глаВВа 5. ДОПРОС
Хандра отступала медленно. На душе скребли кошки, и они же, кажется, урчали в моем желудке.
С большой печалью я жалела, что не догадалась зайти по дороге в магазин и перехватить хотя бы маленькую шоколадку.
Выходить же куда либо сейчас — было предельно лень после насыщенного на события дня.
Впрочем, и праздное лежание в кровати тоже было пыткой. Безделье только усугубляло мое разбитое состояние, заставляя мозг сосредотачиваться на злободневных проблемах.
Кое-как я оторвала себя от подушки и заставила отправиться в ванную. После падения в грязный пруд одежда моя все еще нуждалась в стирке. А тело — в мытье.
Этим и решено было заняться.
Тенью я выскользнула из своей комнаты, стараясь создавать как можно меньше шума. Тихонько прокралась мимо кухни ко двери совмещенного санузла, и с чистой совестью заперлась там на задвижку.
Пальцы прицельно заткнули пробкой слив ванны и принялись крутить вентили крана, пуская напор горячей воды на полную мощность. Вслед за струей воды в ванну хлынуло и небольшое количества геля для душа — в роли самодельной пены.
Маленькая комната стремительно наполнилась паром и ароматами черного винограда.
Я вдохнула сладкий аромат геля. Взвесила в руках едва початый бутылек... И без всякого сожаления отправила в воду все его содержимое.
Расслабляться так расслабляться.
За все сегодняшние злоключения мною стопроцентно был заслужен хороший отдых.
А если вдруг спросят, куда делась новая полная бутыль, отвечу, что та стала моим ужином...
Ожидание, пока набирается вода, я скрасила чисткой зубов да загрузкой своей одежды в стиральную машину. Правда, включить ее на время своего купания, означало бы угостить себя кипятком, потому запуск стирки был отложен на более позднее время.
Зато вот виноградная пена разрасталась в невероятных объемах. За ее обширными массами, я даже не видела уровня воды. Впрочем, таким образом ванна стала выглядеть полной гораздо раньше положенного.
Руки потянулись снять вслед за одеждой и скарабея. Однако едва пальцы коснулись цепей, как я передумала.
Отрывать от себя кулон не хотелось. Он будто бы был тонкой ниточкой, связывающей меня с Восходом — единственным местом, где, мне удавалось чувствовать себя дома в этот сложный период. Боги и их фантоши были сейчас именно теми, кто помогал мне держаться на плаву. Пусть даже и не зная об этом.
Последний месяц скарабей сопровождал меня всюду. Он не покидал своего места у солнечного сплетения ни во время мытья, ни во время сна. Золотой жук с лазуритом всегда оставался на уровне моего сердца. А вместе с ним оставалось со мною и мое спокойствие.
Подождав для порядка еще несколько минут, я осторожно перебралась через чугунный бортик. А затем — с плеском занырнула в мыльный сугроб.
Пены получилось действительно много. Я сидела в ней буквально по подбородок, а особо крупные пузыри даже норовили залезть в рот.
Тело расслабленно вытянулось, погружаясь в горячую воду. Последняя заполняла ванну уже на две трети, и потому спешно пришлось перекрыть вентили, отвечающие за ее поступление.
Шум падающей воды исчез. Санузел погрузился в тишину.
С кухни, через стену, доносился громкий говор Иляны, продолжающей расхваливать матери пресловутый дом отдыха и предстоящее в нем празднование.
В обычное время напористые ноты ее голоса довели бы меня до зубовного скрежета, однако сейчас мне уже было предельно все равно.
Я плавала в царстве умиротворения и виноградных пузырей, периодически лопая последние ногтем.
Голова устало запрокинулась на бортик ванной, практически полностью потопляя в мыльной пене темные косы. К слову, тоже так и не расплетенные перед купанием.
Но мне было не до них. Все, что я могла сейчас делать — это лежать пластом, радуясь своей отрезанности от внешнего мира.
Тяжелый день закончился. И мне наконец-то удалось остаться в блаженном уединении.
Тихая радость хрупкому спокойствию готова была почти зашкалить, как губы вдруг заговорили сами собой.
- Расскажи мне все!
Будь на то моя воля, от столь внезапного вторжения я бы подпрыгнула до потолка. Но контроль над собственными конечностями, к сожалению, более мне не принадлежал.
