глаВВа 4. СТАЛКЕР
До дома я добралась в часу этак девятом.
Первое, что зацепил глаз, едва мои пятки переступили через порог — это белые сапоги из искусственной кожи, аккуратненько составленные у входного коврика. Со сбитыми в ноль набойками и в хлам расцарапанными каблуками, но зато — начищенные кремом до сияющего белизной блеска.
Находка эта заставила меня разительно поникнуть.
Снова.
Как тогда.
****
«Мы возвращаемся домой!»
Я на всех парах неслась к матери, а слова ее раздавались в голове безумным эхом. Повторялись тысячекрат, лишая спокойствия и заставляя переходить на бег.
Столько усилий было приложено мною, чтобы не дать матери разрушить свою карьеру и... что же подкосило ее? Что стало причиной? Что перечеркнуло все мои старания?
Задыхаясь от бега, я пересекла подъездные лестницы. Дрожащими пальцами нащупала в кармане ключи, и рывком распахнула дверь.
Мама была дома. Обувь ее стояла на своем месте. Куртка — по обыденности висела на крючке.
Но кроме этого у порога обнаружилось еще кое-что.
Еще одна пара обуви.
Белые каблучные сапоги сразу же бросились в глаза.
Среди нашего темного коридора они выглядели словно взрыв фейерверка на черном небе. Или же кровавое пятно на снежном покрове.
Броские. Незнакомые. Чужеродные.
Это была всего лишь пара сапог. Но для меня в тот момент они стали предвестником бедствия.
- Ма-а-ам, - неуверенно позвала я, захлопывая за собой дверь.
С кухни донеслось копошение.
А потом чей-то голос, произносящий нечто невразумительное.
И тихий мамин ответ: «Это моя дочь».
Разрываемая самыми опасливыми предчувствиями, я ринулась на кухню.
Мама, понуро отвернув голову, сидела на табурете. Руки ее мелко сотрясались в дрожи, а пальцы напряженно сжимали керамическую чашку. Настолько напряженно, что будь та стеклянным бокалом — бы уже давно лопнула от такой силы давления.
Соседний стул занимала женщина.
Молодая, но не намного моложе матери.
Скуластая. Ярко накрашенная. С длинными непослушными волосами, кое-как заколотыми в пучок «китайскими палочками».
На плечи ее была накинута тонкая светлая кофта, с первого взгляда показавшаяся мне врачебным халатом. И потому добавившая моему беспокойству особую ноту остроты.
- Что произошло? - выпалила я, влетая в двери кухни.
Сломленный вид родительницы. Ее трясущиеся руки. Незнакомка в квартире. Все это подрывало мое равновесие под ноль. Сводило с ума от тревоги, и заставляло думать о худшем.
Женщина подняла на меня глаза. Изучающий взгляд скользнул по мне, за секунду охватывая совершенно все — от пят до макушки.
Ее накрашенный рот приоткрылся, намереваясь озвучить ответ.
Однако мать внезапно опередила гостью.
- Все хорошо, - неуверенно проговорила она, отпивая после из чашки большой глоток воды.
И воцарилось молчание.
Нешуточно давящее и пугающее куда больше, чем любые произнесенные слова. Отсутствие ответа порождало в мозгу воистину жуткие картины, выстраивая сразу целый ряд всевозможных гипотез — причем, одна ужаснее другой.
Нет.
Не могло быть все хорошо.
Мама снова уткнулась носом в чашку, жадно отхлебывая налитой в нее жидкости. А я... даже не знала, что сказать. В тот момент мне хотелось выкрикнуть тысячу вопросов одновременно. Но я понимала, что в контексте данной ситуации не получу ответа ни на один из них.
Разрешила мою проблему гостья.
- Послушай, - обратилась она к моей родительнице с толикой прискорбия в голосе, - Мой брат не хотел тебя напугать, правда.
Глаза матери взметнулись на нее.
- Тогда зачем он преследовал меня, Иля? Зачем ходил за мной от офиса до дома?
Интонация ее наполнилась нотами паники.
- Я неделю не находила себе места! Каждый день! Каждый день я оборачивалась и видела одного и того же человека, идущего за мной... Да я думала на меня маньяк глаз положил!
- Он не маньяк, - Иля поморщилась, - Он идиот.
Женщина обреченно закатила глаза и закинула ногу на ногу.
