17
Медина
Подъехав к особняку Дэлонгов, нас предварительно остановила охрана. Когда они увидели Клэйна, то сразу открыли ворота.
– Они не знают твою машину? Твою машину не часто встретишь на дорогах Сиэтла.
– Был случай, когда конкуренты отца приехали на такой же машине, как у меня, чтобы украсть его договора, – я не удивилась. У моего дедушки таких случаев было миллион и больше. – Их уже впустили на территорию, но моя мама была дома. После этого отец распорядился увеличить меры безопасности.
Клэйн припарковал машину в гараже, после чего мы вышли из его любимой Aston Martin. Он, как истинный джентльмен, открыл мне дверь, чтобы я зашла внутрь. Знакомая мне гостиная, коридоры.
– Мистер Дэлонг, Ваш отец знает, что Вы сейчас здесь? – подошел к нам, по всей видимости, дворецкий. – Здравствуйте, мисс Бэйкер, – он слегка удивленно посмотрел на меня. Я слегка кивнула, вместо «здравствуйте».
– Нет, Норман, – лениво ответил Клэйн. – Пожалуешься?
– Мне придется, мистер Дэлонг. Ваш отец мне дал такое поручение.
Парень молча взял меня за руку и повел в мастерскую. Его раздражение было явным, и он явно стремился скорее "исчезнуть", "раствориться" в своем творческом мире. Когда мы спустились в подвал, я сама заметила, что Клэйн стал гораздо спокойнее, чем наверху.
– Жесть, – посмотрев на мольберт, у меня чуть не пропал дар речи. На холсте была... я. Черная кожаная куртка парня немного задралась, поэтому была и видна моя "тонкая", как он сказал, талия. Но мне кажется, что бедра он сделал более объемными и округленными, что добавило сексуальности картине. – Это шедевр...
Пока Клэйн доставал с сумки камеру, он слегка улыбнулся от моих слов. Улыбался парень не редко (он любил шутить с друзьями в школе), но сейчас была другая улыбка. Такая чистая? Невинная. Детская.
Смотря на Клэйна, в моем сердце происходили невероятные вещи, которые описать было просто невозможно.
– И ты до сих пор стесняешься своего тела?
Молчу.
Поставив камеру на штатив, он начал фотографировать меня без предупреждений. Просто беспрерывно нажимал на кнопку.
– Эй! – я начала прикрывать лицо руками и отходить. – Я же даже не подготовилась!
– В прошлый раз ты тоже не готовилась, – Клэйн направлял объектив на меня, куда бы я не пошла. – Убери руки.
Не очень уверенно убрав свои ладони с лица, я смотрела в камеру с какими–то испуганными глазами.
– Так не пойдет, – он убрал руки с камеры и задумался. После пяти секунд он пошел к большому шкафчику и вытащил черное боди. – Надень, – он протянул мне эту очень вызывающую одежду. – Твои балахоны не подойдут.
На мне были широкие джинсы и белая футболка оверсайз. Взяв боди, я вопросительно посмотрела на него.
– Не знаю, что больше меня интересует. Откуда оно у тебя в шкафу... или как мне его надеть? Под джинсы?
– Я вчера его купил после того, как отвез тебя домой, – ответил он, будто в этом не было ничего необычного. А может и вправду? Это я себе что–то напридумывала. – Без джинсов.
– Нет! Я не буду в твоих извращенных фотографиях участвовать! Зови других девушек. Еще мне этого не хватало, – я уже собиралась уходить, как он резко хватает меня за руку. Это касание было не как в уборной на вечеринке у Джона. В ладонях я чувствовала ток, который говорил: «Прошу, останься», – Отпусти!
Не отпускай.
– Это ведь творческий процесс, – он потянул меня к себе так, что наши губы находились в нескольких сантиметрах друг от друга. – Je t'embrasserais comme ça*.
Французы все–таки умеют влюблять в себя. Как так? Не понимая ни одного его слова, я почему–то думала, что он флиртовал со мной.
– Я не надену это извращенство, – очнулась. Если бы парень сказал надеть их под джинсы, то это еще, куда не шло. Многие девушки в городе так носили боди. Это выглядело весьма привлекательно. – Придумай что–нибудь другое.
– Начни открываться мне, – его красноречивая просьба никак не сломала меня. – Да что тебе это боди? Когда на льду была, примерно такие же костюмы и надевала!
– Это другое!
– То же самое... Только сейчас ты будешь в откровенном только передо мной, а не перед огромной публикой, – его ход мыслей убивал меня. Более того, не знаешь, что на такое отвечать, ведь он говорил правду. – Я могу дать тебе свою рубашку, если стесняешься.
Я неуверенно кивнула.