«Какого черта!» - возмутилась я, ощущая приступ нарастающей паники - «Вообще-то вы обещали не вмешиваться в моменты моей личной гигиены!».
Осознавать, что бог мудрости не постеснялся вселиться меня в ванной, было откровенно... стремно. Ощущения, испытанные мною в тот момент были даже хуже, чем в ночь, когда мое тело по его приказу принялось разгребать бардак в комнате.
- Ты все равно пока просто сидишь и ничего не делаешь, - «на отвали» махнуло рукой мое тело.
«Я вообще-то без одежды!» - возразило сознание. А затем — пустилось в отборную мысленную брань — в адрес самой себя, за не снятого скарабея. Стащи я с шеи злосчастный кулон, и этого неловкого эпизода бы не состоялось.
Однако Тото Анатольевич не согласился с моим заявлением.
- Здесь столько пузырей, что за ними ничего не разглядеть.
Ладонь зачерпнула щедрую горсть мыльной пены и демонстративно подкинула ее перед собой.
Технически это было правдой. Толстый слой пенного «сугроба» скрывал от взгляда все, включая и уровень воды — при взгляде на ванну извне даже сложно было определить, насколько она наполнена.
Но меня его ответ все равно не утешил.
«Знаете, это неловко! Может, вы все-таки выйдете из моего тела?» - в слова свои я вложила как можно больше недовольства.
И, кажется, это сработало.
- Как скажешь, - подскочили вверх плечи. И опустились — уже по моей воле.
Контроль над собственным телом вновь вернулся ко мне. А вместе с ним явилось и ощущение маленького триумфа.
Вот теперь-то точно никто не помешает мне расслабиться...
Я облегченно выдохнула и откинулась головой обратно на бортик, блаженно закатывая глаза.
Как услышала совсем рядом знакомый голос.
- Так тебе беседовать будет менее неловко?
Напротив меня в ванне сидела проекция Тото Анатольевича. С самым что ни есть невозмутимым видом.
Из груди моей вырвался пронзительный вопль.
Тот среагировал молниеносно и бросился в мою сторону, зажимая кричащий рот ладонью.
Подавленный вопль превратился в тихое истеричное мычание.
- Ты сама сказала выйти из твоего тела, - прошипел Джехутинов.
Голос его был тих и сосредоточен, хоть и нес в себе определенные ноты насмешки.
Рука Тота по ходу движения случайно зачерпнула мыльной пены, и теперь я чувствовала на губах ее глицериновый привкус.
Глаза тем временем судорожно заскользили по пенному покрову, обеспокоенные его целостностью. Резкий бросок Джехутинова ощутимо попортил слой мыльных пузырей, разрушая его и образуя в белом полотне прогалы.
Сквозь них я видела чернеющие на дне ботинки Тота и синеву его джинс - преподаватель перенесся в мою ванну не только в одежде, но и в обуви.
Вопль иссяк.
Вот только сказать, что я при этом пришла в норму было бы крайне сложно. Равно как и в целом описать мое эмоциональное состояние.
Шок от того, кто именно плавает в моей ванне, смешался с ужасом от собственной наготы перед ним.
Это было даже не нарушение личных границ, а подрыв их всех вместе взятых к Сетовой бабушке. Я точно бы стояла совершенно голой посреди Красной площади, причем в самый разгар туристического сезона.
Не знаю, чего мне на тот момент хотелось больше — чтобы он исчез из моей ванны, или же испариться из нее самой.
Впрочем, на этом неприятности не закончились.
Стоило моему визгу сойти на нет, как с той стороны начали активно барабанить в дверь.
- Что за крики? - послышался мамин обеспокоенный возглас.
Я испуганно уставилась на Тота.
В один момент ситуация стала еще критичнее.
Что будет, если мама ворвется в санузел и увидит меня с ним?
Несовершеннолетняя дочь, сидящая в одной ванне со своим преподавателем — не лучшее зрелище для родительских глаз. А уж зная маму и ее богатую фантазию... Подобный расклад вряд ли сумеет вызвать у нее здравые ассоциации.
Ладонь Джехутинова оторвалась от моих губ. Голова его кротким движением качнулась в сторону двери - мол, «ответь ей».
