

— Ни один из этих пропавших людей так и не был найден.

Десятки портретов неизвестных мне людей. Десятки эмоций и одна и та же фраза в глазах:
За что?

— Они все выглядят такими несчастными...

— Роузент Пак, — женщина нажимает пальцем на бумагу, на один из портретов. — Сошел с ума, когда обнаружил свою мертвую дочь в этом доме. Он сам вырыл себе могилу на заднем дворе и вскоре исчез.

Либо я была невнимательна, когда в прошлый раз осматривала задний двор, либо кто-то хорошо постарался, чтобы выходка Роузента Пака осталась незамеченной для других арендаторов.

Что-то заставляет меня смахнуть свой встревоженный взгляд вбок, на другие портреты, и моя же выходка заставляет мое дыхание замереть.

— А вот и она... Девушка, которую я видела той ночью в самый последний раз.

Русоволосая девушка в сером пальто улыбается прямо в камеру, обнимая огромную собаку чау-чау и, придерживая свою нежно-мятную беретку, чтобы та не упала. Сзади них яркая золотая осень, а в глазах обоих искра свободы и настоящей радости.

Эта девушка была счастлива, и я поняла это вовсе не по фотографии из интернета.

Я помню это. Потому что именно я была по другую сторону камеры.

***

Забавно, не правда ли?

Будучи ребенком, ты играешь в магазин или ресторан, считаешь себя профессионалом своего дела, когда на самом деле это не совсем так. И многие тебе не верят. Только вот, ребенку и без разницы, что о нем думают, ведь истинная правда уже у него в голове.

Я до сих пор не могу прийти в себя после недавнего разговора с Реджиной. Слишком много тайн, загадок и все меньше чем за одну неделю.

Мелисса...

«Ты не понимаешь, во что ввязываешься. Тебе не следовало приезжать сюда...»

Она говорила без дрожи в голосе и без единой капли страха, потому что была уверена в своих словах.

«Важно то, что теперь ты никогда не спрячешься...»

Не спрячусь?

От кого?

«Ни один из этих пропавших людей так и не был найден...»

Тогда что стало с ними?

Что стало с моей подругой?

— Ваш заказ!

Я дергаюсь от испуга, и под колею моего шока неизвестный бородатый мужчина бросает передо мной мелочь, осуждающим взглядом оббегает мою форму и усмехается, отчего зубочистка сдавливается под прессом его сухих губ.

Невольно осматриваю себя, но ничего необычного так и не нахожу. Обычный кофейный фартук на завязках через шею и талию с большим карманом спереди, который всегда пустой.

Непонимающе смотрю на незнакомца. Он слишком долго думает, что бы мне такого сказать.

— И ради таких людей, как ты, мне приходится тратить свое время на ожидание, — вынув зубочистку из своего рта и ткнув ею в меня словно указательным пальцем, незнакомец покидает кафе.

— И Вам хорошего.. дня...

Чтобы хоть как-то скрыть свое лицо от позора разворачиваюсь от зала с практически пустыми столами, — исключая милую старушку, допивающую свое кофе с молоком, невинно смотрящую в окно кофейни, и паренька, уснувшего прямо на столе в горе тетрадей и учебников. — как вдруг задеваю локтем пластиковый стаканчик с кофе и он слетает с барной стойки на пол.

— Дьявол...

Как только я наклоняюсь, слышу раздражающий звук колокольчика со стороны входа. Закатываю глаза, быстро выпрямляюсь и тут же забываю о стакане в руке и луже кофе в ногах.

Это парень. Точно ангел, много лет назад падший с небес и давно осознавший, что жизнь на том свете  –  настоящий ад по сравнению с жизнью на Земле.

Острые скулы, бледноватая кожа и эти серебристые, как чистая луна глаза, в которых я за секунду же погрязла. На незнакомце темная одежда, такого же тона обувь и не слишком массивная серебряная цепь на крепкой шее. Для взрослых это принято называть безвкусицей, но в подростковых глазах – стиль.

