глаВВа 1. СТОЛКНОВЕНИЕ
Город на стремительной скорости проносился под нами. Усиливающаяся метель задувала за шиворот горсти белых хлопьев. Снег был всюду — он летел в глаза, ноздри, обжигал кожу, мешал дышать.
- Левее! - кричала я, - Обходи!
Вот только ничего не менялось. Рука, лежащая на лодочном руле, даже и не думала сдвигаться в сторону. Она и вовсе застыла на месте, мелко подрагивая от холода.
А заодно и заставляя подрагивать меня — от ужаса.
Ладья Сусинского и Вероники неслась наперерез нашей, готовая с треском расшибить бока обеих в щепки.
У нас было три секунды, чтобы уйти из-под тарана. Три секунды, чтобы увести свою лодку с бедственной траектории. Три секунды, чтобы свернуть в сторону и остаться невредимыми.
У нас было достаточно времени, чтобы среагировать на ситуацию и попытаться ее исправить.
Но ее бледные пальцы словно онемели, не в силах пошевелиться.
А драгоценное время спешно утекало.
Я бросилась к рулю, в надежде перехватить управление.
Действовать. Действовать. Действовать.
Не дать этому случиться. Не позволить бедствию произойти.
Три.
- Отдай мне руль! - ветер подхватил мой крик, унося его в снежную вдаль.
А в ответ — тишина. Словно я обращалась не к человеку, а к пустоте.
Она стояла и бездействовала, отказываясь реагировать на знаки извне. Не делала ничего, спешно приближая нас к надвигающейся катастрофе.
Две.
- Ру-у-уль!.. - но слова мои снова остались без ответа.
И мне не осталось ничего, кроме как попытаться отнять управление.
Я бросилась на нее, точно кошка и со всей прыти принялась сталкивать с рычага ее ледяные руки. Но та вдруг вцепилась в него так, будто у нее отнимали любимую игрушку детства.
В тонких белых пальцах появилась небывалая сила. Титаническая, не поддающаяся сопротивлению.
И сила эта, к сожалению, работала против меня.
Тщетно. Вырвать руль не выходило.
Тень вольдемаровской ладьи уже загородила собою свет.
Одна.
Последняя секунда была упущена.
И столкновение произошло.
****
Началось все неделю назад, когда меня и Безбородского решили привлечь к общественно-полезной деятельности. А именно – приставить за наставлениями к новым фантошам, поступившим на службу «Восхода».
Так Вольдемару досталась Вероника.
Технически Бочкарева должна была пройти свое обучение и превратиться в полноценного члена команды Хатхор еще в октябре. Как раз в тот период, когда возвращенная ею пектораль Сета установила между богами «Восхода» и «Заката» долгожданное перемирие.
Должна была.
Если бы не одно «но».
На второй день с момента заключения мирного договора Ника радостно помахала ладошкой и сообщила о своем отлете в солнечный Таиланд. Путешествие, запланированное ее родителями, продлилось добрый месяц, и к моменту возвращения Бочкаревой, срок перемирия уже успешно подошел к концу.
Наши наставники вновь погрузились в заботы ночных сражений, и речи о подготовке к бою новых рекрутов, разумеется, более не заводилось.
По крайней мере, до сих пор.
Вспомнили о Бочкаревой недавно. Когда в силу вступило уже следующее перемирие – заключенное по обоюдному соглашению сторон в преддверии надвигающихся новогодних праздников.
И ровно неделю назад нам с Сусинским предоставили право выбора: между Никой Бочкаревой и новенькой девочкой из команды Бастет.
Вольдемар поступил как истинный джентльмен и ничтоже сумняшеся к себе эпицентр моих школьных проблем. И я была за это ему бескрайне благодарна — лишний раз сталкиваться с одноклассницей под сводами «Восхода» мне откровенно не хотелось.
Словом, Вероника отправилась под крыло Безбородского.
Мне же досталась Вафелька.
Вафелька — она же Фаина Репейнина – вступила в ряды кошачьих детей порядком недели назад. К имени своему, по непонятной никому причине, относилась она крайне отрицательно и всячески отказывалась на него отзываться. Поэтому команда спешно провела мозговой штурм и окрестила девочку новым прозвищем.
Оно не просто ей подходило. Оно било прямо в цель. Выбивало яблочко и набирало максимальное количество очков в игре правдоподобных соответствий.
