СЕВЕРОК©️

«Нет одиночества страшнее, чем одиночество в толпе.»

«Имя нам- Рой»

Мне снился рой. Огромный, разношёрстный рой, места в котором, для того, чтобы упасть- не было вовсе. Тараканы, жуки, пчёлы, мухи, гусеницы, огромные страшные сколопендры, вокруг которых, для изучения большой души и сердца скопилась прочая склизкая масса. Вдруг, откуда- то послышался скрип двери. Насекомые на секунду замерли, будто в ожидании чего- то, а потом ринулись на источник света, наступая друг на друга, стрекоча крыльями и развивая невиданную скорость. Сшибив кого- то за дверью- они принялись добивать жертву. Крик бедняги осел заполонил собой всё пространство, а потом от начавшейся тряски вдруг резко смолк, не оставляя за собой ничего.
Меня подкинуло, подкинуло не на шутку, от того, что водитель, тащивший мой аналитический разум на окраины Челябинска, на скорости в 80 км/ч, въехал на лежачего полицейского. 
- Вы там в порядке?- смешливо спросил водитель, прогоняя остатки сна из моих мыслей.
- Да, разумеется. Долго нам ещё ехать?
- Почти на месте!- ответил водятел, и перестроившись через сплошную линию, въехал на просторный мост.
Был уже вечер, и все скорее торопились добраться до дома. Машины гудели, трамваи стучали своими тяжёлыми колёсами, а маршрутчики, ещё интенсивнее применяли свои знания «Русского- матерного». Здания центра постепенно уступали своё место небольшим панельным домишкам, с отделкой прямиком из социалистических республик.
Мы наконец повернули направо и выехали на длинный проспект, убегающий массивной лентой вдаль и слепящий огнями машин. Мимо пролетали привычные глазу пятёрочки, магниты, в ряд скучковались никому не нужные магазины одежды, с названиями типа: «Шарм», «Кураж», «Визит» и прочими «крайне манящими вывесками». Большой сквер, на батутах у которого резвились дети с их беременными мамочками, которые страстно наслаждались алкогольно- никотиновым опьянением. Пройдёт полгода, и они с абсолютной точностью будут молить людей (которые пытались их предупредить о всех возможных факторах риска) о помощи, деньгах, трансфере в Германию. Будут плакать и проклинать город с ужасной экологией и мужа с плохим генофондом, но сейчас, подойди ты к ним, они с особой остротой и оскалом будут дико отстаивать свои позиции.
Колёса катились дальше.
Намеренно попросив водителя остановить машину у местного «Мак-Дака», я резво выпрыгнул наружу, разминая хрустящие кости, и направился за едой.

Как человек, живущий от рождения в провинции, я впервые ощутил силу фаст- фуда (помимо вкуснейших бабушкиных котлеток и пирожков) в 14 лет, когда самостоятельно выбрался в Челябинск на первые заработанные деньги. Соответственно, не зная более никаких мест как Мак на Кировке( местной пешеходной улице), я направился именно туда. Всё для меня тогда играло ярчайшими красками: красиво одетые люди, выбравшиеся наконец в центр для проведения досуга, улыбающиеся кассиры и дикая мышиная возня на кухне- глаза так и лезли вокруг. Вкус газировки из огромного стакана и горячий сочный бургер- да, в тот день я определённо лишился гастрономической девственности.

К чему я это всё тут рассказываю, «Северный мак» с самого начала меня устрашал. Было лето, и я был одет в светлые джинсы, приятную мягкую длинную кофту серого цвета (по типу кардигана). Под кофтой была тоже серая, но чуть потемнее кофты футболка, на которой распускались тоже серые (как 50 оттенков) цветы. Ноги же в свою очередь украшали синие сникеры небезызвестной фирмы. Так вот, этот стандартный даже для моей деревеньки в 40 тысяч людей лук, никто и не изучал так страстно и ненасытно, как группы людей, сидевшие перед кафе на летней веранде. Я спасался от лишних глаз и надоедливых приветов, уезжая на время в большие города, но тут, чувствовал себя как дома от их каждого взгляда.
Пробравшись наконец внутрь и получив свой заказ, я решил поискать место, где смогу спокойно поужинать перед ночью полной сюрпризов и новых знакомств. Мой выбор пал на одинокий столик в дальней секции, где не было абсолютно никого. Расположившись, я спокойно ел, листая ленту «ВК» и деградируя, как вдруг...
Толпа шумных, одетых в спортивные костюмы детей ворвалась в ту же секцию. Они разложили карты, достали двухлитровую бутылку лимонада (с виду невероятно напоминающего мочу на анлизы, собранную этой кодлой), кричали, матерились, и в целом- то не особо задумывались о комфорте окружающих. Венцом этой весёлой компании стал мальчик, въехавший в зал прямо на своём потрёпанном велосипеде и припарковавшийся у того же стола с воистину королевским видом.
Я достал наушники и включил максимальную громкость, но даже через них до меня долетали сладкие и сильные звуки моего любимого вышеупомянутого языка. Наконец, заметив какой- то беспорядок, из двери неподалёку вылетела работница и игнорирую велосипед и мочу в бутылке, ультимативным тоном сказала им убрать карты. Ребята переглянулись, убрали карты прочь, и после ухода нарушителя их веселья- дали наконец мне услышать всю силу их умения унизить человека без его присутствия. Благо, я доел, и направлялся к выходу, выйдя из которого , спустившись по лестницам, долго не понимал, как это здание может носить статус всемирно известной сети быстрого питания.