- Он увидел тебя, когда заглядывал к нам в офис, и просто лишился покоя. В первый раз он пошел за тобой с целью познакомиться, но... Гм, Сава очень стеснительный, понимаешь?
Пальцы ее забарабанили по столу произвольный такт.
- Он просто не мог решиться подойти. Но и уйти не мог, уж настолько ты ему понравилась... Поэтому делал то, что делал. И вышла такая вот чепуха.
Иля примолкла, прерываясь на виноватый вздох.
- Забери, пожалуйста, свое заявление об увольнении, - попросила она, - Не уходи с работы из-за моего брата-дурака. Я поговорю с Савой, и он больше не будет ходить за тобой.
Ответом ей стал очередной глоток.
И на кухне нашей вновь повисла тишина.
Из груди моей вырвался облегченный выдох. Ситуация более или менее прояснилась. По крайней мере, мамино желание покинуть город стало мне понятным.
Я бы тоже перепугалась, ежедневно обнаруживая за собой «хвост». Удивительно, что мать держалась все это время, никак не выказывая мне своего беспокойства... Вот только героизм это был с ее стороны или глупость — я не могла понять до конца.
А вместе с тем во мне возрастало лютое желание прописать неизвестному Саве между ушей.
Насколько же эгоистичным типом нужно оказаться, чтобы устраивать понравившемуся человеку подобный стресс?
Неделю преследовать мою мать! Вот же больной сталкер...
Впрочем, с ним все было более или менее ясно. Поэтому я поспешила заполнить оставшиеся пробелы.
- Вы вместе работаете, правильно я поняла? - мой указательный палец ткнулся в сторону женщины с «палочками».
Я ожидала, что на вопрос мой ответит именно она, однако инициативу разговора вновь перехватила мать.
- Иляна проходит стажировку в нашем отделе.
Дно опустевшей чашки звонко ударилось о стол.
- Хорошо, - следующие слова было обращены уже к гостье, - Я не стану увольняться. Но ты пообещаешь, что твой брат больше не появится на моем пути.
Иляна откинулась спиною на стену и задумчиво уставилась в потолок.
- Разумеется, я поговорю с ним, - голова женщины склонилась в коротком кивке, - и больше никаких преследований не будет. Ручаюсь за это.
Ответ ее отчего-то заставил меня насторожиться.
И не зря.
- Только... я, наверное, попрошу тебя о невозможном, - вздохнула гостья, - Но... может ты все же попробуешь с ним пообщаться? Раз уж ты все равно теперь в курсе его симпатий.
От услышанного у меня перехватило дыхание.
Вот же наглость!..
Но мама... молчала.
- Ань, ты подумай все-таки, ладно? - продолжила Иля, - Они ведь, мужики, все себя как дебилы ведут, когда влюбляются... А Сава, он хоть и стеснительный, но верный. И заботливый. И руки у него на месте, и голова.
Женщина изогнула шею, заглядывая в глаза моей родительнице.
- Может, встретишься с ним? Всего разок? Посмотришь, что за человек. Да и просто развеешься... Давно вот тебя в кино водили?
Мать растерянно пожала плечами.
- Года четыре назад, - отрешенно произнесла она.
- И это ты четыре года одна сидишь? - брови Иляны вспорхнули на лоб, - Кошмар какой... С самого развода, небось?
- В разводе я гораздо дольше, - мама горько усмехнулась, вновь устремляя все свое внимание к керамической чашке.
Иля сердито покачала головой.
- И за столько лет не устроила личной жизни? Это же ужасно!
Ладошка ее скользнула к маминой руке, накрывая ту своими пальцами.
- А вдруг тебе наконец-то выпал случай найти свое счастье? - проворковала гостья, наваливаясь всем корпусом на стол, - Не упускай его! Дай парню шанс...
Происходящее начало превращаться в какой-то фарс.
Не знаю, что в этот момент настораживало меня больше. Елейные интонации Иляны, коими она убаюкивала мою мать? Или же подавленное молчание последней?
Я ждала, когда мама ответит ей хоть что-нибудь. Выскажет свою точку зрения, а еще лучше — укажет на дверь.
Но произошло вдруг строго противоположное.
-Ладно, - сдалась моя родительница, - Я встречусь с ним.
...вот теперь вариант с материнским молчанием устраивал меня куда больше.
- Ты серьезно? - я не поверила своим ушам, - Мам, да он же больной на голову сталкер!
А в ответ получила лишь заливистую трель Иляниного смеха.