Стою неподвижно. Главное, не сделать шаг назад и не наступить на лужу кофе. Все-таки, это кафе, а не балетный зал, не хватало еще поскользнуться и разбить голову – потому что балерина из меня плешивая.

Незнакомец замечает меня. Все мое тело одеревенело.

Я никогда не чувствовала ничего подобного при виде простого человека. Чувство, будто бы крошечный мотылек готовится к нападению орла.

На секунду показалось, что его взгляд смягчился. Темноволосый, наконец, отводит взгляд и садится в углу заведения спиной ко мне.

Почему его взгляд изменился? Потому что он не увидел угрозы во мне? Или он просто обесценил меня, как тот мужик, который вышел из кафе две минуты назад? Или ему плевать абсолютно на всех людей, включая тех, кто сидит внутри заведения?

— Ты уволишься уже завтра, брось эту затею, — послышался спокойный голос Скотта по другой конец провода. — Ты ненавидишь подчиняться, тем более истеричке боссу, которая даже руки после туалета не моет.

— Ты же даже ни разу не видел ее! — шепотом кричу я на друга, выглядывая из-за угла служебной кухни и пытаясь не перекричать тихую музыку из радио.

— Ты сама мне это сказала, — из трубки послышался хруст и чавканье. Я представляю, что это яблоко.

— Разве?

— Да, когда вчера под конец дня она задержала тебя на два часа. Вы поспорили, а затем сошлись на том, что ты задерживаешься на три.

— Ладно, проехали, — выныриваю из-за барной стойки, осторожно глядя на темноволосого парня в конце зала. Надо было засечь время, чтобы посмотреть через сколько он закончит листать это меню из трех листов.

— Может, попробуешь хотя бы работу няней?

— Водиться с детьми? — искусственно усмехаюсь, держа шепот. — Да меня в прошлый раз даже с волонтерства в детском саду уволили.

— Да, я помню, только тогда ты предложила сыграть одной малявке в армреслинг.

— Я поддавалась! К тому же, эта малявка знала, на что идет.

— Но ты же выиграла, — продолжает Скотт, еще раз куснув яблоко.

— Она играла нечестно! Она пинала меня!

Мне срочно нужно было найти работу, чтобы попытаться прокормить себя в новом городе. Я созваниваюсь с мамой. Кажется, она уже успокоилась и понимает, что вернусь я не скоро. Думаю, она даже гордится мной, что я пытаюсь заработать деньги сама, а не прошу у нее.

— На крайний случай у тебя есть я, — будто читает мысли Скотт, и я невольно улыбаюсь.

— Да, я знаю... — забываю про шепот и чувствую, как мысли постепенно исчезают в прах.

Звук колокольчика.
Темноволосый незнакомец выходит из заведения.

Я не успеваю опомниться, как босс вызывает меня к себе и начинает пилить мозги о завтрашней ночной смене. Важные шишки, свадьба, нужно сделать все изысканно и идеально... Жаль, что я не слушала. Жаль, что она так и не поняла, что под конец сегодняшнего рабочего дня я напишу заявление об увольнении.

Когда рабочий день подошел к концу и все посетители ушли, мне нужно было убрать грязные тарелки со столов и проверить все места на повреждения. Так мне сказали сделать. Что ж, полноценно закончу свою вторую смену в этом кафе и больше никогда сюда не вернусь.

Первый поднос с грязной посудой. Второй. Третий.

Подхожу к другому столу. Хоть он и был пуст, мне нужно было просто сделать вид перед камерой в углу, будто я действительно очень тщательно проверяю этот стол на погрешности. И, все-таки, одна вещь меня действительно очень смутила.

— Что это?..

Аккуратная розочка из салфетки была воткнута в перечницу. Осторожно достаю ее. Вспоминаю, что именно за этим столом сидел тот темноволосый парень с ледяными глазами.