Была такая песня, кажется из сериала «Реальные пацаны», так вот, там была строчка: «Каждый по- своему крут и отважен в лабиринте серых многоэтажек...». Действительно, даже прибывая на ЧТЗ, я видел меньше контрастно одетых и ещё меньше различающихся по- поведению людей на улицах:  Мамашки- убивашки, ребята на Адидасе с семечками и пивом, а также их подрастающая замена, которая уже в 8 лет стреляет у тебя с наездом в глазах сигареты, парочки, которые просто стараются игнорировать происходящее, тёти с большими сумками продуктов из маркета, и многие- многие другие люди, о существовании которых в Челябинске я не подозревал.
Но стоп, на улице же двадцать- первый век...
Где чёртовы хипстеры? Где тамблер- девочки в длинных чулках и шортах, оголяющих их душу? Где золотая молодёжь? Да где вы все, чёрт возьми ?-думал я, пока достигал своего конечного пункта назначения.

«Предлагаемые обстоятельства»

Переход, светофор, двор, подъезд, лифт, приближающиеся крики множественного количества людей, дверь, воздух, новые глаза и руки, которые тянуться к моей чтобы поздороваться, перезагрузка системы, включение режима аналитики общества, начало действия.

Итак, я впервые за все свои годы жизни, оказался на настоящей вписке. Типичная четырёхкомнатная квартира, море алкоголя, сигарет, почти полное отсутствие еды (кто молодец поел в Маке?), множество разных людей и их целей, которые они сегодня собираются реализовывать - не правда ли это безумно интересно?
Настало время знакомства с народом, чем я собственно и занялся.
  В зале собрались самые общительные - те, кому абсолютно неважно было с кем, когда и где общаться. Шумно лился алкоголь, и шуршали бумажные стаканы. Вокруг стола посередине собралась толпа, которая о чём- то болтала, из колонок, стоявших на столике в углу, лилась пустая до нельзя фоновая музыка, диван был занят компанией парней, пытающихся, указывая на кого- то руками и шепчась- строить на ходу увлекательные сплетни. Конечно же, после моего входа в зал, я стал объектом их внимания на ближайшее время.
Дальше, по плану моего обхода был балкон. Балкон- это абсолютно уникальное место на подобных мероприятиях. Есть те, кто вбегает на него толпой, быстро и с настроением, чтобы перекурить, не теряя весёлой нотки, а потом побежать дальше исполнять свои планы на эту ночь, но есть и другие люди- балконные философы. Вальяжно, модельно и со вкусом расположившись на приступке или стуле, элегантно и нежно облокотившись на перила, печально и самозабвенно, прищурив глаза-  они устремляют свои взоры в манящие дали, пытаясь высосать всю меланхолию из этой жизни, или же реально придя на вписку, чтобы раствориться среди пёстрой толпы и не чувствовать себя одиноко. Вот и тут, рассосавшись по разным углам- они стояли, смотря на уходящее солнце.

Прямо напротив зала, была закрытая дверь, которая так и просила меня войти в неё, как в сказке Кэррола. Резкое движение руки, темнота, тихо играющий трап, дым или (судя по консистенции) пар, большая кровать, занимавшая много места и метнувшиеся на ней друг- от- друга парни, явно, не радующиеся моему приходу. Выдав что- то типа: «Наверно, попозже зайду...»- я, мило улыбнулся и поспешил покинуть радужную комнату.
«Действительно зайду попозже»- подумал я, переходя в большой зал.

Налево от зала и балкона, упираясь в стену, в ожидании ночных и утренних гостей стояла ванная со своим другом туалетом, которому сегодня точно (судя по размерам коробок с выпивкой) достанется сполна. Слева от них детская, где расположилась отдельная тусовка, играющая в игрушки и курящая сигареты (или нет), стряхивая пепел прямо на пол. Было странно видеть физически взрослых людей, игравших плюшевыми мишками, которые при этом мастерски озвучивались в лучших аморальных традициях. Они говорили абстракциями, и я, поздоровавшись со всеми-  решил до конца изучить место действий. Наконец последняя комната- небольшая рабочая зона со столом и шкафом, маленькая кровать и большая набивная подушка с ковром на полу, вокруг и на которой сидели гитаристы, чьи мечты и грёзы о славе, а может и душевная боль- выливались через рот иным способом, чем у остальных, за замком туалетной комнаты.
Налив себе вина в зале, я вернулся именно сюда. Мы познакомились, болтали, пели песни исключительно на английском и радовались нашей встрече.

Такое обычно случается только в кино, ну, тот самый момент, когда время вокруг замедляется, и герой, мимически отыгрывая одну эмоцию- внутри чувствует себя совсем иначе. Вот и сейчас, я пел какой-то старый бородатый рок, весело улыбаясь и получая удовольствие, в то время, пока мой мозг, с каждой секундой всё больше понимал происходящее вокруг:

«Все и абсолютно каждый в этом доме был болен. Болен так, что с виду и не скажешь. Идя по улице до этой психбольницы срочного облегчения, я не видел всего андеграунда двадцать- первого века, потому что он был тут, серьёзно. Казалось, вся больная и обиженная судьбой северная молодёжь была тут. Они так решили, это была их защита- помогать друг- другу хоть как- то, быть рядом, наполнять эмоциональную пустоту другими, пускай даже едва знакомыми людьми.
Как человеку, имевшему схожие проблемы, мне было и страшно и радостно одновременно. С одной стороны- нам даются испытания, чтобы мы осилили их сами, а не сдавались и отпускали свою грешную душу с бренным телом на подобных мероприятиях. А с другой- я был рад, горд, завидовал им и их организации этого временного лекарства. Размышляя об этом, я проводил глазами последние лучи солнца, и отправился дальше- лечить больную душу.»