-Тю, да какой он сталкер, - махнула рукой гостья, - Ну поглупил человек недельку, с кем ни бывает...
Руки женщины спешно убрались со стола и скользнули в карманы «врачебной» кофты. Секундой позже они вновь показались на свет, извлекая за собой потрепанного вида телефон. На задней его панели поблескивал логотип известного бренда, написанный аж сразу с двумя ошибками.
Длинные ноготки женщины забегали по сенсору, набирая невидимый моему взору текст.
Пауза, созданная ее перепиской, дала мне время собраться с мыслями. Кое-как уравновесив в голове эмоции и разум, я попыталась достучаться до своей родительницы:
- По-моему это плохая затея...
Стук ногтей по экрану сию минуту затих.
Взгляд гостьи оторвался от смартфона, резко устремляясь ко мне.
- Да ты просто не хочешь своей матери счастья! - глаза Или превратились в узкие щелочки, - В кое-то веки она удостоилась мужского внимания, а ты против! Разве так можно? Тебе бы следовало быть терпимее к интересам других!
Указательный ее палец вспорхнул к потолку, точно бы ставя в озвученном вердикте увесиситую точку.
- Это, деточка, называется, ревность!
У меня не нашлось что сказать.
- А знаешь, - только и выпалила я, обращаясь в мамину сторону, - Делай что хочешь... Мне все равно.
****
«Мне все равно» - именно под этим лозунгом и пролетели последующие три месяца нашей жизни.
«Мне все равно» - сказала я, когда мама отправилась на оговоренную встречу.
«Мне все равно» - дрогнул мой голос, когда та объявила о начале их с Савой отношений.
«Мне все равно» - твердил мой язык, каждый раз, как я слышала некие новости с их личного фронта.
Дни сменялись один за другим. И казалось, среди них не было еще ни единого, чтобы мне не доводилось бы произносить данную фразу.
За прошедшее время я не видела Саву ни разу.
Но зато благодаря маминым рассказам знала о нем гораздо больше, чем о ком-либо из своих родственников, знакомых, и, кажется, даже самой себе.
Например мне было известно, что Сава любит оранжевый цвет. Но не ярко-оранжевый, а обязательно приглушенный, с примесью охры.
Или, что он встает в пять утра и каждый свой день начинает с трехкилометровой пробежки.
А самым, наверное, полезным знанием было то, что в детстве его укусила за лодыжку соседская собака, и Савин отец пристрелил во гневе бедную дворняжку.
Словом, повести о чудесном человеке по имени Савелий безжалостно заполняли собой мое информационное пространство.
Жаль, только, что вмешательство этого индивида в нашу жизнь не ограничивалось одними только рассказами о нем.
Сава работал фитнес-тренером. И потому маме в скором времени был презентован годовой абонемент к нему в тренажерный зал.
Так моя родительница, помимо их и так частых свиданий, стала видеться с ним еще и на ежедневных тренировках.
То, с каким рвением она принялась шлифовать свою фигуру — поражало и пугало одновременно.
Мама никогда не страдала излишним весом, более того — в свои года сохранила комплекцию с университетских лет.
Но тем не менее, она буквально возненавидела свою наружность и активно занялась ее преображением.
С ужасом мать осматривала в зеркале свои бока и расстроенно качала головой. А затем шла в спортзал и качала все, что только можно.
С полок пропали хлеб да плюшки, на ужин больше никто не готовил ароматной пасты, а любимые пирожные-корзиночки — и вовсе оказались под строжайшим запретом. Даже барбарисовый чай — и тот отныне призывалось пить без сахара.
Холодильник наш наполнился низкокалорийной здоровой пищей и странными порошочками, предназначенными для подмешивания в блюда. Впрочем, сложно было назвать блюдами то, что теперь стряпала моя родительница.
Пронос домой запрещенных продуктов карался выволочкой, равно как и готовка вредной еды из полезной.
А вслед за исчезнувшими вкусняшками из нашего дома потихоньку стала пропадать и общая атмосфера уюта.
Сталкер не жил с нами, но его дух — прочно укоренился в данной квартире. Его присутствие ощущалось в каждой комнате. В каждом предмете, наполнявшем этот дом. И даже в каждом слове, звучащем в этих стенах.
Савелий Дмитренко был всюду.
Реальность превратилась в какой-то сюр.
А я... просто не лезла.