Выглядела Фая совершенно по-обычному. Возможно, я бы даже назвала ее неприметной и... заурядной? В ее внешности не было чего-либо выдающегося. Фигура как фигура. Волосы как волосы. Девица как девица. Ничто не имело акцента, и потому охарактеризовать ее по внешним признакам было действительно сложно.
Я даже не смогла запомнить ее лица, когда увидела свою ученицу впервые. Лишь полоску земляничной помады. И то — сотри она эту краску, и ее личность затерялась бы для меня среди человеческих масс.
Фаины будто не существовало. Ты видел ее, пока она была рядом, но стоило ей отойти на шаг — как образ ее бесследно начинал таять в памяти.
Репейнина была подобна призраку — прозрачному и не имеющему определенных очертаний.
Однако во всем этом таилось одно огромное «но».
Все это продолжалось лишь до тех пор, пока раскрашенные земляникой губы были сомкнуты. Стоило Фаине заговорить, как тотчас же происходила воистину фантастическая метаморфоза: неприметная золушка превращалась в сияющую волшебную принцессу.
Разговор преображал Фаю до неузнаваемости. О чем бы она не заговорила, внимание окружающих немедленно прирастало к ней. Ее слушали, затаив дыхание. Внимательно вбирали каждое ее слово, боясь пропустить мимо хоть один звук.
Ее речи были подобны манящим песням сирен. Нет, меду, льющемуся в уши... Нет. Даже мед не был так вкусен, чтобы достоверно описать ощущения от ее повествований.
Как она говорила... Как будто изысканная кондитерская взяла и переехала в человека, а после – устроила раздачу нежнейших бельгийских вафель с плавленными маршмеллоу, шоколадом и земляничным сиропом. Ты слушал ее плавный рассказ и словно бы поедал сладчайшее угощение в своей жизни.
Когда команда избрала Фае прозвище Вафелька — я ничуть не удивилась. Никто не удивился. К этому времени многие в «Восходе» успели оценить ее чарующие ораторские способности и угостился ее ментальным вафельным десертом.
Она могла обратить в слух даже камень, и ее талант казался мне воистину поразительным.
Словом, получив в подопечные столь нашумевшую личность, я даже несколько растерялась.
Первая встреча с Вафелькой в роли подшефного произошла в коридоре.
В тот вечер она поднялась на третий этаж и застала меня, выходящей из дверей компьютерного клуба.
За окном уже смеркалось, ветер носил белые снежинки по полотну сумеречного неба. Я, уставшая и зевающая, собиралась направиться домой, когда перед глазами вдруг возникла полоска земляничной помады.
- Привет, - один только звук, и бестелесный призрак преобразился в наиприятнейшего собеседника, - Это ведь тебя назначили моим куратором?
В этот миг в голове моей что-то надломилось. Как-то иначе я представляла себе момент вступления в новую роль. Более официально, более серьезно. Возможно, с толикой помпы и даже участием в этом наших наставников.
А вышло все совсем не так. В церемонии вхождения в новые обязанности не оказалось ничего яркого. Только спонтанность, снег за окном, да мое утомление, помноженное на бурчание в желудке.
Было в этом даже что-то обидное. Как будто я меня выдали замуж под забором. Или мой выпускной прошел на лавочке у подъезда.
Но так или иначе, я постаралась не выказывать своего разочарования.
- Меня, - коротко дрогнул язык.
К тому моменту мы уже знали друг-друга по именам, и потому даже как такового знакомства не состоялось.
Короткий вопрос.
Короткий ответ.
И наступила неловкая тишина, разрываемая разве что тихими завываниями ветра.
Как следовало строить разговор дальше — я не представляла. Поэтому единственное, что смогла выдавить из себя — это свою подлинную точку зрения.
- По правде, я не знаю, что именно должна тебе рассказывать, - плечи мои зашлись в растерянном пожимании.
- Ну... - Фая, кажется, и сама смутилась такой реакции, - А тебе что рассказывал твой куратор?
Я замялась еще больше.
- Да в том-то и дело, что у меня не было куратора, - глаза скользнули в сторону, останавливаясь на гипнотическом танце снежинок.
Во взгляде Репейниной промелькнуло изумление, и я поспешила объясниться:
- Тоту срочно понадобился новый фантош, и меня приобщили к делу буквально за сутки. Никто не занимался моей подготовкой — меня сразу погрузили в рабочую среду, а дальше я разбиралась во всем сама.