Парень был в черной футболке и белой рубашке, которую он снял и дал мне. Футболка облегала его тело, которое сначала ничем не привлекало меня. Но сейчас я смотрела на Клэйна совсем иначе. Две татуировки на его руках напомнили мне о том, что было причиной их "набивания".
Взяв рубашку и боди в руку, я пошла в ванную.
«Он точно гипнотизер», – немного разочаровалась в себе от того, что так легко поддалась его воле.
Сняв свою одежду, осталась в нижнем белье, которое кстати купила мне Стэфани в Victoria's Secret на прошлых выходных.
Мое тело... Я знала, что все было в моих кривых руках, чтобы вновь привести себя в форму, но почему–то руки совсем опустились. Делать ничего не хотелось. Хотелось плакать. Да, только плакать.
Надев боди, мне слегка стало легче. Боди хорошо подчеркивало фигуру, но мои ляжки... Схватив рубашку, я неосознанно вдохнула ее аромат. Она пахла Клэйном (хотя в этом не было ничего удивительного). Накинув ее на себя, я чувствовала его. Даже та кожаная куртка казалось мне не такой ароматной, как эта рубашка.
Выйдя из уборной, мы с Дэлонгом пересеклись взглядом. Мне кажется, что я начинала краснеть от того, что парень рассматривал меня с ног до головы с очень вызывающим взглядом.
– Ты так прекрасна, – зря он это сказал. Теперь я точно чувствовала себя, как самый спелый помидор в огороде. – Я обычно не отвлекаюсь во время творческого процесса, но ты выглядишь просто невероятно.
– Лучше скажи, что мне делать, – никогда не умела правильно реагировать на комплименты.
– Ну, для начала встань на белом фоне и попробуй продемонстрировать свою шикарную фигуру, – сразу переключился он на рабочий лад, показав мне на зону "фотостудии" с профессиональным освещением. – Настроение у меня сделать черно–белую фотографию. Своя эротика в таких картинах.
Я позировала, а Клэйн показывал мне, как лучше встать. Почему –то ему все хотелось, чтобы я показывала свою талию.
– Подними руки также, как поднимала в воде, – придумал он. – Мне кажется, что эта поза самая удачная для девушек.
Послушав его, я совсем «вдалась» в творчество. Клайн рисовал в стиле «ню», что было видно. Он сексуализировал нашу съемку.
– Сними трусы, – неожиданно сказал Дэлонг, а я округлила глаза от столь бестактной просьбы. – И бюстгальтер тоже.
– Что?! – я возмутилась. – Нет!
– Посмотри, – он показал мне фотографии, которые получались. – Нижнее белье сильно просвечивается. Выглядит не очень. Согласись.
Да, было действительно не очень красиво, но, что поделать? Я еле согласилась на это боди. Но без белья? Клэйн точно издевался надо мной.
Вдруг парень хватает меня за талию, отчего я потеряла дар речи. Его руки крепко держали меня, несмотря на то, что одной он одновременно держал камеру.
– Я считаю тебя самой сексуальной девушкой в этом мире. Честно скажу, я еле держу себя в руках. Мне самому не особо не хочется, чтобы ты оголенная здесь ходила.
– Мне кажется, что совсем наоборот. Убери свои руки.
– Ты можешь сама оттолкнуть меня, но ты этого не делаешь.
Я до последнего отрицала свои же чувства, но Клэйтон видел меня насквозь. Почему я не могла видеть его также, как видел меня он?
Все–таки оттолкнув его, я пошла в уборную, чтобы снять с себя это дорогое нижнее белье.
***
– Мистер Дэлонг, добрый день, – работник позвонил отцу Кайлу, чтобы доложить о том, что в особняке в Медине, находился старший и единственный сын бизнесмена.
– Слушаю, Норман, – Томас торопился на важную встречу с братьями Хьюго. Сначала он даже отвечать не хотел, потому что Норман звонил ему не всегда по столь важным вопросам. – Только быстрее.
– Я докладываю вам о том, что Клэйтон пребывает сейчас в особняке вместе с мисс Бэйкер. Они приехали на машине Вашего сына.
Мистер Дэлонг улыбнулся и что–то невнятное ответил мужчине («мгм», «ага»), сбросив трубку.
«Малыш Клэйн правильный сделал выбор. Я все боялся, что влюбится в простушку, но видно, что мой сын знает себе цену», – от этих мыслей ему становилась тепло на душе.
Хотя сам, Томас, в свое время был «простым», да и вся его семья была «простой». Но в мыслях мужчины никогда не было изменить или бросить Сильвию. Клэйн же считал, что для отца его мать была просто «удобной».
***
Je t'embrasserais comme ça* – Я бы так и поцеловал тебя.