Душевные беседы с матерью тоже потеряли свой привычный сценарий. Если раньше общение наше имело окрас ламповых посиделок, то теперь вызывало у меня лишь раздражение и желание поскорее ретироваться. Потому как ни одно наше обсуждение не могло закончиться без упоминания в нем пресловутого сталкера.
Сава бы сделал так.
Сава бы сказал это.
Саве бы понравилось вон то.
Словом, все разговоры сводились к одному.
Сава.
Сава.
Сава.
Конечно, я была бы рада, появись в маминой жизни любящий мужчина... Но только ведь не так, чтобы он захватил всю ее жизнь.
Иногда мне хотелось, чтобы человек по имени Савелий Дмитренко просто исчез из нашей реальности. Бесследно и бесповоротно.
А порой — и вовсе хотелось исчезнуть самой.
Лишь служба Тоту помогала мне абстрагироваться от этих мыслей.
Пока я была не собой, а им — все это переносилось как-то проще.
В побеге от перемен в домашнем быту, я допоздна задерживалась в «Восходе». Делала уроки в компьютерном клубе, бегала за чаем в домоводческое гнездо Хатхор и ловила поощрительные кивки от Джехутинова, с немым изумлением наблюдающим за внезапно проснувшейся у меня тягой к учебе.
Ни его, ни кого-либо из коллег в свои домашние проблемы я не посвящала. Возможно, от того, что считала происходящее слишком постыдным для разглашения. А возможно, просто и не сумела завязать ни с кем из своей команды воистину доверительных отношений.
Лес, Мими и Сусинский продолжали плыть на своей волне, я — на своей. Мы общались по мере надобности, объединенные общим делом. Однако взаимодействие наше все же было не настолько тесным, дабы открывать кому-то из них свою болящую душу.
С Тото Анатольевичем было несколько проще.
Если бы некто поставил меня перед выбором: поделиться невзгодами с коллегами или же поведать их нашему наставнику — я без раздумий выбрала бы второе.
За прошедшие месяцы общение с ним стало даваться мне значительно проще.
Тот сдержал свое обещание — сцены внезапных приступов ненависти ко мне прекратились. Не сказать, что бог мудрости сумел полностью избавиться от своих взглядов женоненавистника — Хатхор, Бастет, да и любая из учениц «Восхода» продолжали регулярно становиться жертвами его нападок.
Однако в мой адрес камней более не летело. Тото Анатольевич сдерживал себя, как мог.
Вот только подойти к нему и признаться во всех своих бедах я не могла. Да и не видела смысла посвящать его в столь личные проблемы.
*****
- Привет, мам, - безрадостно выпалила я, входя в кухню.
- А мне, значит, «здрасте» не скажешь? - с затаившейся претензией поинтересовалась Иляна.
Гостья расположилась за столом напротив моей родительницы. На том же самом месте, где я некогда застала ее в день нашего знакомства.
Из волос ее все так же выглядывали «китайские палочки», на губах — блестела яркая помада, а плечи были покрыты знакомой молочной кофтой, некогда принятой мною за медицинский халат.
Словом, чем дольше я находилась на кухне, тем больше мне казалось, будто я переместилась во времени и вновь оказалась в том самом дне, когда данная личность впервые перешагнула порог нашей квартиры.
Наваждение было действительно сильным. Единственное, что разительно различалось в картине реального времени — это мамино расположение духа. К моей большой радости, признаков подавляемой истерии у матери не наблюдалось.
Напротив, моя родительница была во вполне благополучном настроении. Разве что, чуть более задумчивой, нежели обычно.
На мое приветствие она отреагировала коротким кивком, а затем внимание ее вновь всецело обратилось к общению с гостьей.
- Думаешь, стоит ехать туда?.. - поинтересовалась она у Иляны, по всей видимости продолжая некую беседу, начавшуюся еще до моего прихода.
Рот Или округлился, превращаясь в заглавную букву О.
- Шутишь ты что ли? - с губ женщины сорвался короткий смешок, - Конечно, стоит! Это же лучший дом отдыха близ нашего города. Корпоратив там — мечта любого сотрудника. Сосновый бор, сауна, бассейн... а сами домики какие, ты бы видела!.. Кстати, наши там забили бронь даже не на вечер, а на целые двое суток. Представляешь размах гулянья?
Мамины пальцы вытащили бумажную салфетку из открытой на столе пачки и принялись теребить ее в мнительном движении.