Воспоминания о былых днях отозвались болезненным уколом в сердце.
Если подумать, мне и вправду никто не помогал разобраться с тонкостями моей службы. В меня просто вселились, а потом сразу же отправили на битву – без шефства коллег, предшествующих обучений и прочих прелюдий.
И то, какую трепетную заботу боги «Восхода» демонстрировали к «новому поколению» марионеток, вызывало откровенную зависть.
- Честно говоря, я плохо понимаю, почему меня выбрали для шефства над тобой, - руки в неуверенном жесте скрестились на груди, - Я ведь не изучала никаких инструкций.
В кармане завибрировал телефон, однако сигнал его остался проигнорированным в пользу вежливости. Правда, подопечная моя и не заметила, кажется, приглушенного жужжания.
Мне казалось, сейчас Вафелька пожмет плечами, скажет лаконичное «понятно» и отправится восвояси. После чего пойдет к Тетяне Себастьяновне и потребует себе нового куратора.
И вот Фая вздохнула. Задумчиво склонила голову на бок. Побарабанила пальчиками по тыльной стороне ладони.
А потом вдруг озвучила нечто совсем невероятное.
- А может, именно поэтому тебя и выбрали? - в голосе Вафельки появилось вдохновенное воодушевление, - Потому что ты способна рассказать о собственном опыте, а не пересказывать чужие слова?
Взгляд оторвался от стекла, в изумлении прирастая к Репейниной.
Глаза ее горели в ажиотаже.
- Знаешь, мне кажется, от тебя я узнаю о роли фантоша гораздо больше, чем от кого-либо другого, - продолжала вещать она, - Мне, должно быть, сильно повезло получить в кураторы человека с такой необычной историей...
Пальцы ее скользнули к виску, заправляя за ухо выбившуюся прядь волос.
- Я надеюсь, ты ведь не откажешься от шефства надо мной?
Земляничная полоса растянулась в приветливой улыбке. Мягкой и доброй. Подобной теплому лучику света, пробившемуся сквозь снежную тьму и холод.
- Конечно нет, - оттаяла я.
****
Неделя пролетела, словно считанные часы.
В лице Вафельки, я обрела не просто подшефного. Я обрела друга.
Мы общались буквально взахлеб, проводя вместе все больше и больше времени. Обсуждаемые темы давно уже перестали ограничиваться одной лишь службой богам — разговоры велись обо всем, что только могло затронуть наши умы.
Мне казалось, будто я знаю Фаю целую вечность. Будто знакомы мы с самого детства и выросли, идя по жизни бок о бок.
Я не помнила у себя ранее таких подруг, чтобы общение с ними складывалось столь же легко и непринужденно. Вафелька была словно мой близнец, потерянный в детстве и спустя долгие годы вернувшийся в семью.
С упоением я ждала момента, когда на горизонте покажется земляничная полоса помады, и человек-невидимка превратится в самого желанного собеседника...
Сегодняшняя наша встреча произошла в ангаре. На половину четвертого был запланирован учебный вылет. Первый — для Вафельки и Бочкаревой. Нам с Сусинским предстояло показать своим подопечным, как управлять ладьей. И по возможности — поставить за руль и их самих.
Сумрак ангара встретил нас студеными веяниями сырости и пробирающим до костей холодом – близлежащий пруд отказывался покрываться на зиму коркой льда. По всей видимости, по дну его проходили некие тепловые коммуникации, подогревающие воду и не дающие ей заледенеть в декабрьскую стужу.
Со стороны это выглядело красиво – точно незамерзающее озеро из параллельной реальности. Но вот в подвалах «Восхода» уровень влажности повышался заметнее обычного. Что в условиях холодной погоды было совсем не на руку его обитателям.
- Прежде чем мы взойдем на палубу, - обратилась я к Вафельке, - раскрой свои крылья.
Я ожидала, что Фаина сейчас скинет с плеч школьный пиджак, закатает до локтей рукава водолазки и примется совершать руками призывающий пасс.
Но моя подопечная отчего-то медлила.
- В чем дело? - забеспокоилась я.
Вафелька неуверенно пожевала губы.
- У меня нет крыльев, - с досадой выпалила она.
Запястья ее демонстративно оголились, открывая моему взору абсолютно белую кожу, без малейшего намека на черные полосы татуировок.
- Как? – изумленно вытянулось мое лицо, - А как же ты тогда... Погоди, но почему их нет?
