Глава 8
Утром я проснулась раньше будильника из-за ночного кошмара, меня будто что-то вырвало из сна, и я соскочила на кровати с налипшими на влажное лицо волосами. Мне снилось, что я бегу, задыхаясь от усталости или страха, или того и другого вместе, совсем непонятно. Бегу непонятно где, вокруг лишь деревья и кусты, совершенно одна, за мной даже никто не гонится, но я не останавливаюсь, а потом падаю куда-то в темноту и начинаю кричать, очень громко, визгливо, и тут я проснулась в холодном поту.
Взгляд, сфокусировавшись, упал на настенные часы, через 2 минуты будильник, потянувшись к телефону на тумбочке, я отключила его. Все ещё тяжело дыша, я рухнула на кровать и попыталась успокоится, это был странный сон, очень странный и страшный от того, что я даже не поняла, что это было. Я падала в неизвестность, и не просто споткнувшись, летела на землю, а летела сквозь неё, сквозь пространство в целом, как Алиса падала в кроличью нору, я падала в неизвестную пропасть.
Встав с постели, я вдела ноги в тапки и пошла умываться, сегодня я на намерено смотрела в своё отражение в зеркале, пытаясь найти в своём лице что-то, но так ничего и не нашла, кроме испуганных серых глаз и отросшей светло-русой челки, которая уже спадала до конца висков. Перевела глаза на шею, потрогала свободной от зубной щетки рукой камушки, красивые...
В дверь застучали, и я поторопилась выйти из ванной комнаты.
- Два часа зубы чистила, - Лу, бормоча себе под нос, протиснулась мимо меня к раковине и, выпихнув меня за дверь, закрыла ее. По утрам она очень сердитая и нервная, всегда. Я спустилась вниз, где мама уже одетая и накрашенная сидела за столом и допивала чай.
- Доброе утро, - я села на стул перед ней и пододвинула к себе кружку с чаем, который мама уже приготовила для нас сестрой ровно, как и тарелки с тостами и джемом, которые так же стояли по местам.
- Привет, Клин, ты не выспалась? - мама взглянула на меня из-под рабочих очков для зрения.
- Не особо, страшный сон, - я махнула рукой и принялась есть тосты, через некоторое время спустилась сестра и уселась за стол, мы продолжили молча завтракать, каждый занятый своими мыслями.
После завтрака, мы с сестрой быстро собрались и вышли к машине, где нас уже ждала мама, чтобы развести по школам. Сегодня ей не нужно торопиться, поэтому она решила подвезти нас.
Первой высадили сестру, следующая я, как всегда, перед приездом в школу на меня накатывала волна отчаяния и какая-то апатия ко всему происходящему. Просто пустая грусть и осознание того, что этот день ничем не будет отличаться от предыдущих: злость, оскорбления, унижения. Одно и то же. Замкнутый круг. Когда мы подъехали к воротам, я молча вышла и пошла к калитке, за спиной скрипнули шины, мама уехала, дорога назад обвалилась, словно старый мост над обрывом, а я полетела вниз, ожидая худшего. Ничего, главное, что я жива, у меня есть семья...
Шаг за шагом
У меня есть светлый дом, там любимые родители...
Вокруг люди, смеются и что-то кричат
Родная сестренка, она кружится и
выполняет какое-то па...
Под ноги летит пустая банка «Coca-Cola»
Светлая комната с бабушкиными шторами и голубым блокнотом...
Какая-то девочка останавливается напротив меня и, сказав, какая я жалкая, разворачивается и уходит.
«Ты не лучше»
Что?
Я сказала ей тихо, но она услышала: «ты не лучше.»
- Что ты сказала? - эта девка оборачивается и снова подходит ко мне, все замолкают.- повтори, уродина!
Все притихли. Она толкнула меня, а потом брезгливо обтерла руку о свою темно-синюю юбку с белыми полосками по низу.
- Ты тоже жалкая, - я посмотрела ей прямо в ее зеленые глаза, обрамлённые пышными ресницами.
У меня счастливая семья...
Она бьет меня сумкой по голове,
Все кричат и свистят.
Мама, папа...
Я хватаю ее за волосы и начинаю мотать ее головой из стороны в сторону, она орет.
Светлая кухня с картинами природы на стене...
Она валит меня на землю и вцепляется уже в мои волосы.
Часы на стене показывают без двух минут 07 утра.
Я выворачиваюсь и оказываюсь на ней, сжав ее так, что она не может пошевелится.
- Ты сама жалкая, - наклоняясь к ней, шепчу в лицо, она барахтает ногами.
Вижу лицо Брайна...