- Все нормально, ма! - ответный крик вышел не самым уверенным, - Я просто... увидела.... мокрицу! Огромную мокрицу!
Голос дрожал. Унять нарастающую в нем дрожь оказалось слишком сложной задачей.
Да и как можно было успокоиться, когда рядом со мной в ванне продолжал плавать незваный гость?
За дверью воцарилась тишина.
- Опять эти мокрицы...- проворчала родительница, - Выйдешь — оставь дверь нараспашку! Пусть сырость выходит! Нечего им условия для размножения создавать...
Последующий звук удаляющихся шагов свидетельствовал о ее возвращении на кухню — к Иляне, застольным разговорам и очередным обсуждениям преподобного Савы.
Гулкий хлопок кухонной двери ознаменовал избавление от неурочного материнского любопытства.
И одной проблемой стало меньше.
Жаль только основная причина моего беспокойства от этого никуда не пропала и продолжала сидеть рядом со мной в мыльной пене. Точнее, полулежать, буквально наваливаясь на меня своим весом.
- Может, слезете с меня? - неуверенно пролепетала я, сглатывая в горле жесткий ком, - Вы на мне практически лежите...
Однако отодвигаться Тото Анатольевич отчего-то не спешил.
- Так что, продолжим беседовать как обычно? - поинтересовался он. - Или ты предпочтешь продолжить разговор так?
Голос преподавателя источал неприкрытую язвительность.
Пока я осмысливала его слова, Тото Анатольевич подался назад, по-хозяйски устраиваясь у противоположного края ванны.
Руки мои в ту же секунду принялись судорожно разравнивать пенный сугроб. Первостепенной задачей сейчас стало устранить дыры, в нем образовавшиеся, дабы защитить себя от посягательств чужих взглядов. Мне бы определенно не хотелось, чтобы незванный гость увидел в этих прогалах что-то лишнее.
Впрочем, Тот не был заинтересован в подглядывании.
Глаза его сосредоточенно смотрели лишь на мое лицо, терпеливо выжидая ответа.
- Как обычно, - сдалась я.
Ощущать рядом физическое присутствие преподавателя было натуральным издевательством. В сравнении с этим, привычное его присутствие в моей голове становилось куда менее неловким эпизодом.
- Разумный выбор, - кивнул педагог.
И исчез.
А в следующий момент я вновь ощутила, как мое тело теряет контроль над собственными движениями.
«Знаете, появляться в моей ванне было уж явным перебором!» - взбунтовалась я, не дожидаясь, пока Джехутинов перехватит инициативу разговора в свои руки.
После месяцев относительного спокойствия, этот поступок преподавателя казался особенно гадким. Впрочем, наверное, слишком наивно было надеяться, что Джехутинов окончательно позабудет про свое небрежное отношение к женскому полу.
«Вы вообще задумывались, что было бы, ворвись сюда мама?!»
- А что было бы? - собственный голос звучал на удивление спокойно.
Даже слишком.
- На двери шпингалет, - продолжал вещать он с полной невозмутимостью, - Она могла ворваться сюда, только если бы ты сама ее впустила.
«А если бы она выбила дверь?!»
- Выбила дверь?.. - брови поползли вверх, собирая на лбу гармошку из складок, - Я видел твою маму, она довольно хрупкая женщина, и уж явно не походит на Геркулеса, способного ногой высаживать двери.
Я горестно вздохнула. Но «отправлять» этого не стала.
Если бы он только знал, насколько за эти два месяца изменилась моя «хрупкая мать». Какими мышцами обросло ее тело... И какими переменами сказалось на нашей жизни их появление.
- Впрочем, даже если бы если бы ей и удалось снести дверь, я бы просто рассеял свою проекцию, - подвел итог Джехутинов, - Твоей репутации ничто не угрожало.
Доводы педагога звучали весьма убедительно.
Вот только яростное ощущение дискомфорта никак не покидало меня.
«Это все равно серьезное нарушение моего личного пространства!» - продолжало восставать сознание.
Голова в задумчивости склонилась на бок.
- Мне казалось, за время своей службы ты должна была привыкнуть, что фантоши не имеют как такового личного пространства, - выдохнул он, - Уж для кого для кого, а для вас это понятие становится крайне относительным.
«Поэтому после вселения в мое тело вы решили явиться сюда еще и во плоти!» - будь на то моя воля, щеки бы пунцовели в этот момент на полную яркость.