Понимание ситуации резко ушло.
- Тебе ведь должны были выдать их вместе с клипсами и скарабеем? – продолжала недоумевать я, - Сразу после проведения ритуала...
Глаза Вафельки пристыженно скользнули к полу.
- Я не проходила ритуал.
Новость эта стала для меня шоком.
- Но почему? – челюсть рухнула вниз, вытягивая мое лицо в удивленный овал, - Ведь Тетяна Себастьяновна планировала провести его еще на той неделе?
- Я не знаю, - возможно, мне это привиделось, но на мгновение глаза Фаи наполнились сыростью, - Тетяна отказалась погружать в меня свою проекцию буквально в последний момент...
В голосе Фаины промелькнула бескрайняя грусть.
- По-моему она передумала делать меня своим фантошем, - опечаленно произнесла та, - И теперь просто выгонит из своей команды, не дожидаясь полноценного моего вступления туда...
Слова Репейниной прозвучали в совсем уж упадническом ключе.
- Не говори глупостей, - отмахнулась я, - никто тебя не выгонит. С чего бы? Пройдешь ритуал чуть позже. Мало ли, какая у нее была причина.
Вафелька шмыгнула носом и промолчала.
Я же погрузилась в раздумья.
Технически вылет на ладье был на грани срыва. Подниматься ввысь с пассажиром, не имеющим подстраховки в виде крыльев, я не имела права. Это было бы слишком рискованной затеей и могло выйти Вафельке большим боком.
Нам предстояло набирать немалую высоту, и я откровенно сомневалась в том, что могу позволить своей подопечной взойти на борт без способности к самостоятельному планированию.
И хотя речь шла даже не о выходе за пределы орбиты — в межпланетное пространство мы могли отправляться исключительно в компании богов – назвать предстоящее мероприятие стопроцентно безопасным все равно было сложно.
Учебные вылеты предписывалось проводить непосредственной близости к земле. Однако во избежание столкновения с архитектурными строениями и городскими птицами, минимальная высота полета должна была составлять хотя бы четыреста метров.
Технически, без сопровождения нам разрешалось свободно бороздить просторы «пограничного» слоя. Верхней точкой, куда разрешалось долетать, принято было считать нижнюю границу тропосферы. Иными словами — высоту в два километра от земли.
Правда, в условиях обучения, мало кто из нас поднимался даже на километр. В этом не было как таковой необходимости, да и сама обстановка полета и без того ощущалась довольно экстремальной.
- Чего вы там возитесь? – донесся до моих ушей равнодушный голос Сусинского; Вольдемар и его подопечная уже поднялись на борт, и теперь взирали на нас сверху вниз, - Долго вас ждать еще?..
- Мы не полетим, - крикнула в ответ я.
И сама подивилась собственной решительности.
Зато вот Вафельку мои слова повергли в буквальный шок.
- Как? – изумилась Фаина.
Пришлось пускаться в нежеланные объяснения.
- У тебя нет страховки на случай падения. Это будет небезопасно.
Земляничная полоса на лице Вафельки сложилась в тонкую красную ниточку. Практически невидимую и безмерно напряженную.
- Но ведь Тетяна Себастьяновна сама весела мне осваивать вождение ладьи, - жалостливо протянула Репейнина, - А она ведь знала, что крыльев у меня нет...
- Хочешь сказать, Бастет разрешила тебе подниматься на борт? - удивилась я.
Слышать о том, что богиня красоты позволяет своим фантошам больше положенного, мне доводилось. И не раз. Но я и подумать не могла, что подобные позволения могут касаться безопасности ее учеников.
Репейнина кивнула.
- Иначе зачем бы она послала меня сюда?..
Голос ее дрогнул. Похоже, факт отмены нашего вылета крайне опечалил Вафельку.
И хотя у моей подопечной было божественное позволение на участие в полете, совесть все равно не позволяла мне подняться с ней на ладью.
- Может, нам все же поискать на сегодня другое занятие? - осторожно поинтересовалась я.
И, не дожидаясь ответа, принялась стремительно перебирать в голове варианты. Отменившемуся полету нужна была достойная альтернатива. Или хотя бы позитивная беседа, способная увлечь Вафельку и позволить ей не кручиниться об изменившихся планах.
Очень кстати мне вспомнилось, как неделю назад Бастет выдала Фаине набор цепей и учебную модель скарабея — для тренировок в установке крепежа. И факт этот показался мне крайне удачным, для развития нового разговора.