Сзади меня хватают, валят на землю снова и начинают бить, я не вижу, кто это, я слышу только голоса, все кричат, в глазах мутно, я не успеваю ничего сделать, только прикрываюсь лицо руками. Сквозь всеобщий ор слышу: «Расступитесь...Что вы делаете?...Засранцы»
Несколько учителей оттаскивают от меня людей, это были девочки, по всей видимости подружки той самой, что напала на меня.
Я лежала на спине и смотрела, как учителя орут на всех, кто стоял и смотрел, как кричат тем девочкам идти в кабинет директора, как вокруг мельтешат люди.
«Ты в порядке?»
Мне помог подняться тот самый учитель, что велел мне знакомиться с одноклассниками в мой первый день.
Когда я встала, голова немного кружилась, и из носа текла кровь, я вытерла ее рукавом.
«Мы этого так не оставим!»
Тот же учитель взял меня под локоть и повёл, как оказалось позже, в медпункт, там оставил меня наедине с медсестрой и ушёл разгонять всех по классам, как сам он об этом сообщил.
- Сказать честно, я предвидела, что когда- нибудь такое случиться, - медсестра по имени Надежда перематывала мне разодранную в кровь ногу бинтом. Я посмотрела на неё, не находя, что сказать, так как она не собиралась продолжать, я сказала лишь:
- Почему? - говорить было сложно из-за ваты в носу и из-за разбитой губы, уже обработанной йодом.
- Ты не совсем обычная девочка, на твоей шее довольно много камней...тебе нелегко приходится в жизни, я это понимаю, но никто не может с этим что-либо сделать, люди в нашем мире не принимают того, что кажется им неправильным...
- А что касаемо вас? Вы как считаете?
Она грустно посмотрела на меня, и, ничего не ответив, завязала бантик на одной ноге и принялась за другую. Я поняла ее без слов. Довольно дурацкое имя придумали ей родители, совершенно ей не подходящее.
Взрослые ничем не отличаются от детей, только лишь цифрой в документах и сдержанности. Дети и подростки выражают свои чувства словами и действиями, взрослые же пытаются казаться справедливыми, хотя их попытки сделать это проваливаются, стоит лишь заглянуть в их глаза. Я вижу, как они относятся ко мне, так же призирают, как и их детишки.
Мне стало противно, противно находится здесь, в этом кабинете, в этой школе и мире в целом, все слишком мерзко. Я отвернулась и сжала челюсть, но тут же почувствовала боль, у меня болело все. Я сама не поняла, что случилось со мной сегодня, может, меня все в край достало, я устала слушать все дерьмо в свой адрес, я устала молчать. Я не уродина. И я не жалкая. Я просто не для этого мира. Я улыбнулась израненным ртом, в душе что-то рухнуло.
Я впервые улыбнулась за очень долгое время, и улыбнулась искренне. Избитая, измазанная йодом и перебинтованная, я улыбнулась, сидя на старом табурете, пока мне обрабатывали раны, а где-то там за дверью, в кабинетах вели нравоучительные беседы с учениками, делая вид, что им не все ровно на то, что произошло со мной, делая вид, что им важно мое состояние, а не скандал, который может назреть в школе, если это выйдет за ее пределы, а это выйдет за пределы, я знаю, я улыбалась своим мыслям и своему просветлению, я просто была счастлива в этот момент, счастлива и безумна.
Через какое-то время в кабинет за мной пришёл учитель, я уже просто сидела и разглядывала пейзаж за окном, медсестра Надежда что-то заполняла в своих бумажках.
- Клин, твоя мама отпросилась с работы и едет за тобой, сегодня ты освобождена от занятий.
Когда приехала мама, я сидела в мед. кабинете вместе с учителем и медсестрой. Мама была в ярости, она хотела видеть тех, кто избил меня и «выпотрошить им всё дурное, что есть в их головах», еле как ее удержали от необдуманных действий, она успокоилась только в тот момент, когда я сказала, что устала и попросила поехать домой.
-Конечно, милая, пойдём, - она взяла меня под руку, помогая идти, - я этого так не оставлю.- Развернувшись, она процедила это не в чем не повинным школьным работникам.
Хотя... кого я обманываю, они тоже были виноваты в произошедшем, и моя мама, и родители детей, что стояли и поддерживали нападающих. Все были виноваты, потому что знали, что «это когда-нибудь произойдёт», но даже не подумали как-то повлиять на это заранее. Все начали мельтешить только сейчас, когда все уже случилось. Я рада. Пусть так и будет. Я хочу, чтобы все осознали свою ошибку, я уже знаю, что делать дальше.