- Нет, - голова отрицательно качнулась из стороны в сторону, - Это был лишь способ добиться твоего согласия на симбиоз в текущую минуту.
Я ощутила кипящее желание стукнуть преподавателя. Жаль сделать это в момент, когда он занимал мое тело, не представляло никакой возможности.
- Впрочем... - глаза рассеянно скользнули по потолку, - Мы отвлеклись.
Голос на секунду примолк, а затем — зазвучал вновь. Но теперь – с куда более серьезным настроем.
- Я хочу знать все, - возможно мне показалось, но по телу прошла легкая дрожь, - Все, что ты знаешь о человеке по имени Пульсар.
Вопрос дезориентировал.
«О ком?» - не поняла я.
И лишь мгновением позже осознала, кого именно Тот имел в виду.
«Ничего,» -ответ мой был предельно честным.
- Врешь, - глаза превратились в узкие щелочки, напряженно взирающие на белые своды потолка, - Ты назвала его имя сегодня днем.
Мысленный вздох наполнил мое сознание.
Действительно назвала.
Вот только сейчас, вспоминая свои бранные речи, я и сама не могла понять, как оно оказалось у меня на языке. Незнакомое имя всплыло в памяти буквально на секунду и просто попало под горячую раздачу.
За прошедшие месяцы я даже не вспоминала ни разу этого слова. Если бы еще вчера кто-то попросил меня припомнить его специально — верный ответ вряд ли был бы мною найден.
А сегодня оно вдруг выскочило само собою, и теперь же породило массу вопросов.
«Я правда не знакома с ним.» - вот только донести эту информацию до Джехутинова отчего-то оказалось сложной задачей.
- И все же откуда-то ты о нем да знаешь, - голос Тота звучал притихшим. И особенно напряженным.
Состояние педагога медленно, но верно приближалось к точке, на которой мы сегодня днем расстались у пруда.
И меня это отчего-то пугало.
«Я слышала о нем лишь раз,» - попытка внести ясности в картину, кажется, увенчалась успехом, - «И сама не знаю как вышло вспомнить его сегодня... Это просто случайность, правда...»
У меня едва вышло остановить себя, чтобы не скатиться в ненужные оправдания. Преподавателя таковые обычно злили.
Впрочем, на вторую половину моей фразы Тот даже не обратил внимания.
- Где ты о нем могла слышать? - вопросы его звучали несколько нетерпеливыми, - От кого?
«От Лехи,» - честно призналась я, - «того фантоша Сета, который... Ну... взял у меня позвонить и не вернул.»
Брови вновь сошлись на переносице.
- Подробнее, - потребовал педагог.
«Да не было там ничего подробного,» - от давящей атмосферы допроса мне хотелось буквально взвыть.
Тем более что пена без постоянного притока падающей воды, начала потихоньку терять свой объем. Едва заметный звук лопающихся пузыриков заставлял мое сознание покрываться ментальной испариной.
Сколько еще «сугроб» сможет защищать мое тело от просмотра — оставалось вопросом времени. И временем этим я постаралась не разбрасываться.
«Леха просто сказал, что в «Закат» его привел знакомый по имени Пульсар,» - я старалась излагать свою мысль как можно более лаконично - уши буквально слышали, как тикают часики мыльного покрова.
- И?.. - поторопил Тото Анатольевич.
«И всё!» - больше мне добавить было и вправду нечего, - «На этом упоминания о нем прекратились, и Леха перешел к рукоприкладству.»
Тот помрачнел.
Кажется, он надеялся услышать от меня больше.
Я чувствовала как во меланхоличной задумчивости поджались мои губы. Как опустились веки, погружая мое обезволенное бытие во мрак.
Преподаватель сидел и выстукивал моими пальцами нагнетающий марш по бортику ванной. Эта музыка заставляла меня мысленно вздрагивать, выстраивая в голове теории о причинах нашего разговора.
И наконец было решено задать главный вопрос:
«Кто такой Пульсар?» - робко поинтересовалась я.
Но услышала лишь тихий звук лопающихся в ванне пузыриков.
А в следующий момент - обнаружила, что вновь могу шевелиться.
Вместо того, чтобы дать мне ответ, Тот просто покинул мое тело.