- А, ты научилась завязывать крепление для скарабея? - я попыталась резко перевести тему, дабы отвлечь внимание Репейниной от мыслей о сорвавшемся вылете.
Мне казалось, сейчас Фая встряхнется, и примется рассказывать о своих успехах в обмотке цепей...
Однако вышло все вдруг совсем иначе.
Вафелька сникла.
- Бли-и-и-ин, - голос ее растянулся во взволнованном покаянии - Я совсем забыла об этом, прости, пожалуйста!
Белые пальцы в невротической хватке сошлись на воротнике курточки. Будто пытались подтянуть ворот как можно выше к лицу, чтобы спрятаться за его материей, словно в домике.
- Я подвела тебя, да? - глаза ее опечаленно скользнули к полу, - Наверное, я совсем никчемная ученица...
- Никого ты не подвела, - метаморфозы подопечной невольно заставили меня смутиться.
Она же — продолжала с каждой секундой выглядеть все грустнее. И от того, как менялось ее лицо, мне становилось откровенно неловко.
Я вдруг сама почувствовала себя виноватой. За то что опечалила подругу своим вопросом и вогнала ее в подобное состояние. Тем более, в такой-то сложный для нее период, да еще и после отмененного вылета.
Вафелька — милейшей души человек, стояла из-за меня расстроенной и, кажется, даже готова была разрыдаться...
- Да чего ты... - я попыталась приободрить девочку, - Ничего страшного в этом нет! Научишься еще. Все мы осваивали дело фантошей постепенно...
- Ничему я не научусь! - Вафелька в сердцах отвернулась.
Руки ее скрестились на груди, точно бы та пыталась закрыться ими от всего мира. Словно Фая пыталась спрятаться в них, как в кокон, и отстраниться ото всех разом, уйдя в себя.
- Ритуал мой отменили... в полет я идти не заслужила... скарабея — и того завязывать не умею... - нос девочки предательски шмыгнул, - Наверное, мне не место в «Восходе».
Голос ее дрожал, в любой момент готовый сорваться на плач.
- Я просто не достойна быть здесь... – пролепетала она.
Далее последовал всхлип. Тихий. Едва уловимый. Но преисполненный такой тяжкой горести , что от одного только его звучания начинало щемить под ребрами.
Перспектива того, что моя подопечная разрыдается — пугала и сильно.
После всех услышанных от нее слов, я попросту боялась, что Фаина сорвется с места в слезах и убежит. Хлопнет дверью «Восхода» и больше никогда не пересечет его порога.
Мысль эта ужасала. Чем яснее я это осознавала, тем хуже мне становилось в моральном плане.
А самое страшное — во всем этом я чувствовала свою вину. Душащую, саднящую и давящую на совесть точно гигансткий валун.
Не из-за меня ли, не способной проводить должное обучение, перенесли ритуал Фаины? Не из-за меня ли Бастет посчитала ее неготовой к службе?
Спина покрылась противными мурашками. Ощущение липкого пота холодком пробежалось по лопаткам.
А если это действительно так?
Если причина всех Вафелькиных невзгод — это я?..
И я же сейчас стану последней каплей, обрывающей Фаино нахождение в «Восходе».
Вот только допускать такого было ни в коем случае нельзя.
Мозг еще не до конца принял это решение, а пальцы уже нырнули в карман, извлекая оттуда пару обогревательных клипс. Два коралловых кругляшка, испещренных потертыми иероглифами, стремительно легли в руку, обжигая кожу своим каменным холодом. Один из них на раскрытой ладони был протянут в сторону Репейниной.
- Я передумала... - не было никакой уверенности в своих словах, лишь желание унять ее слезы, - Полетели.
****
Мы взбирались на пьедестал к ладье по приставной лестнице, а я все не могла отделаться от мысли, что совершаю ошибку. Меня никак не отпускал страх за безопасность проводимого мероприятия.
Я знала, что если что-то пойдет не так, и за бортом окажусь я - то приземлиться без увечий не составит для меня сложности — две золотые голограммы позволят спланировать на землю, подобно парашюту.
Но вот что станет, если за бортом вдруг окажется Вафелька?
Слишком ясно мне понималось, что у такого падения в ее случае может быть лишь один исход: летальный.
Пальцы невольно подрагивали, хватаясь за новую перекладину лестницы. Да и ноги, ступая на дощатую поверхность корабля, чувствовали себя словно ватные.