- Как-то я все же не любитель застолий, - покачала головой она.
- Тю, - Иляна вальяжно откинулась спиной на стену, - Не любишь застолья — и не надо. Посидишь со всеми пару дежурных тостов, а дальше пойдете гулять с Савой уже по своей программе... Ты только представь: у вас будет два шикарных дня на природе! Лес, романтика... прямо медовый месяц, а не корпоратив!
Игнорируя их светские беседы, я прошествовала к пищеблоку. Бурчащий желудок активно аккомпанировал моим передвижениям, превращая обыкнвоенную ходьбу в задорный марш.
Вот только в действительности ничего задорного здесь не было.
- А на ужин у нас еда или снова муть, взболтанная из пакетика? - руки мои отворили дверцу холодильника, печальным взглядом оглядывая полки.
- Это не муть, - обиделась мама, - Это протеиновый коктейль. И между прочим он полезен для роста мышц.
- Спасибо, но я бы предпочла пищу для роста тела, а не мышц! - не знаю, кто в тот момент ворчал громче — я или голосистый кит, поселившийся в животе.
Заниматься готовкой в обществе Иляны мне не хотелось, и потому решено было ограничиться чаем. Причем в комнате — подальше от особы, сводническими стараниями которой жизнь моя обрела новые краски.
Торопливым движением я распахнула ящик, где хранилась моя барбарисовая заварка и замерла, лицезрея полную пустоту. Все коробочки исчезли — на полке наблюдалась лишь пыль у задней стенки.
- Где чай-то мой? - пальцы торопливо принялись открывать другие ящики в попытке найти искомое.
Весьма тщетной попытке, как оказалось.
- Я выбросила, - мама пожала плечами.
- Зачем? - я ощутила, как глаза мои плавно начинают ползти на лоб.
- Сава сегодня сказал, что заварка тормозит дренажный процесс в организме, и пить лучше исключительно чистую воду.
В этот момент мне показалось, будто весь кипяток мира обрушился на мою голову.
Пальцы стиснулись в кулаки. По телу прошла волна напряжения, с неимоверной силой рвущаяся наружу.
Чай.
Мой любимый барбарисовый чай.
Даже он пал жертвой этих отношений.
- Я еще не знакома с твоим ухажером, а он уже захватил наш холодильник! - сдерживать возмущение больше не выходило, — Разве это нормально?!
Вздох.
Лицо моей родительницы преисполнилось меланхоличной задумчивостью.
- Знаешь, а ты права... - взгляд матери рассеянно устремился куда-то потолку, - Это не нормально.
Я замерла, не веря своим ушам.
Неужели мне наконец-то удалось достучаться до нее?
Получилось открыть ей глаза весь тот сюр, что привнес в наш этот чертов сталкер?..
Грудь зашлась в облеченном выдохе. Осознание собственного триумфа далось мне с невероятным ощущением гордости.
...как мать вдруг выдала нечто совсем неописуемое:
- Не нормально, что вы до сих пор не знакомы. Нужно это исправить.
Ладонь моя с размаху впечаталась в лоб.
От услышанного даже перестал бурчать желудок. Похоже, бедняга вместе со мной впал в состояние шока.
- Зачем? - простонала я.
- Затем, что ты моя дочь. А он — мой мужчина. Вы оба — часть моей жизни.
Больше всего мне сейчас хотелось схватить с раковины губку для мытья посуды и вгрызться в нее зубами, дабы хоть как-то сдержать рвущийся наружу вопль бессилия.
Не знаю, что привело меня в большее бешенство — услышанное предложение или же довольная улыбка сидящей рядом Иляны.
- Согласна, - активно закивала гостья, - Давно пора.
Пальцы с силой захлопнули опустевший ящик, оглушая присутствующих громким звуком удара.
- Без меня, пожалуйста, - сквозь зубы процедила я, спешно покидая пределы кухни.
Оказавшись в своей комнате, я устало обрушилась лицом в кровать.
Пребывание дома снова обернулось душевным раздраем. И даже сидение допоздна в «Восходе» не смогло спасти меня от этой напасти.
Чая не было. Ужина тоже. А на кухне ворковала противная сводня, превратившая мою жизнь в сущий кошмар. Ее голос доносился даже сквозь закрытую дверь, врезаясь в барабанные перепонки точно раскаленные иглы.
Но самое ужасное — кажется меня и вправду собирались знакомить с проклятым сталкером.