Когда две ладьи стали отрываться от пьедесталов, устремленные вверх, нервничала я будь здоров.
- А нас не заметят посторонние? - поинтересовалась Фаина, - Еще ведь светло, разве летящие над городом ладьи не вызовут вопросов?.
- Не вызовут, - голова моя отрицательно качнулась в второну, - В режиме полета наши лодки могут видеть только боги и те, кто стоит на их палубах.
Вафелька напряженно сощурила глаза, устремляя свой взгляд по левому борту от нас. Там, чуть поодаль продолжал подниматься ввысь корабль Сусинского.
- Но ведь я вижу лодку Вольдемара, хоть и не нахожусь на ее палубе... - озадаченно пробормотала она, продолжая свое наблюдение.
Я задумчиво пожевала губы, пытаясь как можно правильнее сформулировать в голове объяснение.
- Достаточно быть пассажиром на одной из ладей, чтобы видеть в небе все. Включая даже ладьи «Заката», - кажется, мне удалось почти слово в слово повторить пояснение, некогда озвученное для меня Джехутиновым.
Правда, из моих уст этот вопрос прозвучал лишь где-то в конце второго месяца службы. И озвучение его, помимо самого ответа, подарило еще и лекцию о моей безалаберности.
Следующие десять минут ушли на то, чтобы отрегулировать высоту полета и объяснить Репейниной принципы управления лодочным рулем.
За рычаг моя подопечная бралась боязливо — видимо, факт отсутствия крыльев все-таки ее беспокоил. По крайней мере, начал беспокоить — теперь, когда управление нашим полетом легло в ее руки.
- А ты вроде говорила, что ладьей обычно управляет Тот? - кажется, разговор Фаина заводила исключительно ради того, чтобы отвлечься от своей боязни, - Но если лодку ведет твой бог, то для чего нам самим этому учиться?
- На случай, если бога вышибет из тебя в момент битвы, - ответ получился сопровожденным тяжким вздохом, - Так-то это случается нечасто. Но со мной бывало, кстати – не самое приятное событие... Хотя в целом, все закончилось неплохо.
Ну, кроме того, что я лишилась дорогого смартфона, осталась без любимой футболки и обрела пожизненный страх перед алебардами.
Бледные пальцы Вафельки сжали руль крепче.
Летали мы кругами — очерчивали кольцевую траекторию над просторами у «Восхода». Добрая половина нашего пути пролегала над незамерзающим прудом, остальная — над безлюдным в дневной час проспектом.
Наша с Вафелькой высота едва превышала должные четыреста метров. Подниматься выше, в ситуации с бескрылым пассажиром, я попросту боялась.
Ладья Сусинского бороздила серое декабрьское небо на одном уровне с нами. Похоже, Вольдемар тоже решил не баловать Веронику экстримом.
Кроме того, начиналась метель — белые хлопья предательски летели в глаза, мешая обзору и не позволяя сосредоточиться на полете. Ветер появился точно бы из ниоткуда, он подхватывал потоки снежинок и бросал в нам в лицо, точно бы пытался ослепить и накормить снегом одновременно.
Еще пара минут нашего полета прошла в режиме безмятежного спокойствия, перенеся нас к водяной глади пруда. Мы летели над его рябящей поверхностью, периодически стряхивая с ресниц налипшие снежинки.
А затем непогода усилилась. Снега становилось в разы больше. Дышать и видеть — в разы труднее.
Продолжать полет в условиях изменившейся обстановки было уже невозможно.
- Разворачивайся! - крикнула я. — Летим к ангарам и будем снижаться.
Фаина отрывисто закивала, подтверждая согласие с данным указом, и принялась его исполнять.
Пальцы моей подопечной нажали на рычаг.
Потом еще раз. И еще.
- Заело, - посетовала она, - Сейчас...
Девочка обхватила лодочный руль двумя руками, точно кувалду или секиру. Выдохнула, собираясь с силами, издала боевой клич... И затем резко толкнула рычаг в сторону, наваливаясь на него весом всего тела.
- Не надо!.. – возопила я.
Но крик мой лишь растворился в порыве метели.
Поздно.
Ладью крутануло по невиданной траектории, уводя в стремительный воздушный дрифт. А в следующий миг, я увидела, что нас бросило ровно под нос вольдемаровской лодки.
...и столкновение произошло.